Пушок и Перчик

Я стоял словно пришибленный, ничего не соображая. Какое мне дело до них? Ледяной Кот?! Да хоть свежемороженый!!! Мне-то что? Я хочу крови! Мне это НУЖНО! А все остальные могут хоть попередо́хнуть! - Сейчас в Джунглях небезопасно, - снова своим вкрадчивым голосом убеждал Седой. - Позвольте мне помочь вам. Машина ждет, мы отвезем вас в надежное место… - и, не дожидаясь какой-либо реакции, взял меня под локоток, уверенно запихивая в салон. Стеклова тоже схватили, надели мешок на голову и зашвырнули на заднее сиденье. Шины взвизгнули, машина тронулась. Полицаи без единого вопроса открыли нам крайний правый шлагбаум для особых персон, и мы вырвались прочь из Нахаловки. Я оглядел просторный кожаный салон. Безусловно, это были какие-то крутые ребята. У них и номер на машине, как мне запомнилось, был странный, без цифр, только две полоски: голубая и белая – раньше мне такие не встречались. Хотя с цветами клана вместо опознавательных знаков и цифры никакие не нужны. Господа! Хозяева жизни. До города всего километров тридцать, дорога на этом промежутке прямая, как школьная линейка. И покрытие идеально ровное, как зеркало. Машина словно бы летела на магнитной подушке. Это особенно чувствовалось после кривых раздолбанных и засранных улочек Нахаловки. Сам Белый Город был окутан небольшой утренней дымкой. Границы его не просматривались, только сияли солнечным серебром иглы небоскребов в самом центре. - Господин, вы не замечали никаких странностей в состоянии вашего здоровья за последние пару дней? - вежливо поинтересовался седой, доставая стальной кейс. Господин. Хм? Когда меня в последний раз так называли? Уж и не припомню... Ах - нет! Сарила-шлюха занимала у меня пятнадцать золотых и не хотела отдавать. Пришлось разбить ей нос и сломать руку – вот тогда, ползая по земле и доставая деньги из сумочки (которые чудесным образом сразу нашлись), она называла меня: "Господин"! - Да было, что-то... как-то... Седой щелкнул застежками кейса, доставая какую-то пластинку с иглой на конце. - Надо проверить. Скорее всего, вы стали жертвой крайне агрессивного токсичного вещества! – он резко схватил меня за руку и оцарапал кожу запястья до крови. Потом протянул мне на раскрытой ладони пластину, стремительно меняющую цвет с серебристого на бурый. – Смотрите, тестер потемнел на две трети. Нам повезло, что мы вовремя нашли вас. Еще пятьдесят-семьдесят часов - и изменения в вашем организме были бы необратимы! Он снова склонился над кейсом, разворачивая его ко мне. Стали видны три полных шприца в специальных углублениях: маленький с золотистой жидкостью и два больших с прозрачной. - Это антидот, - седой взял в руки маленький шприц, - его необходимо ввести в первую очередь. А эти два – через три и десять часов соответственно, - не озаботившись даже обработать место укола, он ввел иглу в вену на локтевом сгибе. Я внимательно наблюдал, как идеальное острие прокалывает мою кожу. – И да, – закончил он свою лекцию, вытаскивая иглу опустевшего шприца и оставляя на месте укола выступившую вслед каплю крови, - я забыл предупредить – будет не слишком приятно… Вот тут страх толкнул меня в самое сердце. Оно забилось так, словно хотело выломать ребра и выскочить наружу. Я попытался что-то сказать, но лицо онемело: не чувствовал губ и щек, в глазах помутилось от ряби. С ужасом обнаружив, что не могу сделать вдох, я откинулся назад, ударившись о спинку. - Все хорошо! - седой схватил меня за руки. - Так и должно быть. Лекарство начинает действовать. Вы не умрете! Дышите! - и он сам начал глубоко дышать, показывая как именно лучше сделать. Но мне уже было все равно. Глотка словно покрылась наждаком, я не мог пропихнуть воздух в легкие. Я умирал, я знал это, чувствовал... Желтые пятна расходились перед глазами. Мир сначала медленно завалился набок и тут же стремительно рухнул во тьму. Придя в себя, я попытался понять где я. Но стоило немного приоткрыть глаза, резкая боль впилась мне в зрачки, как будто в них плеснули кислоты. Я застонал, с силой потер веки и попытался успокоиться. Боль сразу ушла, но вновь делать попытку открыть глаза я не стал. Не имея возможности осмотреться, принялся анализировать ощущения тела. Все было хорошо, ничего не болело, правда, жажда была жестокой, но я еще мог терпеть ее. Я ощутил, что раздет и лежу на постели. Постель казалась мягкой, широкой, чистой. Сквозь веки ощущался свет в комнате. Кондер работал хорошо, бесшумно, и запах стоял хороший, свежий, приятный. Вот так, лежа с закрытыми глазами в тишине