Why do you cry?..

Белый свет, белая стена, испуганные глаза и его собственный надрывный крик будут вечность преследовать его в кошмарах, днем и ночью. Уже несколько часов в полутемном зале, прислонившись рукой и лбом к абсолютно гладкой белой стене, сидел человек. Нет, это были остатки от человека, потрепанная биологическая оболочка. Оболочка могла двигаться, дышала, имела пульс, но ее наполнение, душа, ее хозяин, если хотите, был мертв. Доктор регенерировал десяток раз, но умирал, вот так, рассыпаясь на мельчайшие осколки, на песчинки, на атомы, выгорая до пепла, лишь раз. И вот теперь снова. Сейчас он и вправду выглядел на все свои 900 с хвостиком лет. Казалось, что этот молодой старик хочет просочиться в эту стену, а может, куда-то сквозь нее. Доктор несколько часов пытался собрать свой разлетевшийся в пыль мир для того, чтобы хотя бы встать. Когда он, наконец, смог отлипнуть от стены и подняться на негнущиеся, ставшие будто свинцовыми, ноги, вокруг уже никого не было. А если кто и попадался Доктору на казавшемся ему бесконечным пути до ТАРДИС, то испуганно отскакивал в сторону, как от призрака. По сути, он сейчас и был эдаким призраком, существом, застрявшим среди живых тел, будучи мертвым внутри. Старенькая дверь скрипнула, впуская Доктора внутрь, и ТАРДИС без лишних слов ушла в вортекс. Кораблю тоже было больно, больно вдвойне, за Роуз и за Доктора, и она рыдала, мотор натужно всхлипывал и подвывал. Доктор сидел, уставившись в пустоту, и видел образ своего улыбчивого солнца, те места, которые озарялись ее светом, и те, которым это уже было не суждено. Он помнил каждую черточку, тепло объятий, сияние глаз, помнил все сказанные и так и не высказанные слова, все, теперь несбыточные, мечты о вечности вместе. Осознание того, что самого родного, любимого, солнечного человечка больше не будет рядом, пришло резко и затопило неистовой волной чудовищной, безумной, ломающей ритм пульса и ребра, сжимающей холодными железными тисками сердце, вышибающей воздух из легких, боли, переполнившей его через край и вылившейся двумя серебрящимися строчками на щеках. Тишину ТАРДИС, нарушаемую лишь тихими всхлипываниями мотора, вдруг разрезал нечеловеческий вой: “НЕТ!”, сменившийся едва слышным причитанием: “Нет, нет, Роуз, родная, нет, моя Роуз…” Вдруг со стороны консоли послышался оптимистичный гул, на мониторе появилась и быстро завертелась знакомая голубая планета и вдруг замелькали цифры и символы. “ТАРДИС!” – воскликнул вмиг засуетившийся Доктор. – “Ты хочешь сказать, что может быть еще брешь? Что…” Доктор на мгновение умолк, а после добавил внезапно севшим голосом: “... можно все исправить?..” ТАРДИС одобрительно загудела, и Доктор, безумно сверкая глазами, вскричал: “Я найду тебя! Пусть придется избороздить все пространство и время, но я сделаю все возможное и невозможное. Я заберу тебя, моя Роуз!” И тихо добавил: “Ты только верь. Я приду”. Мир начал вновь складываться, осколки притягивались и спаивались. Надежда – страшная сила. Надежда и Любовь вместе – почти непобедимы.