***
Когда ледяная крепость на улице — просторная и высокая, с лестницами из чистого льда, арками в переходах и самыми настоящими оконными проёмами, рамки которых украшала искусная резьба, сияющая в лучах декабрьского солнца, — была готова, время уже клонилось к вечеру. Перед тем, как вернуться в дом, Билл наложил на необыкновенную постройку еще одно заклинание, призванное удержать крепость в целости и сохранности до самой весны. Довольны были все — и близнецы, и Стэн, уверенный, что ледяное здание высотой едва ли не в Хижину Чудес может стать дополнительной приманкой для туристов, и даже, кажется, сам Билл, оглядывающий творение рук своих с нескрываемым удовлетворением. Замёрзшие и голодные, они вернулись в Хижину, где переоделись в сухую одежду и наспех перекусили бутербродами. Рождественский ужин, уже готовый, поджидал их на столе и ревностно охранялся Фордом от преждевременных посягательств. Вскоре пришёл Зус — до этого он разрывался между семьёй Пайнсов, собственной бабушкой и девушкой, живущей в другом городе, но альтернатива отыскалась сама собой: Бабулита собрала чемоданы и, не слушая никаких возражений, отправилась на другой конец штата навестить дальних родственников, а Мелоди отмечала праздник с семьёй, так что их встреча могла состояться в лучшем случае через три дня. Еще через пару часов подоспела Венди — родители и братья ждали её дома, так что она не могла остаться надолго, — и Мейбл, поняв, что все в сборе, торжественно провозгласила финал секретного Санты открытым. Процесс распаковки подарков проходил с таким апломбом, что даже Диппер, привыкший ко всем чудачествам сестры, в первые минуты чувствовал себя не в своей тарелке. Под торжественную музыку коробки в цветастой бумаге были грудой сложены на столе, и все семеро человек, включая Билла, не бывшего по сути своей человеком, с трудом уместились на узком диванчике. Мейбл погасила свет и зажгла гирлянды, оплетавшие Хижину изнутри и снаружи разноцветной сияющей паутиной. В мягком свете гирлянд острые черты Билла, сидевшего рядом с Диппером, чуть сгладились, и юный Пайнс поймал себя на мысли, что в который раз, замирая, любуется Сайфером и не может отвести взгляда. Билл, словно прочитав мысли Диппера, ухмыльнулся, приобнял его за талию и откинулся на спинку дивана, заставляя почти полностью улечься ему на грудь. На их в высшей степени неуместную позу никто не обратил внимания. Стэн уже принялся распаковывать свой подарок в яркой синей бумаге, и все присутствующие глядели на него, затаив дыхание. Может, эта затея и была настоящим ребячеством, но Мейбл удалось достичь желаемого эффекта — каждый из них оказался в должной мере заворожен происходящим. Её задумка в самом деле была замечательной. Даже Диппер, отвлечённый обнимающим его Сайфером, ощутил болезненно-острый укол под сердцем, когда понял, что на коленях у прадяди Стэна — корабль в бутылке. Неуклюжий, трогательно кособокий кораблик, выполненный с точностью до мельчайшей детали. На боку у него красовалась белая надпись: «Stano’war», и Диппер заметил это еще раньше самого Стэна, изумлённо разглядывающего драгоценную вещицу в своих руках. Кажется, с осознанием на глазах у Стэнли выступили слёзы — было трудно понять это за восторженным блеском глаз. А вот Мейбл действительно расплакалась, утирая увлажнившиеся ресницы рукавом футболки Диппера, пока их прадяди сжимали друг друга в крепких медвежьих объятиях. Следующей была Венди. Даритель пожелал остаться неизвестным, но Венди, размахивая билетом на концерт группы, название которой показалось всем присутствующим не просто незнакомым, но и абсолютно нечитаемым, восхищённо взвизгнула — на памяти Диппера это был первый случай, когда она, всегда волевая и сильная, не смогла справиться с восторгом, — и повисла у Зуса на шее. Очередь дошла до Форда, и Мейбл, не