и покое, я и не заметил, как уснул, хотя спать мне и не хотелось. Проснувшись во второй раз, я уже смог открыть глаза. Снова резанула такая боль, будто в них сыпанули горячего песку, но желание узнать где я взяло верх, и я перетерпел. Хорошо, что эти ощущения длились недолго. Я оказался в номере. Хорошем номере, хоть и небольшом, но уютном. Светлые тона, большая кровать, стол, кресла, приоткрытая дверь в ванную. Тишина стояла пустая, умиротворяющая. Я сел и спустил ноги. Прямо напротив стоял шкаф с зеркалом. Я долго смотрел в него, но так и не понял, что за тип там отражался. Еще раз проверив ощущения тела, я встал и прошел к окну. Откинул тяжеленную занавеску, и в комнату ворвался беспощадный солнечный свет. Под окнами оказался широкий, но тихий и малолюдный проспект. Чистый и ухоженный. Ряды пальм, аккуратные милые разноцветные домики. Магазинчики, лавки, кофейни. Спокойно проезжали машины – новые, чистые, красивые. Не спеша прогуливались люди. Кто-то делал пробежку, прохаживались мамочки с колясками, собачники. За столиками под навесом люди пили кофе. Около симпатичной лавки, заполненной овощами и фруктами, стояла парочка болтающих женщин. Из милого нежно-голубого двухэтажного здания кафе-мороженого вывалилась стайка школьников. На закрытой стеклянной остановке (там работал кондиционер) девушка читала книгу и ждала автобус. - Город... - прошептал я. Да-а-а-а! Так это все было не похоже на дикий, тесный, засранный ад Нахаловки. Город, как я от тебя отвык... Я попытался облизать пересохшие губы, но язык был как наждак и цеплялся за потрескавшуюся кожу. Я зачем-то прошел к входной двери и выглянул наружу. По обе стороны от двери в довольно уютном коридоре гостиницы сидели четверо мужиков с небольшими черными автоматами. Увидев меня, они встали, и один что-то сказал по рации. Я аккуратно прикрыл дверь. Голова закружилась, уши заложило, я испугался, что потеряю сознание, и ухватился за стол. Прямо передо мной, оказывается, все это время стояли две бутылки воды и два стакана в бумажной упаковке, лежали блокнотик с ручкой, какая-то еще мелочевка. Я схватил одну бутылку и, махом свинтив крышечку, залил воду прямо в горло. - А! Господин! Вы уже проснулись, - в комнату спешно влетел седой. Чувствовалось, что он только что принял душ и побрился. - Вы спали больше суток, все это время я был с вами, но вот отошел... до уборной... а вы проснулись, - и опять у него улыбка растянула только губы, не коснувшись глаз. Я не хотел его видеть. И слышать его не хотел. Оглядевшись, я заметил мини бар, открыл его и достал миниатюрную бутылочку текилы. - Господин! Прошу вас не делать этого! Вам было введено очень сильное лекарство! И медики категорически запрещают смешивать его с алкоголем! Даже от малой дозы алкоголя у вашей печени будут серьезные проблемы! Прошу вас, воздержитесь хотя бы до вечера, пока препарат не выйдет из организма. Господин... И вот тут меня накрыло. Я, сам не ожидая от себя такого, швырнул в него бутылочку и заорал: - Я не господин! Сука! Не смей меня называть так! Я вам не господин! - в комнату вбежал один из охранников, но седой отмахнулся от него, и тот исчез. - Что вы вообще со мной делаете?! Кто вам дал такое право? Куда вы меня привезли?! - сердце резко зашлось, кровь ударила в голову, и я упал на пол. - Где он?!! Где?!! - шаря ладонями по полу, выл я. - Куда вы его дели?!! Что он вам сделал?!! Он никому никогда не сделал ничего плохого! Почему вы не оставите его в покое? Когда это все кончится? Как мне его найти? За что это все со мной?!! Ну за что?!! Седой молча вскрыл вторую бутылку воды и вылил мне ее на голову. Как ни странно, но мне полегчало. Придя в себя, я замолчал, прекратив кататься по полу. С трудом поднявшись и еще немного пошатываясь, я побрел в душ, по дороге сбрасывая с себя одежду. В душевой оказалось чересчур зеркально и золочено. Я долго не мог разобраться, как включить необычный плоский душ. Когда вода наконец-то полилась, я просто сел и сидел, подставив под нее опущенную голову. Жажда крови исчезла, я чувствовал это. И на освободившееся место рвался ужас и отчаяние по Пушку. Но что мне было делать? Как искать его, если я и сам не пойми где?!! У каких-то людей, в непонятном месте... Такое случилось со мной впервые, и теперь нестерпимой тьмой окутывало и давило мне на душу. Я сидел так, пока мне не надоело, а потом просто вышел, запахнувшись в белый гостиничный халат. Седой ждал меня. Я молча сел на кровать, не зная, что делать дальше. - Вот. Выпейте это! - седой достал