ХVI. Башня

У Ямагути Тадаши не было своего особенного взгляда на мир. Решетки, запертые двери и продавленные старые койки в комнатах уже давно стали для него лишь неизбежностью, перестали пугать или вызывать дрожь. Лязг замка, выключенный свет, когда спать еще совсем не хотелось, безвкусная еда в столовой и монотонная рутина казались чем-то естественным. Если и можно было жить иначе, Ямагути Тадаши предпочитал об этом не думать. Он умел приспосабливаться и прятать от остальных свои страхи, умел проглатывать целиком надежды, умел часами сидеть в углу, уставившись в пол и не поднимая головы. Выживали только самые тихие, послушные, стершиеся — или те, кто умел подчинять и ломать остальных. Тсукишима Кей был особенным, потому что не относился ни к одной из этих двух категорий. Прошло уже несколько дней, как смотрители в серых робах увели Кея, и ничего плохого не происходило, но Тадаши знал слишком хорошо, что в одиночку в таких местах было не выжить. Если Тсукишима задержится на исследовательском полигоне, у него могут начаться серьезные неприятности. Последний медосмотр ничего не изменил: врач все так же равнодушно покачал головой. Без изменений. Пока без изменений. Обратный отсчет все ещё продолжался. Пожалуй, мысли о Кее были тем немногим, что всегда поднимало Тадаши настроение. Впервые они встретились еще снаружи, за этими стенами и склизкими потеками холодной воды, летом, на огромном поле подсолнухов. Это воспоминание было последним рубежом, за которым начинался кошмар. Хотя теперь Тадаши привык к кошмарам. Когда постоянно живешь в них, начинаешь потихоньку обустраиваться. Сегодняшний день ничем не отличался от бисера таких же одинаковых дней. С тех пор, как Тсукишиму увели надзиратели в серых робах, скучное время стало еще скучнее. Пока что короткая запись в его медицинской карте не изменилась. - Вы что, с ума сошли?! Позовите вашего главного! Это какое-то сумасшествие! Тадаши обернулся не сразу, а только когда крики стали раздаваться за самой его спиной. Длинный коридор, в котором он уже бесконечное количество раз намывал шваброй прогнившие доски — никакой тяжелой физической работы, пометка в его личном деле — соединял два флигеля и распределительный зал. Если очень постараться, можно было подслушать разговоры смотрителей в туалете или курилке, или стать свидетелем вот такой вот безобразной сцены. Пара охранников вела подростка с перекошенным от возмущения ртом, в дорогой одежде, блестящих ботинках. Мальчишка выглядел холеным заспанным тетеревом, которого охотничья собака за крыло вытаскивала на снег, глаза поблескивали от бешенства, тонкие пальцы с аккуратными ногтями свела судорога. Странно, обычно новичков доставляли вечером, осматривали, вкалывали успокоительное и разводили по камерам. А на следующий день, напуганные и притихшие, они бормотали свои имена и уровень в распределительном зале. - Да пустите меня уже! Я требую, чтобы вы немедленно позвонили моему отцу! Вы хоть знаете, кто мой отец?! - ноги в изящных ботинках едва поспевали за размашистым шагом смотрителей. - Вы ненормальные! Он вас всех упечет за решетку! Вы сдохните там, ублюдки! Тадаши видел происходящее как в замедленной съемке. Вот здоровенный детина в сером нажимает на локоть напыщенного новичка, тот вьется юлой, пытаясь хоть как-то вырваться, приподнимается на носочках, раздувает щеки. А потом метко плюет прямо в глаз громиле с переломанным носом. У Тадаши по спине словно пробежала холодная ящерица. Смотритель выпустил своего подопечного, остановился, вытирая глаза. Его и без того уродливое лицо побагровело еще больше, толстые разбухшие губы начали расползаться в стороны. Тадаши знал этого парня — он частенько выезжал на ловлю и привозил сбежавших с отбитыми почками, сломанными ребрами и выломанными челюстями. Его напарник тяжело вздохнул и отошел назад, явно не собираясь вмешиваться. Брезгливо отряхнул плечи и локти, мальчишка в щегольской одежде обернулся, разглядывая коридор — но все, находившиеся в нем, сразу поспешили прочь, избегая поднимать глаза. Тадаши так растерялся, что не