Save my soul 2. Say "I love you".

Едва Глускин пришёл в себя и увидел, что случилось с Парком, он тут же вызвал 911. Безуспешно пытался привести Вейлона в чувство, отгоняя от себя навязчивые мысли и волну ужаса, а когда врачи приехали на место, то, не задумываясь, соврал о произошедшем. Сказал, что на них было совершенно нападение с целью ограбления, он отбился, а лиц не запомнил, потому что грабители были в масках. Шокированные сотрудники местной клиники и копы поверили сразу, созерцая бардак в квартире, сломанную мебель и двух избитых мужчин. Глускин старался не думать о том, что за чувства в нём вызывают люди в белых халатах. Старался не зацикливаться, чтобы не сорваться и не дать тому безумию захватить голову снова, отвлекался на разговоры и оценку состояния Парка. А ещё он ловил себя на мысли, что немного жалеет о том, что не сказал правду. После того, как поступил, он заслуживал наказания. Как мог порядочный и успешный мужчина превратится в неуправляемое чудовище от одного только взгляда на статью о клинике? А что, если на самом деле он в прошлом был маньяком-психопатом? Что, если он что-то сделал Парку в этом их общем прошлом? Что, если он был психом-пациентом Маунт-Мессив? Если, если, если… Глускин не верил в это. Не хотел верить, ведь, по его мнению, психи так быстро не реабилитируются, а маньяки не становятся нормальными. Это всё больные люди с поломанной психикой и ничем, никакими лекарствами и спокойной жизнью этого уже не исправить. «Что ж… Теперь понятно, почему он советовал не рыться в прошлом», - с горечью подумал Эдди. Вейлону оказали помощь, наложили гипс и теперь он крепко спал под действием снотворных. Глускин просидел с ним несколько часов в этой стерильно-белой тишине, держа его за руку. Решение пришло само собой. Эдди обдумал всё до мельчайших подробностей, стараясь мыслить трезво и логически, без прислушивания к собственным чувствам. Это был не тот случай, тут нужно было взвесить все доводы и понять, на что нужно решиться. И Эдди понимал. Мужчина с тяжелым вздохом посмотрел на Вейлона. Тот спокойно дышал, аппараты тихонько гудели, показывая его состояние. Поколебавшись, Глускин поднялся с жесткого стула, наклонился и поцеловал Парка в прохладную щеку, глядя на светлые густые ресницы, подрагивающие веки и сухие, разбитые губы. Старался запомнить его лицо, а затем неслышно удалился из палаты, сжимая внутри себя чувства в тиски. Да, он не сможет без него, слишком привязался, сильно влюбился, но так будет лучше для Парка, а это было для Эдди самым главным. В скорбном молчании, не замечая ничего вокруг, Глускин добрался до их квартиры. Оглядел оставленный погром, но удивляться сил больше не осталось. Что-то в нём щелкнуло, замкнуло, и мужчина полностью держал себя под контролем, хотя осознание, что он видел их общий дом в последний раз, было болезненным. Полиция уже закончила осмотр и снятие отпечатков, так что Эдди мог заняться уборкой, чтобы смыть все следы ужасного происшествия. Если бы так же можно было сделать в своей голове, но дважды все забыть не получится. Он медленно бродил по квартире, собирая в мусорные мешки рваные шторы, сломанные гардины, осколки разбитого стекла книжного шкафа, останки дорогих ваз и других предметов декора. Вспоминал, с какой тщательностью подбирал все эти не нужные безделушки, чтобы создать дома уют и глотал горечь, не давая ей вырваться наружу. Эдди ощутил чувство дежавю: точно так же он ходил по старой квартире Парка, собирая вещи той сучки Ребекки и ликвидируя все следы её пребывания на территории программиста. Только теперь он убирал своё имущество, чтобы ничто о нем не могло напомнить в этой квартирке. «Тупая шлюха!» Боль вспыхнула в правом виске так остро, что мужчина застонал, выронив сумку, которую достал, чтобы собрать вещи, и схватился за голову. Он пошатнулся, оперся рукой о стену и невольно бросил взгляд в сторону зеркала. Встрепанные волосы, больные красные глаза, частично скрытые повязками шрамы и грязная, рваная рубашка – выглядел Глускин жалко, словно побитая дворняга. Эдди усмехнулся своему отражению и отвернулся, боясь, что мысли вернутся, и он снова что-нибудь натворит. В спальне по-прежнему была разворочена постель и сдернута штора, вывернут под неестественным углом гибкий светильник, а из открытого шкафа вываливалась одежда. Дверца болталась на одной петле. Эдди добросовестно убрал всё в квартире, разложил аккуратно оставшиеся целыми вещи, починил дверцу и вымыл следы крови. К своему ужасу из бывших штор и тюля, которые он обнаружил на Парке, он каким-то невероятным образом сшил грубое, уродливое платье. На несколько долгих минут он застыл, удивлённо разглядывая грязно-белые складки, заляпанные кровью. - Господи, прости меня, Парк… Картинка начинала вырисовываться ясная, когда он сложил два и два. И те страхи Парка, и его слова, когда Глускин застал его, не спавшим несколько суток и подсевшим на лекарства, и кошмары Глускина – всё это почти сложилось в одну, большую и ужасную картину из прошлого, если бы мужчина вовремя себя не одернул. Он с омерзением затолкал это платье в мусорный контейнер на улице. Бродя по полупустой, унылой квартире, Глускин думал о том, что же чувствовал всё это время Вейлон, если правда о прошлом столь ужасна. Наверняка, он боялся того дня, когда Эдди обо всём вспомнит. Боялся и всё равно был рядом. Что же тогда произошло с ними? Что Глускин сделал ему? Был ли он психопатом? Или просто работал в Маунт-Мессив? Вопросов прибавилось, но теперь Эдди не хотел ничего знать и вспоминать. Собирая вещи и приводя себя в порядок, Эдди жалел, что начал разговор о прошлом, не сдержал себя и не доверился словам Парка. Возможно, ничего такого не случилось бы. Хотя Глускин понимал, что если он и есть маньяк из психиатрической лечебницы, то его бы перемкнуло так или иначе. Мужчина поправил безупречную прическу, с болью оглядел их дом напоследок. Оставил на столе записку, придавив её статуэткой с Египта, той самой, что они привезли из последней поездки. А затем он покинул квартиру. Ситуация слишком сложная и из-за всего этого Парк в больнице с переломом и сотрясением. И лучшее, что мог сейчас Эдди сделать для него – это оградить от себя и всех призраков Маунт-Мессив за его спиной. Даже если для этого им придется расстаться.