Пилот (рабочее)

      Проснулся я сам, в своей постели, в одном нижнем белье. Надо будет сказать спасибо Хоки. Интересно, сколько я уже таких «спасибо» должен ей?       Честно, так плохо мне не было никогда. Даже когда оказалось, что под мои бомбы в Югославии попали наши ребята. Тут я не могу спихнуть вину на неверное целеуказание. Всё сам. Сам придумал, сам «проверил», спихнув на ИЛ работающий пока по шаблонам, сам воплотил в жизнь, заставив несчастную девочку испытать боль от ломающихся под собственным весом костей.       Из меланхолии переходящей в дисперсию меня вывел звонок телефона.       — Слушаю, — приложив телефон к уху сказал я.       — Ичика-кун?       — Да.       — Это Инори, ты просил проинформировать тебя, когда будет известен статус Алкотт.       — Да-да, я внимательно слушаю.       — Состояние её крайне тяжело, многочисленные переломы, внутричерепное кровоизлияние, девушка в коме, пока неизвестно в каком состоянии позвоночник, — глубокий вдох-выдох на той стороне трубки. — Врачам пришлось буквально собирать её, как конструктор, сейчас она лежит под постоянным наблюдением. Прогнозов пока не дают, если придёт в себя в течение двух-трёх дней, положительный с полным выздоровлением, каждый последующий день в коме будет говорить о серьёзности повреждения мозга. Если… она не придёт в себя в течение десяти дней…       — Я понял, Инори-сан, её можно навестить? — тихо спросил я.       — Нет, но приходи завтра, я посмотрю, что можно сделать.       — Спасибо, Инори-сан, спасибо за всё.       На этом наш, не самый приятный, разговор закончился, а я остался с телефоном в руке. В голове было пусто.       — Нужно подышать свежим воздухом, — с этими словами я покинул комнату, направившись куда глаза глядят.       Видимо, зря. Идти и видеть, как от тебя шарахаются, даже не как от прокажённого, а как от какого-то монстра во плоти — неприятно. Но, что-то говорить или хоть как-то меня задевать не рискнул никто. Даже парни из персонала, ведущие своих девушек куда-то.       Найдя укромное место в одном из парков, я разложил покрывало и лёг, смотря на небо. Возможно духовные практики Китая и Японии обозвали бы этот метод успокоения как-то красиво, для меня же это было просто хобби, дающее возможность привести в спокойствие дух, и снять напряжение.       Хоки нашла меня, когда на небосклоне уже давно сияла Луна.       — Замёрзнешь, — только сказала она, рассмотрев меня, безмятежно смотрящего в ночное никуда.       — Знаю, — только и сказал я. Немного помявшись, Хоки легла рядом и попыталась понять куда именно я смотрю.       — Как думаешь, мы когда-нибудь будем среди звёзд? — спросила Хоки, положив голову мне на грудь.       — Рано или поздно, будем. Хотя это нужно спрашивать у Табанэ, она у нас в серых кардиналах мира, — она грустно рассмеялась на это сравнение.       — Всё ещё переживаешь за Сесилию?       — Нет, возможно, если бы что-то зависело от меня, я бы переживал, а так, осталось положиться на отца случай и мать судьбу, — тяжело сказал я. Не люблю, когда что-то не зависит от меня, особенно что-то нужное мне.       — А по тебе не скажешь, — внимательно посмотрев на меня, сказала девушка.       — Тело, дух и воля разные вещи, и все имеют свои реакции на происходящее, — несколько заумно ответил я. Хоки хихикнула, вспомнив первое наше совместное утро в общежитии. Утренний стояк, он такой… коварный.       — Спасибо, — сказал я, греясь в тепле Хоки.       — За что? — не сразу поняла девушка.       — За всё, за тебя, за поддержку, за тепло. Знай, что я всегда готов быть с тобой. Это обещание, — Хоки не сразу нашла, что на это ответить, а затем просто обняла меня и положила голову на грудь.       — Дурак, как будто бы я в тебе сомневалась, — прижав к себе Хоки ещё сильнее, я окончательно расслабился. Пусть весь остальной мир подождёт.       Понедельник, утро, первая пара, и гробовая тишина в момент моего входа в класс. В мою первую бытность школьником, некоторые учителя отдали бы душу за такой навык — моё лицо искривила кривая усмешка. Но я всё также занял своё место, разве что взглядом запнулся за пустое место Сесилии.       За мной вошла в аудиторию сестра со своим замом. Классическое приветствие:       — Встать, поклон, сесть.       — Итак, в связи с временным отсутствием старосты, на её место будет назначен Оримура Ичика. Инструкции я тебе выдам после занятий, — я только кивнул, хотя и полагалось ответить в голос. Упрекнуть меня так никто и не смог, хотя и хотели. Дальше пошла сама лекция, которая пролетела мимо моего разума.       