Coming in hot

— Эй, Тсукишима! Пойдёшь с нами? Тут неподалёку новый ресторанчик открылся, хотим его опробовать. Тсукишима успел только рот для ответа открыть, как карман джинсов прожёг вибрацией телефон, оповещающий о новом сообщении. Кею даже не надо было читать имя отправителя, он и так знал, кто его осчастливил своим смс. Иногда ему казалось, что этот засранец Куроо прицепил жучок к его одежде, иначе как можно объяснить то, что стоит его одногруппникам позвать Тсукишиму куда-нибудь, либо он сам соберётся развеяться, как ему тут же приходит смска или звонок, напоминающий о том, кому принадлежит его свободное время. Не то чтобы Тсукишима был совсем против. Он не считал однокурсников своими друзьями, в тесном общении с ними не нуждался, но иногда это просто бесило. Хотя любопытство всё-таки перевешивало злость, уж очень было интересно, каким раком чёртов Куроо всегда даёт знать о себе в самые «подходящие» моменты. Кей достал телефон и открыл новое сообщение. Ну точно, от Куроо: «Земляничная или апельсиновая? ┐(￢ω￢)┌». Тсукишима подавился воздухом, когда понял, что тот имел в виду. Быстро напечатав ответ, он взглянул на едва сдерживающих смех приятелей: — Что? — он вопросительно изогнул бровь. — Мы поспорили, что как только мы тебя позовём, тебе напишет твоя девушка. Кстати, ты мне 300 йен должен, Ямамото! — он шутливо пихнул в бок друга. — Кстати, чувак, она у тебя просто ведьма какая-то. Ты смотри, не заглядывайся на других девчонок, вдруг она и порчу какую насылать умеет? — Вот дебилы. Какая порча? Несёте бред какой-то. — Кей быстро набрал ответ и накинул пиджак. — Ладно, я пойду. Я действительно сегодня занят. — Ага, занят. Кое-чем, — Ямамото игриво задвигал бровями. — Точнее, кое-кем, — Гото не отставал от друга. — И всё-таки будь поосторожней со своей. Она веееееедьма. Тсукишима привычно проигнорировал всё сказанное одногруппниками, развернулся и пошёл к выходу. Дома его действительно ждали, но совсем не его девушка, как думали парни. Вероятно, они удивились бы, узнав, к кому Кей каждый день спешит домой. Едва Тсукишима зашёл в квартиру и нагнулся, чтобы разуться, как сзади его обхватили чьи-то длинные сильные руки и низкий голос прошептал на ухо: — Мы уже совсем заждались, Тсукки, — явно выделяя последнее слово, у Кея от этого мурашки пробежали по телу, и вместо того, чтобы развязать шнурки, он только сильнее затянул узел. Блондин тихонько чертыхнулся, отмахнулся второй рукой от объятий и сосредоточился на шнурках, спиной чувствуя чужой нахальный и довольный взгляд. Конечно, этот гад не мог не заметить реакции Тсукишимы, он вообще был на редкость внимательным и проницательным. И это бесило, как и всё в Куроо. Бесило и нравилось, бесило и возбуждало одновременно. Наконец Тсукишима закончил бороться с обувью, выпрямился и развернулся к Тетсуро. Ну конечно, кто бы сомневался! У бывшего капитана Некомы на лице была именно та ухмылка, увидеть которую ожидал Кей. — Что, уже соскучился по мне? — Тсукишима очень постарался, чтобы его голос прозвучал язвительно, да и состроил соответствующую презрительную мину. — Очень, — Куроо сообщил это таким проникновенным шёпотом, что сразу стало ясно: больше никаких провокаций, а то непонятно окажется, кто тут жертва. Кей уже давно язвит дома скорее по привычке, чем из нужды, да и Тетсуро вроде как нравится отвечать на эти выпады и по возможности смущать Тсукишиму. Куроо подаётся вперёд и обдаёт горячим дыханием сухие потрескавшиеся губы Тсукишимы. Но тут распахивается дверь в туалет, и вышедший оттуда Бокуто возмущённо кричит: — Хэй! Ты тут без меня начать решил?! — Совень, успокойся, никто тут ничего без тебя не начинал. Мы с Тсукки просто здоровались, вот и всё. — Ну да, конечно, так я тебе и поверил. Тсукишима-кун, пойдём на кухню, я там обед