Пушок и Перчик

А потом я нажрался. Нажрался дико, как последняя нахаловская скотина. Я ничего не помнил: как я начал, с чего, когда? Во благо ли я пил себе или во вред? Осознание реальности вернулось ко мне неожиданно, уже утром. Я стоял, пошатываясь, а напротив меня находился человек с ноутбуком в руках, который мне что-то терпеливо и вежливо объяснял. Оглянувшись вокруг, я обнаружил себя в какой-то не слишком большой, но очень дорого обставленной комнате. Светло-серебристые тона, приглушенный свет. Около дверей широкая кровать, потом пол уходил на две ступеньки вниз, и в этой "низине" начинался уже сам зал. Роскошный кожаный диван, кресла, стол, заставленный бухлом и закусками, теле-стена и окна от пола до потолка. За окнами виднелось только жаркое утреннее небо, словно бы это были не окна дома, а иллюминаторы самолета, поэтому моментально пришло понимание, что я не в каком-нибудь отеле, а все еще в Башне клана. Хотя - да! Где же я еще мог быть? Теперь-то. После всего! Несчастный человечишка в очередной раз стал мне что-то объяснять, но я все равно ничего не понимал. Тут в комнату бесшумно зашел слуга, который таскал мне бухло и менял закуску, его я более-менее помнил. - Подожди! - икнул я человеку с ноутбуком, подошел к слуге, положил ему руку на плечо и отвел к массивной вазе в углу. - Слушай! Чё ему надо, а? - Он говорит, что он по поручению своего господина, Феликса Сергеевича, - вежливо стал объяснять слуга. - Его господин знает вас и хочет говорить с вами по видео связи, вот по этому компьютеру. Я нахмурился. - Я не знаю никаких... никакого... Ладно! Пусть включает свою фигню, и уходите уже! Слуга поклонился, человек включил бук, и они бесшумно удалились. Я замкнул за ними дверь и подошел к столу, опрокинув в пасть стопку водки, откусил кусок гигантской креветки. Текила уже надоела. Я вздохнул. Не нужно было нажираться, как я буду выглядеть в глазах челяди? Да и в курс всех дел надо входить, но... но не каждый день ты участвуешь в заговоре и внезапно становишься вождем клана. Да и резать родственников мне раньше не доводилось. - Эй! Алё! Меня слышно? Есть кто?!! У меня дрогнуло сердце! Небольшой плоский белый ноутбук ожил и заговорил... и... Я споткнулся, подполз на четвереньках к столу и заглянул в экран. - Ты чего такое делаешь?!! Ты где?!! Почему пропадал так долго?!! Почему ты меня не искал?!! Ты что вообще там творишь? Ты по полу ползаешь? А… знаешь что? Пошел ты! Я тебя ненавижу!!! - Пушок... - пьяно оплыл я и дотронулся до экрана, оставляя на нем жирные отпечатки. Это и вправду был он! Самый настоящий! За его спиной были видны спинка дивана и картина с морским пейзажем на белой стене. Я застыл, не зная, как мне реагировать и что чувствовать. Это был он! Его голос! И лицо его. Губы, подбородок, щеки, глаза... а прическа другая. В Нахаловке у него была просто густая светлая шапка, а сейчас короткие виски и длинная челка с зачесом направо. Ну щас так типа модно... - Ты где? - выдохнул я. - В жопе! - он тонкими пальцами вытер слезу с правого глаза. - Пушок... - я провел пальцами по его лицу... но снова получилось, что по экрану. - Как ты? Что с тобой было? А я же ведь вождем клана стал, прикинь? - я огляделся, встал с пола, сел в кресло и положил ноутбук на колени. - Знаю! Все я знаю! Только от других людей, а не от тебя, гада! Вот ты! Вот я не хотел... но я тебе скажу! Я тебе все скажу! - Скажи... - пьяно улыбнулся я. - Хватит!!! - вскрикнул он, схватил салфетку из коробки, вытер лицо и, взяв бокал с белым вином, сделал большой глоток. Такой