пакетик с каким-то белым порошком, засыпал его в бутылку с водой и, тщательно перемешав, протянул мне Я опасался, что напиток будет смердеть химией, но он нежно пах клубникой. Я сначала осторожно пригубил его, желудок так радостно взвизгнул, и по организму пошли такие приятные волны, что я тут же сделал несколько больших глотков. - Со вкусом клубники! - хозяйски улыбнулся седой. - Сейчас все обязательно с каким-то вкусом. А вообще, если серьезно, у клана Каменный Волк химики просто отличные. Всем остальным на зависть. Это же надо! За три месяца вывели новую породу упырей, да еще антидот разработали и о восстановительном коктейле не забыли! Я посмотрел на него, чуть не подавившись - Новая порода упырей? – с трудом сглотнул. - Да! Ну... вот этот, худой, который вас укусил! - Откуда вы знаете? - обомлел я. - Как же... камеры видеонаблюдения. - Камеры? В Нахаловке есть камеры? - Полно! Качество, правда, не очень, и ракурс неудобный, самого момента не видно, но вполне ясно, что он вас укусил. - Укусил? Он не... Седой внимательно посмотрел на меня, но я вовремя прикусил язык. Лучше не уточнять, что он поцеловал меня, лучше пусть будет так. Это в Нахаловке всем насрать кто ты и что ты, и с кем ты! А в Городе с этим строго! Здесь признают только старый добрый классический натуральский трах! Хорошо, что я вовремя опомнился! Нужно помнить в будущем. - В смысле – новая порода? - спросил я, протянув ему пустой стакан, и он вновь наполнил его. - Ну, вот до сих пор была только наша порода "Серо-синий бетон", но в Каменном Волке тоже хотели кусок от этого бизнеса и выпустили свой выводок. Эти, современные, конечно, лучше наших, но и дороже, естественно. Наши упыри не могли размножаться, а эти, новые, передают заразу через слюну. Наверное, у меня было такое выражение на лице, что он осекся. - Какой... выводок? - Все упыри в Джунглях выведены искусственно. Я сперва нахмурился, не сразу соображая, о чем он, затем вспомнил, что Городские называют Нахаловку Джунглями... но потом нахмурился еще сильнее. - Упыри всегда были... они произошли естественным путем... их просто мало было, но когда беженцы пришли... они и расплодились. - Нет, - сказал он терпеливо, как ребенку. – Вам нужно знать, что истинных упырей всегда было крайне мало! Их и сейчас-то особей сорок на воле, а раньше так и вообще с десяток было. А все те упыри, на которых вы охотились – это все искусственно выведенные особи. - Не может так быть! - Но это факт. - Но ведь... но все же знают! Все... что упыри... - А откуда ВСЕ ЗНАЮТ? - спросил он вкрадчиво. - Ну... знают. По телеку же говорят! - По те-ле-ку! - произнес он насмешливо, с упором разделяя слоги. - По телеку! А телевидение кому принадлежит? - Государству... - растерялся я. - Государству! И государство рассказывает по нему только то, что сочтет нужным рассказать! И это не только у нас, кстати, так везде и в хваленых демократических республиках тоже. Хотя у них с этим дела еще хуже обстоят! - Но ведь... но все же знают! - Вы же видели упырей. Как они размножаются? - Через укус! - Как же через укус, если они свою жертву сжирают? Это был как удар под дых! Я, честно сказать, никогда не задумывался над этим. Я всегда знал одно – упырей много, и чем больше их убьешь, тем лучше! А вот как они размножаются? Я вот люблю глядеть на небо, хотя абсолютно не знаю, почему оно голубое, и как там эти облака висят. Как-то висят и все! - Ну... кусают специально... - голова была пуста, и я с трудом находил в ней слова. - Некоторых просто кусают, а некоторых сжирают. - А вы сами видели таких у-ку-шен-ных? - Не-е-ет... - совсем потерялся я. - Упыри, истинные упыри, их в народе называют "Ведьмаками" и "Ведьмами" за то, что они могут менять облик не только свой, но и другого человека – вот те размножаются. Но опять же, на воле их почти не осталось, кого пленили и держат в специальных местах, кого убили, кто сбежал подальше от цивилизации... А основная масса существующих, девяносто девять процентов, это все наш выводок! - НАШ? - почему-то ужаснулся я. - Упыри – это бизнес вашего клана, господин, и неплохой бизнес. Я встал, прошелся по комнате, сел и опять встал. - Люди сделали их САМИ? - Ваши люди... безусловно! Я сел: - Но... зачем? - Политика... бизнес, средство влияния... много всего! Я молчал. Несколько раз открывал рот, желая что-то сказать, но опять закрывал. Седой смотрел на меня с любопытством. - Есть фирма "Дентал Люкс" – дантисты для богатых. Это тоже один из прибыльных бизнесов вашего клана. Сеть этих люксовых клиник охватывает весь Город. На самой окраине стоит база этой фирмы. Там производят необходимое оборудование, там же и склад, и головной офис. Но это только для непосвященных. Здание это имеет три этажа над землей и десять этажей подземных. Вот там-то уже долгие годы и производят упырей. Каждого в отдельности, с любовью и заботой. В возрасте двух лет упырь полностью готов к самостоятельной жизни, и его выпускают в Джунгли. Там он откармливается два-три месяца, пока его сердце не наберет нужной формы. Потом на него приходит ориентировка в частную фирму в Джунглях, и упыря убивают. В сердце... - ...