приготовил. — Сейчас, только руки помою, — Кей ретировался в сторону ванной. Тсукишима честно не знал, когда всё это началось. Может, с их первой совместной тренировки блоков и съёмов? Или с его поездки в Токио, которую он совершил, поддавшись на уговоры Куроо по переписке? С их первой совместной ночёвки? Или с первого поцелуя? Они тогда отмечали поступление Бокуто и Куроо в университет в квартире Тетсуро, где Кей уже чувствовал себя как дома, планомерно накачиваясь пивом, от которого Тсукишиму развезло не по-детски. В тот вечер они жутко напились, и Кей случайно увидел то, чего, наверное, не должен был видеть. А Куроо не должен был видеть того, что Тсукишима, стоя в дверном проёме кухни и зажав рукой рот, чтобы случайно не выдать себя громким вздохом, глазел на их с Бокуто поцелуй. Но Тетсуро замечает всё, что связано с Тсукишимой, поэтому когда Кей попытался незаметно слинять, оторвался от Бокуто и мгновенно оказался возле него: — Что такое Тсукки? Почему ты убегаешь? — он сгрёб Кея в охапку и жарко выдохнул тому в шею, — или тебе хочется к нам присоединиться, но стыдишься? Зря. Это можно устроить, — последнее слово он говорил уже в приоткрытые губы Тсукишимы. Кей тогда был благодарен Богу за то, что они были пьяные. Потому что так можно было объяснить его подкашивающиеся коленки, а вовсе не тем, как целуется Тетсуро. Тсукишима под страхом смерти не признается, но у него до сих пор ноги становятся ватными, стоит только Куроо засунуть свой чёртов язык ему в рот. Кажется, тогда Кей услышал чей-то стон, слишком поздно сообразив, что это его собственный. Он буквально почувствовал, как Тетсуро ухмыльнулся в поцелуй и удвоил усилия, сплетаясь с ним языками и одновременно с этим засовывая руку в его штаны. Тсукишима даже не заметил, когда к ним успел присоединиться Бокуто, обнимая его сзади и помогая Куроо правой рукой. Длинные ловкие пальцы быстро скользили по вставшему члену и в считанные минуты довели его до оргазма. После этого Тсукишима отключился и проснулся только к полудню следующего дня. Как ни странно, никакой неловкости между ними троими не возникло, Куроо всё так же доводил их двоих, Тсукишима огрызался и язвил в ответ, Бокуто радостно орал на первого и хитро улыбался второму. Кей тогда подумал, что всё произошедшее можно забыть, но не тут-то было. Когда он приехал в следующий раз, всё повторилось. Только без алкоголя и с активным участием самого Тсукишимы. С тех пор ни одна их совместная ночёвка не обходилась без подобных способов убить время. С каждым разом они заходили всё дальше, но всё-таки не добирались до самого главного. А потом Тсукишима поступил в университет в Токио, и ему надо было искать недорогое жильё, потому что в общаге он жить не хотел, денег особенно не было, но жить-то где-то надо. Что ему ещё оставалось, кроме как поселиться в квартире Куроо, куда того уже давно отселили родители, чтобы не мозолил глаза и учился самостоятельности, и в которой ещё с их совместного поступления в университет, если не раньше, обитал и Бокуто. В первую же ночь они втроём занялись полноценным сексом, наутро у Кея дико болела задница, но, сидя на кухне, опираясь спиной на руку Бокуто и соревнуясь с Тетсуро в умении иронизировать, он чувствовал себя по-настоящему умиротворённым, чувствовал себя на своём месте, чувствовал себя дома. С тех пор эти чувства не покидали его, несмотря на их ссоры, разногласия и обиды. Потому что всё было настолько правильно, что его никогда не смущало, что они парни, что их вообще трое, а не двое, как в нормальных отношениях. Им не нужна была нормальность, не это важно. Важно то, что им здорово вместе, этого вполне достаточно. Тсукишима вытер чистые руки о полотенце, посмотрел в зеркало, взъерошил отросшие со времён старшей школы волосы, поправил очки и вышел из ванной. На