милый он был! Так офигительно его лицо припухло от слез! - Хватит... - согласился я. - Расскажи о себе-то... - Ты мог со мной связаться? Мог дать знать хоть где ты, примерно?!! Хотя - конечно! Ты сам по себе! Если бы ты знал, как я тебя ненавижу! Как меня трясет от одной твоей рожи! Твоей проклятой пьяной хари! Сука! - он вскочил и исчез из видимости. - Сука! - опять послышался его вскрик за кадром. Что-то разбилось, и потом опять он: - Ну я же просил не входить! ВСЁ НОРМАЛЬНО! Ничего! Просто! - тут комната поплыла, и на экране опять показалось его лицо, я понял, что он куда-то понес свой ноутбук. - Что с тобой было все это время?!! - Господи! Да чего только не было! Я... ты мне про себя расскажи!!! Ноутбук встал на ровную поверхность, и по душевой кабине на заднем плане я понял, что он в ванной комнате. - Ты пришел больной! Упал на кровать! - он захлопнул дверь в ванную и сел на борт джакузи. - Ну! - Ну! И ворвались люди! Меня усыпили! - Ну! - И все! И я проснулся уже в машине! - Поправь немножко экран, мне твою моську не видно! - Кого не видно? - он поправил экран. - Вот так нормально? - Да! Ты такой прикольный! - Прикольный?!! Врешь ты все! А ты нажрался? - Сам ты нажрался! - Ты же пьяный! Я по голосу слышу! - Я, бля, трезвый! - Не пьешь? - Не-е-е-е!!! - Щас! Подожди! - он достал бутылку вина и наполнил бокал. - А я пью. - С чего вдруг? - Да все из-за тебя! Ты всегда делал то, что хотел! Всегда! Я для тебя как щеночек! Игрушка! А я, между прочим, люблю тебя! А знаешь, как это больно - любить тебя?!! Вот чтоб и тебе было так же плохо, как и мне! Чтоб и тебе было так же больно! Вот так тебе! - он чокнулся с экраном и выпил. - Прости... - я совершенно искренне повесил голову, - но я, правда... я... меня как из Нахаловки вывезли... я все это время в шоке полном... - А я? А я... меня в Город привезли! Сначала в дом к кому-то, в какой-то особняк! Я там ночь переночевал... - Трахался? - оборвал я его. - Не-е-е-ет... - опешил он. - Нет! Ничего такого не было! Вообще ничего не было! Я и людей-то не видел! А потом меня повезли в какой-то отель. И вот я все это время в этом отеле и сижу! - Плохой отель? - Хороший... Да причем тут отель?!! Я просто тут скоро с ума сойду! Меня не пускают никуда! Все ждут какого-то дядьку! Какого-то профессора! Я не знаю! Я целыми днями просто сплю и ем! Сплю и ем! Я даже не подозревал, сколько в человеке может поместиться еды! - он мотнул головой, отбрасывая челку с лица, и опять пригубил вино. - А ты видел... видел, в Нахаловке-то чё? - Видел... - ответил я неохотно. - Как они кидались на полицейских! Прямо звери! Наркоманы! Хорошо, что их всех приструнили, правда же? - Типа того... - И представляешь... представляешь... а ты же в Нахалавке! А я тут! Что с тобой? Как? Чего? Я весь на нервах! Аж прям до рвоты! И ты... - его голос опять сорвался. Он замотал головой, протер глаза, проморгался. - Прости... - он шумно втянул воздух и с содроганием выпустил его. - Я... а потом показали сюжет, что погиб вождь твоего клана и родственник его... разбились. И фотку! И фотку твою показывают! Что вот, мол, новый вождь-то! - Фотку? - Ага! А ты на ней стрёмно получился! - он высунул язык и закатился пьяным смехом. - Напуганный какой-то! Где они ее нарыли? Вот, говорят, новый вождь! Будет... - А чё вообще обо мне говорят? - Да ничего пока. Что ты, мол, заграницей жил, учился там, и болел, и на престол клана не претендовал, а раз так получилось, ну... что вождь погиб... то тебя срочно и привезли! - Ясно. - А я как тебя по телеку увидел, то