колят консервант... и... - ошалело вставил я. - Верно! Вам, рядовым охотникам, платят за сердце сто-сто двадцать золотых. Ваше начальство получает за него две тысячи. А мы выручаем за каждое сердце пятьдесят-шестьдесят тысяч... - у меня пересохло во рту. - Неплохо, правда? - улыбнулся он. Я кивнул. Что мне еще оставалось? - А что... что с ними... - Для чего они нужны? О! Уверяю вас! Сердце упыря – это золотая жила! Из него мы делаем элитные лекарства. Особенно хорошо идут препараты против старения. Вы не поверите, но богатые старухи готовы выкладывать огромные средства, только чтобы немного омолодиться. Хотя там и не только косметика конечно, там очень много всякой химии – гормоны, стероиды, сердечные препараты, противораковые... уж вы меня простите, я тут вам помочь не могу, но когда все образуется, вы получите полный доступ ко всей информации. Я встал. Подошел к окну. Меня потряхивало. Я видел эту рекламу: и "Дентал Люкс", и все эти "волшебные" крема для избранных. А еще у меня в голове стояла одна и та же картинка: поле, жара, солнце в зените, землянка бежек и упырь, пожирающий, заглатывающий целиком ребенка... и визжащая мать. Да-а-а-а... Для кого война, а для кого мать родна! Нагуливает, значит, вес сердечный, на человеческом мясе... мерзавцы! - Послушайте... вы... вы... вас как зовут? А Государь вообще в курсе?!! - Как же не быть ему в курсе, когда он в доле?!! - усмехнулся седой. - Зовут меня Прохор, я из "близких людей". Вы помните, что это значит? - я помнил, но почему-то отрицательно мотнул головой. - Мой дедушка был чистокровным членом клана Ледяной Кот, но жена его была простолюдинка. Поэтому у моего отца была уже половина господской крови. Моя мать тоже была из простых, и получается, что во мне теперь всего четверть белой крови. Старейшины клана сказали, что этого слишком мало, чтобы я жил с господами на равных. А для того, чтобы жить среди простолюдинов, господской крови во мне чересчур много. Так я стал "близким человеком". Я служил вашему отцу и сейчас готов отдать жизнь за вас. - Я тебя, Прохор, разочарую, я ведь тоже только наполовину... - глядя в пол, проговорил я. - Вы – единственный сын вождя клана и единственный наследник! - Я сын рабыни, ... - Да. Но с недавних пор это не имеет значения! - меня передернуло, а он, не заметив, продолжил. - Раньше ребенок, рожденный от рабыни, не имел никаких прав, это верно, но все меняется. Последнее время женщины получают все больше и больше прав. Это идет из-за границы, хоть и с большой задержкой и скрипом, но происходит и у нас. Все дошло до того, что женщина стала иметь право подать на развод и даже может получить половину всего имущества мужа. Конечно, наши вожди не стерпели такого! И давно уже полноценных браков сильные мира сего не справляют, а оформляют фиктивные и живут с наложницей-рабыней, которая сама по себе не имеет никаких прав. Однако чтобы не было проблем с наследниками, вожди кланов недавно продавили закон, по которому неважно кто у вас мать, главное – кто ваш отец. И таким образом вы, как единственный сын вашего отца, законный и единственный наследник. Я долго молчал, а потом сказал: - Но у клана Ледяной Кот уже есть вождь. - Ваш кузен. Но раз живы вы – он занимает престол незаконно и будет смещен. - Смещен... - проговорил я. - Убьете? - Но ведь он же хотел вас убить! - Когда? - я выпрямился. - На вас было совершено покушение? Вспомните! - Было... парень... знал мое имя и говорил что-то про посылку... и потом стрелял в меня... Но... но почему я не умер? - Вы тогда уже были заражены. Этот худой упырь укусил вас, и ваше тело начало меняться. Тело упыря гораздо прочнее человеческого, обычное оружие его не берет, вы, как охотник, лучше меня это знаете. Разве что только Носорог возьмет. Но он, кстати, тоже производится в вашем клане, и клан имеет на все оружие против упырей монополию. Я провел пятерней по груди и вспомнил "ожоги" от пуль. Он