Со спокойной душой и тяжелым сердцем

Примерно в четыре часа утра Пауль без зазрения совести растолкал Рихарда, а сам завалился спать на его место, подумав перед этим о том, выдержит ли его хлипкая на вид конструкция, но вроде пока все было нормально. Как ни странно, Круспе сразу вспомнил, где находится, и в какую задницу он попал из-за, казалось бы, простой просьбы друга: приехать и помочь согнать с кресла кота-оккупанта, который, скорее всего, был коммунистом. Несмотря на неприлично ранний подъем, мужчина чуть не рассмеялся в голос, когда вспомнил, как они с Паулем обсуждали возможные политические взгляды Баюна. С завистью кинув взгляд на спящего Шнайдера, Рихард пошел на кухню, чтобы сделать себе кофе и подумать над весьма странными причудами жизни. Очень не кстати в памяти всплыл вчерашний инцидент с Кристофом. В голову опять закралась мысль, что теперь это вовсе не Шнайдер, а какая-нибудь мерзкая зловредная сущность, которая только прикидывается человеком и ждет удобного момента, чтобы напакостить. Конечно, мужчина понимал, что, наверное, просто пересмотрел фильмов ужасов, но так или иначе, думать о том, что Кристоф уже вовсе не Кристоф было неприятно и даже страшно. За окном уже начало светать, и Рихард посмотрел на улицу, однако там по-прежнему было пусто. Хотя кто будет разгуливать в зыбкой полутьме в четыре часа утра... Выключив настольную лампу, которая уже порядком надоела, мужчина тяжело вздохнул. Нет, и угораздило же его застрять в этом месте. Хорошо еще, что начались выходные, и проблем на работе быть не должно. Пока. Если им удастся выбраться отсюда за два дня. А все из-за кота. Кот. Мысли опять закрутились вокруг Баюна. Коммунистическая сволочь... Рихард представил кота в шапке ушанке и с автоматом Калашникова. Вот он степенно, с чувством собственного достоинства поднимается на Мавзолей и сдержанно машет согнутой в локте лапой собравшимся на Красной площади "товарищам". Прокрутив в голове весь этот бред, Круспе глупо хихикнул. С чего они, вообще, начали обсуждать политические взгляды сказочного существа, мужчина уже не помнил, но в итоге получилось смешно. Рихард, как и ребята, боялся этого места, но интерес к нему почему-то перебарывал страх. А воскрешение Шнайдера придавало уверенности в том, что в любом случае все закончится хорошо. Однако какие-то смутные сомнения все равно оставались и отравляли существование. В любом случае пока ничего плохого не происходило, и Круспе, наконец, зашел на кухню, чтобы чем-нибудь позавтракать, так как в отличие от большинства людей, утренний прием пищи сразу после сна был для него практически главным. Не поужинать Рихард мог, но вот не позавтракать - нет, и не важно, во сколько он встал: в четыре часа утра или в десять. Беззастенчиво порывшись в холодильнике Пауля, Круспе вытащил оттуда уже начатую упаковку с сосисками и положил три штуки в кастрюльку, но поставить на плиту не успел. Взгляд наткнулся на небольшой стеклянный графин, и мужчина, взяв стакан, налил себе воды, которую, впрочем, почти сразу пролил на пол от испуга - услышав сзади какой-то скребущий звук, Рихард резко повернулся и вздрогнул, увидев Баюна буквально в двух метрах от себя. - Будешь сосиску? - мужчина поставил на столешницу полупустой стакан, откуда не сделал ни одного глотка, и протянул коту сосиску, которую вытащил из кастрюльки. Баюн отрицательно мотнул головой, и только тут Круспе сообразил, что кот держит в зубах свернутый листочек бумаги. Присев на корточки, Рихард с опаской протянул к людоеду руку и беспрепятственно взял маленькую записку, после чего Баюн недовольно скривился и брезгливо вытер пасть тыльной стороной лапы, как будто держал во рту не обычную бумагу, а что-то очень неприятное. - Рихард, иди за котом. Никого не буди и ничего не бойся, - вслух прочитал мужчина и, машинально сунув листок в карман джинсов, в растерянности уставился на Баюна, который, в свою очередь, выжидающе смотрел на человека. Конечно же, кот ничего не ответил, но вместо того, чтобы развернуться и показать дорогу к неизвестному отправителю письма кошачьей почтой, ловко запрыгнул на столешницу, сунул лапу в кастрюльку с водой, подцепил когтями сосиску и откусил от нее почти половину за раз. Доев сосиску без всяких эмоций на морде, Баюн спрыгнул на пол и опять выжидающе посмотрел на человека из-за плеча, словно приглашая его следовать за собой. - Вкусная хоть? - с некоторой завистью спросил Рихард, поняв, что позавтракать сегодня не удастся, по крайней мере, сейчас. На этот раз Баюн кивнул, и на его морде, как показалось Круспе, появилась довольная усмешка. Не слишком, впрочем, дружелюбная. Хотя попробуй, разбери, о чем думает кот. В голову закралась мысль о том, что не надо бы идти одному за этим странным существом, но вопреки всем здравым смыслам Рихард сделал первый шаг по направлению к коту, а потом второй, третий... Поняв, что человек идет за ним, Баюн уверенно двинулся к входной двери и