Save my soul 2. Say "I love you".

Сегодня у Эдди был хороший день. Несмотря на дождь, они смогли прогуляться с Вейлоном по привычному маршруту, посидели в кафе, купили всё необходимое и вернулись домой. Глускин любил такие беззаботные дни. Мужчина давно хотел так жить, найти своё место, невзирая на потерю памяти. Иметь свой дом, хорошую работу, машину, планировать отпуск, да и всё то, что обычно люди приписывают к жизни в достатке. А ещё у Эдди был Парк. С самого первого дня Глускина тянуло к этому необщительному и порой колючему программисту. Мужчина, конечно, не считал себя человеком, который сознательно готов обречь себя на трудности, когда вокруг много парней, согласных встречаться просто глядя на толстый кошелёк или увидев дорогую тачку. Такие парни могут слушать разговоры часами, одеваться, как захочет любовник, следить за своей внешностью, списком прочитанных книг, кругом друзей и всем тем, что потребуется. Эдди знал, что их что-то связывало в прошлом, но никак не мог вспомнить, а Вейлон не спешил делиться. Так у них получилось, что вопросы о прошлом считались запретной темой. Глускин помнил внезапную волну адской боли, когда он увидел репортаж о заброшенной клинике для душевно больных, но ещё он помнил слова Вейлона, которое сказал, что всё это не важно, главное то, кто он сейчас. Эдди иногда задавался вопросом, говорил бы Парк так же, если бы не помнил своё прошлое. Конечно, бывший пациент Маунт-Мессив не знал, что Вейлон отдал бы многое, чтобы забыть пережитое. В любом случае Глускин не делал больше попыток что-либо узнать и вспомнить. Ему было гораздо важнее то, что их жизнь наладилась. Приручить Вейлона оказалось не так-то просто, но, кажется, Эдди это удалось, и он был счастлив тому спокойному течению, по которому текла их жизнь. Глускин закрыл окно, чтобы капли дождя не залили весь подоконник, и вернулся к своим делам, оставив Парка в гостиной смотреть телевизор. Сентябрь в этом году решил вылить на город всю воду, поэтому уже который день небеса прорвало, как водопроводную трубу в трёх местах. Непогода принесла с собой и головные боли для Глускина, но мужчина глушил их таблетками и продолжал жить, как обычно. Несколько дней назад ему начали сниться странные сны: ворох белоснежной ткани и кружева, заляпанные кровью. Эдди вязнет в этом потоке ткани, как в трясине, разрывает её и видит труп Вейлона, изуродованный, будто какой-то неумелый хирург пытался сделать из него женщину. Глускин вскакивал, несколько мгновений не мог понять, где находится, но потом видел живого и мирно сопящего Парка рядом и успокаивался. Плохое настроение Эдди глушил работой и домашними делами, а выходные с Вейлоном были настоящими глотками свежего воздуха. Эдди пошёл в ванну, намереваясь закинуть в стирку ветровку программиста, которая выдержала пару ливней, а потом потеряла свой вид. Мужчина начал осматривать карманы куртки, чтобы не отправить в стиралку что-то важное. Он вытащил горстку мелочи, ненужные чеки и старую обёртку от жвачки. Во внутреннем кармане оказался бумажник. Эдди положил всё нужное на небольшую ванную тумбочку, но бумажник упал на пол и раскрылся. Глускин поворчал на себя за криворучие, наклонился и застыл, рассматривая аккуратно вставленную под плёнку фотографию. Эдди не имел привычки лазить по личным вещам, но это были вещи его любовника, поэтому любопытство взяло верх. Глускин выпрямился, держа в руках бумажник, и посмотрел на симпатичную девушку, сидевшую на клетчатом пледе для пикников под деревом. Её улыбка была искренней и такой счастливой, несмотря на то, что одета она была скромно в самые дешёвые вещи из популярного масс-маркета. Однако Эдди удивила вовсе не она, а двое мальчишек, сидящих около неё, и так же весело смеющихся. Один постарше, другой совсем маленький, но уже видно, что неугомонный. И они были так сильно похожи на Вейлона: светлые волосы, те же глаза, хоть их цвет, как цвет глаз девушки. Неуловимое сходство было в каждом. У Эдди пересохло во рту, руки похолодели. Он быстро пролистал бумажник – вдруг там есть другие фотографии, но эта оказалась единственной. Мужчина вытащил её, надеясь, что на обороте будет какая-нибудь подпись, но там было пусто. Глускин взял себя в руки и постарался мыслить логически: это могли быть племянники Вейлона, может, сходство только кажется. Неужели Парк ничего не сказал бы, будь у него дети? Эдди собирался засунуть фотографию обратно и сделать вид, что ничего не произошло. Правда, проблемы это не решит. Он