О чем поет вереск

Следующий день, который обозначили для себя решающим сразу несколько ши, Мидира интересовал издалека. Ввязываться в постановку советника не хотелось, чтобы ничего королевской дланью не свернуть. Джаред наверняка продумал многие варианты развития событий, предусмотрел ответные шаги противника, а свои фигуры на доске для фидхелла советник всегда расставлял ювелирно. Он легко мог бы стать королем Благого Двора на пятидесятилетних турнирах, но привычно скрывал свои умения. Быть неодушевленной фигурой Мидиру претило всегда, однако сегодня он готов был сделать исключение и занять законное место короля Грезы, владыки Светлых земель. То есть внимательно наблюдать за перипетиями вокруг, будучи готовым вмешаться. Ранним утром трубы скорбно пропели о погибших волках, но не о магах. Их, чьи души умерли не одно тысячелетие назад, оплакали уже очень давно. Мидира раздирали противоречивые чувства. Он то доказывал себе, что смерть Джаретта ему безразлична, то мучился от потери, бесповоротной и окончательной, то гордился самопожертвованием отца, то досадовал на всегдашнее его отношение к Мэллину и в итоге радовался, что может не обсуждать произошедшее с супругой. Воронка в мир теней закрылась — и прекрасно. Этайн чувствовала его смятение, ни о чем не расспрашивала, счастливая его присутствием и пусть временным, но миром. Ближе к обеду Мидир, выспросив у Джареда, не рушит ли его планы, прогуливался по парку, где особы королевской крови должны присутствовать обязательно, а значит, Лианна никак не могла начать сложный процесс обручения. Она грустила, и розы и померанцы, во множестве росшие во внутреннем дворике, опадали на хрусткие песочные дорожки вслед за ее легкими шагами. Сдержанный гул голосов позади не мешал наслаждаться тишиной мира и близостью любимой. Глубокая осень ощущалась во всем: в призрачном шорохе падающих листьев и серебристом инее на оголенных ветках, прозрачной стыни горизонта и васильковой глубине небосвода. Когда они прошли третий круг, Этайн вздрогнула от резкого порыва ветра. Тогда Мидир свернул к площадке для упражнений. Начальник замковой стражи, завидев владыку и весь Благой Двор, хлопнул три раза: ши сменили длинные палки на мечи и выстроились в три ряда. Глухо застучали барабаны, засверкала холодная сталь, заметались заплетенные для битвы черные косы с посеребрёнными лентами… Волки, отрабатывая удары, двигались слаженно, и у многих в королевской свите сами собой заходили плечи. Этайн, всегда завороженно следившая за схватками, больше похожими на изящные танцы, внезапно спрятала лицо на груди Мидира. Он без слов понимал ее тревогу: раньше волки не воевали с галатами! Шепнул слова ободрения и просьбу не волноваться. Его королева и так слишком переживала за все. За раненых волков, за своих соплеменников, за солнечную девочку… Законы Благого Двора неумолимо жестоки к прямым наследникам, и Мидиру оставалось лишь гадать, что смог измыслить Джаред. В итоге в трапезной они оказались раньше времени. Фордгалл, в ожидании ужина, рассказывал о своем лесе с таким пылом, что заслушались все. Мэллин не прерывал лесного принца, забравшего большую часть внимания королевских волков. Серебряный обруч и изящная фибула — королевские знаки рода Джаретта — украшали волчий наряд, а надевал он их нечасто. Влюбленный Джилрой вздыхал, мрачнел, но молчал; тихая Лианна на словесную вязь лесного принца отвечала вежливо, но коротко. Этайн поглядывала на Лианну, Фордгалла и Джилроя, следя за финалом драмы, что началась когда-то в Доме Солнца, где выросли трое этих столь разных ши, а закончиться могла в Черном замке, самом сердце Благого Двора. Волосы принцессы Солнца отливали печальным серебром. Насколько Мидир понимал солнечное волшебство, влюбленную принцессу терзали сомнения, вгонял в тоску несчастный Джилрой и вис камнем на шее неотступный Фордгалл. Как ни странно — лесовик мог считаться почти союзником — но в данной ситуации Мидир ему не сочувствовал. Больше всего он переживал за племянника, нежданно-негаданно полюбившего эфемерное