После занятий Чифую попросила следовать за собой и привела меня в учительскую, где в этот момент были только мы вдвоём.       — Как-то я раньше не замечала за тобой приступов совести и самокопания, — начала Чифую.       — Раньше я не доводил знакомых девочек до состояния овоща.       — То есть, если бы вы были не знакомы, то всё было бы нормально? — поставила вопрос ребром Чифую.       — Хм, скорее да, чем нет. Если мы не знакомы и сошлись в бою, значит мы враги и пол врага особого значения не имеет, если ты об этом.       — Тогда почему ты ходишь угрюмей грозовой тучи и пугаешь всех взглядами бывалого маньяка?       — Эм, всё настолько плохо? — спросил я, представив как выгляжу, умножив на собственное настроение.       — Домножь свой вид на слухи про тебя, — на моё лицо опять вылезла кривая улыбка. — И не нужно тут улыбаться с видом бывалого вивисектора, ты не такой. То, что произошло, уже изменить нельзя и киснуть по этому поводу не нужно.       — Но и как-то веселиться не тянет, — не разделил я её мнения. Чифую вздохнула.       — Все, кто носят на себе НД, знают про риски его использования. Не вини себя в том, что произошло.       — Я и не виню. Даже больше, знай я про последствия, навряд ли изменил бы свой выбор, осознавая всю его тяжесть. Но это не значит, что я «бесчувственная скотина», которая не может переживать за искалеченную мною судьбу. Всё? Довольна? — с этими словами я покинул комнату. И почему я вдруг сорвался? Видимо, ещё не выработал достаточно толстокожести, чтобы противостоять всем желающим покопаться в душе. Что же, похоже Академия подарит мне широкую практику, даже если они желают мне добра.       Два дня прошли довольно быстро. Меня никто не трогал, и я отвечал им взаимностью. По крайней мере проблем с обязанностями старосты не возникало, одна кривая улыбка и вопросов больше нет. Вырвал меня из этого цикла звонок телефона.       — Ичика-кун?       — Да, Инори-сан. Что-то стало известно? — спросил я с толикой надежды, что даже для меня стало сюрпризом.       — Она очнулась. Сейчас находится в сознании, если хотите подробностей, приходите в мой кабинет.       — Тот, в котором мы встречались в прошлый раз?       — Да.       Закинув телефон в карман и призвав Афину, я буквально на сверхзвуке промчался через весь остров и, кое-как затормозив, скользя заехал в холл больницы. Отозвав доспехи в «пространственный карман» и потушив неожиданно загоревшиеся кроссовки, я побежал в сторону кабинета. Влетев в него, я уставился на попивающую чай врача.       — Ого, — поразилась она, демонстративно посмотрев на часы. — У вас занятия должны были закончиться минут пять назад и проводят их, насколько я знаю, почти в другом конце острова, десять километров за две минуты — впечатляюще. Всё же остались ещё мужики способные горы сворачивать ради своих пассий.       Я застыл, не зная как реагировать. После недолгого зависания мой мозг выдавил действие наружу. Им оказался мат, хорошо, что на русском, хотя мы оба знали примерное содержание моей короткой тирады.       — Успокоился? — спросила врач наконец.       — Да, Инори-сан, спасибо, Инори-сан, извините за это недоразумение, Инори-сан.       — Она сейчас в сознании. Можешь с ней поговорить, но недолго и под присмотром, — проинструктировала она меня.       — Хорошо, Инори-сан, — покорно согласился я.       Затем меня повели по лабиринту больницы в другое крыло.       Увидев Сесилию, я опять застыл. Девушка лежала в обычной палате, без какого-либо оборудования, укрытая одеялом. К моему удивлению, фиксацию конечностей выполнял НД, на лбу и на руках было видно части её доспехов. Подозреваю, всё остальное тело тоже фиксирует НД.       — Фиксацию выполняет НД? — спросил я.       — У НД есть функция мед-поддержки пилота, — ответила, к моему удивлению, довольно бодро Сесилия.       — Странно, я не слышал про большие открытия в медицине, — почесал я затылок.       — Она работает за счёт нанофабрики НД и является не самой афишируемой функцией, так как повторить её вне НД так и не смогли, — просветила меня Инори.       — Ясно… и, я так понимаю, Сесилии придётся притворяться какое-то время больной? — я довольно быстро оценил масштаб проблемы. Девяносто девять процентов учащихся так никогда и не получат собственный НД, но потребность в специалистах, которые могли бы делать их реверс-инжиниринг (не путать с реинжиниринг, смотрите вики) просто огромна. Поэтому появляются такие академии как эта. Кроме того, в случае утечки подобной информации появится просто огромная очередь «страждущих» излечить собственные болезни, а НД в мире не более двух сотен, процесс излечения болезней длительный, насколько я себе представляю. Потому информируют об этом только очень узкий круг специалистов и пилотов.       — Правильно понял, Ичика-кун, — улыбнулась вивисекторской улыбкой Инори. — И вот это подпиши, тебе в спешке не успели выдать полный пакет документов на НД.       Я осмотрел переданную папку, в которой было листов пятьдесят формата А4, где восьмым шрифтом расписывалась информационная политика пилотов НД, в основном, всё, что не должен так или иначе сообщать пилот о недекларируемых функциях НД.       — Можно ознакомиться? — спросил я.       — Конечно, у вас с Сесилией время до утра.       — Не понял, — блондинка издала смешок и, показала свою папку, точно такую же, как выдали мне.       — Меня тоже не посчитали нужным проинформировать. Никто не догадывался, что я здесь умудрюсь разбить новейший НД третьего поколения, — я рассмеялся до слез, услышав иронию в голосе Сесилии. Это же почти готовый анекдот в стиле старых советских из разряда «встретились как-то несколько мужиков: американец, немец и русский». Американка по духу с английскими корнями уже есть. Русский в шкуре японца тоже. Осталось дождаться ещё кого-то и можно писать картину.       Немного успокоившись и присев рядом с Сесилией, которой, видимо, надоело смотреть на мой немного истеричный смех до слёз. Потому она внимательно изучала выданные документы.       Где-то через два часа она закончила с бумагами, поставив под ними свой автограф и стала рассматривать меня.       — Ичика, — привлекла Сесилия моё внимание, — почему ты такой?       — Какой? — на автомате переспросил я.       — Решительный, жестокий, сильный, — попыталась пояснить Сесилия.       — Сложно сказать, я никогда не рассматривал то, что сделало меня таким, какой я есть, — мы замолчали, обдумывая сказанное. — Знаешь, есть изречение «Бытие определяет сознание». При написании этого изречения, "запятая" утверждает либо власть человека над окружающим, либо окружающего над человеком. Что истинно из, казалось бы, взаимоисключающих утверждений? Король правит своим королевством, или королевство правит своим Королём? Я пришел к выводу, что истинным являются оба понятия, но каждый человек волен сказать в каких соотношениях. Хм… прямо классическое проявления закона диалектики, о «единстве и борьбе противоположностей».       — Я как-то раньше не замечала за тобой такой словоохотливости, — сказала блондинка.       — Нервы, — сказал я, потирая виски. — Не привык я к нервной работе.       — Странно, там на полигоне над моим телом ты не колебался. Действовал чётко, даже руки не дрожали, хотя и видел, что со мной сделала эта атака.       — Всего лишь следовал инструкции, так уж получилось, что в сложных ситуациях, когда не способен сам оценивать, лучший выход, это инструкции. Это я уже оооочень давно усвоил.       — Интересно, где так учат? — как бы ни к кому не обращаясь сказала Сесилия.       — Жизнь учит, жизнь нас всему научит, или убьёт нерадивых учеников, таковы её правила.       — Жестокий взгляд на действительность, — подумав, сказала Сесилия.       — Как ты видела, он самый жизнеспособный.       — Сложно не согласиться с такими фактами.       Со стуком в палату вошла Инори.       — Вы закончили, голубки? — задорно улыбнувшись спросила Инори. От чего Сесилия покраснела.       — Да, — ответил я, подписывая последнюю бумагу, чуть позже подтвердила и Сесилия.       — Отлично, — просмотрев подписанные бумаги она уже хотела уходить, когда у двери обернувшись сказала. — За вами никто не следит, чуть что, все средства в тумбочке возле кровати, — и прикрыв дверь удалилась.       — Какие средства? — не поняла Сесилия. Я же, имея некоторые догадки, решил их проверить и под взглядом блондинки вынул из тумбочки ленту презервативов. Врачи — что с них взять? А вот от лица Сесили можно было прикуривать.       — Это была шутка, успокойся, тебе сейчас вредно переживать.       — Уже нет. То есть, уже не вредно, и я всё поняла, — сбивчиво сказала Сесилия. Но видя, как я давлю смешок, надулась и поставила меня в игнор, демонстративно отвернувшись.