сдерживаясь, подскочила на месте. Дипперу пришлось пихнуть её коленкой, дабы та не выдала себя раньше времени. Сестра одарила его счастливой улыбкой и тут же обернулась к прадяде, бережно разматывающему бант на своей коробке. — Мне пришлось взять кое-что из твоих записей, — прошептала она Дипперу на ухо, — не бойся, я читала только те, что связаны с Гравити Фолз. И я совершенно точно не читала ничего про Билла. Ни строчки. Даже ту часть, где вы спите в одной кровати, пока я ночую у девчонок, и… Она не успела ни договорить, ни ответить на полный немого негодования взгляд брата. Всё её внимание было приковано к Форду, который, едва не задохнувшись невообразимым трепетом, держал в руках новенькую книгу — большого формата, толстенную, в тёмно-коричневой кожаной обложке с золотой окантовкой. Спереди, на фоне рисунка шестипалой ладони, виднелись цифры: «1, 2, 3», — и блестящий стикер в виде ярко-жёлтого солнца. — Здесь абсолютно всё, — гордо провозгласила Мейбл. — У нас оставались копии всех трёх дневников, а надписи, нанесённые невидимыми чернилами, и важные шифры я отыскала в старых бумагах братишки. Кое-что пришлось добавить от себя: знаешь, прадядя Форд, ты, конечно, классный, но рисуешь просто отвратительно. Я переделала некоторые рисунки и парочку дорисовала сама. Надеюсь, ты не против. Я… Билл, по чьей вине были уничтожены старые дневники, демонстративно фыркнул Дипперу в макушку, но никто не обратил на него внимания. Форд, нежно прижимающий к себе Мейбл, кажется, с трудом боролся с подступившими слезами, а все остальные были слишком заняты созерцанием этого необыкновенного зрелища, чтобы реагировать на очевидную провокацию. — Спасибо, милая, — выдавил наконец Стэнфорд. — Ты проделала колоссальный труд. Это просто немыслимо. Я и не ожидал ничего подобного, ты… невероятная. Поверить не могу… — Пора бы уже привыкнуть, умник, — радостно гаркнул Стэн, — что с племянниками нам с тобой жуть как повезло. И отпусти ты уже девочку, Бога ради: задушишь ведь. Мейбл, чьё лицо в порывистых объятиях прадяди действительно начало приобретать фиолетовый оттенок, благодарно пискнула и обмякла. Следующая коробка не красовалась пышным бантом, зато могла похвастаться широкой красно-белой наклейкой на всю крышку, сообщающей: «НЕ ОТКРЫВАТЬ В ПРИСУТСТВИИ ПОСТОРОННИХ». Диппер, чьё имя были указано внизу мелкими буквами, недоумённо нахмурился. Поднёс коробку к лицу. Встряхнул, пытаясь по звуку определить, что находится внутри. — Не парься, чувак, — хмыкнула Венди. — Это от меня. Иди в другую комнату и открывай там. Можешь, конечно, прямо здесь, но предупреждаю: шоу получится еще то. Диппер благодарно ей улыбнулся, вывернулся из цепкой хватки Сайфера и действительно отправился на кухню. Там, настороженно ожидая подвоха, приподнял крышку, сделал глубокий вдох, и… Замер на месте. Его охватило неудержимое желание расхохотаться, что он и сделал — с отчётливыми нотками подступающей истерики, пытаясь подавить душащий смех в собственном кулаке. В руках у него была та самая коробка из секс-шопа. Чёрная кожа и толстый резиновый трензель. Ну, держись, Венди, подумал он. Узнай Мейбл, что Кордрой так откровенно воспользовалась чужой подсказкой… К счастью, Диппер не собирался демонстрировать свой подарок ни сестре, ни вообще кому-либо еще. Кроме разве что Билла. Билл — определённо — познакомится с этой замечательной вещью лично. Он вернулся в гостиную, прижимая наглухо закрытую коробку к груди, и проигнорировал полный жгучего любопытства взгляд Мейбл и снисходительный — Стэна. Форд, погружённый в созерцание своего старого-нового дневника, судя по всему, вообще временно выпал из реальности. Кордрой, не удержавшись от смеха, похлопала Диппера по плечу и пожелала удачи, а Билл, чуть подвинувшись, чтобы он смог сесть обратно, снова обнял его за талию. — А с тобой, — прошипел