Циничная нежность: опыты одного Габена

«Amour, Amour… Alle wollen nur dich zähmen. Amour, Amour… Am Ende, gefangen zwischen deinen Zähnen.»(с)

      Так вышло, что с каждым из беты у нас сложились отношения взаимного использования, порой неприкрытого. Однако в случае с Жуковым это было полезное использование, даже симбиоз. В своё время он был единственным человеком, который мог жёстко вправить мне мозги, осудить недостойное поведение, да и просто выпить по пиву со мной в особо тоскливые моменты. Не могу назвать это дружбой — какая дружба, если при любом удобном случае тебя вжимают в стену… Но это никого не напрягало и было более чем естественно.       Наше знакомство состоялось на собеседовании в летнюю школу. Он, как и я, неформал. У нас одна музыка, одна эстетика, схожие опыты поэтического плана. Его жёсткий характер и некоторая беспардонность не задевают мою холодную натуру. Нам есть о чём поговорить. Поскольку я редко посещаю какие-то сходки или концерты, встретить себе подобного и сразу начать так хорошо взаимодействовать кажется просто чудом и великой удачей. Терять такую находку мне совсем не хочется, поэтому я подстраиваюсь, как могу, даже отдаляюсь от друзей-инфантилов на всю смену.       Я внимательно слушаю многочисленные рассказы о себе, браваду, грандиозные планы, умеренно положительно реагируя на них. И вскоре начинаю замечать, что физически приятен Жуку. Он часто касается меня, обнимает или гладит. Наш первый поцелуй случается под одеялом: мы живём в деревянном бараке на троих с Достом, ночами в лесу становится прохладно, поэтому мы решаем попросить ещё одеял и сдвинуть кровати. Дост, конечно, в ахтунге, и, каждый раз краснея, переодевается под собственным одеялом на своей кровати, которую никуда не подвинул из соображений морали. Нас это мало заботит, мы просто обнимаемся ночами, чтобы было теплее, на своём «мрачном ложе». Ещё мы вместе ходим в душ и иногда тайком целуемся. Никто из нас это никак не комментирует. Просто так было нормально и правильно.       В городе мы продолжаем тёплое общение и периодические встречи, в основном, чтобы конструктивно под пиво обсудить наши параллельные отношения. Я страдаю Напом, а у Жукова — собственный Дон. На этих кровавых личных фронтах перманентно всё очень плохо. Так что некоторое утешение друг в друге мы находим: надёжное плечо, понимание, порой грубоватая ласка. Иногда он вдохновляет меня на творчество. Расхождения начинаются, когда у меня появляется Джек. Он прямо-таки отвратителен Жукову. «Зачем тебе этот слабак, эта бесхарактерная школота? Я уже вижу, как он будет жрать твои нервы». Я пытаюсь оправдывать своего избранника, говорю о том, что он звонит каждый день, внимателен ко мне, у него множество увлечений и исключительная живость характера… Жуков непреклонен. И в итоге, прав.       Несмотря на то, что Жуков органически не приемлет измен и горячо осуждает меня за них, Дюма сначала даже симпатичен ему, в основном, на волне своего героического поступка, о котором знает каждый нефор нашей большой тусовки. Но когда на моём горизонте появляется Драйзер, друг Жукова, Дюма сразу становится ни о чём. «Бросай этого упыря и айда к Драйзеру», — командует Жуков. Не могу сказать, что именно его мнение играет решающую роль, но я чувствую себя хорошим и «наконец-то правильным» и благодаря ему тоже.       К сожалению, вечное надёжное плечо не выдерживает, когда я честно признаюсь, что так больше невозможно и мне пора налево. «Ты хочешь правильных отношений и верности… Подумай: если я требую чьей-то верности, то, наверное, и сам тоже должен быть верным. Я стараюсь этому следовать, это мой принцип. Качественных, суровых и длительных отношений с двумя сразу ты никак не поддержишь». Принципы и чувство справедливости склоняют чашу весов его благосклонности к Драйзеру. Что ж, на тот момент мне было неприятно всё, что с ним связано, поэтому наше общение с Жуковым прекратилось на долгих три года, и не могу сказать, чтобы я сильно страдал. Я и без него уже обладал достаточной силой и опытом, чтобы самому себя поддерживать без всяких советов и моральных костылей.       Ровно, без ссор и сожалений, мы забыли друг друга. Спустя три года кто-то из нас дежурно поздравил с Днём Рождения или прислал картинку, завязалась переписка и было решено выпить, как в старые добрые времена. Жуков, как и я, полностью оставил прошлую тусовку, а с ней и Драйзера (их связывал, в основном, интерес к исторической реконструкции).       Мы встретились — и будто не было этих лет молчания. Всё по обычному сценарию: рассказы о себе, распитие, облапывание меня с довольным хохотом, поцелуй на прощание в подъезде с традиционным вжиманием меня в стену до хруста рёбер. И знаете, я не увидел смысла видеться ещё: пусть прошлое остаётся прошлым. Все приходят в нашу жизнь неслучайно и уходят тоже не просто так. Навеки ваш, философ от блядства, злобный Габен.       Что нужно знать о ТИМе Жуков нам, Габенам: ни за что не следует переходить ту грань, которая разделяет понятия «друг Жукова» и «вещь Жукова». Иначе он заявит своё право собственности и попытается вас примять. Примять Габена практически нереально, так что больно и плохо будет всем. Необходимо держать верную дистанцию, не переходя в конфронтацию, но и не растекаясь лужей у его ног. Уважение и равнозначное партнёрство — вот что будет полезнее всего в контексте этих отношений. А ещё при всём желании Жуков не сможет ударить вас по этике, потому что он сам в этом плане — слепой котёнок. Вы можете долго и продуктивно поддерживать друг друга в этических вопросах, но не вздумайте углубляться в ваши собственные взаимоотношения. Логики вы там не найдёте: это будет полный провал.