говорил что-то еще, но я уже не слушал. Голова гудела. - Господин! – донеслось, наконец, до меня, как сквозь вату. - Боюсь, что у вас нет выбора. Либо ваш кузен убьет вас, либо вы займете его место! Третьего не дано. - И что же мне делать? - я возненавидел себя за этот страх в голосе. - Доверьтесь мне! Прошу вас, крепитесь! Еще один рывок, и вы у цели! - И я у цели... – тихо выдохнул я. В дверь постучали, и седой оставил меня одного в комнате. Я сидел абсолютно разбитый и словно пришибленный. Через пару секунд он вернулся и встал передо мной на колени. - Все уже решено! Назначено на сегодня, на вечер, я сейчас вынужден буду покинуть вас, а вас прошу собраться с духом и быть готовым. Помните, кто вы! Кто ваш отец! Судьба клана зависит от вас! - он встал, поклонился и вышел. Я долго сидел один. Потом мне стало как-то невыносимо в этой тишине, я приказал телеку включиться и растянулся на кровати. Казалось, по всем каналам шло одно и то же: происшествие на контрольно-пропускном пункте. Раз за разом показывали одни и те же картинки. Группа полицейских (да, в Городе их называли полицейскими, а не полицаями) стоит плечом к плечу. Офицер в громкоговоритель пытается образумить толпу. Ну и, соответственно, сама толпа - крикливая, бешеная, бурлящая, собирающаяся атаковать. Все эти нахаловские хари, не отягощенные интеллектом, громкие, требовательные, искаженные звериной яростью. Ну не спорю-не спорю, в Нахаловке контингентик еще тот! И вдруг выстрелы со стороны толпы. Камера дергается, все смешивается, полицаи тащат подстреленного товарища в здание. Потом опять возник ведущий, идеально красивый мужчина... гости в студии, звонки каким-то крутым знаменитостям, включения передвижной студии на улице. Я невольно задумался. Нет, телевизионщики не врали. Съемки оператора, убитые полицаи - все это было подлинно. Они не врали... но они недоговаривали, рассказывая честно об одном, они замалчивали другое. И так элегантно они обходили стороной все эти неприятные для них углы, что я прямо диву давался! И опять, раз за разом: мужественные, красивые лица полицаев и озверелые морды бунтующих. Мне становилось ясно, куда они клонят – наглая, дикая орда неблагодарных нелегалов пытается прорваться сквозь героических полицейских в Город. Стали показывать похороны: потемневшие от горя вдовы, перепуганные дети. Роскошные гробы. Море цветов. А про то, что полицаи открыли огонь из пулемета почти в упор по толпе, и сколько при этом погибло нахаловских – ни слова. Но нахаловские – это ж не городские, люди третьего сорта, кто их считает?! И вдруг сюжетик – выступление какого-то крупного заграничного правозащитника: полицаи ответили неадекватно, у беженцев есть права, они достойны лучшего... И тут же кадры опроса прохожих у фонтана в торговом центре: "Как вы относитесь к действиям полицейских?.. Что вот нахаловские тоже погибли, и нужно ли давать пособия и пускать их в Город?.. " - человек шесть из десяти сказали, что полицаи действовали довольно мягко, и вообще всю эту сволочь нахаловскую уже давно надо... того-самого... Двое затруднились ответить, и последние двое только выказали мнение, что полицаи все-таки погорячились... и, в общем, бежкам надо помочь. А потом пошло-поехало – у всех гостей студии стали спрашивать: "А вы за кого? За полицаев или за бежек? И мотив такой - враг ты обществу или друг?" - и вот тут я начал понимать, куда они это ведут! Если ты за бежек, значит ты за заграницу, за расширение прав женщин и извращенцев, против устоев и, короче говоря, тип скользкий, больной и ненадежный. А если ты за полицаев, значит ты гражданин, патриот и вообще молодец, что не изменяешь заветам предков. Попадались в студии и "реформаторы, прогнувшиеся перед заграницей". Они что-то пытались доказать, но их так пламенно загоняли в угол, что было жалко смотреть. Напряжение росло, увеличивалось, искрило. Передали новость о том, что в реанимации скончался, не приходя в сознание, четвертый полицай. И тут же показали, что люди стали собираться на стихийный митинг на площади Свободы. Все ждали обращения Государя. Что он скажет? И через все щели лезла эта мысль – если Государь вступится за полицаев, значит он наш, патриарх, отец отечества, предстоятель, истинный правитель, который крепко держится за заветы пращуров. А если же нет, если Государь встанет на сторону бежек – значит, слаб перед заграницей, болен и править страной более не в состоянии. Так вот оно что! Я даже вскочил с кровати. Это все подкоп под самого Государя! Ай да