сразу сказал, дайте мне поговорить с ним! Вот дайте! И все! А то в окно выброшусь! Ну они терли-терли... все звонили кому-то и притащили этот ноутбук... и вот! - он отставил бокал, взялся за экран и поцеловал в него. - Я так тебя люблю! - прошептал он и полотенцем вытер слюнявый след от губ. Я смотрел на него неотрывно, и такая тоска схватила мое сердце, такая беспощадная жуть одиночества, такое отчаяние, что я дрогнул и сказал: - Я приеду, хочешь? Он приоткрыл рот. - Ты дурак? - Что, прости? - Ты издеваешься надо мной?!! - Я, блядь, просто спросил!!! Ты хочешь? Или не хочешь?!! Если ты хочешь... Он закрыл лицо ладонями и начал покачиваться, как в каком-то припадке. Я хотел что-то сказать, как-нибудь успокоить, но в дверь постучали. Я отложил ноутбук, встал и открыл. На пороге стоял седой с небольшой сумкой. Впустив его, я молча закрыл дверь и тут же проглотил еще стопку. - Ты где? Ты куда пропал? - ожил ноутбук. - Я тут, Пушок, подожди! - я подошел к седому, прошедшему уже в комнату. - Мне доложили, что вы справлялись обо мне, прошу простить, но у меня были неотложные дела в Джунглях, и заодно я взял на себя смелость и привез все ваши вещи. Правда, там почти ничего не было... - седой протянул мне сумку. Я заглянул в нее и среди нестираных трусов и футболок увидел свой любимый Носорог. - Вот спасибо! - я обнял Прохора. - Ну ты где? - ныл Пушок. - Пушок, щас я все решу, подожди! - я спрятал сумку под кровать и обратился к седому. - Нужно вот... помоги! К человеку съездить! - тот внимательно посмотрел на экран, а затем молча перевел взгляд на меня. - Друган мой! Пушок! Седой довольно долго молчал, а потом отвел меня в сторонку и вкрадчиво начал: - Я понял... Я в курсе уже... Но боюсь, ничего не выйдет. - Да ладно! Ты-то и не устроишь? - Вы слишком высокого мнения обо мне! Я всего лишь никчемный слуга. Я знаю этого господина, - седой кивнул на экран, - но где он находится, знают только те, кто им непосредственно занимается. Я нахмурился. - Пушок! Скажи адрес свой! - попросил я громко. - Я не знаю. Какой-то отель! - Ну из окна что ты видишь? - Тут окна во двор, бассейн какой-то! - Ну спроси у кого-нибудь! - проговорил я, глядя на седого. - Господин! Поймите! Его прячут. Все это план большой операции. Вас не пустят к нему. Никого не пустят к нему, - терпеливо начал Прохор. - Не-е-е-е! Они молчат все! Как проклятые! Аж жутко! - запричитал Пушок. - Я уж сколько раз спрашивал! - А с кем можно поговорить насчет него? - я пошатнулся и взял седого за плечо, чтобы не упасть. - Это очень серьезные люди, и я вам не советую разговаривать с ними в таком состоянии. Поверьте на слово... Я глубоко пьяно вздохнул. Огляделся словно бы в поисках какой-то идеи. - И чё делать? - спросил, с трудом подняв на него глаза. - Сейчас вы ничего не можете сделать, но я могу узнать насчет встречи. - Ага! - я похлопал его по плечу, седой поклонился и вышел. Когда я подошел к экрану, Пушок был уже без трусов и не спеша надрачивал себе. - Ты едешь? Едешь? - заныл он в нетерпении. - Н... нет... не думаю. - Как??? - он обомлел. - Ты же сказал! - Я... - Ты же сказал!!! Ты же обещал!!! - Говорят... что пока нельзя! - Не хочешь, так и скажи!!! - он подскочил. - Я тебе не нужен! Ты обо мне не думаешь! Если бы я тебе был нужен, ты бы нашел способ приехать! Если бы думал обо мне! - Не смей говорить, что я о тебе не думаю, слышь ты, сука!!! - заорал я, вскочив. - Не смей так никогда говорить больше!!! Не смей!!! Как будто только ты один способен на чувства! Как будто только у тебя сердце