Я буду бороться за ...

Честно говоря, я не помню, как я пришла домой. Вырубать меня начало ещё в такси, которое я поймала лишь спустя полчаса после расставания с Рихардом. Промокла я просто звездец. Придя домой, сразу же прошла в комнату, закрылась изнутри на ключ, швырнула одежду горой у входа, и повалилась на кровать. То, что вещи мокрые, меня ни капли не волновало. Меня вообще ничего не волновало. Я чувствовала такую усталость, которую не чувствовала уже лет пять (с тех пор, как закончила школу), поэтому поспешила принять горизонтальное положение. Странно, что работа никогда меня так не выматывала, если учесть, сколько я вообще пахала. В общем, сон сморил меня моментально, я даже задуматься ни о чём не успела. Проснулась я просто с разрывающейся головой. Не понимаю, почему так. Я обычно не страдаю похмельем, а если и страдаю, то не так сильно. Горло разболелось опять... Ну, тогда всё ясно. Из зала доносились довольно громкие звуки старого хрипящего радио. Здоровая такая бандурина на ножках, которая только и делала, что пылилась. Странно. Обычно в квартире тихо, да и фрау громких звуков не любит, так как у неё до сих пор превосходный слух. В честь чего тогда день рождения? Я потянулась, смачно хрустнув костями, и поднялась на кровати, почёсывая затылок. Отлично, на мне только трусы. Жаркая я дама, однако. В куче валяются вещи, подаренные Рихардом... Дорогущие, наверно, а я их скинула в кучу, как тряпки. Хотя... Теперь они и есть тряпки, так как со вчерашнего дня преют, а не сушатся. Я вздохнула, и принялась развешивать всё это дорогое барахло по стульям. Дорогое, дорогое... Платье от Valentino, пальто Mango... Пальто влажное и холодное. Балда я... Главное теперь, чтоб оно форму не потеряло. Благо, платье в порядке. Закончив разбор вчерашних полётов, я глянула на себя в зеркало, и настроение упало до нуля. Те синяки и ссадины на лице, что я вчера старательно закрашивала в туалете на скорую руку, чтобы не вызвать подозрений, теперь вновь были видны. Чёрные круги под глазами стали ещё чернее от размазанной туши и подводки. В общем и целом, я сейчас почему-то напоминала себе Брайана Молко.* И что красивого он мог во мне разглядеть вчера утром? Он назвал меня дурой. Уже второй раз. Грустно. В тот раз я его ударила, а вчера что? А вчера я почувствовала себя виноватой. И сейчас чувствую. Он может и забыть меня, и не давать о себе знать, а дурной след в его памяти я уже оставила. Тяжело на сердце. Снова я кого-то огорчила. Права была мама – ни на что я не годилась, да и по-прежнему всё на своих местах. Но с другой-то стороны... Многие с этим живут, и ничего, - не жалуются. Во всём есть плюсы: вот, причин для отъезда домой прибавилось. Всё-таки прав Рих, - на родине будет проще. Я девушка, я не хочу ничего решать и выдумывать, я хочу быть счастливой, и жить в тишине и в покое (если можно)... Я пластом плюхнулась на кровать, и закрыла глаза. Ну и насоздавала я себе проблем. Даже не насоздавала, а придумала! Интересно, и как я с таким воображением жива ещё? Мне бы книжки писать, о своих невероятных приключениях, воображаемых, и не очень. Пускай мама почитает. Вообще-то мне стирать надо, гладить всё, прибраться слегка. И вообще, мне на концерт завтра. Но Боже… Как же лень. В дверь постучали. Странно, фрау обычно ещё что-нибудь говорит, из разряда «ты не спишь?» Я быстро натянула майку, и открыла дверь. -О... Нифига себе! Привет. -Привет-привет, - улыбнулась Глория, и я пропустила её в комнату, после чего снова заперла комнату на ключ. По привычке. -Ты как нашла-то меня? Опять в архивы залезла? -Да, в полицию не попала, обвинение получила, в тюрьму села... -Да ты садись, чего стоишь. -...