Любовники

За окном расплескались краски позднего вечера. По телу разлилась усталость, буквы перед глазами если и складывались в слова, то не достигали разума. Камера, лежавшая на столе рядом, словно издеваясь, отвлекала своим видом. Ирина, сидевшая в своём кабинете, оторвалась от дел, открыла ящик, схватила камеру и кинула туда. После, облокотившись о стол, вернулась к нелегкому занятию. Не самым умным решением оказалось посетить Глухарёва. В квартире творился настоящий бардак. На столе остались пустые рюмки, бутылки, недоеденная закуска. Из спальни доносился дружный храп. Антошин спал, сидя на полу и обнимая тумбочку. Глухарёв лежал на кровати по диагонали, уткнувшись лицом в одеяло. Ирина, совершив невозможное, сдержала пламенную тираду, которая не имела смысла и не произвела бы никакого эффекта. Ей снова стало невероятно обидно. Так, когда что-то до боли царапает внутри. Когда вспоминается каждый раз, когда в ком-то страшно нуждался, а его не бывало рядом. Может просто со злости, из вредности, от бессилия, она подгребла все оставшиеся в живых бутылки, кажется, водки и пива, и вылила в раковину, прихватила камеру, кинув вместо клочок бумаги с номером своего мобильного, и ушла. Глухарёв не дурак: проспится, поймёт, кто заходил в гости. Вот только устным предупреждением он больше со своим другом не отделается. Всё. Надоело. Хватит. − Выглядишь усталой... Пошли, я тебя отвезу. Ладошки взялись за её стул и отвернули его от стола. Он опустился и нежно коснулся губами сперва одного, потом другого колена, положил на них голову и бережно обнял её ноги. − Паша?.. Что ты здесь..? − Тебя жду. − Но... Он поднялся и, не спрашивая, подхватил её на руки. Понёс из кабинета. − Паш, но... − В коридоре никого, только дежурный, но мы же его припугнем, да? Они посмотрели друг другу в глаза и вместе улыбнулись. Она снова запустила руку в его волосы и потянулась к нему, даря поцелуй. Он переступил через порог кабинета. Её ножка задела косяк, туфля соскочила и полетела на пол. Покатившись, ручка упала со стола. Ирина проснулась от звука. Поняла, что задремала прямо на бумагах. − Паша... Потянулась к телефону. Тот, словно почувствовав, залился мелодией. Звонил Рома. Закричал в трубку: − Ир, Ткачик пропал! − Что-о-о?! Как?! Ты куда смотрел?! − Да не знаю! Глаза на минуту закрыл! Постель пуста, дверь приоткрыта, ребята внизу никого не видели! Мистика какая-то! Не мог же он сам в его состоянии, взять и..! Ира больше ничего не слышала. Мистика... Она знала только одного такого ловкого фокусника, а если это не он, то значит его люди. Голосящий мобильник выпал из рук. Какой-то холод пронёсся внутри, она молча встала и отправилась к двери, оставила её позади себя не закрытой. Подошла к соседней и дёрнула. − Это кто такой невоспитанный, без стука вхо..? О, Ирина Сергеевна, прошу простить. Юра, не сильно изменившись в лице, поднялся из-за стола и чуть склонил голову в знак уважения. Ирина не удостоила его особым вниманием – направилась сразу к начальственному месту, с которого поднялся Дима. − Что-то случилось? Ни крупная фигура, ни хмурый вид новоиспеченного зама никак не поколебал её решимость. Она бесстрашно остановилась в одном шаге и вперила пронзительный, мрачный взгляд. − Куда ты его дел? − Чт… Кого? − Ткачёва. Кого ещё! Ещё скажи, что ты его не трогал! − Ирина Сергеевна, я не въезжаю, вы чё несёте? – Дима недоуменно сдвинул брови. – На кой мне трогать Ткачёва? − Не понимаешь значит? Ирина шагнула вплотную, сверкая глазами так, что Дима, почувствовав себя неловко, невольно отклонил голову назад. – Ты, Воронов, что думаешь, здесь всё держится на том, что Карпов меня запугал? Думаешь, будешь работать вместо него, и тебе здесь