На следующий день Наруто сидел у изголовья больничной кровати подруги, с тоской огладывая ее измученное, бледное лицо. Миорай не приходила в себя уже сутки, и мальчик стал еще больше опасаться за ее жизнь, но как сказала ему ранее медсестра, так и должно было быть.
Солнце косыми лучами пробивалось сквозь полупрозрачную ткань занавесок, от чего палата стала казаться белым пятном перед глазами Узумаки. Мальчик подошел к оконной раме, что бы пропустить немного свежего воздуха в помещение, как в ту же минуту, по комнате прошелся мучительный стон боли.
- Миорай-чан...
Наруто молниеносно оказался подле альбиноски, обеспокоенно и с толикой напряжения наблюдая за ее попытками прийти в себя. Сенджу показалось, что на веки повесели гири, до чего ей тяжело было открыть глаза. В голове отозвался протяженный болезненный спазм, и голубоглазая резко выдохнула из, казалось бы, иссушенного рыданиями горла. Дневной свет, будто лезвие ножа, прорезал привыкший ко мраку зрачок пациентки. Руки инстинктивно дернулись к лицу, и белокурой нестерпимо захотелось выцарапать себе глаза, но ее действие прервало нежное, уверенное касание Наруто.
- Все хорошо. Подожди меня здесь, я позову врача.
Миорай старалась сфокусировать взгляд на стоящем перед ней друге, но вместо четкой картинки она увидела лишь непонятную субстанцию с блондинистыми волосами, что были еще более лохматые, чем прежде. Улыбнувшись молнией мелькнувшей в ее голове глупой мысли, Сенджу рассеянно кивнула ему в ответ.
Узумаки тепло улыбнулся, скрывшись за железной дверью палаты, оставив ту слегка приоткрытой. Девочка постаралась принять сидячее положение, но все ее попытки заканчивались неловким падением обратно на мягкие простыни. Сжав от досады кулаки, Миорай тихонько выругалась себе под нос, стыдясь перед самой собой за свою слабость. Превозмогая боль в каждой клеточке своего тела, блондинка-таки осилила представшую перед ней преграду, наконец, в полу сидячем положении, облокотившись о спинку железной кровати.
В голове клубился туман, и девочка не могла толком собрать воспоминания воедино. Она лишь помнила ту ужасную боль, что разрушала ее в иллюзии своего учителя, а дальше – пустота. На глаза тут же навернулись слезы обиды и неверия в то, как поступил с ней Итачи-сан. Он чуть не убил ее. Хотя какое там чуть, Учиха в самом деле убил ее, истерзав и так доселе искалеченную душу девочки предательством и пустотой прошлой жизни.
Хмуро взглянув на чистую, гладкую кожу своих рук, девочка невольно вспомнила то, как она в агонии сдирала с них волдыри от ожогов. Теперь же не было и намека на кровь, ни чужую, ни ее самой. Но это нисколько не ослабляло желания как можно скорее оказаться в душе, что бы смыть с себя даже намек на тот день.
Из приоткрытой щели металлической двери мелькнула тень проходящих мимо медсестер, что очень живо что-то обсуждали, изредка понижая свой голос до шёпота, но Сенджу все равно уловила обрывки их разговора не по годам развитым слухом шиноби.
- Не могу поверить, весь клан Учиха... За одну ночь...
- Сама не могла в это поверить, но живое доказательство тому лежит в соседней палате напротив.
- Он остался один в живых, после той кровавой ночи... Говорят, его нашли полуживого, мальчик едва дышал и потребовалась немедленная госпитализация.
- Я недавно приходила в его палату, он уже очнулся...
Дальше Миорай ничего не слышала, не столько от того, что медсестры скрылись из виду, сколько от того, что после сказанных ими слов, ее словно оглушили. Санджу показалось, что ее пустили на дно водной глади, до чего в ушах все звенело от пустоты, будто в вакууме. Мозг лихорадочно соображал, о чем они говорили, но дурное предчувствие орало во всю в голове девочки, и она сама не заметила, как нетвердой походкой сорвалась с места.