а потом сбежала, и всё равно пришла к тебе. Это, наверное, любовь. -Это маразм, - рассмеялась я, - чай хочешь? -Давай! Разбавь только коньяком наполовину. -Наркоманка? – я изогнула бровь, - кто ж чай коньяком разбавляет? -Ты разбавляла... -Когда? – я искренне удивилась, - а... Ладно. Чего так? -Я в унынии. Мне нужно расслабиться. -Ооо, ты только много не пей, - скептически отозвалась я, расправляя постель вокруг Глории, - это не лучший вариант. -Хотя да, ты права. Я, собственно, чего пришла, – девушка улыбнулась, и хлопнула ладонями по коленям, видимо, готовясь сказать что-то важное. -Я уезжать собираюсь. В груди больно кольнуло. -Куда? Мой голос стал грустным и каким-то очень тихим. -В Америку. -Насовсем? -Да... Наверно, да. -А... А работа? -Я тебя умоляю! – хмыкнула Глория, – я тебе говорила уже, что меня ни капли не задерживают такие мелочи. -А я? Девушка вздохнула. -Ты классная девчонка. Ты мне очень понравилась, но прости и пойми: у нас с тобой у каждой свои жизни, и мы делаем то, что считаем лучшим для себя. Я села рядом с ней. -Голова не болит? Живот? – резко сменила тему барменша. -Болит. Я нехерово так с этим опозорилась, кстати, - я слегка улыбнулась, - и вчера опять напилась. -Неудачница. -Иди ты, - хохотнула я и толкнула её в бок. -Не расстраивайся. Найдёшь ты ещё хороших людей. Мне правда не выгодно здесь находиться, а в Бостоне для меня есть неплохая вакансия. -Да, - вздохнула я, - такое бывает не часто. Что ж, я очень надеюсь, что там тебе повезёт. -Мне жаль тебя, детка. Ты какая-то потерянная. -Честно говоря, я тоже подумываю уехать. -Оно и заметно,- кивнула барменша, и заправила прядь волос за ухо. Она села поудобнее, и с улыбкой продолжила: -И чего это ты вчера перепила? -Ой, да не спрашивай, - нахмурилась я, - это вообще кино и немцы. При том, в прямом смысле слова. Знаете, я уже привыкла переводить русские фразы так, чтобы их воспринимали должным образом. Это была такая маленькая заслуга, которой я смогла добиться лишь месяца четыре назад, да и то, не до конца мне удалось это сделать. Кто бы знал, каких трудов мне это стоило. Долго я торчала над словарями и книжками с народными немецкими пословицами... -Ну, рассказывай! Мне же интересно! – Глория уселась на кровати, поджав ноги, и выжидающе смотрела на меня. Вот любопытная! Из шкуры выпрыгнет, но выпытает, - по глазам вижу. -Тот букет в больнице, и то, что ты сейчас мне рассказываешь, связано с теми ВиАйПи-гостями? Я замялась. Раскрываться не очень-то хотелось. -Какими? -Ты глупую из себя не строй, - усмехнулась Глория, - всё ты поняла. Ну, тот день, когда ты в обморок упала. -Мм... ну да-да, ты угадала, хорошо. -Ни хрена себе! - воскликнула девушка, и убрала волосы за уши, - закадрить одного из Rammstein! -Никого я не кадрила! - зашипела я, в попытке говорить тише, - Он сам... Не отвяжешься. -Ты... Ты что, ещё и против, что ли? - девушка недоумённо уставилась на меня. -Не то чтобы, но... По большей части. -Хээй! - она щёлкнула пальцами у моего лица, - ты с этой вообще планеты? На тебя такой мужик глаз положил! -Какой? - скептически