шелохнулся, продолжая разглядывать необычную сценку. Блестящие пуговицы на его куртке, сальные жиденькие волосы, подрагивающий уголок рта новичка — детали болтами врезались в память. Тадаши всегда замечал даже самое незаметное и неважное. Например, запах подсолнечника, прилипший к пальцам Тсукишимы Кея. - Ты! - новенький ткнул пальцем прямо в джемпер Ямагути, его зрачки чернильными кляксами то расползались, то сжимались в точки. - Где я? Что это за место? Отвечай немедленно! Ты хоть разговаривать умеешь, или совсем идиот?! Ямагути открыл было рот, чтобы прошептать хоть что-нибудь, не не успел. Ледяная ящерица на его лопатках превратилась в питона и кольцами сдавила грудь, не давая сделать вдоха. Нужно было предупредить, закричать, махнуть рукой — но у Тадаши не было никаких сил. Все закончилось очень быстро. Громила с перекошенным разрубом рта двигался неслышно. Раздался хруст костей, глаза новичка вылезли из орбит — но взгляд тускнел, как вода, пролитая из стакана. Пальцы дернулись еще несколько раз, даже когда труп с выломанной шеей тихо свалился на свежевымытый пол. Смотритель с наслаждением пнул своего бывшего подопечного, затем еще несколько раз, пока свинячье исступление в маленьких глазках не превратилось в экстаз. Его напарник тем временем равнодушно доставал из кармана сигареты, не обращая внимания на происходящее. Тадаши парализовало: толстые кривые губы, похожие на сырые куски мяса, сальные волосы новичка, свалившиеся в ком, глухие удары ногой в теплое тело, в котором еще даже кровь в венах не успела остановиться полностью. Детали въедались в сетчатку, влезали в память, тянули одеяло на себя. И их было слишком много. - Чего уставился? - смотритель сплюнул на прогнившие доски. - Чего, нравится? Тоже так хочешь? Тадаши вдруг очень четко понял, что это конец. Ноги не слушались, язык отказывался шевелиться. И глаза отвести в сторону никак не получалось. Когда рядом не было Кея, он всегда попадал в неприятности. Ладонь смотрителя была потной и очень большой, Ямагути фрагмент за фрагментом видел, как она поднимается в воздух и тянется к его лицу. Видел, как раздуваются ноздри, как в маленьких глазах наливаются алым прожилки. Даже смертельная опасность не могла остановить этот водопад деталей — объемных, четких и невероятно мерзких. А потом Тадаши стало так страшно, что воздух перестал попадать в глотку и ноздри. - И что здесь происходит? - из-за спины раздался знакомый угрюмый голос, смотритель рухнул на колени, царапая пальцами собственное горло, его глаза навыкате едва не вываливались из орбит. - Эй, ты в порядке? Его тронули за плечо, и в тот же момент Тадаши снова почувствовал, что состоит не только из костей и страха. Мышцы заныли, слезы заполнили уголки глаз, а слюна — рот, ноги гнулись и позорно дрожали. Как обычно, как раньше, так же, как и всегда. - К-кагеяма-кун? Да, спасибо, я... уже... уже... - Кто это? - синие глаза рассматривали труп и скорчившегося охранника едва ли не равнодушней, чем швабру в руках Тадаши. - Перевели? - Новенький. Сегодня поймали, -Тадаши не хотел в этом признаваться, но только бы Кагеяма не убирал руку от его плеча. В такие минуты он чувствовал себя вдвойне жалким и бесполезным, но унять дрожь никак не получалось. - Не говори Тсукки, пожалуйста, ладно? Не нужно... - У меня что, нет других дел? Вам помочь? - Тобио со злорадной ухмылкой протянул ладонь смотрителю, тот с истошным всхлипом отшатнулся назад, споткнувшись об труп. - Нет? Хорошо. Пойдем, скоро уже начнется сбор. - Спасибо. Н-нет, правда, спасибо... - Неважно. Ты вроде хорошо ладишь с Хинатой, так ведь? Только попробуй ему рассказать об этом, понял? Тадаши обернулся. В дальнем углу коридора Шоё так же усердно работал шваброй, не оборачиваясь и не поднимая головы. - Я ничего не скажу, обещаю. - Тадаши попятился к стене, облизывая пересохшие губы. Перед глазами еще прыгали картинки, детали с шипением растворяли друг друга. - Но он ведь и так уже все видел, да? И этот смотритель... будет много проблем теперь? - Не будет. - Кагеяма улыбнулся так широко, что у Тадаши