солнечное создание. Мидир понимал чуждую логику и в то же время серчал на упертого волчонка, обрекающего себя на вековечные муки неразделенной любви. Фордгалла сомнения не мучили. Наблюдая взгляды, бросаемые им на Джилроя, и всплеск внимания к Лианне — внимания с примесью злобного торжества тайной двойной победы — волчий король начинал понимать, почему лесовика столь не любил Мэллин. Впрочем, в благой политике любовь-нелюбовь особой роли не играла, и Мидир все еще хотел поддержать Фордгалла, буде тот станет претендовать на деревянный трон. С нынешним лордом Леса отношения становились все прохладнее: тот, напрямую не прекословя владыке, постоянно совался в дела всех Домов, стравливал Камень со Степью, а Огонь с Небом. Уполз в свои чащобы не так давно, покусанный волками, после очередной короткой войны, успев оттяпать часть земли Дома Огня. Земли, дававшей силы и волшебство. Не все лесные ярлы поддерживали своего лорда в его завоеваниях, а невероятно обаятельный Фордгалл убеждал и договаривался на зависть многим. Не упускал своего, что Мидиру нравилось. Имел привычку покушаться на чужое, что водилось за многими благими королями, однако мало кто из них до сих пор пребывал в добром здравии и при короне. Не слишком приятные размышления не оставляли Мидира. Он молча кивнул Вогану, который прицокнул на тарелку Джилроя, где нетронутая рыба печально белела выпученными глазами… Фордгалл потянулся за ноздреватым хлебом, но внезапно скривился и, потеряв равновесие, оперся темной широкой ладонью о точеную руку сидящей подле Лианны, нежную золотистую кожу которой, перевитую цепочкой с восьмигранником ее Дома, не прикрывали ни тонкие перчатки, ни широкий рукав расшитого желтого блио! Присутствующие ахнули. Это не нарушение этикета — это оскорбление королевского рода. И пусть вокруг находились ши другого Дома, волки за два столетия успели узнать и полюбить солнечную принцессу. Руки их потянулись к клинкам, в хищных оскалах показались клыки, а глаза полыхнули свирепым желтым огнем. Лианна тоже привстала, но тут же опустилась обратно. Этайн обернулась к Мидиру, ожидая пояснений. Он молча притянул ее к себе и, поцеловав в висок, шепнул: «Потом, любовь моя, все потом». Волки, в ожидании ответа принцессы Солнца, смотрели напряженно. Застыл вполоборота даже непоседа Мэллин — лишь подкидывал в руке пряник, будто метательный нож. Грозовая тишина повисла в трапезной. Заяви Лианна об обиде — обошлось бы без дуэли, невежу порвали бы на месте, но солнечная девочка смолчала, а Фордгалл рассыпался в извинениях, прося прощения за случайную потерю равновесия. — Рана не дает мне покоя. Лесной принц нарочито неловко уселся обратно на резную скамью. Затем принялся натягивать перчатки, темно-коричневая замша которых была украшена золотой вышивкой раскидистого дубового дерева. Королевский знак, а ведь он, будучи вересковым ребенком, не имел на него особого права. Виновато улыбнулся и протянул ладонь Лианне: — Но я готов отрубить себе руку, лишь бы не огорчать вас, моя принцесса. Примете ли вы извинения вашего покорного слуги? — Разумеется, принц Фордгалл. Я принимаю ваши извинения и не держу зла ни рукой, ни сердцем. Полная форма прощения! Темно-карие глаза лесовика сверкнули оранжевым, а полные губы сложились в довольную улыбку. Волки, ворча, начали возвращаться на свои места, продолжая поглядывать на Фордгалла. Лианна порозовела от волнения, и Мидир ее понимал. Головы сносили и за меньшее! Она обратилась к Мидиру, прижав руки к груди: — Дорогие хозяева, владыка! Не стоит придавать случившемуся большого значения. Я прощаю принцу Фордгаллу его невольный промах, тем более, он пострадал из-за меня. Еще немного, и начнет извиняться за милягу Фордгалла перед «добрыми волками», как она их величала. Без сомнения, дети Солнца иногда видели в окружающих только свет. Этайн потянула за локоть Мидира, и он неохотно кивнул. Воган ухватил за руку пробегавшего мимо помощника, шепнул что-то, и трехсотлетний верзила важно встал за спиной тридесятого лесного принца бдить чужую честь