Ступая босыми ногами по холодному, каменному полу госпиталя, в одной лишь легкой сорочке, малышка бежала по пустому коридору, не оглядываясь ни на что вокруг.
Блондинка остановилась у нужной двери, не в силах решиться на столь трудный шаг, как отворить дверь. Ей была страшна одна только мысль, что за ней мог оказаться Саске. Все волнение внутри скрутилось в плотный шар, которым, казалось бы, можно было кого-нибудь убить. Слова медсестер отзывались эхом в и без того тяжелой голове и страх за то, что ее друг мог быть уже мертвым, сковывал каждое движение. В горле встал ком испуга и отчаяние, в то время как худая, дрожащая рука коснулась холодной глади ручки железной двери.
Она вдохнула влажного, пропитанного лекарственными травами воздуха в легкие, всем телом дрожа от неверия в то, что было перед ее глазами. Саске бесцельным, пустым взглядом смотрел в прозрачную гладь окна, сидя на больничной койке в черной футболке, не обращая даже внимания на то, что в помещении он больше не один.
С глаз Миорай лились горькие слезы, орошая кафельный пол соленой водой, чей звук падения был единственным, что отмерял время в палате.
- Саске...
Мальчик не обратил на нее внимания, все так же безучастно разглядывая картину природы за окном, лишь спустя долгие минуты, наконец, повернув голову в сторону гостьи. Миорай показалось, что в груди у нее что-то громко упало и разбилось, стоило ей только взглянуть в глаза своего друга, до краев наполненные болью и отрешенностью от всего мира. На не гнущихся ногах она бросилась к нему, заключая в несмелые объятия, не позволяя себе издать и звука всхлипа или рыданий, что бы не сделать еще хуже.
Учиха не двигался, не обнимая ее в ответ, но и не отталкивая, не видящим взором оглядывая скомканную ткань одеяла перед ним. Миорай запустила холодные, длинные пальцы в его волосы, нежно поглаживая и стараясь успокоить бушующий ураган отчаяния в его душе. Она разделяла боль его потери, но ей ли было не знать, как далека она от всех тех чувств, что таились в его душе.
- Саске... Я... Мне...
Слова скорби никак не могли выйти из ее рта, а объятья становились все более безжизненными и обреченными, но по-прежнему так нужные ей. Саске наконец подал признаки жизни, положив холодную руку ей на талию, желая отодвинуть от себя, или напротив, придвинуть ближе.
Сенджу, что уже минуту отстраненно гладила спину друга, все же решилась вновь взглянуть в его лицо. Учиха смотрел сквозь нее, блуждающим взглядом проскальзывая по очертаниям тела блондинки, но как только голубоглазая обхватила своими руками лицо брюнета, его темный взор остановился на покрасневших от пролитых слез глазах девочки.
- Саске, я знаю, что мои слова не могут достичь тебя. И я прекрасно понимаю, что не смогу понять всей той боли, что ты сейчас чувствуешь, - она провела большим пальцем по царапине на его щеке, замечая внимательный взор из-под полу припущенных ресниц, - Но сейчас, и потом, я хочу быть рядом с тобой. Что бы не случилось. Пожалуйста, поверь мне.
Мальчик не ответил, лишь оглядел ее с ног до головы, отмечая про себя, что на ней лишь хлопковая ночнушка, такая же больничная одежда, как и на нем самом. Догадка жалящей змеей впилась ему в сознание, и он хрипло выпустил смешок из сухого, как пустыня, рта. Злобный смех огласил стены помещения, и птицы за окном испуганно взлетели в воздух, что доселе спокойно сидели на тонкой ветке дерева за оком.
Блондинка непонимающе отстранилась от него, всматриваясь в исказившееся злобой и ненавистью лицо Саске, а после, вскрикнула от боли в плечах, что с силой сжал мальчик своими пальцами.
- Значит, он и к тебе наведался, - криво усмехнувшись, заметил черноокий, - Но оставил в живых, как и меня.