кухне его уже ждали, еда стояла на столе, а успевшие пообедать-поужинать Куроо и Бокуто пили чай. Кей признавал, что они очень натурально делали вид, что ничего не происходит, и они спокойны как удавы. Что это не у них секса три недели не было, пока они не сдали все экзамены и долги в университете. Ну да, ну да. Тсукишима хмыкнул и принялся за еду. Готовил Бокуто очень даже хорошо, хоть и очень долго водил их за нос, делая вид, что он ничего не умеет и что он на кухне — настоящее стихийное бедствие. Когда всё открылось, Кей очень удивился, он не ожидал, что тот, такой открытый, весь как на ладони, Бокуто может так хитрить. Не иначе влияние Куроо сказывалось. Но им удалось вывести его на чистую воду и торжественно переложить обязанности по готовке на бывшего капитана, тем более, что тот больше ничего не умел. Закончив с едой, Тсукишима бросил негромкое: — Я в душ, — и ушёл, прекрасно зная, какой эффект произвела эта невинная фраза и почти невольно злорадствуя. Пускай помучаются, представляя его в ванной, голым, под струями горячей воды. А он подольше там посидит. Из ванной Тсукишима, довольный жизнью, вылез через полтора часа, нужно же было тщательно подготовиться к предстоящему вечеру. Как только он переступил порог спальни, его тут же утянули на кровать. — Вот скажи мне, Тсукки, — хрипло прошептал Куроо, обнимая его со спины и стягивая с него футболку, — тебе так нравится, когда мы тебя раздеваем? Можно же было и прямо так из душа выйти или полотенчико накинуть, — тем временем Бокуто справился с пижамными штанами Кея, а сам Тетсуро закончил с футболкой и начал мокро целовать шею Тсукишимы, продолжая спрашивать между даже не поцелуями, а вылизываниями его шеи, — нравится? Сам Тсукишима стоически молчал, лишь мелко и часто дыша. Он бы ни за что не признался, что да, нравится, очень-очень нравится. Он лишь отвёл правую руку за спину, пробежался пальцами по голому торсу Куроо, спускаясь всё ниже и ниже, пока в них не ткнулась горячая плоть. Тетсуро прикусил его шею чуть сильнее, убрал одну руку с груди Тсукишимы и положил её на свой член, поверх пальцев Кея, направляя и задавая темп. Вторая его рука всё ещё бродила по телу блондина, оглаживая, надавливая, пощипывая. Тем временем Бокуто, стоя на коленях, закинул себе на плечо одну ногу Тсукишимы и неторопливо провёл по икре языком вверх. Поднял длинную ногу ещё выше и поставил засос на нежной коже под коленкой. Тсукишима еле слышно всхлипнул, Бокуто продолжал своё путешествие языком, наклоняясь всё ниже, оставляя на идеально гладкой коже влажную дорожку слюны. Дойдя до внутренней стороны бедра, он стал ставить засосы всё чаще, жадно пробуя Кея на вкус, и вскоре молочно-белые бёдра Тсукишимы были усыпаны краснеющими пятнами. Бокуто продолжал кружить языком в паху Кея, не касаясь его члена и лишь опаляя тонкую кожу жарким дыханием. Тсукишима задыхался, сводя и разводя ноги за спиной у Бокуто, но молчал, остервенело надрачивая Куроо. Тот понимающе усмехнулся, оторвался на миг от блондина и пошарил под подушкой. Нашёл что-то, щёлкнул крышкой, и по комнате разлился сладкий запах земляники. Тетсуро вылил смазку себе на пальцы, потом переплёл их с пальцами Бокуто, распределяя густые капли, а в следующую секунду у Кея потемнело в глазах. Кажется, это случилось одновременно: Бокуто вобрал в рот его член, а Куроо протолкнул в него палец на одну фалангу, затем глубже, а когда к его пальцу добавился ещё один, Бокуто, то Тсукишима не выдержал и простонал в голос. Сзади послышался рваный вздох, и на спину ему кончил Тетсуро, тяжело дыша, но не прерывая движений в заднице Кея. Бокуто разработанным горлом заглатывал его плоть, активно орудуя языком так, что у Тсукишимы отключался мозг, а возбуждение огненными волнами захлёстывало всё тело, сосредотачиваясь в паху