совершенно спокойно прошел сквозь нее. Хмурое утро встретило Круспе свежестью, но никакой промозглости после вчерашнего тумана не было, и это обстоятельство показалось мужчине очень странным. Открывая входную дверь, Рихард ожидал, что на улице сыро и прохладно, однако ему было комфортно даже в легкой футболке. Они шли уже около десяти минут, и мужчина начал подумывать о том, чтобы повернуть назад. Район, в котором жил Пауль, Круспе знал плохо и уже всерьез боялся тут заблудиться, так как не слишком хорошо ориентировался на незнакомых улицах, особенно в спальных районах, где все дома были очень похожи. Наконец, кот остановился, и Круспе завертел головой по сторонам. Сначала он не понял, зачем Баюн привел его на пустой задний двор одного из участков, однако буквально в следующую минуту все прояснилось - за пышными кустами жасмина скрывалась небольшая ажурная скамейка, где сидел мужчина, которого они видели на дороге рядом с Баюном. - Ты кто? - не слишком вежливо осведомился Рихард, беззастенчиво разглядывая мужчину. - Тилль, - с немного грустной улыбкой представился Линдеманн. - И сразу хочу сказать, что я не причастен к вашему появлению здесь. - А что это, вообще, за место? - осторожно поинтересовался Круспе, стараясь держать себя в рамках приличия. - Если говорить проще, то это потусторонний мир. Одна из его частей. - А почему нет никого? - ошалело спросил Рихард и присел на скамейку. - А кто тебе нужен? - чуть ли не рассмеялся Тилль. - Не знаю... - мужчина замялся, обдумывая слова собеседника. - Ну... Где население? Я думал, в загробном мире не протолкнуться. - Это не загробный мир, - "бестолочь", едва не прибавил Линдеманн и все-таки рассмеялся. - Здесь живут не души, а существа отличные от обычного человека. - А ты кто? Демон? Колдун? - начал перечислять Рихард свои догадки. - Я был человеком, а сейчас не знаю, кем стал. Еще очень давно я познакомился с Баюном, и он позвал меня с собой. Теперь я чужой и для мира людей и для этого. По иронии жизни, свой я только для сказочного кота-людоеда. - Я ничего не понял, - медленно произнес Круспе, пытаясь осмыслить услышанное. - Можно как-то поподробнее и попонятнее. А то уже, вообще, не понимаю, что происходит. И Тилль просто рассказал ему все как есть. Про войну, про ранение, про то, как встретил Баюна, про одиночество. Никакой неловкости, никакой лжи. Только усталость. Мужчину не особо беспокоила реакция Круспе на его рассказ, в конце концов, они жили в разных мирах и, вполне возможно, больше никогда не увидятся. Сам Линдеманн уже не знал, принадлежность к какому миру он ощущал сам. Скорее всего, уже ни к какому. Он стал чужим везде. В мире людей у него уже никого и ничего не осталось, а мир духов был все еще не совсем понятен для его человеческой души. И если бы Тилля спросили, где он хотел бы остаться до конца жизни, он не знал бы, что ответить. Сейчас его дом был там, где находилось единственное близкое ему существо - Баюн. - Я даже не знаю, что сказать, - растерянно произнес Рихард, выслушав исповедь этого человека. - Невероятно... Круспе внимательно посмотрел на Тилля, ожидая, что тот скажет что-нибудь еще, но он только грустно улыбался, глядя расфокусированным взглядом куда-то вдаль. Почему-то Рихард поверил, и теперь какая-то странная теплая тоска передалась и ему. Внезапно мужчиной овладело ощущение всепоглощающего одиночества и полная уверенность в том, что на километры вокруг нет ни одного живого существа, и он действительно попал в мир мертвых. Не в ад и не в рай, а туда, где нет ничего и никого. Ни звуков, ни красок, ни времени, только тоска, грусть и бесконечное одиночество, и так будет всегда, целую вечность. Вдруг Рихард почувствовал легкое дуновение ветра, мертвый неподвижный воздух всколыхнулся, всего на мгновение, но этого хватило для того, чтобы ветви куста жасмина почти незаметно качнулись, и мужчина ощутил волну нежного цветочного аромата. А потом все исчезло. Все тот же серый статичный пейзаж и тоска. Отчаяние одиночества накатило с новой силой, и Круспе вспомнил аромат жасмина и то непонятное чувство внезапно нахлынувшей нежности, которое было столь скоротечно и исчезло почти мгновенно, оставив о себе лишь воспоминание. В каком-то душевном порыве Рихард притянул к себе ветку с белыми цветами, но они, к его величайшему изумлению, совершенно не пахли. - Здесь цветы не пахнут, - тихо произнес Тилль. - А аромат, который ты мог почувствовать приносится ветром, когда дверь между мирами приоткрывается. Баюн вернет вас домой. Я попрошу его об этом. Линдеманн хотел встать со скамейки, но Рихард удержал его за локоть. То непонятное, внезапно появившееся чувство нежности, еще не успело исчезнуть окончательно, и Круспе решил дать ему выход. Он знал, что нравится этому человеку, и поэтому решение далось легко. Чуть наклонившись вперед, Рихард поднял руку, запустил пальцы в мягкие белые волосы и осторожно поцеловал в губы сидящего рядом с ним мужчину.