любой беспредел будет позволен? Как вы там говорите, Зиминойд закроет на всё глаза? Да ты хочешь знать, здесь всё держится на нашем соглашении соблюдать какие-то рамки! Уяснил?! И я никому тут не позволю устраивать бардак и уж точно не стану на всё закрывать глаза! Вы у меня о-б-а..! − Ирина Сергеевна, мы, правда, не знаем, о чём вы! − влез Юра. – И Ткачёва нам незачем трогать. Начальница отвлеклась и на него. − Хоть один… слышите? − обвела их взглядом. – Хоть один волос с головы Ткачёва упадёт, я все свои связи подключу, надо будет, и креслом пожертвую, пусть даже из принципа, но вы у меня оба сядете и все остальные, кто причастен в том числе! Наградила Воронова на прощанье ненавистным взглядом и решительно вышла, хлопнув за собой дверью. Вернулась в свой кабинет и рухнула на диван. Сердце безумно колотилось, руки дрожали, саму просто трясло, стоило отдышаться. Глупо. Получилось как-то слишком глупо и дерзко, но с волками по-другому нельзя. * * * − Да ты с дуба рухнул?! Думаешь вообще, что предлагаешь?! − А чё делать?! Надо либо решать, как быть, либо валить скорее! Голоса звучали где-то близко. Голова снова болела. На этот раз как-то по-другому. Сильно ныл затылок. Паша открыл глаза, слабо брезжащий над ним свет помог обрисовать комнату. Кухня. Он по непонятной причине сидел на полу. Отчего-то затекла левая рука. Паша её дернул. Что-то звякнуло, не пустило. Он повернул голову. Рука оказалась надёжно пристегнута наручниками к батарее. О том, что произошло, после того, как Паша покинул свою квартиру, память молчала. Он крикнул: − Э-э! Обалдели совсем?! Голоса в комнате стихли. − Я чё-то не въехал, это что ещё за приколы такие?! Голоса снова проснулись, неразборчиво поворчали, и на кухне объявился Антошин, держа что-то за спиной. − Короче, можешь считать, что… − осмотрелся и заговорил тише, − ну, вот то, что между нами с тобой, мы в расчёте, а за остальное уж извини. − Чего-о? Ты о чём вообще? Отстегнул живо! − Короче, некогда сейчас, говорю ж, извини. Денис торопливо подошёл и опустился рядом. Паша успел только схватить его другой рукой за шею, но в нос ударил резкий запах от прижатой к лицу тряпки, и он без чувств обмяк. * * * Ирина просыпалась несколько раз, видела, как занимался рассвет. Проверяла мобильный, тот безжалостно молчал. Мрачные мысли сильнее давили. Пашин телефон, как и пистолет, так и остался в её сумке. За это она уже не раз себя ругала. А ведь она напугалась, увидев упавшее к ногам оружие. Пришла страшная мысль, что Паша хотел застрелиться, теперь она сменилась другой – возможно, кто-то заставил его бояться. Тот, кто посмел тронуть самого Карпова. Это объясняло молчание Паши, втянутого в тёмные дела. Какая же должна быть у него сила воли, чтобы спокойно лежать перед Ирой, ничем себя не выдать и просить её уйти. Он всё знал. Опасался и, наверное, не хотел, чтобы и она в это влезла, пострадала. Кровать скрипнула, Ирина, повернувшись на бок, снова посмотрела на часы. Ещё немного и вставать. Опять идти. Играть, притворяться. Проклятые люди, работа, дела. Как она только могла так заняться собой, своим новым креслом, Серёжей, его камерой, когда Паша рядом страдал? Как же она могла ничего не замечать?.. Зазвонил телефон, вырывая из мыслей и дрёмы. − Беда, Ирина Сергеевна! – взволнованно сообщил Климов. Ирина поняла, что сидит и потрясенно смотрит куда-то в стену, не в силах разомкнуть губ, задать самый важный вопрос. Сердце внутри дико забилось. На какие-то бесконечно долгие секунды она перестала дышать. − Наши в больнице какого-то дебила подстрелили насмерть, говорят, он хотел что-то вколоть Карпову! Она выдохнула, наконец оторвалась от стены и обреченно посмотрела в окно. − Поняла. Сейчас буду.