О чем поет вереск

Волчий король еще вчера хотел лично разведать, что за темная хмарь образовалась в тылу галатов, однако Этайн снилось что-то нехорошее. Она металась, бормотала невнятно и просыпалась, стоило лишь приподняться. Остаться не просила, но смотрела испуганно, и Мидир решил, что покой его королевы важнее. Сегодня волчьего короля беспокоил Мэллин. Разведка снова откладывалась, так что странное, серое и очень плотное облако, временами полыхавшее багровым, оставалось неизведанным. Когда убаюканная Этайн задремала, Мидир отправился в иную разведку. Волки со стен поворачивали морды, рычали, желая предупредить и не в силах этого сделать. Мидир провел рукой по зеркальной глади стены, успокаивая стражей своим присутствием. Тревогой дышал весь замок, но хуже всего стало подле покоев брата. Беспокойство, вытекая из-под двери, разливалось по коридору, ползло по стенам склизкими серыми щупальцами. «Быстрее, быстрее мимо!» — шептали тени, но Мидир на такое простое волшебство не поддавался давно. Король взрыкнул и двинулся к третьей двери по коридору, с трудом преодолевая сопротивление воздуха, словно шел против течения бурной горной реки. Каждый следующий шаг давался тяжелее предыдущего. В душе взметнулась злоба, но не нашла выхода. Мидир вложил ее в дело, стараясь как можно скорее дойти туда, где туман сгущался. Всегда распахнутая дверь покоев Мэллина оказалась запертой, и даже приложенная ладонь — ключ властителя цитадели, открывавший любой замок! — не смогла отпереть её. Тогда Мидир, окончательно озлобившись, рванул темное дерево мгновенно выросшими когтями, сокрушая наложенное колдовство. Злость сменилась яростью настолько сильной, что желтые блики высветили руны: кто-то посмел колдовать в его замке! В покоях его брата! Дверь поддалась, сопротивление магии перестало давить грудь, и Мидир шагнул в опочивальню. Воздух был темен от магического дыма, застилающего взор. Дым рванулся к вошедшему, стремясь оплести руки и присосаться к открытым участкам кожи. Мидир отбросил особо дерзкие завитки и помянул неблагим словом грифона, закручивая чужое спиральным заклятием от Лорканна. Король воздуха определенно знал, что делать в подобных случаях! Дым запетлял, как обезумевший зверь, не желая втягиваться в ловушку. Быстрее всего он отпрянул от самого короля волков, а вот от постели брата отходить не собирался.  — Мэллин! Немного посветлело, стала видна знакомая узкая спина в белой спальной рубашке — и серый дымчатый ореол вокруг головы. К шее присосалось щупальце, и опять ползет по волосам иней.  — Мэллин! Ни слова, ни звука в ответ. Волчий король подскочил к постели, склонился над братом… Нет, сейчас щупальце отрывать нельзя. Пронзить сердце или лишить головы — вернейшее средство извести ши. А удастся ли поймать своевольную желтую искорку брата, неизвестно. Придется действовать изнутри, из сна. Мидир перекатил спящего на спину, приблизился к бледному лицу с синими тенями под глазами, обхватил прохладные щеки, склонился, почти коснувшись своим лбом лба Мэллина, закрыл глаза… Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулся еловый лес, но странный, сумрачный, словно бы не родной. Луна запропала, а свет звезд был слишком слаб и слишком силен одновременно, не позволяя перейти на волчье зрение, но и не давая достаточно света для ши. Среди елей — подозрительно тихо. А стоило Мидиру задержать на них взгляд, как колючие иглы затвердели, вытянулись, не дозволяя пройти так же, как магические завихрения перед покоями брата. Волчий король решил прорваться через лес — пусть с царапинами или ранами — но тут на границе зрения мелькнула тень. Мидир развернулся — ничего, никого. Зато под ногами блеснуло черное зеркало — лед, неожиданный в лесу. Везде одно стекло, опасное и обманчивое. В ноздри ударило гарью — брата теперь не учуять! Стоило бы окликнуть, но Мидира что-то останавливало. Слишком многое подталкивало: позови, позови его! Вот только… произнеси имя — и потеряешь навсегда! Пронзительная, неспокойная тишина давила на уши преддверием страшной грозы… До волчьего слуха Мидира донесся лишь