Любовники

− Да, Ирина Сергеевна? Катерина отвлеклась и вернула на тумбочку апельсин. Присела, опираясь спиной на подушку, подтянула одеяло. Ирина подхватила под спинку стул и придвинула к кровати. − Вы по поводу моего состояния? Вы уже, наверное, обо всём знаете, да? Впрочем, так даже лучше... Вы меня простите, если напугала. Не переживайте, врач сказал, всё в порядке. А то, что… то, что я совершила, это… это был необдуманный поступок. Честно, я не хотела, просто… просто так расстроилась. Ткачёв меня с ребёнком обещал бросить, представляете? Ирина, не сводя внимательный изучающий взгляд, опустилась на стул, ничего не сказав. Ткачёв, который мог бросить Катерину с ребёнком, и Ткачёв, который был готов отказаться даже от любви ради ответственности за свои поступки, и в первую очередь ребёнка – это совершенно разные люди, а двух Павлов Ткачёвых в этой вселенной существовать не могло, это Ира точно знала. − Как бы я была одна? Воспитывала в одиночку ребёнка? – продолжала умело давить на жалость Катерина. – Уж вы-то меня должны понимать! Это же так жестоко! Не… − Ты не путай меня и себя, − наконец сказала Ира даже жестче, чем хотела. – У нас совершенно разные ситуации. − Простите? − Нет, это ты меня прости, что лезу не в своё дело, и послушай, я вокруг и около ходить не умею, поэтому давай сразу разберёмся – это чей конкретно ребёнок? Ткачёва или твоего бывшего Артура? Катерина несколько растерялась от внезапного вопроса. − А откуда вы… про..? − А у меня профдеформация, как чего-то не понимаю, так начинаю по привычке копать, представляешь? Так мне вопрос повторить, или как? Девушка пожевала губами и молчаливо вцепилась пальчиками в одеяло. − Русакова. − Артур тут совершенно не при чём… он всегда был очень осторожен в этих вопросах… − Значит всё-таки Ткачёва… − мрачно проговорила Ира и перевела взгляд на стену. Она бы очень не хотела произносить заготовленных и на этот случай слов, но есть вещи, которые не всем под силу. Те, с которыми приходится жить и осознавать, что когда-то мог что-либо изменить, но не сделал. А жизнь и должность уже давно доказали Ире, что она одна из тех, кто должен принимать нелёгкие решения, какими бы со стороны морали они не показались. Как сказала одна неглупая девушка, мир невозможно на чёрное и белое делить. Всё зависит, под каким углом смотреть. − Я не совсем уверена… − смущенно проговорила Катя, потупившись. – Судя по сроку… − Ч... что?.. Взгляд Ирины вернулся к девушке, и глаза невольно раскрылись шире. − Что значит, ты не совсем уверена? – переспросила она. − Ну, то есть я бы очень хотела ребёнка от Ткачёва… он же такой хороший, заботливый… надёжный… − Русакова! Ира невольно вскочила с места, впилась взглядом в соперницу, пальцами − в спинку стула. − Ну, вы же никому не скажете, да? – мило вопросила та. Мысли в голове Иры сбились с толку и перемешались. − Не скажу что?! − Ну, просто Паша со всей той историей перестал обращать на меня внимание… а Артур уезжал в командировку… а потом эта чёрная пятница и… − Какая ещё «чёрная пятница»?! Не представляя в какую сторону склоняться, у Иры сдалась даже логика. − Ну, пятница, когда… когда Карпов вернулся на работу, ребята так расстроились… сели пить, я и решила их немножко поддержать, кажется, выпили вместе и… я не помню, что было дальше. Просто проснулась на утро на кровати с Черенковым… Ира отвернулась и потрясенно уставилась на стену. Та не была светлой, как часто описывали в книжках. Какая-то противная, серая, облупившаяся с разводами стена. «От третьего!» − завопил внутри некогда властный голосок. Проснулся ядовитый: «Смотри-ка, да ты ещё и не такая… дрянь. Может тебе тоже на кого обратить внимание? Ходят слухи, Климов к тебе тоже неровно дышит». «Да иди ты к чёрту! − заткнул его второй, повторив: − Третий…» − …да было-то один раз, да и какой из него отец? – продолжала между тем девушка. − Он же всех своих отшивает или отрицает, что у них всё серьезно, а Паша разве такой? Он хороший… на него можно положиться… − Катя… − Ира наконец развернулась, − ты вообще в курсе… ч-т-о ты натворила?! На лице девушки отразилась смесь недоумения с удивлением. − А что