и требуя выхода. Кей только тяжелее вздохнул, когда Куроо добавил ещё один палец, проталкивая остальные ещё дальше, растягивая, учащая движения. Он лишь слегка задевал чувствительную точку внутри, и Кея это невероятно бесило. Знает ведь, чего ему хочется, знает, что Тсукишима сейчас не выдержит, что это пытка — чувствовать желаемое совсем рядом, ускользающее, возвращающееся, но только для того, чтобы опять отдалиться. И Кей действительно не выдерживает, он уже сам насаживается, захлёбывается воздухом. Потому что Бокуто тоже добавляет палец и одним плавным движением заглатывает член так глубоко, что Тсукишима, кажется, даже на секунду теряет сознание от нахлынувших ощущений, ему нечем дышать, ему душно и мокро, зажатому между двумя влажными разгорячёнными телами, доводящими его до помешательства. Он только хватается рукой за твёрдое плечо Бокуто и кончает с громким стоном, за который ему стыдно где-то на границе сознания. Бокуто сглатывает и облизывается — сто процентов он эту привычку перенял у Куроо, который порой невероятно похож на огромного, наглого и очень похотливого кота. Вот и сейчас он мурлыкающим голосом шепчет Тсукишиме на ухо: — Он заслужил ответную услугу, тебе так не кажется? И почти ничего не соображающий Кей тут же становится на четвереньки, почти что утыкаясь носом в пах Бокуто. Левой рукой он опирается на кровать, а правой ведёт от колена, по внутренней стороне бедра парня, медленно, так, чтобы когда он наконец коснётся вставшего члена нетерпеливого Бокуто, у того звёзды перед глазами хоровод водить начали. Он тем же медленным движением погладил кожу вокруг напряжённого органа, невесомо коснулся яичек и, когда Бокуто, которого уже стало потряхивать от возбуждения, дёрнулся в его сторону, открыл рот и заглотнул весь член до основания, расслабляя глотку. Сверху он услышал протяжный стон и хмыкнул, вибрациями горла спровоцировав ещё один. Потом он отстранился, почти выпустив плоть изо рта, обвил головку языком, кончиком его надавливая на самые чувствительные места и потихоньку вбирая ствол снова. Ещё одна вещь, в которой Тсукишима никогда не признается, — это то, что ему нравится делать минет. Нравится, что партнёр теряет контроль, стонет, становится беспомощным и жадным до ласки. Нравится чувство власти, которое он получает, стоя на коленях в унизительной позе. Движения Тсукишимы всё такие же медленные и завораживающие, Бокуто изо всех сил сдерживается, чтобы не начать толкаться, но тогда это будут уже другие ощущения, тоже приятные, но сейчас всё по-особенному. Для него это тоже было не простым удовольствием. Он сильнее возбуждался, когда видел, как обычно безынициативный Тсукишима становится активным, даже слегка подавляющим. Невольно Бокуто вспоминал их игру, когда не старающийся сверх меры и будто бы ленивый Кей чуть не накрыл его съём. Тогда бывший капитан Фукуродани почувствовал, что ему не пробить этот блок, что Тсукишима поимел его. Вот и сейчас Тсукишима просто имел его ртом, пресекая какие-либо действия со стороны Бокуто одним только волевым усилием. И Бокуто это чертовски нравилось. Нравилось смотреть на открывшегося Кея, властного, показавшего настоящего себя. Но тут их «уединение» прервал Куроо, сжав сильными руками ягодицы Тсукишимы и направив член в покрасневшую дырочку. Кей чуть было не подавился от резкого движения сзади, но никакого протеста не выразил. Его сила и уверенность будто испарились с первыми толчками Куроо. Почувствовав это, Бокуто тоже толкнулся вперёд, одновременно с Тетсуро. Подавлять Тсукишиму им нравилось ничуть не меньше, чем раскрывать его. От мощных одновременных движений у Кея на глазах выступили слёзы, очки запотели и грозили в любой момент слететь с носа. — Тсукишима-кун, посмотри на меня, — услышал он Бокуто и поднял взгляд. Тот же, увидев