Coming in hot

Тсукишима скривился: чёртовы резинки давили на ноги, но снимать их нельзя было ни в коем случае. Мало ли кто может увидеть. Да и как их потом снова надеть? Ещё и быстро. Нет, уж лучше потерпеть. Он поднялся в туалет на самом верхнем этаже, надеясь облегчиться, скрыв свой позор от окружающих. Этим туалетом почти никто не пользовался, так что он не волновался на этот счёт. И вот, наконец, закончив свои дела, Тсукишима уже собирается подтянуть джинсы, как слышит щелчок задвижки, скрип открываемой двери и удивлённый вскрик: - Тсукишима-кун? Ты в моих наколенниках? А я-то их обыскался сегодня с утра. А зачем они тебе? - А ты как думаешь, ляжечный сосальщик? Я похож на жертву вампира-фут-фетишиста. Как я в таком виде на тренировку идти должен? – раздражённо ответил Тсукишима. Он натянул трусы, но так и стоял в приспущенных штанах. Взгляд Бокуто скользнул с лица Тсукишимы вниз и изменился, стал напоминать взгляд одного хорошо нам знакомого нахального котяры. - Прости. Я себя совсем не контролирую в такие моменты… Тсукишима-кун, дай-ка я посмотрю… - На что ты там собрался смотреть?.. – возмущённо шипит Кей, отпихивая настырного парня. Тот хватает блондина за руку и тащит в кабинку, из которой только что вышел. Тсукишима путается в штанинах, ругается сквозь зубы, но особо не сопротивляется. Так, чисто для порядка. Они заваливаются в кабинку и запираются. Бокуто легонько толкает его спиной на стенку кабины и кладёт руки на пояс нервно сглотнувшему Кею: - Сними их, пожалуйста. Тсукишима без возражений выполняет просьбу. Его вовсе не смущает стоять в одной рубашке, наколенниках и носках под жадным взглядом Бокуто. Эти засранцы (Куроо и Бокуто, соответственно) так давно приучили его к подобным бесстыдствам, что ему самому начали нравиться такие штуки. - Очень туго, не правда ли? – задумчиво спрашивает Бокуто, оттягивая пальцем резинку наколенника, которая под едва слышный вздох Тсукишимы со шлепком возвращается на место, - Это потому, что ты их слишком высоко натянул, тут нога толще. Я вообще удивлён, что на коленях что-то осталось, с твоими-то ногами. - Я в курсе, что слишком высоко, спасибо, - процедил Тсукишима, нахмурившись, - но надо же было как-то прикрыть весь этот… всю эту… всё это непотребство! - А я бы вот смотрел и смотрел, - неожиданно выдыхает Котаро, забыв смутиться своих слов и покраснеть. Он продолжал завороженно пялиться на чужие ноги. Через секунду он подался вперёд и для начала легко поцеловал Тсукишиму. Тому это не понравилось, и он запустил руку в волосы Бокуто, чтобы притянуть обратно и поцеловать теперь уже глубоко, чувственно, провоцируя на борьбу за главенство. Котаро тут же включается в процесс, оглаживая ладонями бёдра Тсукишимы, запуская их под чуть расстёгнутую рубашку. На мгновение он притормозил, высвободил одну руку и стал шарить ей в карманах брюк. Наконец он издал торжествующий возглас, больше похожий на мычание и освободил теперь уже и вторую руку. Тсукишима было нахмурился, но тут же понял, в чём дело. К его заднему проходу уже прикоснулись скользкие и прохладные от смазки пальцы. - Ты, что, всё время её с собой носишь? – он не удержался от подкола и тут же сдавленно вскрикнул – Бокуто не останавливался ни на секунду, вовсю разрабатывая длинными пальцами задницу Тсукишимы. - Знаешь, после того случая, когда мы использовали какую-то дрянь вместо смазки, а у меня потом воспаление по всему члену было, я решил не рисковать, - медленно проговорил Бокуто, не отвлекаясь от своего увлекательного занятия. С прошлой ночи Тсукишима ещё