болит, - зашипел я. Пушок замер. Все начало тонуть в тяжелом молчании, а потом он вдруг просто захлопнул свой ноутбук, и экран потемнел. Я долго сидел, закрыв лицо ладонями, переполненный тяжелой пьяной пустотой. Захотелось выпить еще, но организм уже не принимал алкоголь, и я проглотил стопку с усилием. Вернулся Прохор. Я налил и ему. Он почтительно кивнул и тяпнул стопку без закуски и запивки, даже не поморщившись. - Я узнал кое-что... - начал он. - Он у клана Каменный Волк. Скоро состоятся похороны вашего кузена, и их вождь будет присутствовать, тогда лично с вождем клана вы сможете обсудить все касательно этого господина, - я вздохнул и кивнул. Проснулся я как от толчка - какой-то звук разбудил меня. В комнате было все так же светло. Я проспал весь день и всю ночь. Я знал это точно, так как хорошо помнил, как ночью плакал пьянючим слезами, обнимая и прижимая к себе Носорога. Голова не болела. Вообще ничего не болело. Только странная легкость ощущалась во всем теле. Почуяв шебуршание около кровати, я огляделся и увидел... Поначалу мне показалось, что это ангел. Или просто с похмелюги мне хотелось видеть ангелов? Но существо это было настолько пронзительно идеальным, что я замер, боясь спугнуть его. - Доброе утро, - сказало существо и поднялось с пола, держа в руках Носорог. Не помню, что я ответил и ответил ли что-нибудь вообще... Это был мальчик... лет может пяти. И хоть комната была залита светом, я мог поклясться, что он сияет и сам по себе! Его густые золотые, идеально расчесанные волосы, его ясные карие глаза (Эх! Ну почему карие? Вот если бы они были голубые!) и аккуратные пухлые губки. Он был настолько солнечно-светлый, что я был уверен, что могу учуять аромат его сияющей нежности! Поразило меня и то, что, несмотря на свой небольшой возраст, заговорил он чисто и правильно, совсем как взрослый человек. А еще в полное умиление привела его одежда. Дети в Нахаловке одеты всегда как попало и во что попало, а малолеток, типа него, и вовсе частенько пускали бегать с голой задницей. Ангел же был одет как и подобает взрослому человеку. В рубашечку пломбирно-розового цвета, джинсики с ширинкой, кармашками и даже ремешком. А кроссовочки и вовсе показались мне миниатюрным чудом. Он был чист и опрятен, и шевелюра его была вымыта, красиво подстрижена и причесана. - А где папа? - он с интересом смотрел на меня. Я искренне пожал плечами. - А это ваше? - он посмотрел на Носорога. - Мое, - я приподнялся повыше на подушках. - Он неправильный! - Прости, что? - я чуть наклонился в его сторону. - Носорог бракованный! - Ты знаешь название? - Конечно! - мальчик набрал воздуха побольше и начал: - Во-первых, он тяжелый какой-то. А во-вторых, совсем цвета́ не те! Рукоять должна быть красной и обрезиненной, а здесь этого нет. Ствол должен быть темный, даже черный. И вот тут должны быть пазы для оптического прицела. Вот тут, видите? - пальчиком он показал на ствол. Я слушал его, приоткрыв рот. - Вы его что, в Джунглях покупали, что ли? - Д...а... - Зря! Нужно покупать только в фирменных магазинах! А еще он у вас чем-то воняет! Вот! Понюхайте! - он поднес дуло к носику, на котором было несколько светлых, крупных полупрозрачных веснушек, и поморщился. - Это... порох... - как бы оправдываясь, начал я. - Порох?!! Настоящий?!! Который на охоту берут?!! - просиял он любопытством. - Ну... да... - Интересно! - мальчик опять принюхался, а потом осмотрелся. - А вы точно не знаете где папа? - я пожал плечами и помотал головой. - Сегодня и вчера вообще очень странные дни! Все какие-то