Стеклов! Упырь-провокатор! Же-е-е-есть! Хотя, какой там Стеклов?!! Стеклов это так – ему сказали, он сделал, а дальше не его забота. Вот зачем и "восстание", и стрельба... Государь им не мил. - А вы определились? - спросил журналист у милой блондиночки, которая ставила стаканчик со свечкой около участка, где работали погибшие полицаи. А я определился? Я закрыл глаза и заглянул в свою душу. Там была пустота и тоска. Мне все представлялся агнец, который мирно пасся на лугу. И вдруг тигр выпрыгивает и хватает его. Тащит в свое логово. И тут навстречу ему лев. Тигр отбрасывает полуживого агнца и вступает в схватку со львом. Так вот этот помирающий агнец – он за кого? За льва или тигра? Чьи когти нежнее и в чьих клыках больше ласки? Не-е-е-ет! Все это крутые игры крутых дяденек, зачем мне, овечке, лезть в эту схватку хищников? Я вздохнул. - Стоп программа! Включи сайт отеля! - приказал я телеку. Он моргнул и тут же высветил сайт. - Ресторан! Меню доставки! Я выбрал блюда и велел телеку погаснуть. Встал, зашел в ванную и еще раз умылся. Денег у меня не было, но... раз уж я наследник... думаю, клан не обеднеет! Блюда принесли моментально: томатный суп с курицей, лапшу с морепродуктами и два больших сочных пирожных. Когда я все это захавал, мне даже немного поплохело. Я лег на подушки, закрыл глаза и уснул. Просыпался я долго. Седой все тряс меня за плечо, но я никак не мог прийти в себя. - Господин! Господин! - шептал он. - Господин! Время! Нам пора! Опаздывать нельзя! Поспешите! Я разлепил глаза и хмуро уставился на него. На первых порах я вообще не понял, кто это. - Прошу вас! Мы опаздываем! Я сел на кровати, оперся локтями о колени и помотал головой. Потер лицо ладонями. - Вот! Ваша одежда! Я распаковал из пленки красивый черный костюм, пиджак и брюки, белую рубашку и черный узкий галстук. Напялил идеальные черные туфли. Я не помнил, надевал ли я когда-нибудь что-то подобное, и теперь чувствовал себя как-то странно. Седой спешил, и мне не было времени особо прислушиваться к своим чувствам. Мы вышли в коридор и пошли к лифту. Впереди шел охранник, за ним седой, затем уже я и за мною еще двое. Не останавливаясь, мы миновали холл, и швейцар открыл перед нами двери. Жаркая, душная ночь окутала меня. На обочине нас ждало два больших бронированных внедорожника. Я сел вместе с седым в первый, охрана заскочила во второй, и мы тронулись. Из мини-холодильника я достал банку энергетика и стал потихоньку отпивать, глядя в окно. Мы довольно быстро летели в центр. Ночь только начиналась, и Город сиял и радовался ей вовсю. Мимо меня проплывали бесконечные сияющие витрины. Рестораны и пабы. Пафосные клубы, дорогие кабаре, кофейни с претензией, забитые снобами. Гигантские торговые центры и кинотеатры. Бутики с умопомрачительно дорогими шмотками и салоны ювелирных сокровищ. Автосалоны с супер-карами, массивные здания банков и офисные небоскребы. И все это рядом с идеальными дорогами и отсутствием даже крошки мусора. И люди... Веселые, добрые, беззаботные, красиво одетые во все новое и хорошее. Первое, что мне бросилось глаза, так это то, что здесь никто не боится полицаев. И сами полицаи почему-то без доспехов: без шлемов, автоматов и бронежилетов. Никто не обращал на них внимания, и они спокойно вели себя, как все остальные: стояли или прохаживались. Это было странно. В Нахаловку они всегда заваливались кучей, не меньше роты, ощетинившись оружием. Быстро делали свои дела и тут же сматывались. А тут... - А почему... - задумчиво проговорил я, - а почему именно Ледяной Кот, ты не знаешь? Откуда это пошло? Что значит? Седой охотно ответил: - В самом клане так рассказывают (но вы же понимаете, что эта информация только для своих): ваш пращур, основатель клана, Владимир Ярославович, имел на плече наколку – оскалившаяся голова кота и скрещенные кинжалы. В преступном мире такие наколки делали разбойники-грабители, которые с оружием в руках грабили дома богачей. Вот почему Кот. А Ледяной – это от того, что ваш предок всегда сохранял ледяное спокойствие, ничто не могло вывести его из себя. Он всегда был жесток и решителен. - Угу... - вздохнул я. - А сейчас-то кто вождь клана? - Ваш кузен, Владимир Викторович. Я помолчал, переваривая информацию, а потом опять спросил: - А почему именно я? Зачем менять вождя и почему именно на меня? - Среди отцов много "законников" – тех, кто держится за закон, для которых он превыше всего. И раз по закону вы наследник, то так тому и быть - и никак иначе. Тем более Владимир Викторович поддерживает Государя, а