будет всё время думать об этом, станет раздражительным. Может, дойдёт до того, что он начнёт рыться в вещах Парка и искать ответы. Пульсирующая боль сковала виски. «Тупая сука! Ты не хочешь, чтобы мы были счастливыми!» - крик яркой вспышкой раздался в голове, заставив Глускина вздрогнуть. Мужчина тяжело дышал, держа в руках фото. Наверно, Вейлон снова переключил на один из этих тупых сериалов. «Ты взрослый мужик, пойди и выясни всё сразу. Нечего трепать нервы», - внутренний голос говорил дело, и Эдди был склонен с ним согласиться, поэтому отложил стирку и отправился в комнату. Вейлон спокойно развалился на диване и смотрел телевизор. Пахло кофе и осенним дождём. Этот запах Эдди запомнит навсегда. -Парк, хватит забивать себе голову ерундой из зомбо-ящика, - мужчина начал разговор непринуждённо, чтобы расположить к себе программиста. Вейлон перевёл взгляд на Глускина. -Блин, выходные, а там смотреть нечего. -Ну, и выключи, а то я эти крики даже из ванны слышу. «Какие крики?» - хотел спросить Парк, но не успел. Эдди перевернул к нему фотографию, с которой весело смотрели и улыбались его бывшая жена Лиза и двое сыновей. Глускин, привыкший к шутливым обидкам, если вдруг лез на территорию Вейлона, увидел, как по лицу любовника пронеслись сразу несколько эмоций: удивление, растерянность, злоба, непонимание и боль. Однако он ничего не сказал, а только сел и холодно уставился на Глускина. -Я нашёл её в бумажнике. Он случайно выпал, когда я собирался стирать, - Эдди удивился тому, что начал оправдываться, но от взгляда программиста ему стало не по себе. – Вейлон, это твои сыновья? Между ними не повисло напряжённого молчания. Эдди не увидел, как бегают глаза Парка, как обычно бывает, когда он хочет скрыть что-то несерьёзное. Вейлон вскочил с дивана, вырвал фото у Глускина и ответил ему, глядя в глаза: -Да. Короткое слово, которой ржавой иглой ревности застряло в сердце Эдди Глускина. -Ты мог бы рассказать о таком, - собственные слова мужчина слышал будто со стороны. «Ну и что, дети и дети. Вейлон всегда любил женщин», - но от этой мысли легче не становилось. Глускину вдруг показалось, что всё, что они построили, что между ними было – просто самообман. На самом деле Парк всегда принадлежал только женщине с фото и тем беззаботным мальчуганам. От этих мыслей мужчине стало тяжело дышать, и он присел на подлокотник кресла, пытаясь прийти себя, будто до этого они два часа трахались без перерыва. -Это прошлое, - Вейлон выглядел больной побитой собакой, и это испугало Эдди ещё больше. -И мы не касаемся этих тем, - невесело усмехнулся Глускин. -Мне казалось, ты не против. -Я был не против, но, чёрт побери, Вейлон, это же дети! Твои дети! – взорвался мужчина. -Да у меня и родители есть! Но это осталось там, а мы тут, сейчас. Только ты и я, - Парк выдохнул, пытаясь взять себя в руки. – Блин, Эдди, я чувствую себя так, словно ты узнал, что у меня есть любовница. -Ты не думаешь, что всё это немного несправедливо? -Что именно? -Что ты один знаешь о прошлом, но упорно молчишь. Нет, дослушай, я не предъявляю претензий, я не обиженная жёнушка. Ты сказал, что это неважно, и я поверил. Я ничего не копал, хотя сочетание Маунт – Мессив вызывает у меня сухость в горле, и сердце стучит где-то в глотке. Но ты сказал, что это прошлое! «Главное то, какой ты сейчас»! -Эдди, я… - Вейлон нервно сглотнул и сделал шаг назад. -Так если это прошлое, то, какого черта, оно делает у тебя в бумажнике?! «Тупая лживая сука!» - снова взорвалось в голове, и Глускин поморщился. -Да, это мои дети! Да, это моя бывшая жена! Что-то мелькнувшее во взгляде Эдди, заставило Вейлона замолчать. Он выбежал из комнаты, в прихожей начав надевать ботинки. -Куда ты собрался? – донёсся из комнаты голос Глускина, и от него по загривку побежали мурашки. -Пойду, пройдусь, -выпалил Парк и выскочил из квартиры, потому что испугался, увидев в льдисто-голубых глазах любовника того самого маньяка Эдди Глускина. «Вы все предаёте меня, грязные шлюхи!». Услышав, как хлопнула дверь, Эдди поднялся с подлокотника, чувствуя себя старым и уставшим. Его правый глаз болел, а старые шрамы жгло, будто он получил их совсем недавно. Кинув быстрый взгляд на зеркальную поверхность книжного шкафа, Глускин увидел, что сосуды в глазу полопались. Налитая свинцом голова болела и гудела, словно в ней завёлся рой пчёл. Эдди подошёл к святая святых Парка, включил компьютер,сел за стол и, открыв страницу поиска, набрал в строке : «Маунт-Мессив». «Баш на баш, дарлинг».