темные, перепуганные. Молчат, ничего не говорят. Мама плачет... и папы нет. - Ну... может, поехал куда? - Нет. Он всегда с утра дома. И я всегда к нему прихожу в это время, и мы делаем гимнастику. Он любит делать разминку по утрам. А потом мы смотрим мультик. "Господи! - страшно загремело у меня внутри. - Так это же ЕГО сын! ЕГО СЫН! Боже, дай мне сил не сойти с ума!!!". - А как тебя зовут? - услышал я свой голос. - Николенька, а вас? - А отчество... - выдохнул я. Нет! С похмелюги и так сердце дергается, и встреча с ребенком, отца которого ты накануне зарезал, это уже чересчур! - Владимирович. Николай Владимирович! А вы? - А я - Перчик. Он засмеялся звонким, сладким смехом и со сверкающим во взгляде обожанием посмотрел на меня. - Перчик? Но вы же взрослый! - Ну и что? - я тоже невольно улыбнулся. Тут большие электронные часы на его запястье запиликали, и тут же включился телек. - Начинается! - Николенька запрыгнул на кровать и устроился рядом со мной. Дверь открылась, и в комнату впорхнул слуга. - Принесите мне, пожалуйста, попить, ну... такого, - я провел пальцами около губ, указывая на похмелье. - И вот, молодому человеку... Ты чего будешь? - Я сыр люблю! - Сыр? - Да! - он усердно закивал. - Моя мама говорит, что я пожиратель сыра! Я приподнял брови и перевел взгляд на слугу. Он почтительно поклонился и исчез. Мультик назывался "Рыцари Света". История развивалась вокруг группы молодых людей, днем живущих обычной жизнью, а ночью превращающихся в лютых бойцов, затянутых в космические доспехи. Они пачками выпиливали упырей из этого многострадального мира. Вскоре Николенька указал мне и на мультяшный Носорог. По форме он оказался таким же, как и у меня, только был выкрашен в красивые и грозные черно-красные цвета. Упыри тоже были похожи. Только кожа у них была темнее, не серого, как обычно, а синего, почти черного цвета. И глаза светились ярче, чем в реальности. Я присмотрелся и увидел в углу экрана логотип нашего клана. Этот канал принадлежал нам. Да-а-а-а! Вот это бизнесмены у нас в клане! Создали упырей, запатентовали их, и вот даже мультики про них снимают, и игрушечные Носороги продают! Жесть! Я бы не додумался! Мы сидели на подушках и смотрели мультик. Мне подали большой стакан колы со льдом и лимоном, а ему кубики сыра в серебряной вазочке. Я понюхал один кубик, сыр пах вкусно, прямо какими-то духами, и на вкус был замечателен. - Вы первый взрослый в моей жизни, кроме папы, который смотрит мультики! - серьезно заявил Николенька. - Прикольный мульт! - с улыбкой сказал я, чувствуя как похмелье отступает. - Только они стреляют в самое сердце. А так не бывает! - А вы видели упырей?!! - подпрыгнул он. - Настоящих!!! В Джунглях!!! - Да так... да я так... рассказывали знакомые. Упырей бьют в голову сначала, а потом в грудь. Но только не в сердце! - А почему? Я внимательно посмотрел на него. На его приоткрытый ротик, на распахнутые глазки. Мне вдруг захотелось рассказать ему все-все, что я знаю. И всему научить, и показать. (Хотя, чему, кроме охоты на упырей, я мог научить его? Как жрать текилу?) И я уж было открыл рот, но тут в дверь постучали, я разрешил войти, и перед нами предстала красивая, холеная худая блондинка в строгом черном платье. - Господин, он мешает вам? - хмуро спросила женщина. - Кто это? - шепнул я. - Воспитательница! - так же шепотом ответил Николенька, прижавшись ко мне. - И вы уже успели испортить себе аппетит! - отчеканила она, поглядев на сыр. - Мне, наверно, пора! - вздохнул Николенька и начал сползать с кровати. - Ну, раз воспитательница