слабый-преслабый звук, едва различимый треск льда, зазмеившегося расселинами. Мидир сжал зубы. Крикнешь, и треск вырвется наружу, обретет плоть и кровь, растерзает любого пришедшего в это зачарованное место. Второй звук пришел издалека — скрежет когтей по льду. Множества когтей! Над чащей и озером разнесся голодный вой, и звучала в нем лишь животная кровожадность, ничего больше. А потом раздался рык, очень похожий на рык Мэллина. Шерсть поднялась на загривке Мидира, и он с трудом удержал себя от обращения. Не время для драки, время найти брата! А травят его целой стаей тех великих ши, для кого ноша магии оказалась непосильной. Среди которых, возможно, бежал отец. Сердце забилось яростнее: если бы Джаретт Великолепный только знал! Его разум проснулся бы от одного лишь изумления. Поблизости раздался вздох, похолодало. Мэллин крикнул отчетливо и жалобно. Мидир сжал зубы. Из брата вытягивают магию, как будто прядут тонкую нить из пучка шерсти. Пока в нем будут силы, он сможет прятаться от волков. Однако силы не бесконечны… Мидир не видел брата, не мог позвать, но чуял его рядом. Колкие ветки неожиданно колыхнулись навстречу, из них бесшумно вывалился наконец сам Мэллин, еле переводящий дух, босой, исцарапанный и оставляющий кровавые следы на темном льду. Завертел головой, но стаи безумных магов не увидел и тяжело опустился на землю. Волчий король перехватил брата за рукав. Тот обернулся стремительно, прытко — не отшатнись Мидир, получил бы кинжалом в бок. Не желая нарушать тишину, волчий король встряхнул брата за плечи, блокировал ещё парочку хлестких ударов, увернулся от пинка, потом перехватил за шиворот и сверкнул желтизной глаз. Мэллин пораженно замер. Потом выкрутился из объятий Мидира, замахал руками, показывая, кому тут грозит опасность. Мидир положил ладони на его грудь, потом на свою, затем — ладонь на ладонь брата давнишним детским жестом: «Без тебя не уйду». Мэллин замотал головой, потом глубоко вздохнул, приложил палец к губам и махнул рукой, прося следовать за ним. Мидир скрипнул зубами: слишком много вопросов. Но в незнакомой обстановке и при явном запрете нарушать тишину говорить вслух не стоило. Да и Мэллин, похоже, знал, что делает, и волчий король поспешил за братом. Треск все приближался и нарастал, брат перешел с шага на бег, не обращая внимания, что иголки царапают руки и лицо, а ноги кровоточат все сильнее. Мидир, как гость, попал сюда полностью одетым. Впереди показался небольшой островок, на котором высился кривой домишко — словно ребенок слепил Черный замок из песка Айсэ Горм! Треск черного льда раздался совсем близко, Мэллин заполошно оглянулся, подождал Мидира, ухватил за локоть и спину, сильно толкнул вперед, а потом упал, как будто его рванули вниз. Мидир пролетел пару шагов. Остановился, обернулся увидел там, где только что находился брат, лишь полынью с обломанными краями. Сердце полоснуло грядущей наяву утратой, а потому Мидир без раздумий прыгнул в полынью сам. Ледяная вода сковывала движения, но чернота поддавалась волчьему ночному зрению, просвечивала темно-синим, и Мидир увидел подвижный силуэт брата на глубине и тень рядом. В руках Мэллина рыбкой сверкнул нож и вонзился в буро-багровую лапу, не отпускавшую его щиколотку. Вторая лапа потянулась к шее Мэллина, но Мидир выхватил кинжал и полоснул по черной шерсти. Чудовище задергалось и забулькало, вода помутнела и нагрелась. Мидир на ощупь схватил руку брата и рванул его, вытягивая прочь из кошмара зимней воды. Но полынья будто спряталась от взгляда, и Мидир не мудрствуя лукаво прорезал лед именным клинком. Зачарованная преграда поддалась заговоренной стали. Сильнее черного льда беспокоил бездвижный брат, поэтому в квадратное окошко Мидир сначала выбросил Мэллина, а затем кое-как выбрался сам. Пальцы скользили по холодной шее, не слушались, но было ясно — брат не дышал. Мидир подхватил его поперек груди, перебросил через колено, одновременно делясь магией… Мэллин вздрогнул, закашлял, выплюнул воду. Но вместе с пережитой смертью от фигуры брата отошла желтая тень. Точно солнечный блик, неясно как