и удержать лесовика от очередного «ненамеренного» оскорбления. Рановато Фордгалл начал приручать солнечную девочку. Или это разыграно для Джилроя? Если Фордгалл, кроме вожделения, и питал какие-то чувства к Лианне, они стояли далеко после желания занять солнечный трон и вырвать победу у второго по значимости принца Благого Двора. Небесный витязь не ревновал и вел себя ровно как по отношению к любимой, так и к другу. Да если бы он был уверен в счастии Лианны, то непременно сам вручил бы Фордгаллу ее руку! Это стремление отдавать, как и странная похожесть на Джареда, неприятно задевали Мидира. — В вашей воле исцелить любую рану, моя принцесса. Сегодня дивный день для лечения и всевозможных благих решений. Я очень, очень надеюсь на это, — многозначительно произнес лесной принц, склоняясь ближе, но не пересекая границу вежливости. — Что воля, что нево-о-о-оля, о-одна благая до-о-оля, — пропел Мэллин и, обернувшись, крикнул Вогану: — А можно пирожки? — Пирожки закончились, мой принц, — ответил тот не оборачиваясь, поправляя что-то на дальнем столе, служившем временным пристанищем грандиозного количества закусок. — Видно, пошли на кого-то войной, — хихикнул Мэллин и крикнул задорно вслед уходящему Вогану: — Тогда пряников побольше! Громадный волк счел нужным ответить: — Сладкое посреди первых блюд не положено! — Ты слышала? — Мэллин подмигнул Лианне. Отодвинулся со скрипом от стола и начал жонглировать припасенными пряниками. Для волков его выверты были привычными, принцу прощали то, что не прощали никому, а вот внимание солнечной девочки, лесовика и небесного витязя он приковал намертво. И расцветал от этого. Приосанился, подхватил пряники в одну руку и, наставительно грозя указательным пальцем другой, повторил: — Во время перемены блюд вмешиваться со сластями запрещено! Фордгалл продолжал настороженно зыркать на Мэллина и хоть немного отвлекся от солнечной девочки. Лианна опустила взгляд в тарелку и начала ковыряться в зелени двузубой вилкой. Джилрой, словно в поддержку, тоже принялся за свою остывшую рыбу. Заинтересованная странным поведением полюбившейся ей принцессы, Этайн поела за компанию с Лианной и Джилроем, отчего Мидир мысленно поблагодарил этих ши с их трагичной любовью. Разговоры за столом оживились, гости и хозяева оценили яства, над которыми Воган, по просьбе советника, расстарался отдельно. Перемена блюд следовала одна за одной, трапеза стала настоящим пиром, и только Мидир, в отличие от многих, понимал, ради чего все это затеяно. День помолвки соблюдался с точностью до буквы. Фордгалл тоже думал о подобном, раз косился подозрительно на Джилроя, Мэллина и Вогана, упуская из виду действительного зачинщика происходящего. Советник восседал по левую руку от Этайн. Ничего не ел, на гостей не смотрел. И слава Лугу: его взглядом можно было замораживать воду. Ещё через волка от него сидел Алан, далее вертелся брат. Принц должен сидеть подле короля, но Мэллин сам выбирал себе место, и с этим тоже все давно смирились. Сначала он попытался удержать ложку носом, когда не вышло, слепил из хлеба человечка, а затем показательно откусил ему голову. Фордгалл сжимал зубы и тяжело дышал, Лианна качала головой, Мидир с трудом сдерживал улыбку: коричневый символизировал Дом Леса, но кто рискнет упрекнуть каравай в его природном цвете? Трапеза завершилась, волки поднялись и разошлись по залу. Поварята вынесли сладости, расставили на круглом столе, а Фордгалл отошел к камину, увлекая за локоток еле заметно упирающуюся Лианну. Если Мидиру не показалось, она пару раз порывалась обернуться и так же пару раз дергался в её сторону Джилрой. Эти двое чувствовали друг друга как самих себя и все равно оставались верны порядкам своих Домов! Теперь Мидиру стало понятно, отчего Джаред настаивал, будто Лианна погаснет без небесного витязя. Потому что их любовь уже состоялась. Этайн зябла в Черном замке без его тепла, и Мидир усадил ее в уютное кресло рядом с камином, самолично набросив на колени меховую накидку. Жена, завладев его рукой, быстро и незаметно