прищурилась я. -Классный. Хороший. Замечательный... -Тебе-то откуда знать, что он хороший? Если ты вообще даже не знаешь, о ком я из них. -Ну, тогда просто привлекательный... Они все неплохи! А ты чего так нервничаешь? Послать уже его успела? -Вроде того... - невесело ответила я. -Ну, ты отвязная. Я сделала паузу, и всё же решилась немного рассказать. -Вчера в ресторан ходили, - я кивнула в сторону сохнущих вещей, - приезжаю, а он девушку какую-то провожал, до того, как мы договорились встретиться. Кто так делает? -Может, бывшая? Или фанатка. Знаешь ли, у них такое часто - с надеждой в голосе добавила Глория. -Может и бывшая, а может и фанатка. Ну а мне-то что? -Психанула, и ушла, да? -Ничего подобного. Я откинулась на кровать, и, смотря в спину барменше, продолжила. -Я высидела весь вечер с густо заштукатуренной мордой, и больным животом. Решила, что сдохну, но никуда не убегу, как сентиментальные дамочки в романах. Познакомилась со всеми поближе, ну и перебрала чуток, разумеется. Все ушли, мы повздорили, и он оставил меня. Всё. -Зашибись вечерок. -Я приползла домой, и уснула. -Женщина, и тебя совесть не мучает? -Нет. А должна? -Вроде должна. И кто же он, из всех шестерых? -Не хочу говорить. -Ландерс? -Нет. -Линдеманн? -Нет. -Ну и фиг с тобой, сиди и молчи. -Ладно, не заморачивайся. На концерт их завтра пойдёшь? Девушка пожала плечами. -Не знаю, подумаю ещё. -Ладно, если что, могу и одна пойти. -Что делать-то там будешь? Сомневаюсь, что ты на рок-концерты часто ходишь. -Ты права, я очень давно не была. Ничего страшного. Музыку послушаю, на ребят посмотрю. Жаль, оторваться по-человечески не получится, а то опять в больницу попаду. -А знаешь что? - выдержав паузу, ответила Глория. -М? -Я всё-таки пойду с тобой. Должна же я что-нибудь оставить в этой стране, вот и оставлю свои эмоции. -Ладно, ладно... Только прекрати галдеть, - зевнула я, и потёрла тыльной стороной ладони глаза, - и вообще: я ещё не ела даже. Пошли на кухню. -Алкашка, - хохотнула Глория, - пошли. Еда-то есть хоть? -Есть, куда ж без неё, - прокряхтела я, поднимаясь с постели. Видимо, шею во сне отлежала. Болит. Хотя о чём это я, у меня всё лицо в ссадинах, и ребра ещё ноют, с чего тут шее болеть. -Штаны надень, - Сказала девушка, и, насмешливо оглядев меня, встала в двери, очевидно ожидая. -А... Ну да, штаны. «Утро» мы встретили вдвоем с ней, с большими кружками чая, и вполне мило беседуя. Если она действительно собралась уезжать, то мне очень жаль – она отличный собеседник. Фрау Гретта Мозер сначала заволновалась, но я её быстро успокоила. Удивительно, что ей до меня вообще есть дело, ведь волнуется она после того, как я загремела в больничку. Мы обсуждали предстоящие планы, касаемо завтрашнего концерта,- кто, как, куда, во сколько. Но порешили на том, что ночевать она останется со мной, о чем я незамедлительно поспешила сообщить хозяйке квартиры, пообещав, что буянить мы не будем. Женщина, с трудом, но согласилась. Вдвоем мы быстро убрались в доме, и решили прогуляться за продуктами. Вообще я радовалась, что так удачно сложилось. Что Глория весёлая, отзывчивая, готовая легко сорваться куда угодно. Таких людей мало осталось, а среди немцев, наверное, нет. То есть... Есть, конечно, но я не встречала. В кой-то веки я почувствовала себя нормальным счастливым человеком, без сомнений и тягот. За исключением одной. И имя ей – Рихард.