опять задрожали поджилки. Та жуткая гримаса, которая заменяла Тобио улыбку, казалась продолжением его способностей. - Ладно, сбор через пару минут. Хотя, тебе еще наверно придется прибраться здесь. Второй надзиратель затушил сигарету об стену и устало покачал головой. ______________________________________ Ноги отказались слушаться второй раз за день, тяжелая щеколда на двери пронзительно скрипнула. У Тадаши едва не лопнуло сердце от нетерпения, когда он услышал привычные спокойные шаги, пальцы дрожали, но это была совсем иная дрожь, чем сегодня утром. Не было отупляющего ужаса, не было равнодушного отупения перед неизбежным — только пьянящие искры в локтях и коленях. Так происходило каждый раз: стоило появиться Тсукишиме Кею, и Тадаши чувствовал себя неуязвимым. Дверь распахнулась, пропуская в темноту камеры свет тусклой лампы и вымотанного Кея. Под глазами у Тсукишимы были мешки, на щеке виднелся порез. Детали одна за одной проходили через Ямагути, наполняя голову вопросами. Но прежде чем он успел улыбнуться, Тсукишима замер, разглядывая его лицо: - Это что такое? - М, Тсукки... - Тадаши прикоснулся пальцем к распухшей скуле, проклиная дежурную лампу, гнездившуюся прямо напротив двери. - Здорово, что ты вернулся! - Я спросил, что это за синяк? - на скулах Кея вдруг набухли желваки. - Кто это сделал? - Я случайно ударился об... - Отвечай. Быстро. - Это неважно, все в порядке и... За спиной Кея с негромким треском рассыпалась в стеклянную пыль одна из лампочек. - Смотритель. За то, что я находился рядом и видел, что с ним произошло. - Что случилось? - Он убил новичка. Тот вырывался, много шумел и... - А ты оказался рядом? - Да. Я растерялся, ну, как обычно, ты же знаешь. - Что потом? - Н-ничего. - Хватит врать мне. - глаза Кея пылали яростью. - Что потом? - Там оказался Кагеяма-кун. Смотритель не успел ничего мне сделать. - Ты не ушел с Кагеямой, а остался там, да? - Нужно было закончить уборку и... - Тупица. - Тсукишима развернулся, поправляя очки. - Оставайся здесь. У меня еще остались дела.. - Но уже гасят свет... - Я успею. Когда дверь за Тсукишимой закрылась, Тадаши снова почувствовал себя одиноким, несчастным и разбитым. _____________________________ Паутину темных коридоров с гаснущими по одной лампами он выучил спустя неделю, после того, как их с Тадаши привезли сюда. Этот лагерь отличался от остальных тем, что уровни его обитателей были слишком опасны. Как результат — постоянные драки, заканчивавшиеся плачевно. Смотрители никогда и нигде ни во что не вмешивались, лишь разгоняя слезоточивым газом и дубинками-шокерами особо заядлых драчунов. Запертые двери, решетки, щеколды — все это были лишь условности, правила, которые никто и не думал соблюдать. При желании Тсукишима Кей мог бы выломать дверь и стены их с Тадаши комнаты одним лишь сильным хлопком в ладоши. Причина, по которой он все еще этого не сделал, заключалась в том, что снайперской винтовки или отравленного газа хватило бы, чтобы достойно ответить. А лишний риск Кею был ни к чему. Вся эта лагерная рутина раздражала, но шла на пользу его способностям. Пока этого было достаточно, чтобы их с Ямагути не трогали, но теперь правила игры поменялись. Знакомый поворот закончился одной-единственной старой створкой с потертыми петлями и железным засовом. Кей был здесь раньше всего один раз, но на память жаловаться не приходилось. Лампы горели одна через три, а значит, времени уже оставалось мало. Нужная дверь приоткрылась в тот самый момент, когда Кей уже протягивал к ней руку. Холодный парализующий страх, от которого Тсукишиму начинало тошнить, привычно наполнил легкие. Возможно, не будь способности этого подростка такими унизительными, Тсукишима бы ненавидел его меньше. Из-за плеча Кагеямы высунулся коротышка с растрепанными волосами, Кей с удовольствием отметил, что лицо мальчишки побледнело, когда он узнал его. - Я по делу. Есть разговор. - Что тебе нужно? Тсукишима на мгновение прикрыл глаза, чтобы насладиться абсурдом всего происходящего. - Я предлагаю объединиться и разнести этот чертов лагерь.