Лучшая ночь чьей-то жизни

      Был ранний вечер. На небе красным соком наливалось яблоко солнца, под пушистыми и лёгкими облаками кружили птицы, но город казался мёртвым. Были заперты все двери и погашены все фонари. Чувство страха и надвигающейся опасности обострились до предела. Весь город молчал, и только из одного его уголка временами доносилось нетерпеливое: "Ну-у-у!"       Сегодня вся энергия - здесь, ждёт своего часа, готовая выплеснуться через край в любую секунду. Сегодня воздух будет раскалён до предела и звёзды градом посыплются на землю. Сегодня - лучшая ночь чьей-то жизни.       Свет погасили. По залу прокатился взволнованный гул. Публика - женщины всех расцветок и мастей. У сцены толпятся студентки первого курса. Они пропустили лекции и пришли ещё за шесть часов до начала, чтобы занять лучшие места. А там, за дальними столиками, умастились "тигрицы" и "пантеры" в облегающих платьях. Неспешно потягивают коктейли из бокалов с высокими ножками, курят тонкие сигареты в один затяг, откинувшись на спинки стульев. Мимо их столиков всегда суетятся официанты, меняя пепельницы и подливая шампанского, пока толпа трепещет в предвкушении долгожданного шоу.       Его сердце замирало от каждой новой волны шума, расходившейся по залу. С каждым разом их крики становятся всё более громкими и отчаянными: они больше не хотят ждать, но в то же время чем больше он медлит, тем меньше ему хочется выходить на сцену. Он словно вернулся лет на пятнадцать назад, а это - его первый концерт в каком-то маленьком клубе. И так же, как и много лет назад, хочется сбежать.       Возможно, задняя дверь окажется незапертой, и, возможно, если повезёт не столкнуться с кем-либо по пути, он тихонько проскользнёт за неё, сядет в машину и, выжав скорость до предела, уберётся отсюда подальше.       - Эй, приятель, ты что творишь? - раздаётся голос сзади. - Может, ты перестанешь пытаться проткнуть себя?       Яни выхватывает из рук карандаш, кладёт его на столик. Бережно взяв его за запястье, он осматривает поцарапанную грифелем ладонь и заключает:       - Ну хоть на этот раз всё в порядке. Что с тобой не так?       - *нервно сглатывает*       - Брось, всё не так плохо. Выйдешь, как всегда, вытерпишь одну песню - и всё закончится. Смотри, ещё втянешься и сам уходить не захочешь, - в шутку говорит Снэллман, но обоим почему-то сейчас не до смеха.       Из зала доносится очередной крик:       - Мы хотим Марко!       - Давай, они ждут, - Яни толкает друга к выходу. Несмотря на отчаянное сопротивление, Снэллман выпихивает его на сцену и закрывает дверь прежде, чем тот успевает сообразить, что произошло.       Было очень темно, в нос бил резкий запах цветочных духов, смешавшийся с тошнотворно-кислым душком от пролитого пива. Марко надеялся, что если он посильнее прижмётся к запертой двери, то никто не заметит его появления, но тут весь зал одновременно замолчал и тысячи восторженных взглядов были направлены на сцену. Внезапно он обнаружил, что стоит в дребезжащем кружке света от прожектора, и понял: пора.       Он выходит к публике с распростёртыми руками, будто желая обнять всех сразу. Марко улыбается, спокойно и мягко. Громкие аплодисменты и восторженные крики волшебным образом наполняют его уверенностью. Страх постепенно отступает.       Запоздало заиграла музыка. Это была какая-то странная песня, заставляющая пол под ногами пульсировать и в то же время весело подпрыгивающая, как резиновый мячик, где-то на фоне безумных басов. Марко с первых же нот захотелось стать ею. Сперва он сделал парочку заученных движений, которые повторял почти на каждом концерте. Его руки плавно заскользили в пространстве, лаская воздух, тело волной подалось вперёд. Несколько поворотов затянутых в узкие джинсы бёдер вскружили голову толпе, но всё это было не то.       Одно дело - следовать мягким звукам Nothing stays the same, и совершенно другое - пытаться подстроиться под: И как теперь сбежать, Зная, что она, она так горяча, Выводит из себя? Ей был так нужен я - Теперь она моя. Встряхнёмся! Оторвёмся!       Второе дыхание открылось так же неожиданно, как закончилось первое. Ещё секунду назад маленький, забитый до отказа, зал расплывался перед глазами, а к горлу подступал вчерашний ужин, как вдруг внутри просыпается двадцатилетний пацан, который специально напивается ещё на парковке, чтобы без остановки зажигать в клубе до самого утра. Тряхнув головой, он поднимает руки над головой и хлопает в ладоши в такт музыке. (Пиво, мрак - я знаю, что нам надо) Сначала ритм подхватывают первые ряды, а спустя секунду движение захватывает весь зал.       