затерявшийся в царстве ночи. Ну да, конечно! Чем чаще Мэллин умирал во сне, тем больше из него вытягивали сил! Волки завыли ближе, брат поднялся, опираясь на Мидира, молча вопрошающего: куда идти? Мэллин уверенно махнул в сторону леса, дальше конурки Черного замка, но уже по земле. Знал, куда бежать. Видно, другие направления были изучены похожим мучительным образом. Он потянул Мидира не прямо, как показал сначала, а чуть правее. Вывел к поляне, еще раз приложил палец к губам, очертил кинжалом круг, дождался, пока тот вспыхнет легкой желтизной, и осел в центре, утомленно прикрыв глаза. Мидир приблизился, осторожно опустился рядом так, чтобы при необходимости быстро вскочить, на что Мэллин одобрительно кивнул и тоже передвинулся. Потянул воздух носом и снова насторожился. Пахнуло дымом и тревогой. Или их собирались вытравить пожаром навстречу стае, или приближался Дымный ши, не менее опасный, чем пожар. Никто толком не знал, кто это, но волчий король подозревал, что подчиняется оно друидам. Мидир со смесью укоризны и гордости покосился на брата: вот уж точно неповторимый олень! Набрать себе самых легендарных и редкостных проблем! Мэллин от этого взгляда приосанился, отчего Мидир не выдержал и пихнул его в плечо. Брат, показавшийся и впрямь оленем, наморщил нос, обнажил зубы в широчайшей улыбке и задрожал всем телом от смеха. Дымный ши проявился на краю поляны и принялся продавливать защитный круг, словно тот был сделан из воска. Нахальному чудовищу удалось слегка погнуть контур, поэтому Мидир поднялся с места, подошел и начертал по высоте всей фигуры знак, похожий на обозначение музыкальных закорючек, к которым иногда прибегал Мэллин: спираль с петлями, уходящими вниз и вверх. Магический знак «сгинь» в сочетании с силой Мидира — достаточно мощный, чтобы удержать любого. Однако Мэллин подошел ближе и покачал головой, подтверждая бесполезность действия. Дымный ши пропал с того места, на котором стоял, чтобы появиться в двух шагах левее, и снова принялся прогибать защиту. Но брат так и не забеспокоился. Видимо, пока защита не будет разрушена, смысла волноваться не было. Но бездействовать Мидир не собирался: стянул с себя верхнюю рубашку, усадил Мэллина рядом и почти силой отвоевал право изучить поврежденные ступни. И выглядели они так, словно брат бегал сначала по углям, а потом по осколкам стекла. Волчий король, сердито ругаясь про себя, замотал разорванной рубашкой раненые ноги. Мэллин вздрагивал, но не пытался скрыться от болезненных касаний рук и плотного хвата повязок. Зато взвыл уставший ходить вокруг да около Дымный ши. Взвыл нечленораздельно, но отчетливо злобно. Словно переживал, что кто-то мог похитить его добычу! Мэллин завертелся и едва дотерпел, пока Мидир закончит перевязку, схватил за руку и потащил к краю поляны. Поблизости раздался уже другой вой. Не успел Мидир удивиться, брат рубанул своими же руками созданную защиту и потянул дальше. Круг, очевидно, не спасал от своры бывших великих магов. Желтый купол за спинами быстро потух. Тонкий слух Мидира различил растянутый полукруг облавы, неотвратимо сужающийся. Слева, наперерез Мэллину прилетела гигантская сосулька — это напомнил о себе Дымный ши. Брат перескочил через ледяное крошево, не меняя направления бега. Волки подступали, ледяные стрелы Дымного ши становились все более злыми и частыми, запах горелого кружил голову и не давал дышать… Когда Мидиру показалось, что Мэллин вот-вот упадет, они выскочили туда, куда волчий король меньше всего ожидал. К настоящему Черному замку. Мэллин рванул вперед так, как будто у него открылось не второе, а третье дыхание. Не отпуская руку Мидира, улепетывал от безумных волков на пределе сил. Почти под ногами взорвался особо крупный ледяной снаряд, брат перепрыгнул через промерзающий на глазах круг земли. Стылое дыхание коснулось лопаток. Мидир решил было обернуться, но Мэллин потащил за собой так, что ветер засвистел в ушах. Замок приближался, облава сжимала края, собираясь отрезать от подвесного моста и поднятой кованой решетки. Один из порывов ветра прямо перед Мидиром сложился в