Save my soul 2. Say "I love you".

За простой деревянной дверью, на которой висел позолоченный потёртый номер «18» слышались голоса. Вейлон прислушался и понял, что это всего лишь телевизор. Сердце бешено колотилось в груди, но мужчина не собирался поддаваться страху. Он пришёл сюда не для этого. Парк постучал в дверь, услышал, как тут же смолкли голоса, и знакомые шаги приближались к двери. Через пару секунд на него смотрел весьма удивлённый Эдди Глускин, о чём свидетельствовали его поднятые брови. Он оглядел Парка сверху до низу так, словно не верил, что он реален и стоит перед ним. Выглядел Эдди плохо, как в самые напряжённые периоды на работе, когда ненавистные отчёты заставляли его спать максимум пару часов в сутки. Рубашка выправлена из брюк, волосы уложены гелем небрежно. На лице повязка, скрывающая шрамы. Нет привычного лоска и идеальности, которую Эдди излучал всем своим видом даже дома в повседневной одежде. Несколько мгновений Вейлон всматривался в его лицо, пытаясь понять, что скрывают за собой уставшие голубые глаза: реальное удивление или скрытую ярость. Но не увидел никакой угрозы. -Далеко ты забрался, - вместо приветствия сказал мужчина. Глускин попытался улыбнуться уголком губ, но вышло как-то смазано. -Хотел быть непредсказуемым. Как видно, у меня плохо вышло. Зайдёшь? – он посторонился, распахивая дверь шире и пропуская Парка. -У тебя получилось. Я стал бы искать тебя тут в последнюю очередь, - Вейлон воспользовался приглашением и прошёл в номер. -Но всё равно нашёл. Просторное помещение – студия с довольно большой комнатой и кухней прибавляло пару очков в пользу этого непрезентабельного на первый взгляд мотеля. Простые бежевые обои, двуспальная аккуратно застеленная кровать, комод, тумбочка, телевизор, закреплённый на стене и транслирующий новости (их то Парк и слышал за дверью), полупрозрачные тёмно-серые шторы уже задёрнуты, несмотря на то, что на улице только недавно начало темнеть. Просто, но вполне прилично, хотя всё равно в разы отличалось от того уюта, который Глускин мог создать у себя дома. На кухне в мойке была сложена грязная посуда и разделочная доска, а приятный запах жареного мяса, томящегося в духовке, заставил изголодавшийся по нормальной пище желудок программиста сжаться. Дождавшись, пока Глускин закроет за ним дверь, Вейлон повернулся и спросил в лоб: -Почему ты ушёл и ничего не сказал? – Парк старался говорить обычным голосом, хотя его спокойствие трещало по швам с каждым вопросом и каждой мыслью о том, что Эдди кого-то ждёт. «Теперь роль ревнивой жены досталась мне. Всё на своих местах», - эта мысль была горькой на вкус, как наркотические препараты в Маунт-Мессив, которыми его вдоволь напичкали за недолгое пребывание в лечебнице в качестве пациента. Казалось, все эмоции Глускина вытеснила усталость, с которой мужчина продолжал смотреть на Вейлона. -Потому что, если бы ты сказал мне что-то, я не смог бы принять твёрдое решение. Вейлон, я.., - мужчина провёл рукой по волосам, затем окинул нервным жестом внешний вид Парка. – Нельзя делать вид, что ничего не было. Этот приступ не нормален, и я не был уверен, что он не повториться. Поэтому это лучшее, что можно придумать. -Сбежать в какую-то глушь? Думаешь, это что-то решит? – резче, чем хотел, спросил программист. – А если в новостях снова покажут эту больницу, что тогда? Да блин, Эдди! Это совсем на тебя не похоже. -Нет, Парк, это не важно. Похоже это на меня или нет. Я принял решение, которое было бы самым правильным. И я больше не хочу знать, что такого было в прошлом, и почему ты так… Нет, хватит и того, что случилось. Не хочу, чтобы это повторилось снова. На какое-то время между ними повисла тишина, давая двум мужчинам переварить то, что они сказали друг другу. Вейлон пытался уцепиться хоть за что-то, чтобы не дать безудержному потоку смыть его в реальность того, что между ними происходит. Они расстаются. -То есть, на этом всё? - у него язык не мог повернуться сказать «закончено» или любой синоним к этому слову. Где-то глубоко внутри Вейлон всё ещё надеялся, что Эдди сейчас скажет: «Да я пошутил, Парк. А сейчас поехали домой и, наконец, забудем весь этот бред». Глаза Глускина будто потемнели и потускнели. Мужчина сдержанно вздохнул, разглядывая обои позади программиста, а затем кивнул: -Да, на этом всё. Поверь, Вейлон, так будет лучше. Сигнал плиты, словно звук тревоги, раздался посреди кухни, возвещая о том, что мясо готово. На секунду у Парка закружилась голова. Несколько раз он открыл рот, чтобы сказать что-то, но так и не решался. Сейчас он был похож на рыбу, выброшенную из воды. -Только для кого лучше? – спросил Вейлон, намереваясь изменить хоть что-то, но не успел. В дверь постучали, и программисту показалось, что Глускин рад тому, что их разговор прервали. Он извинился (ведь так всегда поступают воспитанные люди) и открыл дверь. На пороге стоял его коллега по работе – Кристофер, мистер «коричневые ботинки». Человек, которого Парк ненавидел так же, как в своё время не переносил Джереми Блера. Те же тёмные волосы, холодные серые глаза и напыщенность в каждом движении, самодовольство в каждом произнесённом слове. Он держал в руках бумажный пакет с продуктами, из которого торчало горлышко бутылки вина. -Ммм, чувствую, нас ждёт умопомрачительный ужин, - Крис прошёл в номер без приглашения и тут же увидел Парка. – О, не знал, что твой программист тут. Мужчина оглядел Вейлона, потом глянул на Глускина, который забрал пакет с продуктами и понёс на кухню. -Скверно выглядишь, - вынес свой вердикт мистер «коричневые ботинки». -Угу, - буркнул Вейлон, наблюдая за Эдди, как тот привычно достаёт еду, собирается накрывать на стол, будто ничего не случилось. Крис скинул туфли, по-хозяйски надел домашние тапки, всё это время ждавшие его у обувной полки. -Боже, какой запах! Мой желудок жаждет твоей стряпни, - сказал «коричневые ботинки». – Парк, присоединяйся к нам. -Вейлон уже уходит, - не дал Парку ответить Эдди, словно только после слов коллеги вспомнил о существовании программиста. Он отвлёкся от своего занятия и подошёл к Вейлону. Тот, конечно, знал, как порой коллеги общаются между собой, но сейчас ему стало не по себе. Это всё слишком… -Вы с ним? – недвусмысленно посмотрел на Глускина Парк, только через секунду осознав, что спросил. -Да, Вейлон. Мы с ним, - не задумываясь, ответил Эдди, открывая перед Вейлоном дверь. – Всего хорошего, Парк. Программист вышел из номера мотеля. Он даже не помнил, сказал что-нибудь Глускину или нет. Его мир перевернулся с ног на голову, и этот вид мужчине совсем не нравился, поэтому он поспешил убраться в более безопасное для своего системника место.