прижала ее к щеке, к губам, а потом опустила его ладонь на свое плечо. Подняв голову, привычно ласково улыбнулась ему, а затем тоже обратила свой взор на солнечную принцессу. Лианна, гордо выпрямившись, стояла напротив Фордгалла — ровно на судном месте! — и кусала губы. — Принцесса, вы поразмыслили над моим предложением? — коренастый лесовик тяжело навалился на резную спинку. — Я готов повторить свои обещания и ещё раз заверить вас в исключительной благости своих намерений! Он нахмурился и вымученно вздохнул, а в глазах мелькнуло выражение затаенной муки: напряженные мышцы, на момент дольше прикрытые глаза, легкий вздох невпопад… …и эхом прозвучал вздох боли Лианны. Мидир много раз становился свидетелем того, как ши и люди жертвуют собой. Возможно, при других обстоятельствах он бы поаплодировал таланту Фордгалла оборачивать в свою пользу даже чувство вины и долга, но теперь был готов сам оборвать намечающуюся помолвку. Этайн, словно ощутив его досаду, сочувственно погладила ладонь, и Мидир задышал вольнее. — Да, я решила, — произнесла через паузу Лианна, не замечая, как быстро пропали приметы потаённой боли Фордгалла. Ну еще бы она заметила. Сама-то душевную муку не разыгрывала. Неловко, в несколько движений, Лианна стянула с шеи длинный, расшитый золотом платок. Помяла в руках. Джаред стремительно окинул весь зал взглядом и помрачнел, явно не увидев того, что искал. Медленно опустил руку к ножнам, перехватывая кинжал за лезвие. — Поверь, ты будешь счастлива со мной, — торопил события Фордгалл, опять припав на здоровую ногу. Лианна кинула прощальный взгляд на Джилроя, сжимавшего широкий пояс двумя руками, и протянула шарф лесовику: — В присутствии короля и королевы Благого Двора, чье слово — закон для всех, осознавая всю тяжесть сделанного и сказанного, принц Леса Фордгалл, я прошу, прими… — прямо между тонкой кистью принцессы и широкой ладонью лесовика пронеслась молния, и ткань перехватила чужая рука. Волки остолбенели. На весь зал раздался громкий чих, и взгляды присутствующих скрестились на черно-серебряном силуэте принца Дома Волка, который проскочил между светлым силуэтом Лианны и коричневой фигурой Фордгалла, а теперь материализовался из ничего подле круглого стола. — А-п-ч-хи! Пчхи! Пч-чи! — Мэллин для пущего эффекта потряс головой и смахнул выступившие слезы краем шарфа. — Простите, простите, — раскланялся во все стороны, приложив кулаки с зажатой тканью к груди, — прошу прощения, Благой Двор, мой король, моя королева, — персональный полупоклон им с Этайн, — вечно тянет чихать, когда холодает! Того и гляди, волосы инеем покроются! Фордгалл неразборчиво зарычал, не в силах отреагировать хоть как-то на дикую выходку королевской особы, наследного принца правящего Дома. Лианна тревожно уставилась на Мэллина, Джилрой, похоже, не осознавая своих действий, шагнул ближе к принцессе. Джаред спрятал клинок в ножны. — Принц, я прошу вас, верните шарф, — Фордгалл прихромал поближе и требовательно протянул руку. — Вернуть? Разумеется! — оскалился Мэллин с безумным торжеством. — Но кому? Посмотрим-посмотрим, — покрутился на пятке, легкомысленно оборачиваясь к принцу Леса спиной, не обращая внимания на раздувающиеся ноздри собеседника. — О! Воган! На сей раз удивился даже Джаред, не говоря уже о Мидире и прочих присутствующих. Подошедший к Лианне Джилрой переглянулся с принцессой в непонимании, Этайн сжала пальцы Мидира. Воган, которого выкрик застал с блюдом пряников в руках, застыл, ожидая от Мэллина естественной и привычной каверзы. Правда: чего же еще ожидать от Мэллина? — Молодой принц? — повар тем не менее сохранял присутствие духа, достаточное для ответа. — Воган! Тебе пойдет желтый! Смотри! — Мэллин поднес расправленный шарф к шее Вогана. — Ты не женат! Конечно, наш Дом многое потеряет с твоим уходом и захиреет без волшебных яств, особенно пряников с пирожками! Но мы готовы пойти на жертву! Воган, подумав над достойным ответом, устрашающе улыбнулся клыкастым ртом, обнажая куда большее количество резцов, чем положено иметь обычным