Строя воздушные замки на камне

Лили открыла глаза. В доме было тихо. Рядом в своей колыбельке спала Гарриет; в льющемся из окон серебристом лунном свете она походила на маленький мягкий холмик. "Всего лишь кошмар", - подумала Лили. О чем именно, она не запомнила – вообще не помнила, что ей снилось, только смутно чувствовала, что ничего хорошего. Так что она лежала под одеялами, слушала, как за стенами гудит студеный ноябрьский ветер, и понимала, что сегодня уже не уснет. Выскользнув из постели, она накинула мантию, обула тапочки. Наколдовала согревающие чары, чтобы не замерзнуть, и вышла из комнаты – по пятам за ней следовал крошечный огонек, а его двойник остался висеть над головой у Гарриет. Подарок Аделии – заклинание, которое следило за малышкой и сообщало, если той что-то требовалось. В лунном свете дом казался загадочным и чужим. Преобразившимся. Лили словно видела его впервые. На кухне она сделала себе какао. Села за обеденный стол и взглянула на номер "Ежедневного пророка", который их нынешний постоялец читал за ужином. Газета была раскрыта на заметке о каком-то магазине, который открылся в Косом переулке. В последние месяцы все статьи походили одна на другую – одни и те же жизнерадостные благоглупости. Альбус сказал, Тот-Кого-Нельзя-Называть взял "Пророк" под контроль еще в июле. Временами Лили и думать боялась о том, что творится сейчас в Англии. Она успела выпить полчашки, как вдруг услышала какой-то звук – далекий звон, доносящийся со стороны моря. По коже побежали мурашки. "Колокольный звон", - подумала Лили и тут же одернула себя: невозможно, в Ангва Бич колокольни не было. Как не было поблизости и каких-либо маггловских деревень. Она вышла на крыльцо. Замерла и прислушалась. Точно колокола – и сколько же их... Они вторили один другому, выводя единую мелодию. Что, кто-то запоздало решил отпраздновать Хэллоуин? Но звук доносился со стороны моря, что вообще не лезло ни в какие ворота. Поплотнее запахнувшись в мантию, Лили поспешила на берег. Песок набивался в тапочки; над головой у нее мерцала звездочка Гарриет. С моря дул ветер, принося с собой отголоски далекого звона. Воздух пах чем-то сладким – был как клевер и мед на вкус. Как магия. "Что-то случилось", - подумала Лили. Она наколдовала патронус – белая лань унеслась навстречу ветру; становилась все меньше и меньше, пока не превратилась в крошечную точку, затерявшись среди звезд. Колокола не смолкали. Лили знала: звон идет не с моря. Он доносится из Англии. Что он означает? Она не знала. Не представляла, к добру это все или к худу. Может, пора бежать в дом и будить Аделию? Или хватать в охапку Гарриет и удирать куда подальше – за океан в Америку? И, поскольку Лили не могла решить, что теперь делать, она уселась на песок и стала ждать, глядя, как волны одна за другой накатывают на берег. И вскоре появились совы. Поначалу она не поняла, что это именно они – ей никогда не доводилось видеть столько сов сразу. Целая стая – темные точки на усыпанном звездами небе; серые, бурые, белые – лунный свет заливал их серебром. Когда они подлетели еще ближе, ее лица коснулся мягкий ветер от биения сотен крыльев. - Эй! - крикнула Лили. - Я тут, внизу! Несколько сов свернули к ней – всего несколько, остальные были слишком хорошо обучены; они приземлились на берег, сжимая в клювах конверты. Она распечатала первый попавшийся – печать показалась незнакомой. Аделия, война закончилась. Лили уставилась на буквы с завитушками. Перевернула листок на другую сторону; ничего. Война закончилась – и все. Но кто победил? Она вырвала другое письмо, у второй совы. Оно оказалось от Ремуса – он позаботился надписать конверт. Она разорвала его – руки у нее дрожали. Лили, я не могу особо вдаваться в подробности – строго говоря, я все еще скрываюсь. Но война закончилась. Сама-Знаешь-Кто мертв. Ты можешь вернуться домой. Листок выпал у нее из рук. Спланировал на песок. Одна из сов ухнула и захлопала крыльями; подступила ближе, подсовывая Лили свое письмо, но та его не взяла. Колокола зазвучали громче; их музыка лилась и лилась – ликование, которое доносилось сюда даже из Англии. Ты можешь вернуться домой. Увидеть Сева. - Отнесите письма в дом, - скомандовала она совам, а затем поднялась и помчалась вперед, напрямик через дюны – из-под ног у нее летел песок, мантия развевалась, а позади росчерком неслась звездочка Гарриет. В доме горел свет. Лили взбежала на крыльцо – за дверью смеялись. Смеялись и плакали. Она вошла внутрь – и сразу увидела Аделию и их единственного постояльца, раненного в сентябре аврора. Они сжимали друг друга в объятиях, и на глазах у них были слезы – а в руках конверты; остальные письма валялись на полу. - Лили! - позвала Аделия. Голос ее дрожал. - Ты слышала? Она кивнула – не в силах вымолвить ни слова, не в силах думать ни о чем, кроме Сева. Он все-таки увидит Гарриет... - Как это случилось? - спросила Аделия. - Не знаю, - ей показалось, что ее голос идет откуда-то издалека. - Ты слышала звон? В Англии бьют в колокола. - Да, - кивнула Аделия. Подхватила с пола пригоршню писем: - Ну хоть кто-нибудь напишет подробней? Хотя бы кто грохнул сукиного сына... И вместе с их постояльцем принялась разрывать конверты – они пробегали письма глазами и отбрасывали в сторону; подбрасывали их вверх, как конфетти. Лили поднялась в свою комнату. Гарриет все еще спала. Будить ее не хотелось, поэтому Лили достала свой альбом; пустым он уже не был – за этот год там появились снимки ее самой и Гарриет. Раскрыла его на странице с двумя Севами – они оба уставились на нее из своего колдографического зазеркалья, отделенные тонким слоем глянцевой бумаги. - Война закончилась, - сказала им Лили. - Закончилась. Мы победили. Тот Сев, что постарше, хлопнул глазами. И она заплакала – от счастья, от тоски, от всего, что накипело у нее на душе с того дня, как она переехала в этот дом, в тайное убежище Ордена. - Ты свободен, - проговорила она.