руку, потянулся к брату, но стоило королю клацнуть зубами — развеялся, рассыпался снежинками. Вой раздался совсем близко, Мидир ударил кинжалом, не глядя, не оборачиваясь и не замедляя хода. Лезвие пропороло шкуру, но крови не было. Ничего не было, а потом донесся шепот:  — Ты уйдёш-шь с нами, принц-с, уйдеш-шь, безумный, придеш-шь к папочке, ты или твой брат, выбирай! Шерсть на загривке от этих голосов, сливающихся в магический наговор, поднималась дыбом и у Мидира. Неудивительно, что Мэллин так боялся. — Не ты, так брат! Ему скоро! Ему до нас-с всего нич-щего! Одно лиш-шнее волшебство, одна лиш-шняя ссора, один лиш-шний вопрос — и прощ-щай, брат, прощ-щай! Когда Мидир с Мэллином бежали по мосту, голоса чуть притихли. Как только волчий король скользнул под свод, брат отработанным движением отпустил рычаг. Решетка лязгнула перед мордами громадных волков, щерящихся и кусающих металл. Вглядываясь в беснующихся зверей, брат бледнел всё больше, затем криво улыбнулся Мидиру и потянул дальше. Судя по выбранной дороге, Мэллин вел в тронный зал. Только коридоры были куда длиннее, чем в реальности, и путь казался бесконечным. У покоев брата волчьему королю послышался знакомый голос, только непривычно жалобный. Мидир подошел к двери, заглянул и увидел Мэллина! Брата, съежившегося в углу, полосовали синими плетьми заклятий и колючими лианами. Мидир рванул дверь — прекратить это истязание — но заметивший его пропажу брат быстро вернулся и захлопнул створку, заглушая крики. Мидир требовательно тряхнул младшего за плечи, тот неохотно пояснил: там лишь голос. Но если заговорит здесь, то сам окажется за дверью. Мидир отвернулся с неохотой — и уткнулся в круглый, гладкий бок. Не поверив, погладил: материя была, как на Фелли — только Фелли громадном, живом и спящем, занявшем почти весь коридор. Сверху виднелась волчья голова, проглядывали красным полузакрытые веки, а невероятных размеров пуговица обозначала нос. Брат махнул рукой, поясняя, что это создание безвредное, и позвал за собой, проскальзывая между спиной зверя и стеной. Мидир, протискиваясь, успел подумать: интересно, что снится детской игрушке Мэллина? Брат требовательно ухватил за плечо, останавливая, завязал Мидиру глаза припасенным в кармане серебристым шарфом, показывая, что сам зажмурится. Затем протащил столь узким проходом, что волчий король постоянно задевал за стены плечами — не было таких коридоров в Черном замке! Брат, дергая за руку, требовал замирать через каждые четыре шага — и каждые четыре шага что-то огромное и страшное тихо-тихо шевелилось в глубине замка. Или в стене, или во сне. Но глаза были закрыты, а это значит, что они не видят чудовищ, а чудовища не видят их. Логика сна действовала… Но тут Мидир потерял руку брата. Приподнял повязку — склизкое сиреневое щупальце тянулось к брату! Волчий король дернулся, но тот прижал к губам палец и жестом попросил поправить повязку. Уже натягивая ее обратно на глаза, Мидир увидел, как проснувшийся Фелли топает по сиреневому отростку, и он прячется в темноте. Затем громадный волк побежал за громадным осьминогом, а Мидир, тряхнув головой, повернул следом за Мэллином в тронный зал. Там брат сам сдернул повязку. Привстал на цыпочки и потянул шнур, что в реальности отвечал за шторы, а сейчас — за карту третьего этажа замка. По ткани змеилась туманная, словно изъеденная молью порча. Мэллин провел ладонью до изображения своей комнаты, на которой стоял жирный крест. След тянулся к королевским покоям самого Мидира. Волчий король решительно перехватил брата за руку, зашел с ним за трон. Если это действительно Черный замок, пусть и во сне, то он поможет. Нажал на потайное углубление в спинке трона — просьба о помощи. В центре зала опустилась и зависла над зеркальным полом серебристо-черная сфера. Мидир достал кинжал, подобрался к сфере, мысленно попросил замок показать реальность, где он в комнате Мэллина нависал над бесчувственным братом. И вонзил клинок в серый отросток, присосавшийся к шее Мэллина, отрубая возможность соприкосновения этой магии с действительным миром. Ухватил брата обеими руками, а потом все закрутилось в бешеном водовороте. Мидир проснулся, как будто снова вырвался из-подо льда, вздохнул глубже, с некоторой опаской открыл глаза, но брат был рядом. Живой, в одеяле, как он его нашел.  — Мидир, они хотели съесть тебя, хотели съесть человечку, опрокинуть тебя безумным волком, чтобы как папа… Я не мог сказать! Тебе и так хватает, ты похож на скелет, сражаться меня не пускаешь!.. Волчий король присмотрелся к брату: нет, не врал, очень, очень боялся. Не за себя, за него, Мидира. Поэтому не погиб в своем сне в первую же ночь: страх за себя подтачивал Мэллина, но страх за Мидира делал его хитрым и сильным противником.  — Мидир, ну скажи хоть что-то! Мидир! Ну хоть руку сломай! Мольба чистой воды. Переживает. Боится. И опять — не за себя. Мидир шумно вздохнул. Тот замолчал и замер, заспанно моргая раскосыми глазами.  — Какое счастье, что ты у меня такой олень. Единственный. Неповторимый. Безрогий напрочь. Олень, которого невозможно догнать!  — Но-о… — видимо, собирался возразить. Слова воспринимались не сразу, а по мере их осознания на губах брата ширилась счастливая улыбка, а глаза распахивались. — Да, я такой!  — А какой же ещё! — Мидир взрыкнул, вспомнив черный лед, облаву, отпустил голову брата, чтобы притянуть к себе завернутого в одеяло, живого и вихрастого. Мэллин засопел ему в сгиб шеи, фыркнул, выпростал руки из-под одеяла и обнял в ответ.  — А ты меня опять спас! Ты всегда меня спасаешь! Брата била дрожь — от пережитого или от холода… Мидир коснулся ладонями его висков, погружая в сон, приговаривая для верности, что когда тот проснется, то будет полон сил и здоровья, и больше никто не посмеет навредить ему.  — Охраняй! — бросил Мидир лоскутному Фелли. Потом все же не удержался от похвалы: — Хороший волк, добрый волк, — и ему показалось, что тот моргнул в ответ. Многое в пережитом кошмаре беспокоило Мидира, и со многим хотелось разобраться. Кто-то осознанно чинил зло брату в его родовом замке!.. Стоял самый темный час перед рассветом, когда короля волков его земля прикрывала особенно надежно. Черный зверь, неощутимый для друидов, бесшумно скользил по траве, покрытой осенними слезами росы. Взял влево, через заповедный лес, приветливо погладивший волка опущенными лапами. Зверь легко миновал все патрули. Мелькнул серой тенью за спиной охраны, молча оскалился, почуяв знакомый запах. Перевернул котелок в пылающий огонь, под шумок сунул нос в палатку Эохайда. Король галатов был один, сидел неподвижно, удерживая в одной руке кожаную флягу, и неотрывно смотрел на огонь. Вторая рука Эохайда сжимала накрученную на кулак розовую женскую накидку — источник знакомого запаха. Глаза короля галатов блестнули, будто от слез. Зверь постоял, затем порысил дальше. Тревогой от стражей, стоящих между галатами и друидами, воняло так, что Мидир сморщил нос и отвернул морду, останавливая себя от первейшего желания зверя — догнать и разорвать. Шагнул вперед и замер: серое облако не пускало его внутрь. Зверь постоял, втягивая воздух, ощущая колыхание магии, чуждой Нижнему миру. Обошел кругом и так же тихо вернулся в Черный замок.  — Друиды не питаются от нашей земли, — решил поделиться Мидир с Джаредом при возвращении.  — Мы на это надеялись, мой король.  — Они держат ту магию, с которой пришли, но она тает. Наши леса пусты, им нужно много силы для пропитания галатов. Видимо, пойманные виверны и тролли дают им ее. Но зато связи с Черным замком разорваны!  — Вот и прекрасно. Я уверен: не на этом поле боя будет происходить наша битва. — Ты прав. Все обманка, Джаред! Галаты прикрывают лагерь друидов. Нападая, верхние прикрывают вторжение в сознание. Завтра расскажу подробнее.  — Я беспокоюсь сегодня. Отдохни хоть это утро! Заодно и Этайн успокоишь. Наша королева почти не спала без тебя…  — Мое сердце, обними меня. Мне такой ужас приснился, — потянулась с постели встревоженная Этайн.  — Мне тоже, моя любовь, — прошептал Мидир. — Мне тоже.  — Какие-то серые тени на тебя нападали! Мидир улегся рядом и притянул ее к себе.  — Я сам нападу на кого хочешь. Могу прямо сейчас и на тебя!