Резко согнувшись, он будто сбрасывает с себя всё, что мешало двигаться свободно, и снова выпрямляется во весь рост. Марко быстро оглядывает зал, стягивает с шеи галстук и швыряет его в сторону. Проведя рукой по растрепавшимся волосам, начинает танцевать, быстро переходя от одного дикого движения к другому. Вот он бьёт кулаками в невидимую дверь, так сильно и отчаянно, что дрожит воздух; вот выгибается, представляя себя безудержной и яростной волной; подпрыгивает, будто хочет коснуться самого потолка. Сааресто обходит сцену по кругу, касаясь и легко задевая десятки рук, которые тянуться к нему со всех сторон. Немного любви сюда и ещё немного - туда.       Марко улыбается, растеряно и немного глупо. Дыхание его с непривычки отрывистое и тяжёлое, глаза слезятся от невозможно яркого света бегающих огней. "Зачем я вообще согласился на это? Что... что я делаю?" Отрываюсь! Зажигаю!       Ловко перепрыгивает с одного края сцены на другой. Крутится вокруг собственной оси, а вместе с ним по своей траектории движется одна из лучших частей его тела, притягивающая к себе почти всё внимание. Когда на проигрыше в песню врывается пронзительный женский голос, Сааресто пританцовывая направляется к выходу, вышагивая как модель по подиуму, но останавливается в нескольких шагах от дверей. Не оборачиваясь, заносит руку над головой и хорошенько шлёпает себя по заднице. Раздаётся упругий хлопок, а затем - оглушительное и (Закатив глаза...) возбуждённое:"Да-а-а-а!!!" Отличное было прощание. Теперь он был свободен, но музыка почему-то не кончается, а из-за приоткрывшейся двери злобно сверкает чей-то взгляд, который говорит: "А-а-а, рано, рано. Возвращайся обратно."       И он возвращается, хотя и не знает зачем. Его шатает в разные стороны, а от музыки, которая не становится тише, закладывает уши. К всеобщему удивлению, это был ещё не конец. Марко Сааресто, что ты творишь с нашим воображением?       А делает он следующее: повернувшись лицом к залу, отступает на несколько шагов назад, взяв разбег, вырывается вперёд и в несколько больших прыжков оказывается на середине сцены, а там, оттолкнувшись от скользкого пола, прыгает. Первые доли секунды, что длился полёт, ему кажется, что сейчас он обязательно упадёт, приземлиться лицом о танцпол и на этом весь вечер благополучно закончится, но всё получилось. Ещё секунда - и пальцы крепко хватаются за металлический шест, который обычно использовали для своих номеров местные танцовщицы и который Марко так старательно обходил стороной всё выступление. Шоу превращается в фарс. Сааресто парит в воздухе круг за кругом, словно дикая кошка, скользящая по стволу дерева, а затем, задержав дыхание, он ловко меняет положение, свешивается с шеста вниз головой, крепко обхватив металлический прут ногами, - и плавно скользит вниз.       Дышать вдруг становится тяжело. Марко почувствовал жар, словно по его телу разливалось живое пламя, которое вот-вот сожжёт его изнутри. Покрасневший, вспотевший, он медленно сползает вниз, умудряясь при этом хаотично взмахивать руками. К его счастью, всё заканчивается быстро. Оказавшись на полу, он больше не хочет вставать. "Почему бы и нет? Я ведь могу пролежать здесь до утра, пока кто-нибудь меня не уберёт? Или не могу?"       Снова руки, тянутся со всех концов, пытаясь хоть раз (Пока я люблю) дотронуться до неподвижного тела. Но этого им уже мало. Кто-то хватает Марко, тащит к краю. Он не сопротивляется, даже тогда, когда с него начинают стягивать рубашку. Она начинает трещать по швам, пуговицы одна за одной отрываются и отскакивают в разные стороны, задевая стеклянный бокалы.       - У-у-у! - ликует толпа, когда то, что от неё осталось, отлетает куда-то в сторону.(Пока ты кричишь)       Он вздрагивает, но не потому, что немного слетевшие с катушек фанатки оставили его по пояс раздетым. Это их не остановило. Кое-кто идёт дальше, то ли из желания помочь, то ли просто ради забавы полив его из бутылки ледяной водой. По коже пробежались мурашки. Сначала было неприятно, а потом - легко. Казалось, ещё немного и от финна пойдёт пар, настолько он был горяч. Там, где закончилось второе дыхание, открылось и третье. С наслаждением обтирая себя прохладной жидкостью от привлекательного мягкого живота и до затёкшей шеи, Сааресто наслаждается секундным отдыхом, после чего рывком встаёт на ноги и рассыпается в поцелуях, раздавая их каждой девушке в зале. И на прощанье, снова подойдя к шесту, обхватывает его коленями, прижимается к нему, медленно опускается вниз и нежно, едва касаясь, проводит языком по холодному металлу. О да, они ещё долго не смогут забыть эту ночь. Оторвёмся!       Уходя за сцену, Марко улыбается, устало, но по-своему довольно. Всё закончилось - и он был этому невероятно рад. Оказавшись по ту сторону заветной двери, он устало опускается на стул, прислонённый к стене, закрывает глаза и тяжело дышит, пока дыхание не выравнивается.       Это была самая лучшая ночь в чьей-то жизни, но только не его.