затуманенные карамельные глаза с капельками слёз на слипшихся ресницах, губы, обхватывающие его член, он кончил ему в рот, непонятным образом забрызгав ещё и очки Кея. Но у того не было ни сил, ни желания возмущаться. Едва Куроо увидел, что они закончили, как сел на кровать и откинулся назад, заставив Тсукишиму двигаться за ним. Кей протяжно застонал — член Куроо вошёл до самого конца и теперь задевал простату во время каждого толчка. А Тетсуро, будто решив его добить, снова зашептал на ухо: — Знаешь, Тсукки, пока ты так увлечённо отсасывал Бокуто, я сделал пару фото. У тебя ведь такая сексуальная задница, ты бы знал. Так и хочется укусить и трахнуть, — каждое слово сопровождал очередной толчок, Тсукишима же лишь тихо всхлипывал, двигаясь резче и стараясь опуститься ниже. — Теперь мне будет, на что подрочить одинокими ночами, когда ты будешь навещать свою семью. Только представь: ты сидишь с мамой, ужинаешь, а я в это время дрочу на твою сладкую задницу, — толчки стали медленнее, но чувственнее, — потом позвоню вам на домашний, трубку, конечно же, она возьмёт, попрошу тебя к телефону… — Кей здесь на секунду перестал понимать, что говорит Куроо, потому что Бокуто решил помочь и стал неторопливо надрачивать ему, оттягивая губами и посасывая сосок Тсукишимы. — Значит, попрошу тебя к телефону и буду стонать в трубку. Ты будешь краснеть, но отрубить звонок не сможешь, потому что тебя это тоже заводит — опасность быть пойманным за непристойностями, возможность делать всякие грязные штучки перед ничего не подозревающими родными. И вот представь, сидите вы всей семьёй за столом, а у тебя стоит, и ты думаешь обо мне. Забавно, не так ли, Тсукки? — на звуках своего имени Кей не выдержал и кончил с громким криком, сжимая внутри Куроо и чувствуя, как тот кончает следом. Бокуто осторожно поднял Тсукишиму и уложил рядом. Того слегка потряхивало, мысли путались, в горле пересохло. Он перевернулся на бок, спиной к Куроо, потом на живот. Отдышался. Протянул руку: — Телефон сюда давай. — Какой телефон? — На который ты фото делал. — Так я это… пошутил. Тебя же возбуждают такие штуки. Вот я и подумал.. Нет никаких фото. — Ага, так я тебе и поверил. Давай сюда, — требовательно сказал Кей. — Ну ладно, держи, — будь Куроо в нормальном состоянии, он ничего бы не отдал, но он слишком вымотался, чтобы противиться упрямому Кею. Естественно, на телефоне обнаружились эти фотографии. Мало того, фото задницы Тсукишимы с вытекающей из неё спермой Тетсуро, сделанное несколько секунд назад, там тоже имелось. Недрогнувшей рукой он удалил эту похабень и вернул Куроо мобильник. — Теперь сотовый Бокуто. — Эй! А я здесь причём?! — оскорбился тот. — Ты — ни при чём. Но неужели ты думаешь, что он такой дурак и не сделал запасных фотографий? Телефон! — это уже к Куроо. Конечно же, искомые фотографии оказались там. Под недовольные возгласы Тсукишима очистил память мобильного от присутствия своей несравненной жопы и с чувством выполненного долга удалился в душ, а потом завалился спать, не обращая внимания на весьма соблазнительные непристойные предложения неугомонного Бокуто. *** P. S. Тсукишима сидел на паре по мировой экономике. Лекция была невыносимо скучная, он даже не затруднял себя её написанием, просто пялясь в окно. Вдруг на парту прилетела записка. Кей поднял взгляд, увидел шевельнувшегося Ямамото и хмыкнул. Только он начал разворачивать бумажку, мобильник завибрировал. Блондин страдальчески вздохнул и открыл новое сообщение. И тут же едва не заорал благим матом на всю аудиторию. В сообщении была фотография незабвенной задницы Тсукишимы и приписка: «Я её и на твой телефон сфоткал. А потом себе отослал ┐(￣ω￣　)┌». Краем уха Кей услышал шёпот Гото: «Я же говорил, что эта ведьма даже записку почувствует! С тебя 500 йен, Ямамото!»