Любовники

В окно пробивались утренние лучи. Паша лежал на кровати и с полным равнодушием смотрел в потолок. Копченую колбасу есть запретили. «Фу-у, какой гадостью от тебя несёт». Курить велели меньше. «Да ты весь провонял, разве так можно?» В постели развлекаться особо не позволили. «Да что за извращения ещё?» Больничный как-то затянулся. В голове отстранённо крутилась мысль, как он дошёл до такой жизни и главное − зачем. «Да ты что, она же классная девчонка! Кончай кобениться, Ткачик, счастье своё упустишь, если и дальше будешь кобелить», − сказал на днях Рома по телефону. «Вот, блин, я тебе с Катюхой так завидую!» − прибавил как-то Денис, в очередной раз зайдя проведать, угостить пивом и потрепаться. Пальчики коснулись груди и пробежались до подбородка, провели по щеке. − Как же нам хорошо, Паш… − проворковала рядом лежащая Катя и чмокнула в щёку. Он не пошевелился и не отреагировал на неё. − Хорошо тебе, спишь, отдыхаешь… − нравоучительно протянула она. − А мне ведь на работу нужно, опять эти детишки… Эх… вот ты мне всё время помогал кого-то найти, доставить, а от других разве допросишься? Всё отсылают меня и отсылают… Ну ничего, ты же скоро выйдешь, так? Ты же мне снова будешь помогать, да? Паша ничего не ответил и закрыл глаза. − Бука какая… − пробухтела Катя. − Ну, лежи-лежи, наслаждайся, а я пошла собираться, я-то работаю, не на больничном сижу… Сборы, освещенные разными полупрозрачными упреками и заметками, заняли добрых полчаса, затем с возгласом: «Сегодня не буду, не жди!», закрылась дверь, и в квартиру наконец-то вернулись тишина и покой. Паша повернул голову вбок и посмотрел на тумбочку. Телефон вот уже который день безмолвствовал, а если и звенел, то экран показывал совершенно не, что он хотел бы увидеть. От одного взмаха руки всё с тумбочки посыпалось на пол. * * * Лена измучила своей проницательностью и страшными вопросами: «Так и что у вас с Глухарёвым? Что-то пошло не так? Ты чего опять такая кислая?» Ещё Лена хороший сборщик слухов, даже не понятно, откуда она их берёт, словно у неё есть какие-то тайные источники или связи. Поделилась она дружелюбно и за прошлым обедом: − Представляешь, Ирк, а наша-то инспекторша, Русакова которая, всерьёз за того опера, ну это, Ткачёва взялась, бегает всё к нему, ухаживает, а этот кобель ей даже съехаться не предлагает, вот ведь… − Лен, а нам какое до этого дело? – грубо оборвала Ира. − Пусть живут как хотят! Кажется, Лена обиделась, второй день не заходила. Ирина как раз думала над этим, когда шла по коридору, голодная за весь день и потому злая. Читала бумагу и дошла до кабинета начальника следствия. Дернула за ручку. Дверь оказалась заперта. Она постучала. Никто не открыл. Достала телефон, набрала номер. Никто не ответил. Развернулась и направилась к следователям. − Ну и где ваш начальничек? – недовольно бросила с порога. − В лабораторию уехал, − серьёзно ответил Тарасов. − В лабораторию? – переспросила Ира, разозлилась и бросила бумагу под нос Николаю. – Тогда скажи ему спасибо и сам с этим разбирайся! Начальница развернулась и вышла. По правде говоря, она знала только одну «лабораторию», куда Глухарёв периодически «уезжал» вместе с Антошиным в рабочее время якобы за результатами. Сия лаборатория располагалась в их общем воображении, когда они сидели на одной улице и распивали пиво… − Антошин тоже в лабораторию уехал? – строго спросила Ирина, зайдя к операм. − Ну да, − недоуменно ответил Савицкий, − он так и сказал, а что? − Уже ничего. Ирина вышла, хлопнув за собой дверью. Она не сомневалась, что сегодня ни Сергея, ни Дениса уже можно на рабочем месте не ждать. Стас − вот вроде бы упырь, и тот будет сидеть хоть до ночи, а эти двое опять удрали. Впрочем, не в первый раз уже. Сама виновата, столько раз закрывала на это глаза. А с другой стороны, что толку? Она уселась на диване в кабинете, почувствовав себя невероятно одиноко, и грустно уставилась в окно. * * * − Меня сегодня Зяма отчитала, представляешь? – пожаловалась Катерина в трубку. – Как пришла только… Ничего, говорит, похоже, ты, Русакова, не делаешь, смотрела хоть статистику, видела, как подскочили цифры. − Ну, она начальница, Катюнь, ей надо за всем этим… − Да я понимаю, но я же итак столько делаю, да я всех своих подопечных… Паша, которого быстро заткнули, минут двадцать послушал, помолчал и посочувствовал – большего от него и не требовалось. Затем отложил телефон и уставился в окно. Очередной пустой вечер. Опять смотреть какой-нибудь глупый фильм и запивать пивом. Нет, вдруг вспомнил, пиво кончилось, кто-то с возгласом: «Я же для тебя стараюсь», остатки выкинул. В дверь позвонили, он оторвался от окна и открыл. − Привет. Ира остановилась у порога, неловко улыбнувшись. Выглядела она устало. − А я позвонить всё хотела, но… всё как-то.., дела были, да и там… передумала, в общем. Подумала, лучше зайти, да? Паша молчал, разглядывая её такую, как божество, как восьмое чудо света, внезапно возникшее в коридоре. − Ты как вообще? Чувствуешь себя хорошо? Скоро вернёшься? Выходит, она тоже переживала. Терпела, сколько могла, но не удержалась. Он с трудом сдержал рвущуюся наружу улыбку. − Паш, ты чего молчишь? Всё в порядке? Шагнул вперёд и тут же жадно впился поцелуем в её губы. Крепко прижал к себе, словно хотел, чтобы они слились воедино. Она ответила сразу же, мгновенно, с неистовством, с жаром, словно желала того же. Обхватила его голову, опять зарывшись пальцами в волосы, и прижала к себе, желая углубить их поцелуй, желая не останавливаться. Желая задохнуться прямо здесь и сейчас вместе с ним. В стороне звонко разбилось стекло. − Н-и хрена се… Они отвлеклись друг от друга. Антошин стоял, округлив глаза и опустив руки. Разбитые бутылки лежали у ног. Пиво растеклось по полу. − Господи… − устало пробормотала Ира. − Я разберусь, − твёрдо ответил Паша. Протёр ладонью губы и направился к застывшему Денису.