оставался растянут, так что подготовка должна была занять меньше времени, но Котаро просто нравилось доводить его до невменяемого состояния. Достаточно помучив Тсукишиму, он отстранился от задыхающегося Кея и окинул его жадным взглядом. Солнце, выглядывавшее из окна под потолком, освещало Тсукишиму так, что тот казался каким-то ирреальным и совершенно порочным существом. Закатные лучи золотили светлые волосы, превращая их в драгоценный пожар, стремящийся язычками жёлтого пламени вверх и туманно растворяющийся в воздухе. Тсукишима казался ему ангелом, совершенным, развратным, прекрасным и чуточку злобным. Бокуто затаил дыхание и поднял руку до лица Тсукишимы, отбрасывая тень на светлое лицо. Даже не коснулся, просто смотрел на эту тень, представляя себя демоном, совращающим невинное создание. Но он быстро вспомнил, что на самом деле представляет из себя Кей, и глупо хихикнул. И тут же подставляет руку, блокируя удар: - Извини-извини, я просто думаю обо всяких глупостях, когда не надо. - Это уж точно, - всё, что успевает сказать на это Кей, потому что тут же оказывается в воздухе, придавленный к стенке. Он сразу ориентируется, скрестив ноги за спиной поднявшего его Бокуто. Котаро ещё сильнее разводит чужие длинные ноги, надавливая пальцами на тугие резинки наколенников, скользя ими дальше, хватает за ягодицы, мнёт их. И тут же входит одним резким движением, выбив из молчаливого Тсукишимы громкий вскрик. Тот мстит нечеловеческой силы хваткой, сжимая плечи Бокуто до синяков, и закусывает губу до крови, чтобы не закричать. Начать голосить ему мешает уже поцелуй, которым Котаро забирает красные капельки с нижней губы Тсукишимы, смешивает их со своей и с чужой слюной. Их движения так порывисты, что слюна эта, кажется, уже стекает по подбородку. А пятки Кея больно давят на спину, но Бокуто не замечает никаких неудобств: слишком ему хорошо сейчас. Какое значение имеет лёгкий дискомфорт, когда под тобой так сладко стонет Тсукишима, принимая в себя весь член Бокуто, до самого основания, притягивает его как можно ближе? Когда рядом это до сумасшествия обжигающее тело, горячее настолько, что преграда в виде рубашек между ними совсем не ощущается? Тсукишима вытащил одну руку из встрёпанных волос Бокуто и положил ладонь на собственный член, стараясь надрачивать в такт. От этого у Котаро совсем снесло крышу: он невероятно возбуждался от вида ублажающего себя Кея. Он прорычал что-то невнятное в чужие губы и ещё ускорил темп, движения Тсукишимы тоже участились. Сжав ладонями упругие ягодицы Кея, натягивая его на себя до предела, Бокуто кончил с сорванным стоном. Но этого ему было недостаточно – член всё так же стоял, упираясь головкой в простату Кея, отчего тот даже не сразу сообразил, что произошло. А Бокуто снова подхватил его на руки и, всё ещё не вытаскивая члена, уселся на предусмотрительно опущенную крышку унитаза. Кей не сдержал громкого стона-всхлипа, оказавшись в новой позиции, когда всё чувствуется ещё острее и ярче. А через мгновение оба услышали скрип открывающейся двери. Тсукишима поперхнулся воздухом и уткнулся лицом в чужое плечо, зажав зубами ткань рубашки. Он надеялся, что Бокуто хватит ума прерваться на минутку, но надеялся он зря. Котаро слегка вскидывал бёдра, а руками помогал Кею насаживаться ещё сильнее. В тишине им казалось, что пошлые шлепки кожи о кожу и хлюпающие звуки двигающегося по сперме члена Бокуто раздаются по всей туалетной комнате. Тсукишима с замиранием сердца ждал приближающихся шагов незнакомца, но это лишь ещё больше возбуждало. Не поднимая головы, он