Государь сейчас... хм... крайне непопулярен, мягко говоря. - Почему? - Все эти реформы на заграничный манер, права человека... наше консервативное общество еще не готово к тому, чтобы извращенцы и бежки получили такие же права, как и обычные граждане. Отцы считают, что Государь слаб, что из-за заграницы идет один вред, и мы должны ограничиться только бизнес-контактами, не позволять им менять наши ценности, завещанные праотцами. А Владимир Викторович не слушает отцов... и... вот... Я смутно помнил этого парня. Он был лет на десять старше меня и всегда казался мне таким гордым, холодным, очень умным и самостоятельным. Да-а-а-а... У моего отца была только родная сестра. Я был единственным его ребенком, "рабьим выблядком" – хоть и от любимой женщины, но так как купленной на невольничьем рынке, то до недавнего времени незаконным. Законного сына отец так и не "сделал". Не успел. А у тетки было две дочери и вот этот вот – Викторович… Банка опустела, и я тут же открыл еще одну. По телу пробегали веселые искры возбуждения. Так... приложив холодную банку к левому глазу, начал вспоминать то, что раньше мне казалось в связи с моим статусом несущественным. Клан состоит из семей. Глава семьи – отец. В клане Ледяной Кот пятнадцать семей. Плюс семья вождя. И вот эти пятнадцать отцов составляют совет клана. Это его ядро, мозг, сердце, хребет... и чего еще там? Всего в клане около ста человек – братьев и сестер по клану. Но это только чистокровные господа, не считая сюда наемников, близких людей, служивых, слуг, рабов и прочей публики. А вообще на клан работают около шестисот тысяч человек. И годовой прибыли у них миллиардов тридцать... Хотя... это все официальные данные. Машина остановилась, охранники подскочили и открыли дверь. Я вышел, и сердце мое дрогнуло. Я стоял, задрав голову, и не имел сил отвести взгляда. Освещение, звуки, швейцары, охрана, стеклянные двери, холл за ними, хрустальная многотонная люстра и фонтан, и девушка за роялем, и эта парковка, и дорожки, и клумбы... все это разом накинулось на меня и разорвало в клочья. Все... все... до последнего звука, запаха, до последнего золотого блика... все это, все... хромированное железо и зеркала, и ковровые дорожки... Я это уже забыл и вот сейчас в один миг вспомнил. Задрав башку, я все смотрел на бесконечную махину Голубого Сокола, уходящего в черное небо без звезд. Да! На небе не было звезд. Все звезды были на земле, и они затмили звезды небесные. И там! Там! – на семьдесят втором этаже умирала мама. Мама... Я прикусил губу до крови. - Господин... время... – седой опять взял меня под локоток. Мы зашли в роскошнейший безграничный холл пятисотметрового небоскреба Голубой Сокол – цитадели клана Ледяной Кот. Все здесь говорило о величии Клана, не оставляя сомнений у посетителей, кто тут является хозяевами жизни, у кого реальная власть в руках. Роскошь и простор этот всегда поражали меня! И золото, и мрамор, и колонны, и фонтан, и двадцатиметровый штандарт: оскалившаяся голова кота на бело-синем фоне. - Сюда, Господин! Седой двинулся куда-то вправо, повернул за угол, подошел к небольшому лифту в нише, вставил ключ, и мы вошли в подъемник. Кабина была небольшой, без кнопок и экрана, было одно только узкое зеркало, и разливался мягкий свет. - И помните, Господин, либо он – либо вы! Третьего не дано! Двоим вам по одной земле не ходить! Двери бесшумно раскрылись, и я невольно сделал шаг назад. Мы оказались в небольшой комнате, забитой народом. Седой почтительно поклонился и отступил, пропуская меня вперед. Да! Я сразу понял, кто все эти люди, сомнений быть не могло. Отцы семей... но их было почему-то двенадцать, а не пятнадцать. Все это были взрослые, крепкие мужчины в бело-синих кафтанах и мягких сапогах. У каждого к поясу приторочен кинжал, на пальце тускло поблескивает золотой перстень с кошачьей головой. Я почему-то тоже поклонился вслед за седым. Меня, как незаконного сына, никогда не представляли верхушке Клана, и сейчас все, не отрываясь, смотрели на меня, а я чуть не пылал от стыда. - Это он! И вправду он! Как похож! - прошелестело в толпе. Ко мне вышел рослый мужчина с красивым мужественным лицом, темно-русыми короткими волосами и окладистой рыжеватой бородой. Он взял меня за плечи, посмотрел в глаза и не спеша, основательно, обнял. - Да! - прошептал он. - Невероятно! Одно лицо! Просто чудо! Как... - он с улыбкой провел пальцами по моей щеке. - Даже не верится! Никит, ты посмотри! Вылитый Сашка! К нам подошел еще один крепкий дядька с добрыми голубыми глазами