волкам. — Нет, молодой принц, не так! Это я настаиваю на двух котлах, которые вам предстоит вычистить с таким же рвением! — Во-о-оган! Ты не можешь быть настолько жесток! Есть ли у нас еще кто-нибудь, не связанный браком? Кто же, кто же?.. А! Вот, например, Джилрой! Волки, несмотря на всю выдержку, фыркнули и задвигались. Мэллин сделал шаг назад и почти уперся в подошедшего лесовика. Принц хохотнул, без усилий вспрыгнул на стол, пошел вперед, изящно лавируя между блюдами и кубками, и спрыгнул по другую сторону круглого стола. Подошел к небесному и, приподнявшись на цыпочки, положил ткань на плечо высокому вытязю. Золотистая вышивка заиграла на белоснежном с голубой оторочкой платье Дома Неба. — Ну вот же, другое дело! Хотя, если ты тоже скажешь про котлы, я могу передумать! Мэллин полуобернулся к принцессе Солнца, как будто прислушивался, а Джилрой загородил Лианну от безумного волка, вздумавшего шутить любовью, браком и будущим бессмертных. — Принц, вы вмешались не в свое дело. А ведете себя и вовсе неподобающе, — нахмурился Джилрой. — Вы или безумец, или невежа! Волки притихли, слышалось только сердитое пыхтение лесовика да слабое «ох» Лианны. Теперь солнечная девочка настолько боялась за своего витязя, что вцепилась в него двумя руками. И Мидир её понимал: как бы Джилроя за этакие высказывания не порешили. Прежде чем кто-либо успел вмешаться, выступил сам Мэллин: — Я не безумец! И не невежа! Как же так? Вы до сих пор не поняли?! Я же поэт! На сей раз фыркнули многие, Воган хрюкнул, будто выстрелила катапульта, трапезная заполнилась шумом и возней, застывшие от напряжения ши отмерли и теперь обсуждали, насколько принц поэт, а насколько невежа. Этайн прикрыла глаза ладошкой, погладила пальцы Мидира, привлекая его внимание: — Это всё так забавно, моё сердце! Сразу захотелось не метать громы и молнии, а досмотреть невиданный спектакль. Мэллин вновь прыгнул на стол. Фордгалл дернулся за будто случайно спустившимся и тут же отдернутым шарфиком… и засадил руку в открытую пасть громадного сома. Кулак вытаскиваться не пожелал. Лесовик краснел, дергал рукой, но рыбина таращилась ровно живая и кисть не отдавала. Фордгалл просверлил взглядом Мэллина, затем рыбину, явно обличая их в сговоре. Стащил сома с тарелки на пол, уперся сапогом… Посреди галдежа, всеобщего веселья и призывов «брать вместо солнечного блика что послали древние боги» Мидир не удержался от мыслеслова: — Джаред, если вы задумали просто убить Фордгалла, могли бы не устраивать этот балаган, а поставить в известность меня! Есть куча проверенных вариантов: упавший на голову камень, тот же вызов на бой — я и сам давно не разминался! Лесовичок легко может угодить в одну из ловушек Черного замка, пока не занял Деревянный трон разини-папаши с Золотой башней одновременно. — Простите, мой король, план был немного… Как я сейчас понимаю, немного… схематичен. Я никогда раньше не имел дел с принцем, учту на будущее. Мидир мог бы сказать, что Мэллин изменит любой план, но не стал разочаровывать Джареда. — Раз нет достойных вариантов, то я готов пойти на жертву во имя поэзии! — брат, не замечая возникшего позади Фордгалла, заломил руку с шарфом, закрывая струящимися складками лицо, и продекламировал с чувством: — Он был из Дома Ночи, она — из Дома Дня! Джилрой побледнел, Фордгалл занес руку выхватить шарф, а Мэллин засмеялся, отступая и прижимая материю к груди. На черной с серебром одежде золото Дома Солнца тоже смотрелось неплохо. — Но они так никогда и не встретились! — хохотнул брат, сам себя насмешив. — Лианна, надо признать, у нас много общего и помимо прекрасного шарфика, — выразительно потряс тряпицей, отклонился вправо, чтобы видеть собеседницу за широкой спиной Джилроя. — Взять хотя бы любовь к пряникам! И метнул прибереженную сладость в белой глазури Лианне! Поймал пряник закрывающий принцессу Джилрой; Фордгалл кинулся к Мэллину со спины, и сам Мидир с трудом сдержался, чтобы не рвануть наперерез… когда брат так же легко, словно танцуя, увернулся, пропустил лесовика мимо