Сенджу успела лишь заторможено кивнуть перед тем, как в палату ворвался весь запыхавшийся Наруто вместе с разозленной медсестрой.
- Миорай-чан! Ты куда сбежала? Я тебя везде обыскался и... - мальчик осекся, увидев за спиной подруги мрачного Учиху, - Саске? А ты что тут...
- Что вы тут устроили? - перебила его взбешенная старшая медсестра, горой надвигаясь в сторону Миорай и хватая ее за руку, - Вам обоим велен пастельный режим! Живо к себе в палату.
Не успела белокурая опомниться, как женщина утащила ее за пределы коридора, но все же девочка смогла зацепить холодный, пробирающий до костей косой взгляд Саске, что бросил он ей напоследок перед тем, как дверь в его палату закрылась.
***
- Вот значит как, - сжимая перила балкона резиденции Хокаге, произнес старик, - Он применил на ней Цукиёми, как и на своем младшем брате. Не понятно только, с какой целью. Вряд ли она мешалась ему на пути, он сделал это по своей личной причине.
- Есть ли смысл размышлять об этом, - недовольно хмыкнула женщина преклонного возраста, сузив и без того едва открытые глаза, - Проблема с Учихами устранена, и больше нет смысла затрагивать эту тему.
- Она права, - согласился со своей единомышленницей еще один из старейшин, - Сейчас главная задача – устранить волнение в деревне и вернуться к спокойной жизни.
- Нам нужно решить еще одну важную проблему, - хриплый голос прозвучал со стороны входной двери и все присутствующие обратили внимание на доселе отсутствующего Данзо, - Сенджу.
- О какой именно, ты говоришь? – уточнила женщина, по-прежнему держа гордую осанку даже в столь позднем возрасте.
- О той, что сейчас отлеживается в больницы после техники Учихи, Кохару.
- Полагаешь, о ней стоит волноваться? – вступился за девочку Хомура Митокадо, - Она еще совсем ребенок, что бы как-то отрицательно влиять на жизнь Конохи.
- Она - Сенджу, - он особо выделил ее фамилию, дабы желая прорваться сквозь слово к тому, что по настоящему хотел сказать, - И, как и все выходцы из этого клана, имеет способность влиять на происходящее вокруг. Нам ли не знать это, ибо мы все, являемся учениками Хаширамы и Тобирамы Сенджу.
На минуту воцарилась мертвая тишина, прерываемая лишь звучными потоками теплого, весеннего ветра, а так же скрежетанием усиленно работающих мозгов, старающихся переварить информацию.
- Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать этим, Данзо, - решил наконец заговорить Третий, устало скрещивая за спиной морщинистые руки, - В силу обстоятельств, я сам возьму частично опеку за ребенком, изредка наведываясь к ней. Так же, как все это время делал с Наруто Узумаки. Не думаю, что малышка является какой-то проблемой, она лишь пример и продолжение рода Сенджу.
- Она не помнит о своих родителях и о том, почему находилась в лаборатории в стране Водоворота, - отмечая очевидное, холодно процедил Шимура, единственным открытым глазом строго взирая на бывшего друга, - Смотри, как бы не пригрел на своих руках очередную змею, Сарутоби.
Намек на одного из своих учеников больно ранил по сердцу Хокаге, невольно представляя перед глазами черноволосого мужчину, что оставил деревню более пяти лет назад при обнаружении своих незаконных экспериментов над людьми. Тогда, Хирузен до последнего не верил в виновность своего любимого ученика, но реальность всегда оказывается намного больнее и безжалостнее, посему, когда он сам, лично поймал того с поличным, сил отпираться от правды уже не было.
- Хорошо, - Утатане обратила на себя внимание, обращаясь к мужчине, - Что ты хочешь предложить нам?
- Я возьму ее под свою опеку, - просто ответил тот, неизменно опираясь на свою трость.