сказала! Но ты еще заходи! Хорошо? - улыбнулся я. Мальчик радостно кивнул, и они вышли. В дверях они чуть не столкнулись с девушкой. Она вошла, прикрыв за собой дверь, быстрым шагом подошла к кровати и упала передо мной на колени. Это настолько шокировало, что я растерянно соскочил на пол, кое-как суматошно нацепляя на себя штаны и футболку. Девушка была красоты невероятной, и даже ее усталое, заплаканное лицо не портило этого. Густая грива черных, как вороново крыло, волос, точеные, идеальные черты лица и огромные карие глаза. Она была южанка, темные волосы, глаза, смуглая кожа, а я не люблю южанок, но она... она была как-то шокирующе красива! Она все молчала, и я молчал. Потом она встала, обошла кровать и опять бросилась мне в ноги. Я был словно парализован и не успел даже вырвать у нее свою кисть, которую она схватила и принялась целовать. - Что ж вы! Вы встаньте! То же... не нужно же... - начал я, но она только наклонилась к самому полу и принялась целовать мне ноги. - Да что... да такое не нужно же! Я поднял ее на ноги и стал держать за плечи, чтоб она больше не падала. И ощущая ее кожу (она была в простом открытом платье), и, глядя, как черные волосинки из прядей прилипли к пухлым нежнейшим губам... Ох, Пушок, Пушок! - Господин... позвольте мне! Позвольте! - умирающим голосом прошептала она. Я мог только кивнуть в ответ. - Я знаю, мой муж хотел убить вас! Я знаю, что он заслужил смерти! И я тоже готова разделить с ним его учесть! Но молю вас! - она все же вырвалась и припала к моим коленям. - Пощадите ребенка! - Ребенка? Что ребенка? Какого ребенка? - Его... моего... нашего сына! Он вот был у вас! - Николенька? - она опять кинулась мне в ноги, и я не успел остановить ее. - Вы хотите... да поднимитесь же! Вы хотите... да нет же! Да что же вы! Никто больше никого не будет убивать! Да встань ты!!! - она медленно выпрямилась и так и осталась стоять на коленях, опустив голову, густые волосы закрывали ее лицо как вуаль. - Никто вас не тронет! Живите, как жили! - она кинулась целовать мне руки. И вот тут, каюсь, я уж не хотел ее останавливать и не остановил. Это было так ужасно-прекрасно, что вот такая красавица - и покрывает поцелуями мои лапы. - Что сделал ваш муж, то его дела! А вы тут ни при чем! Для вас все будет идти, как и прежде, если что – вы обращайтесь сразу ко мне! - я держал ее лицо в ладонях, и прямо передо мной находились и ее молочной белизны зубы, и нежные, увлажненные слезами, губы. Сладкий ужас вонзился мне в сердце, и оно застучало одновременно и в желудке, и в позвоночнике. Я приблизился... почти! почти!.. к ее губам и прошептал: - Рабыня его? - она молча кивнула. - С Нахаловки? - проговорил я прямо в ее губы. Она отрицательно помотала головой. - Любила его? - кончиком языка коснувшись нижней губы, я жадно овладел ее ртом, но тут в дверь снова постучали. - Да твою мать! Здесь проходной двор вам, что ли?!! - в бешенстве заорал я, и мы поднялись на ноги. Все еще держа девушку за плечи, я вывел ее из комнаты. На пороге стоял седой. - Простите, что отвлекаю, господин, но сейчас произойдет важное событие! - извинился он, указывая на телек. Я набросил на кровать покрывало и улегся опять. Мультик прервали, и весь экран занял развевающийся на солнечном ветру флаг государства. Красивое зрелище! Проиграла торжественная музыка, настраивающая на серьезный, патриотический лад, и я увидел тонкую трибуну на фоне штандарта государя. Сначала вышел какой-то важный мужчина, гулко объявил нечто, пропущенное благополучно мною мимо ушей, и вот тут