себя, и тот наткнулся грудью на край стола. Мэллин крутанулся на месте, поднял шарф к лицу, засверкал глазами. — Да! Пожалуй, оставлю его себе! Как и сладкие-сладкие грезы! Лианна подняла руку, Джилрой тоже подался вперед, продолжая сжимать пряник, но их опередил все менее заметно хромающий лесовик: — Это не ваше, принц! Не ваше! Мое! — Иногда судьба преследует вас! Мэллин опустил шарф к столу и вновь резко отдернул, ладонь Форгдалла с сочным хрустом ударила по пятачку запеченного поросенка. — А иногда вы преследуете судьбу! — Мэллин показательно втянул аромат шарфика, отчего Фордгалл чуть не перекинулся в боевую форму своего Дома: кожа потемнела, волосы запылали. Как эти двое сорвались с места и пропали из трапезной, не заметил никто. Мидир увидел размытое движение, Алан потряс головой… Джаред, взяв со стола вилку, доложил ей: — Кажется, наш принц обладает даром не только слова, но даже исцеления. Принцу Фордгаллу явно стало лучше! Мидир проследил, как ши, оживленно переговариваясь, расходятся, теперь уже по делам, оценил размах плана, кивнул прошедшему мимо племяннику, а сам подхватил Этайн на руки. «Ношение королевы на руках» было найдено советником в записях старого короля, относящихся к этикету, показано Мидиру, вывешено в королевских новостях Морского царства, Благого и Неблагого Дворов, и уже восемь лет король носил свою земную супругу на совершенно законных основаниях. — А разве так можно себя вести? — Разумеется, нельзя! Дотрагиваться до короля, королевы или принцессы можно только через ткань. Это слишком интимный жест, говорящий о близости, он позволителен лишь членам семьи или супругам. На принцев не распространяется, короли могут позволить себе все, хотя необъяснимые касания не слишком приветствуются, как и поцелуи руки того, кто ниже тебя. — Мне помнится, ты меня так нежил задолго до супружества. И даже не так нежил, — Этайн коварно улыбнулась. Мидира пробрала дрожь. Его королева тут же встревожилась и распахнула глаза. — Ой, я же не царского рода! — Ты всегда была моей королевой, Этайн, — хризолитовая ясность позволяла и самому Мидиру заново оценить произошедшее, открывая в нем новые грани. — Всегда. Вина куснула ядовитой змейкой и уползла обратно в свою нору. — А что с платком? — Этайн ощущалась в руках живым ласковым теплом. — Почему все так взволновались? — Мэллин разорвал помолвку… — Мидир удобнее перехватил узкую спину, прокравшись пальцами под грудь. — Не просто выхватил платок. — Ой, как хорошо! — Хорошо, что он его никому не подарил. Не хотелось бы воевать с Домом Солнца! — А почему принц Фордгалл так странно выглядел? — Лесовики, — обрадовался Мидир возможности поговорить об ином, — могут часть тела превращать в дерево, причем дерево плотное, нерушимое. Пускают корни, круша даже камень. Но если защита — прочное дерево, то нападение — огонь… Вот ты и увидела и дерево, и огонь во внешности Фордгалла. Мэллин сильно его разозлил. — Мое сердце, а Мэллина не накажут? — Накажут. Если догонят! — Этайн хитро улыбнулась, шепча о быстроногих волках, и Мидир ускорил шаг. — А если его догонят, я буду сильно недоволен, поэтому ему лучше не попадаться ни страже, ни лесовику. — Но Лианна же может подарить еще что-то? — Может снять с себя панталоны, они есть в облачении солнечных. Волчицы же не носят подобную глупость. — Мидир! — Что, любовь моя? — почти промурлыкал волчий король. — На прогулках они предпочитают штаны, а если волчица надевает нарядное платье… тут панталоны носить невместно. — Да, мой король! Ты очень точно поясняешь и так хорошо все знаешь о женской одежде. Оголяешь истину! Дорываешься до сути! Обрываешь подолы! — Я уверен, принцесса Солнца не расстанется со столь важным предметом своего гардероба, разве что Джилрой поможет… — Мидир усмехнулся, не собираясь продолжать. — Что же до подолов… Мне вполне хватает одного. В королевских покоях Этайн раздумчиво полистала книгу «О плодах и корнях», но читать не торопилась. — Ты обещал мне сказку… Мидир не смог припомнить подобного обещания — видимо, потому что обещал не