сам стал подниматься выше и резче садиться, сильнее сжимая Бокуто внутри, отчего у того уже радужные круги перед глазами поплыли. Опасность быть пойманными заставила их двигаться быстрее, стараться успеть насытиться друг другом как можно больше, пока их не разлучили. Они так увлеклись, что даже не заметили, как неизвестный ушёл, так и не услышав ничего подозрительного. - Кей, - позвал Бокуто, - давай теперь сам. Тсукишима без возражений откидывается назад, выгнувшись и запрокинув голову, опирается руками на чужие колени и насаживается так быстро и глубоко, как только может. Бокуто же вовсю использует освободившиеся руки. Пальцами одной он оттягивает край наколенников, щупает след, им оставленный, и отпускает, затем повторяет всё снова. А другой рукой он медленно надрачивает Тсукишиме, ведёт ей от основания до головки и обратно, периодически сильно сжимая пальцы, чтобы Кей не кончил раньше времени. А Кей только ещё яростнее скачет на бёдрах Бокуто, пытаясь вогнать в себя член как можно глубже. Внезапно слышится его голос: - Бокуто-сан, пожалуйста… я прошу… Котаро вздрагивает и сталкивается взглядом с Кеем, который сейчас не выражает ни презрения, ни усмешки, только мольбу. Это сносит ему крышу, Бокуто быстро двигает рукой, а пальцами другой обрисовывает колечко мышц Тсукишимы, плотно обхватывающее его член. От новых ощущений Кей громко всхлипывает и кончает, сжимая плоть Бокуто ещё сильнее, чем доводит того до оргазма во второй раз. Они тяжело дышат и совсем не двигаются, Тсукишима неосмысленным взглядом пялится в потолок, Бокуто наблюдает за капельками пота, стекающими по шее Кея и исчезающими за воротничком рубашки. В тишине голос Бокуто звучит оглушающее: - На пару не пойдёшь? - Какая уж там пара, - хмыкнул Кей, - от неё уже половина прошла наверняка. Смысла нет идти. - Ну и хорошо. Посидим так немного? – Тсукишима молча кивает и наклоняется вперёд, утыкаясь лбом в плечо Котаро. Какое-то время они сидят так, Бокуто бессознательно водит кончиками пальцев по спине Тсукишимы, обводя ими острые позвонки и думает о чём-то своём, а Кей пытается отдышаться, испытывая при этом небывалое спокойствие и удовлетворение. - Кей, - вдруг тихонько спрашивает Бокуто, и Тсукишима вздрагивает: кроме мамы, брата и Котаро так его никто не называет. Даже Куроо предпочитает «Тсукки», - Можно спросить тебя кое о чём? Тсукишима опирается локтями о его плечи и ложится подбородком в чашу собственных ладоней: - Конечно. Бокуто сначала смущённо мнётся, но быстро собирается с духом и спрашивает: - Как тебе кажется, Куроо любит меня? – получилось как-то жалобно. Совсем не так, как задаёт такие вопросы сам Кей: отстранённо и безразлично. Но Бокуто – это совсем другое дело. Он не боится в таком личном разговоре показать свою заинтересованность и волнение. - А сам как думаешь? - Не знаю… я очень боюсь, что это не так. И постоянно думаю об этом. Иногда у меня возникает такое чувство.. что я ему не нужен. Бокуто говорит очень тихо и медленно, выдавливая из себя по слову. Ему страшно говорить такие вещи, кажется, что если он произнесёт эти слова, они станут правдой. Кей очень внимательно вглядывается в опущенное лицо Котаро и неожиданно мягко отвечает: - Знаешь, когда мы только начали встречаться, даже когда я уже успел к вам переехать, я часто чувствовал себя лишним. Вы ведь так долго знакомы, у вас много общего: общих шуток, идей, воспоминаний. Не скажу, что меня это особенно волновало, но было неприятно. Потом прошло, я абсолютно забыл про все свои опасения и неприятности. Это я к тому, что примерно