к трибуне вышел Государь. Он выдержал длительную паузу и начал зачитывать текст. Каюсь, я не слушал его. Я не любил все эти разговоры, всю эту политику. Чувствовалось, что Государь устал и даже нервничает. Чувствовалось, что в его речи проскальзывают иногда нотки извинения, просьбы, оправдания. Мне это не понравилось. Это за границей любят извиняющихся политиков. У нас же уважают только силу, характер, мощь! Что бы он там ни говорил, он должен был говорить как Хозяин, топнуть ногой, нахмурить брови, заглянуть в душу немигающим взглядом хищника и серьезно предупредить! А так... Хотя, он Государь, ему виднее. Седой слушал внимательно, а я же, уловив общий смысл: "Виноваты полицаи, бежки достойны лучшего", совсем перестал его слушать. Вот эта рабыня-красавица не выходила у меня из головы, и ее сыночек тоже. Но о сынке мне было думать как-то тяжко, а вот о ней мне бы хотелось поразмышлять! И я с удовольствием погрузился в эти мысли, как в благоухающую ванну. Она не из Нахаловки. Но и не из города тоже – гражданин не может быть рабом. Она южанка, значит, ее, скорее всего, купили в одном из южных государств, где идет война. Да, скорее всего так и есть. Там, в этом мутно-кровавом болоте вечно тлеющей войны, происходит множество бесчеловечных вещей. Торговля девушками, детьми, органами, похищения... даже не хочу думать об этом! Вполне возможно, что собственные родители продали ее за мешок муки. Или того проще – шла в лавку, фургон подъехал, цап-царап – и ищи-свищи! Но до чего же хороша, стерва! И тут в моем сердце всплыла и моя первая любовь. Да! Когда я еще жил в этой высотке. Её звали Елена, златокудрая, большеглазая Елена, моя дальняя-дальняя родственница. Я был влюблён в нее как-то жутко, до бессонницы, до отвращения к пище и вообще ко всему земному. А она, конечно же, даже не замечала меня. Каждый раз, когда я оставался с ней более-менее наедине, я всегда начинал задыхаться и чуть не терял сознание. Так что обольститель из меня был еще тот! А еще в то время я до крови враждовал еще с одним своим дальним родственником – сероглазым, рыжим... не помню уж как звали его... я его прозвал – Обезьяна. Сильный от природы и наглый, он был ко мне неравнодушен и постоянно задирал. И каждый день мы с ним дрались, и почти каждый раз он меня побеждал – но мне было все равно. И так это все и слилось для меня в один сплошной поток: безответная истерика любви-боль-кровь-надежда-сладкий ужас-ненависть-и снова боль и унижение. Ну а потом появился Кирилл – веселый бойкий блондин. Он тоже был моим каким-то сто тридцатым родственником и учился в военном училище за городом. Я ему сразу приглянулся, хоть и не сразу это понял. Вдвоем мы из-за угла набросились на Обезьяну и страшно избили его так, что он потом даже не смотрел в мою сторону. Я был благодарен Кириллу и надеялся, что он поможет мне завоевать Елену. Но он поступил иначе и показал мне, что хорошо может быть не только с девушками, но и с юношами тоже. И после той страшной драки, и после этой первой ночи, все во мне как-то перевернулось, и я уже по-иному взглянул на Елену... А потом отца убили, и меня выперли из клана. Как давно это было! Того Перчика уже и нет совсем! Он тихо погрузился на самое дно омута памяти и уснул там до прихода Вечности. - Ну вот и все! - голос седого спугнул мои воспоминания. - Государь отрекся от престола! - Отрекся? - я нахмурился. - Но он ничего такого не говорил, просто что-то за бежек... - Это равносильно отречению! - и смерив меня взглядом добавил: - Готовьтесь, мой господин! Начинается!