он — но ответил уверенно: — Я обещал сказку, значит, ты получишь сказку. Самую волшебную из всех. Чтобы порадовать Этайн, Мидир решил забыть про дипломатические сложности: в крайнем случае можно оставить влюбленных в Доме Волка. Пока же Мидира волновали проблемы и понасущнее. Например, тот же племянник, создающий чужую сказку и ломающий свою. — Принцесса Солнца, принц Неба, разрешите поговорить с вами наедине, — советник кивнул вправо, к неприметному выходу. — Это необходимо? — витязь становился напористым и разговорчивым, лишь когда ему требовалось защищать возлюбленную. — Простите, советник, но ваш принц… — Прощаю, принц Джилрой, прощаю! — показательно устало махнул рукой Джаред. — Однако прочие волки не столь терпеливы. Небесный витязь отвлекся от советника, поглядел на прижавшуюся Лианну и смягчился, встретив её золотистый взгляд. Мидир коснулся сознания Джареда, ощутил возведенную многоуровневую защиту и послал поддержку во всем, что бы ни задумал упертый волчонок. *** Большая гостиная могла бы принять целую королевскую семью и позволяла расположиться своенравным волкам вольготно, но сейчас на одном из широких черных диванов сидели лишь Лианна и Джилрой. Лианна, взволновавшаяся не на шутку за жизнь любимого, вцепилась в обшлаг его белого камзола, расшитого голубым узором и отделанного бирюзовыми камнями. Наряд небесного, как и золотое блио принцессы Солнца, резко выделялся на фоне темных покоев Дома Волка, а Джаред стоял перед ними в наглухо застегнутом черном сюрко и вертел в руке кристалл, стреляющий на свету ослепительно яркими гранями. — Мой дед оставил этот камень своей возлюбленной, и та не смогла забыть его ни в Верхнем, ни в Нижнем мире. И Синни ушла вслед за волком, сама отыскала дорогу в мир ши, преодолела испытания и трудности, разглядела свое сердце в мириадах отражений… Джаред приподнял кристалл перед собой, остановив его ровно в луче света, разукрашивая гостиную солнечными бликами, делая ее светлой под стать Лианне и Джилрою. Племянник ничего не меняя в обстановке, расцветил покои для солнечной и небесного. — Говорят, что он исполняет желания. Особенно те, что достойны исполнения. Нашим миром правят любовь и магия, что доказала моя бабка, спустившись к деду и миновав все преграды, — Джаред строго посмотрел на обоих. Мидир почувствовал некую иронию ситуации: почти двухсотлетних Лианну и Джилроя учил жизни столетний советник. — Нашим миром правят любовь и магия, так скажите мне, может ли владеть Домом тот, кто сам отрекся от любви? — Для чего вы позвали нас, Джаред? — не выдержал Джилрой. — Ты копаешь могилу своей любви своими же руками, — произнес Мидир мысленно. — Но не своей любимой, — упрямство у советника было самое что ни на есть фамильное. — Вы сказали, брачный договор у меня в кармане. — Я имел в виду тебя и Лианну! — Мой король одобрит этот брак? — Джаред выделил слово «этот». — Несомненно, если того просит мой неразумный советник. — Я благодарен вам как никогда, мой король. — Зачем, ну зачем ты это делаешь? — вырвалось у Мидира. — Я волк, мой король. И ваш Дом — мой Дом. — Я уже женат, Джар-р-ред! — Я учту это, мой король. Вы рычите, я не разбираю слов. — Давай уже, радуй солнечную девочку. Джаред еще раз подкинул кристалл и подошел к сидящим. — Как советник владыки Благого Двора, я знаю, как порой трудно связать узами брака тех, кого связали узы любви. Когда за влюбленными маячат тени их Домов… Однако, если принцесса-девственница будет столь храброй, что попросит о ночи любви сама… — Джаред, заметив смущение Лианны, прервал фразу. Заговорил, глядя на Джилроя: — Ей отказать будет невозможно, не оскорбив ее, мать-королеву и весь ее Дом. Если принц окажется столь влюблен, сколь и безрассуден, что отринет небесную корону и примет Дом любимой как свой, то все формальности будут соблюдены. Твой отец, Джилрой, назначит другого наследника. Ты потеряешь многое. Почти все. Кроме… — он перевел взгляд на Лианну. Та вскинула голову, с тревогой всматриваясь в возлюбленного, пытаясь решить, что возьмет верх в его душе: долг или любовь. — Дом Неба славится гордыми принцами, в наследниках недостатка нет, хоть прямых — всего двое. Королем после твоего отца станет твой младший брат, Джалрад, дай им обоим долгих веков здоровья, — советник благовоспитанно приложил узкую ладонь к груди, обозначая чистоту намерений. Разошедшиеся светлые пряди на миг обнажили заостренные кончики ушей, и Джаред тут же откинул голову назад, прикрывая то, что он считал своим недостатком. Советник подбросил кристалл, и в его свете стало очевидно, что в одной комнате собрались трое светловолосых ши из всего Черного замка. Только у Джилроя волосы были серебряными, у Лианны — светло-золотистыми, а у советника — ослепительно белыми. — Как и вам, дай Луг, долгих счастливых лет, — поджал губы Джаред. Лианна и Джилрой несмело улыбнулись друг другу, действительно надеясь, что подобное возможно и древний бог услышит их пожелания. За древнего Мидир не поручился бы, а вот один старый бог слышал прекрасно. — Но у нас нет согласия родителей! — опомнившись, воскликнул Джилрой. — И Лианна будет не защищена от гнева двух Домов! Джаред скептически приподнял бровь, побуждая небесного произнести, что именно он мыслил непреодолимыми препятствиями. — За подобное своеволие ее немедленно потребует Дом Солнца, потребует с полным правом! Наследница Золотой башни — не хозяйка своей судьбы, она важнее, чем само солнце! — Джилрой договорил обреченно: — И выдаст ее любой иной Дом, даже мой. — Ты… готов пойти на это ради меня?! — воскликнула Лианна, подняла на своего витязя глаза, из карих ставшие медовыми. Волосы засияли золотым цветом любви. Джилрой опустил взгляд, завороженно застыл и отрывисто кивнул. Спустя пару минут, которые Мидиру показались весьма долгими и скучными — раз обнимался не он — влюбленные разомкнули объятия настолько, чтобы посмотреть друг другу в лицо. Джилрой с тревогой обернулся к советнику первым. — И что же нам делать?! — У вас нет согласия родителей, но есть король Благого Двора. И раз вы в стенах Черного замка, слова волчьего короля достаточно. А уж если у двух влюбленных проявится знак истинной любви… Это очень редко, но случается. Если они, наши неожиданные влюбленные, попросили бы о браке после проведенной вместе ночи, — Джаред взглянул прямо в синие глаза Джилроя, добавил, не меняя тона: — или дня, что дозволяется в Доме Волка… Пауза повисла изумительно глубокая. Мидир не всегда такой добивался. Лианна покраснела до самых кончиков ушей, желая провалиться сквозь землю. Или чтобы все миновало без её участия? — …тогда ваш брак не сможет отменить никто. Конечно, подобное сочетание безумных поступков почти невозможно… почти. Но самое малое — согласие короля Благого Двора — я вам дарю уже сейчас. Как и этот камень. Джаред, выдернул из воздуха документ о браке королевских особ с размашистой подписью Мидира и припечатал его кристаллом. — Надеюсь, он принесет вам удачу. До утра вас никто не потревожит, — и тихо вышел, плотно прикрыв за собой дверь. — Я не могу оставить Золотую башню, ведь я единственный и последний ребенок королевской семьи, — прошептала Лианна. — Но я люблю тебя всем сердцем и душой. Мой храбрый витязь, сможешь ли ты принять мою любовь, меня и мой Дом? — Да, мое солнце! Волшебство любви обвилось вокруг двоих сияющей спиралью, взлетело до потолка… Распалось, рассыпалось искрами, а потом замерло на безымянных пальцах светящимися кольцами. Упругая волна магии прокатилась по замку и словно умыла всех теплым чистым дождем. — Что-то случилось? — прошептала Этайн. — Только хорошее. — Джаред! — позвал мыслесловом Мидир. — Ты подарил им кристалл деда! — Дед был тот еще хитрец, мой король. Вы знаете сами, сколько всего было сделано этих кристаллов. И сколько бы Синни их ни выкидывала, они появлялись вновь и вновь, напоминая о подземном короле и силе его любви, пока жизнь без него не стала казаться ей столь невыносимой, что она сама ушла под холмы. — Не могу винить его за это, — хмыкнул Мидир. — Каждый воюет за свою любовь как может. Некоторые так даже выкидывают белый флаг!