Диппер ему на ухо, — мы еще об этом поговорим. Очень, очень серьёзно. Спустя пару минут выяснилось, что Билл подарил Мейбл гребень для волос. Сияющий золотом и драгоценными камнями на рукояти, он выглядел необыкновенно красивым, и Мейбл уже собиралась броситься на Сайфера с объятиями, когда тот, остановив её, усмехнулся: — Погоди, Звёздочка. Тут есть еще кое-что, о чём тебе следует знать. Гребень заколдован, — он мягко перехватил запястье Мейбл и потянул её руку ближе к волосам. — Давай, попробуй сама. Мейбл, заинтригованная, провела редкими зубцами по всей длине волос. И тут же издала изумлённый вздох: её глаза заблестели, и даже на щеках, кажется, расцвёл румянец, едва различимый в свете гирлянд. — Поразительно! — восхитилась она. — Это словно… словно… даже описать не могу: слишком здорово! — Словно тебе разом добавилось немного жизненной энергии, — договорил за неё Билл. — Сразу чувствуешь себя лучше, верно? Это хорошая вещь. Очень редкая даже в других измерениях, не говоря уже о вашем. Скажи спасибо Стэну: он дал отмашку на использование магии для её создания. В общем-то, я… Он не смог договорить, потому что Мейбл, перегнувшись через вжатого в диван брата, крепко обняла его и, чем смутила окончательно, благодарно поцеловала в щёку. Вид у Билла, не ожидавшего ничего подобного, при этом был столь перепуганным, что даже Диппер, едва дышащий под тяжестью навалившейся на него сестры, не удержался от смеха. Следующим подарком был тот, что предназначался самому Биллу. Коробка в жёлтой глянцевой бумаге не была подписана, но это не являлось необходимостью. Её получатель и так был для всех очевиден. Диппер неловко улыбнулся, поймав на себе чуть насмешливый взгляд, и пожал плечами. Он нервничал — действительно нервничал, хотя вещь в коробке была необходима лишь для отвлечения глаз. Он знал, что Билл заметил приложенную к подарку записку: «В три ночи. У тебя», и был благодарен за то, что Сайфер сделал вид, будто никакой записки внутри не было. Мягкий свитер, обнаруженный в коробке, был не просто магазинной вещью. Искусно изображённый на нём олень с раскидистыми ветвистыми рогами был заключён в яркий жёлтый треугольник; изначально треугольника на свитере не было — Диппер сам, чертыхаясь и в кровь искалывая пальцы о неудобные иглы, вышил его на вязаной ткани. Получилось необычно, но, в общем и целом, на удивление симпатично, и Диппер понадеялся, что его экспромт будет оценён по достоинству. Судя по широченной улыбке Сайфера, тут же надевшего свитер поверх рубашки, и одобрительному взгляду Мейбл, так оно и случилось. Последний подарок предназначался Зусу. Диппер был уверен, что после корабля в бутылке его уже ничто не сможет растрогать. И лишь когда Зус, замерев, уставился на большой и красивый фотоальбом, извлечённый из обёрточной бумаги, он понял, как был неправ. Зус листал альбом — страница за страницей — и ничуть не стыдился ни увлажнившихся глаз, ни дрожащих рук. Диппер отчётливо помнил своего друга в детстве — маленького опечаленного мальчика, ждущего отца на дне рождения, — и без труда узнал его на каждой из фотографий. Разница заключалась лишь в том, что на этих снимках Зус счастливо улыбался, был одет в уже знакомую всем футболку со знаком вопроса и ни на одном из фото не был один. Стэн, на ранних снимках более молодой, но всё еще хорошо узнаваемый, всегда стоял рядом. Обнимал мальчишку за плечи и пытался изобразить невозмутимый вид, хотя даже на тех карточках, что были здорово потрёпаны временем, без труда получалось различить искристые смешинки в его глазах. — Мистер Пайнс, я… — глухо начал Зус и, не удержавшись, всхлипнул. — Я и не знал, что у вас были… — Да ну тебя, парень, не дури, — сварливо отозвался Стэн, явно смущённый столь эмоциональной реакцией и, судя по севшему голосу, с трудом сдерживающий собственные эмоции. — Я тебя с детства знаю. Разумеется, у меня были твои фотографии. Ты же мне как родной, в конце-то концов. Когда Зус, всхлипнув снова, — на этот раз куда громче — повис на шее у Стэнли, Диппер почувствовал, как сестра крепко сжала его ладонь в своей. Он улыбнулся, встретившись с ней взглядом, — Мейбл снова не смогла сдержать слёз, — и подумал, что вся эта дурацкая затея с тайным Сантой в самом деле была чудо как хороша.***