представляю себе, что ты чувствуешь. И вот, что я скажу тебе об этом. Конечно, этот придурок тебя любит. И ты его любишь. Просто, понимаешь ли, вы уже очень давно вместе как друзья, и со временем у вас развились нежные чувства, которые некуда было девать, кроме как изливать их друг другу. А с моим появлением вы обратили свою нерастраченную любовь на меня. И наверняка из-за этого вам теперь кажется, что с вашими чувствами что-то не так. Их всего лишь стало чуть меньше, потому что они вернулись в прежнее дружеское русло. Вот и всё. - Ооо, как ты здорово говоришь, Кей. И правда спокойнее на душе становится, - Бокуто верит всему, что Тсукишима говорит. Даже скажи он, что вся их жизнь – последствия эксперимента инопланетян, Бокуто тут же поверит. С детской непосредственностью он задаёт ещё один вопрос, - А ты нас любишь? - Конечно, люблю, - не задумываясь ответил Тсукишима, только через мгновение осознав, что он ляпнул. Слава Богу, что он сказал это Бокуто, а не Куроо. Котаро тем временем смотрел на Кея огромными совиными глазами: - А ты как нас любишь? - Не знаю. И знать не хочу. Это я чужие чувства разбираю, а рефлексией я не занимаюсь. Мне это не нужно. Я знаю, что люблю. Я счастлив. И меня не волнует, почему и откуда это взялось. И что будет, если что-то изменить. - Но, знаешь, Кей, - сморщив лоб, что означает напряжённую работу мысли, произносит Бокуто, - я хоть люблю тебя, но не чувствую чего-то такого, - он неопределённо помахал рукой, - особенной любви, как в книжках пишут. Другое чувство. - Ну, значит, у тебя ещё всё впереди. Я буду очень рад за тебя, если ты найдёшь такую особенную любовь. - Правда? Вот так просто и отпустишь? - Правда. Вот так просто и отпущу. - А если это будет Куроо? Если он тоже найдёт свою настоящую любовь? Тсукишиму едва заметно передёрнуло, но он неизменившимся голосом ответил: - И если это будет Куроо тоже. Вот так просто и отпущу, - ещё раз повторил. - Что же это получается? Если я уйду… и Куроо уйдёт… Нет! – Тсукишима удивлённо посмотрел на вскрикнувшего Бокуто, - Ты не останешься один! Даже если я.. и Куроо… мы.. найдём кого-нибудь, я всё равно тебя не оставлю! Будешь жить вместе с нами, всё-таки я всегда буду тебя любить. Хоть и немного не так, как нужно. Бокуто был так трогателен в своём детском порыве оставить счастливыми всех и в то же время выглядел очень взрослым, взвалив на себя ответственность за другого, близкого ему человека. Тсукишима отвернулся, чтобы не было видно, как глаза его увлажнились. Эта искренность Бокуто подкупала, заставляла влюбляться в своего обладателя, доверять ему. Тсукишима только пробормотал: - Спасибо, - но Бокуто всё равно услышал и широко улыбнулся. - Кей, - позвал Котаро. - Что? - Может, перепихнёмся по-быстренькому ещё разочек, пока пара не закончилась? Он тут что-то об искренности говорил, да? - Ты помнишь, что у нас всё ещё тренировка сегодня, и её никто не отменял? - Помню! – с энтузиазмом клянётся Бокуто. - Ладно, - с несчастным, но очень ненатуральным видом соглашается Кей. – Но только один раз. - Конечно-конечно, - даже не слушая, бормочет Котаро, в очередной раз засовывая пальцы за кромку наколенников.

***

P. S. На тренировке: - Эй, Тсукки, покажи "абсолютную зону". Тсукки показывает. Средний палец. И думает, что это ему в голову ударило, когда он сказал, что любит этого придурка? И не пойти бы ему вообще в жопу, этому наглому коту? Свою мысль он тут же озвучил для Куроо. Тот принял обиженный вид, а Тсукишима ухмыльнулся: что угодно, лишь бы этот засранец не узнал, о его признании в любви.