- Нет, - категорично заявил Третий, предчувствуя нехорошие последствия, - Не думаю, что это хорошая идея. Все должно идти так, как положено. Она только пошла в академию, в ней она острее почувствует привязанность к деревне, и вскоре Миорай пополнит список верных Конохе шиноби.
- Не могу не согласиться, - произнес старейшина в очках, поправляя сбившуюся ветром ткань серого шарфа, - Пусть продолжает жить, как прежде. Ни к чему лишние подозрения, нам нужно немного отдохнуть от случившегося.
Рядом стоящая Кохару согласно кивнула головой, от чего бубенчик на ее заколке звонко звякнул, как бы завершая спор между собравшимися. Данзо скрипнул зубами от досады и презрения к тому, что его не поддержали и, решив более не утруждать себя бесцельным нахождением среди идиотов, исчез из помещения так же быстро, как и появился ранее.
***
- Я принес тебе яблок, - опустив на прикроватную тумбочку шелестящий пакет с провизией, весело проговорил блондин, - Мне сказали, что ты идешь на поправку и скоро сможешь вернуться домой.
- Спасибо, Наруто, - искренне улыбнулась тому Миорай, наигранно заинтересованно заглядывая внутрь пакета, - Вкуснотища!
- Брось, - отмахнулся, как от назойливой мухи, Узумаки, плюхаясь на рядом стоящий стул и с недоверием всматриваясь в ее по прежнему воспаленные глаза, - Я каждый день приношу тебе еду, и каждый раз, проходя мимо палаты Саске, замечаю на его тумбе не тронутые, принесенные мной же, продукты.
Сенджу виновато опустила голову, стыдливо пряча свой взгляд где угодно, но только не на Наруто. Ее друг ежедневно наведывался к ней в палату, развлекая увлекательными рассказами о том, что происходит в академии, о том, какую новую шалость он устроил горожанам или же о том, сколько сюрикенов сумел бросить в цель.
Блондинка с интересом слушала его, иногда вставляя замечания, или же громко, раскатисто заливалась над его шутками и оплошностями, лишний раз заставляя расслабляться легшую на сердце мальчика тревогу и грусть.
Узумаки замечал ее глаза, покрытые коркой сдерживаемых слез, а так же день за днем непроходимые, красные, воспаленные веки. Стоило ему выйти за порог госпиталя, девочка неслась сломя голову в палату Саске, отдавая ему всю свою еду, дабы он ел хотя бы раз в день. Мальчик упорно не замечал ее, погруженный в собственные мысли, так и не притронувшийся ни к больничной еде, ни к той, что приносила ему Миорай. Она просила его, умоляла хотя бы взглянуть на нее, но он все так же продолжал молчать.
В его глазах звенел мороз, но Сенджу упорно находилась рядом с ним, не отпуская холодной руки брюнета, шепча успокаивающие, ласковые фразы, иногда позволяя себе прикоснуться к его лицу. На все ее попытки привести того в чувства, он отвечал еще более бесстрастным выражением лица, полного равнодушия и льда. Но, что по-настоящему утешало ее, так это то, что он не выгонял ее, не отталкивал.
Саске позволял ей касаться его, говорить всякие глупости и стараться рассмешить. Мальчик чувствовал тепло ее пальцев, знал, что она искреннее, по-настоящему волнуется за него больше, чем за себя, хотя девочка получила не менее слабые повреждения после пребывания в Цукиеми брата, за что был той благодарен, хоть и не выказывал ни единой эмоции по отношению к ней.
- Я не сержусь на тебя, Миорай-чан, - кладя теплую ладонь на плечо Санджу, произнес ободрительно блондин, - Я знаю, что он дорог тебе.
- Я должна помочь ему, Наруто-кун, - уверенно произнесла белокурая, вновь взглянув на него своими блестящими от слез глазами, - Он совсем один.
- Понимаю, - слегка удивленный ее словами, затравленно согласился Узумаки, - У тебя доброе сердце, Миорай-чан.
- Еще бы от меня был толк.
- Он есть,
поверь мне.