В комнате Билла Диппер оказался с большим опозданием. Время близилось к четырём; он долго сидел на своей кровати, глядя в треугольное окно. Внутри всё болезненно, тревожно сжималось, собственное дыхание казалось ледяным и тяжёлым, и он всё никак не мог заставить себя сдержать данное самому себе слово. К четырём утра Диппер всё-таки пришёл: нехотя, на чистом упрямстве. Толкнул дверь в чужую спальню и надёжно запер, щёлкнув рычажком замка. Билл следил за ним, не говоря ни слова. Он стоял у окна, упёршись поясницей в край подоконника, и, кажется, даже не улыбался. Подойти к Биллу ближе не получилось: стоило Дипперу сделать шаг вперёд, как Сайфер сорвался со своего места, порывисто схватил его за руку и потянул в сторону кровати. Диппер, не сопротивляясь, рухнул на постель. Он приподнялся на локтях и смог лишь несдержанно выдохнуть, когда Билл, нависнув над ним сверху и протолкнув колено между его бёдер, коснулся шеи тёплыми губами. Проведённая языком полоса, вверх от острого плеча до самой мочки уха, заставила пальцы сжаться на чужих плечах, а член в штанах — конвульсивно дёрнуться. Возбуждение отдалось пронзительной дрожью по позвоночнику, свело горячим тягучим спазмом низ живота. Билл огладил его напряжённый член прямо через одежду и лениво ухмыльнулся, услышав в ответ приглушённый стон. Сайфер как раз собирался заткнуть Диппера, стонущего, выгнувшегося навстречу ласкающей руке, поцелуем, когда тот вдруг зажмурился и попытался, извернувшись, оттолкнуть его в сторону. — Билл, — рвано выдохнул он. — Билл, твою мать, хватит. Стой! Выслушай меня, ладно? Судя по раздражённому взгляду и искривившейся линии рта, останавливаться Сайферу не хотелось. Но он действительно замер. Не отстраняясь и не убирая рук, но, по крайней мере, позволяя перевести дух. — У тебя минута, Сосенка, — предупредил Билл. — И ни секундой больше. — Я хочу знать, — Диппер твёрдо, насколько это было возможно с чужой ладонью на возбуждённом члене, взглянул на Билла снизу вверх. — Что бы ты сделал, если бы я сейчас снял с тебя этот ошейник? — То же, что делал до того, как ты заставил меня остановиться, — Сайфер недовольно нахмурился и надавил Дипперу на плечо, так, что тот окончательно рухнул на кровать. — Еще идиотские вопросы будут? — Будут, — Диппер улыбнулся; судя по скепсису во взгляде Билла, вышло не очень. — Ты можешь поклясться, что, если я отпущу тебя, ты не причинишь нам никакого вреда? Никому из нас. Что не нападёшь ни на кого из нашей семьи и других горожан. Что не тронешь всё наше измерение. Глаза Билла, до этого почти потерявшие привычный золотой цвет за расширенными зрачками, а теперь снова яркие и светлые — почти прозрачные — обожгли холодом. — Любопытно, — сказал он каким-то чужим, заметно напряжённым голосом. — Вот, значит, чего ты хочешь? Диппер кивнул. — Я хочу, чтобы ты поклялся. Заключил со мной сделку. Настоящую, честную сделку. На моих условиях. — Заключил сделку, — повторил за ним Билл, неприятно, зло улыбнувшись. — И ушёл. Да, разумеется. Это я могу. В теории, — он склонился над Диппером ниже и в короткой паузе между словами несильно, но болезненно прикусил его губу, — вот в чём суть, Сосновое Деревце: пока на мне этот ошейник, ты можешь заставить меня поклясться в чём угодно. Диппер с трудом подавил стон: Билл, подавшись в сторону, прошёлся языком вдоль ушной раковины и легко скользнул кончиком внутрь. Его дыхание на