и красивой черной бородой. - Глаза! Взгляд! И лицо... да! Только волос темный! - чернобородый взъерошил мои волосы, притянул к себе и троекратно расцеловал. - Ну! Что же! - рыжебородый встряхнул меня за плечи и просиял улыбкой. - Это удача! Небо с нами! Хороший знак! Давай, мужики, сделаем дело!!! Открылась дверь, и все двенадцать мужчин прошли в большой, просторный, но не слишком высокий зал. В центре стоял длинный стол и кресла. Одно гигантское окно во всю стену от пола до потолка открывало завораживающе красивый вид на ночной город с высоты птичьего полета. В зале, сидя за столом, нас поджидало еще двое мужчин в таких же кафтанах: лысый – лет пятидесяти, и молодой – красивый, примерно моего возраста. Помимо них в помещении присутствовали несколько парней в строгих костюмах - как у меня. Когда все Отцы расселись, парни бесшумно пристроились за их спинами – наверно, это были секретари или референты, или как их там... Я тоже сел вторым рядом, за спиной чернобородого. Сердце у меня колотилось страшно, хоть ничего пока и не происходило. Отцы тихо-мирно беседовали, секретари помалкивали. Тут дверь открылась, и в зал зашел вождь клана. Все встали, но он проигнорировал это молчаливое приветствие, и все молча сели. Да... я узнал его. Мужчина среднего роста. Короткие светло-русые волосы, короткая борода с усами, светлые, умные, но какие-то холодные глаза. Он подошел к алтарю, тихо и быстро прочел молитву перед портретом основателя клана, поклонился, зажег свечку и вставил ее в песок. Потом взял золотой обруч с подушечки и уже собирался надеть на голову, но рыжебородый, резко отодвинувший свой стул и подошедший к нему, схватил за руку. - Это не твое, - спокойный голос разнесся по всему залу, - не трогай! - Что это значит?! Миша! Ты пьян, что ли?!! - громко возмутился лысый из-за стола. Лицо вождя побледнело от гнева. - Измена! - вскричал красивый парень, сидящий рядом с лысым, и схватился за кинжал. И тут же все вскочили и тоже выхватили кинжалы. Мальчики-секретари вжались в стену, я тоже медленно поднялся. - Отдай, говорят! - рыжебородый вырвал обруч и двинул вождя в челюсть, у того от неожиданности подкосились ноги, и он осел на пол. - Предатель! - красивый парень кинулся на рыжебородого, но тут уже на него налетели отцы с кинжалами и принялись резать и колоть его. - Опомнитесь! Опомнитесь! Что же?!! Костя, да неужели... - закричал лысый, но его уже окружили со всех сторон. - Все ты понимаешь, Андрюша! Говори! За кого ты? Лысый все смотрел, как красивый парень, лежа на полу, истекает кровью в предсмертной агонии, потом обвел присутствующих взглядом. - Да делайте, как знаете, - прошипел он и вогнал кинжал в ножны. - Кого?!! - вдруг страшным голосом закричал вождь, поднимаясь с пола. - Кого ставите?!! Кого вы поставите, мерзавцы?!! Кого?!! К нему подскочили трое отцов: один схватил его за правую руку, другой за левую, а третий оттянул голову за волосы. Меня подвели к вождю. - Нет!!! - закричал он, и пена выступила на губах. - Нет! Не верю! Нет! Он мертвый! Он в Джунглях был! Он мертвый! Нет! Он не мог выжить! Он в Джунглях! Нет! - Он жив! Единственный законный наследник жив! Нужно было на убийце не экономить! - закричал кто-то. - И вы... и вы все... господа отцы... вы... - шипел вождь, вращая налитыми кровью глазами, - и вы все готовы поклониться этому выблядку?!! Рабскому сыну? Этому высерку дешевой потаскухи?!! Я... в первые мгновения мне казалось, что я стерплю... что стерплю, не поднимая глаз, но потом я вдруг увидел свой кулак, сжимающий рукоять кинжала, и лезвие, скрытое в груди вождя. Он плюнул мне в лицо кровью. Вернее не плюнул, а просто поперхнулся. А вот я уже харкнул в него осознанно. Не сводя с него глаз, я медленно провернул лезвие у него в груди, вырвал кинжал и опять что было сил вогнал ему в живот, желая утопить в его плоти даже и рукоятку. - Так же... - прохрипел он, глядя мне в самую душу. - Так же кончишь... так же... и тебя... они... тебя! Придет время! Бывшего вождя отпустили, и он завалился на пол. Я посмотрел на кинжал, сжатый в моем побелевшем кулаке, на лезвии был выгравирован девиз клана Ледяной Кот: "Всё или ничего!". Кто-то надел мне на голову обруч. Я так и стоял, сжимая кинжал и чувствуя тяжесть золотого обруча. И еще ощущая, как остывающие капли крови стекают по моему лицу. - Ледяной Кот! Ледяной Кот! Ледяной Кот! - скандировали отцы, стуча рукоятками кинжалов по столу. Я молчал, а потом, поддавшись настроению толпы, облизал спекшиеся губы и тоже прошептал: - Ледяной Кот...