я такого..? Ира поняла, что начала заводиться, но дать по тормозам, когда дело касалось Паши не то, чтобы было поздно, в принципе не получалось. − «Такого»?! Ты вообще видела Ткачёва?! Видела, в каком он состоянии уже ходит?! Ты его на что обрекла?! Воспитывать ребёнка, который ещё и не его?! Стерпится, слюбится, что ли?! Совсем обалдела?! Парень бы спился или застрелился в итоге! Уж я-то это знаю! Не первый год работаю и не такого повидала! Ничего себе, у тебя представления о..! − Ирина Се… − …семейной жизни! И ещё смеешь сравнивать меня и себя?! Да у меня даже мысли никогда не рождалось грозить убийством себя или ребенка мужику, который меня реально кинул! Это ребёнок вообще или, прости Господи, средство достижения замужества?! Ты что подумала, если залетела, то теперь тебе все должны?! Любые ворота открыты?! Катерина пыталась что-то безуспешно возразить, в палату попробовала просунуться медсестра с вопросом: «Что здесь случилось?», но начальница в форме грозно рявкнула, не повернув головы: − Пошла вон, пока я тебя за что-нибудь не закрыла! – и та благоразумно за дверью скрылась. – Ну, Русакова… вот уж от кого не ожидала… как там уж говорят, в тихом омуте… Она прошлась взад-вперёд, пытаясь прийти в себя, и заткнула Катерину на полуслове. − Знаешь что, если ты думаешь, что мне оставаться при этих вот погонах довольно легко, то смею заверить, что это далеко не так, и вовсе не так радужно, как твои несчастные детишки! Ради этого приходится реально пахать, и пахать очень неслабо, и люди… люди, которые мне помогают, которые р-е-а-л-ь-н-о мне помогают, их очень и очень немного, можно по пальцам просто пересчитать! И я… и я тебе не позволю одного из них потопить! Пока эти люди мои друзья, а они мои друзья, их личная жизнь меня также напрямую касается! Поэтому слушай сюда и не перебивай, а лучше запиши, чтобы мне не пришлось повторять! Завтра же, нет, сегодня же позвонишь Ткачёву и скажешь ему правду! − Но… − Я не договорила! Скажешь ему правду, он заслуживает знать! А не то я скажу Лене, она моя подруга, если ты помнишь, и эта правда быстро разлетится по отделу! Не доводи до греха! И чтобы у меня лежало твоё заявление о переводе, мне не нужен такой… такой сотрудник! А об остальном, так и быть, позабочусь, поговорю с нужными людьми, примут на новое место! А твой… твой ребёнок… знаешь что, как женщина женщине − ты сначала реши, он тебе нужен или как! А потом уже разбирайся с отцом! И да, чтобы Ткачёв о нашем разговоре ничего не знал! Оставь его вообще в покое! Иначе… иначе даже не спрашивай, что я тебе устрою! Тебе эти заглоченные таблетки раем покажутся по сравнению! Не прощаюсь! И давай, не нервничай! Дверь грозно хлопнула, а медсестра, дождавшись, осторожно проникла в палату. − Чёрная пятница… − вне себя от гнева повторяла Ира. – Пятница чёрная у неё… Да я тебе такой «чёрный» Пятницкий устрою, ты у меня в него дорогу забудешь!.. * * * − Молодец, хорошая работа, считай, у тебя завтра выходной, разрешаю. Надо будет ещё поговорить с хозяином, какого хрена он никому из наших про Рустама и его дружков не сказал, уже несколько месяцев черти работали. Но это я сам, на вот лучше. Уставший, Паша очнулся за столом начальства и посмотрел на протянутый тюбик. Припомнил, как один из друзей Рустама стукнул железкой Витька, Паша не удержался и за своего ответил, костяшки пальцев пострадали. Паша принял тюбик и недоуменно посмотрел в ответ. − Да у Зиминойда заскок: то Фэн-шуй, то яблоки, то теперь это, − ответил начальник на немой вопрос, − пришла на днях, говорит что-то типа, я же ваша мать, как же это мои дети страдают, а ты Карпов и не смотришь. Бабы… − считая, что сказал этим всё, отмахнулся Стас. Паша хмыкнул и молча смазал поврежденную руку. С грустью подумал, что Ира действительно в некоторых вопросах сама доброта и забота, а в некоторых может и не уступить даже Карпову. Подумал, как же она теперь и сможет ли он её видеть кроме как в коридоре, у дежурной части, как было с утра. − Ладно, чё расселся, дуй домой. Сообщение от Кати, что нужно встретиться, Паша получил уже за дверью. Тяжело вздохнул и через силу ответил, что скоро приедет.