чувствительной коже почти обжигало. Когда Сайфер опустил ладони на колени Диппера, разводя его ноги шире, тот понял, что еще немного, и вести конструктивный диалог у него уже не получится. — Я этого не хочу, — быстро и сбивчиво проговорил Диппер. — Точнее, хочу, но не совсем это. Господи, Сайфер, не будь ты такой сволочью. Выслушай меня. Остановись и послушай. Билл издал тихое низкое рычание: ошейник на его горле предупреждающее сжался, заставляя подчиниться прямому приказу. Убедившись, что Билл внимательно вслушивается в каждое слово, Диппер попытался справиться с собственным бешеным сердцебиением и, потерпев в этом полное фиаско, продолжил: — Я хочу снять с тебя ошейник. Хочу, чтобы ты был свободен, ясно? Считай, что это и есть мой рождественский подарок. Но я не собираюсь позволять себе подвергать риску мою семью и весь мой мир. Мне нужно быть уверенным, что ты не причинишь никому вреда. И это… — он невольно осёкся, — это не значит, что я хочу, чтобы ты уходил. Совсем нет, Билл. Вообще-то, всё строго наоборот. Каждое слово давалось ему с трудом, и в этот момент он, наверное, выглядел чертовски глупо, но замолчать, оставив всё как есть, Диппер просто не мог. Оказалось, не зря. Билл уставился на него так, словно видел впервые. — Ладно, — сказал он. И будто бы не было этого неловкого разговора минутой ранее. Дипперу показалось, что он ослышался, или, может, Сайфер не так его понял, потому что он, разумеется, надеялся в глубине души — где-то очень глубоко, — что Билл никуда не уйдёт, но такой моментальной покладистости не ожидал даже в самых смелых своих мечтах. — Повтори, — потребовал Диппер чуть хриплым от волнения голосом. Не отрывая от него шального и разом повеселевшего взгляда, Билл медленно растянул губы в улыбке. — Я сказал, — почти ласково сообщил он, — что согласен. Сейчас я дам тебе клятву о том, что не причиню вреда ни твоим родственникам, ни другим местным жителям, ни даже всему вашему измерению. Мы заключим сделку. После этого ты снимешь с меня ошейник, и я никуда не уйду. Останусь здесь, чтобы... ну, знаешь, чтобы хорошенько тебя отыметь. Трахнуть так, чтобы искры из глаз посыпались. Ты ведь хочешь этого, верно? Ты своё получишь, Сосенка. Сверх всякой меры. Буду брать тебя до полного бессилия, до тех пор, пока не сорвёшь голос стонами, криком и мольбами. Будешь кончать подо мной раз за разом и умолять остановиться, а если я вдруг остановлюсь — с ума сойдёшь от желания и сам будешь насаживаться на мой член. Прямо как заправская, славная маленькая шлюшка. И эту лечебную процедуру мы с тобой будем повторять до тех пор, пока вся дурость на тему того, будто бы я так просто могу оставить тебя в покое, не выветрится из твоей очаровательной головы. Так что скажешь, Сосновое Деревце? — он лихорадочно облизнулся. — По-твоему, я объяснился достаточно доступно? — Достаточно, — поспешил заверить его Диппер. — До такой степени, что мне теперь очень хочется вернуться в свою комнату за подарком Венди и использовать его на тебе по прямому назначению. — Чёрта с два ты сейчас уйдёшь, — фыркнул Билл и неторопливо, сопровождая каждое своё движение поцелуем в шею, потянул его пижамные штаны вниз. — Позже — используешь. Обязательно. А пока заткнись и получай удовольствие. Когда брюки вместе с бельём оказались на полу, вслед за ними отправилась и футболка. А потом Билл, удобно устроившись на бёдрах Диппера, ухмыльнулся и протянул ему руку, вспыхнувшую ледяным синим пламенем. Слова клятвы в тёмной комнате, озаряемой лишь цветастым сиянием рождественских гирлянд из окна и лазурными магическими бликами, прозвучали тихо и очень отчётливо. Диппер улыбнулся в ответ — в мерцающих пятнах света треугольник на свитере Билла, казалось, загорелся огнём — и крепко пожал протянутую ладонь. Мейбл была права: это Рождество выдалось великолепным. Более чем.