Волки в овечьих шкурах

— Эмма? — Слушаю. Говорить по мобильному за рулем — не самое лучшее занятие. Но у Эммы сейчас действительно не было лишних денег, чтобы приобретать «hands free». Когда-то давно у нее это устройство имелось, но в Бостоне. Оттуда она, конечно, ничего с собой не привезла. Может, вернуться? Проверить хоть, как там квартира. Встретиться со старыми друзьями… Ха, друзья… Очень смешно. — Эмма, — голос Дэвида звучал приглушенно. — Ты меня слышишь? — Разумеется. Что там у тебя? Эмма ловко выкрутила руль, направляясь к больничной парковке. Первым, что она там увидела, был «Мерседес». Значит, все правильно. Регина отправилась к Джонсу. Это, конечно, было немного печально, зато расставляло все нужные точки и запятые. — Заходила Лукас. Приносила петицию — ты что-то знаешь об этом? Эмма не сдержала досадливый вздох. — Ты ее читал? На самом деле она хотела спросить «Ты ее подписал?» Наверняка читал. Не могла же старуха отделаться пустыми словами. Надо же, а! И в участок заявилась! Интересно, в школу и детский сад тоже заглянет? А то вдруг дети еще не все настроены против! Эмма знала, что злость ее пуста и ничего за собой не несет, но не могла перестать злиться. Ситуация сама к этому располагала и подталкивала. Дэвид мгновение помолчал. — Пробежался глазами. Эмма снова вздохнула и приглушила мотор, откидываясь назад на сиденье. В салоне тут же повисла весьма тягостная тишина. — Я встретилась с Лукас в мэрии. — В мэрии? — Да, заходила спросить у Регины насчет Джонса. Ей казалось или она говорила Дэвиду насчет своих планов? Послышался смешок. — Неужели она что-то сказала тебе про него? Сомнения Дэвида были оправданы. Он, как и все вокруг, знал, как мастерски при желании умеет молчать мадам мэр. Эмма усмехнулась в ответ. — Нет. Но я догадалась. Она поглядела в зеркальце заднего вида, убеждаясь, что на парковке сейчас никого из людей нет. Только машины. — Слушай, Эмма, — голос Дэвида стал обеспокоенным. — Я знаю, что вы с Региной… довольно близки, но… Он замялся, Эмма же молчала, хоть и понимала, что для Дэвида эта тема не вполне приятна, учитывая отношение ко всему Мэри Маргарет. — Но – что? — поторопила она его все же, когда пауза затянулась. — Но будь осмотрительнее, — выдохнул он. — Регина себе на уме, пусть даже тебе может казаться иначе. Не впутайся никуда. — Да я уже впуталась, — мрачно отозвалась Эмма. — Спасибо за беспокойство, Дэвид, прости, мне нужно идти. Она вышла и громко хлопнула дверцей: отчасти из-за того, что злилась на правоту своего помощника. В самом деле, она что, не знает Регину? Так ли уж несправедливы все слова по отношению к ней? Регина действительно вечно в себе, и кто знает, что творится у нее внутри. Кроме пищеварительных процессов, разумеется. Проходя мимо «Мерседеса», Эмма невольно заглянула внутрь, словно надеялась, что Регина сидит в салоне, и тогда не придется снова просачиваться мимо той мерзкой медсестры с надутыми губами. Но, разумеется, салон был пуст и темен. Эмма вздохнула и передернула плечами, ускорив шаг. Рабочий день близился к своему логичному завершению, очень хотелось завалиться в кровать с пачкой чипсов и бутылкой пива и посмотреть какое-нибудь тупое ток-шоу. — Шериф? Снова вы? Вэйл столкнулся с Эммой на входе в больницу. Выглядел он удивленным, чего нельзя было сказать об Эмме: все-таки он здесь работал, шансы не встретиться с ним были чрезвычайно малы. — Снова я, — подтвердила Эмма то, что в подтверждении не нуждалось. — Есть какие-нибудь новости? Вэйл почесал нос. Глаза его забегали из стороны в сторону. Сейчас он выглядел немного получше себя утреннего: наверное, успел опохмелиться. — Что ж, полагаю, вам уже известно, что нашего коматозника приехала навестить сама мэр. Вы ведь здесь из-за нее, не так ли? Взгляд его стал немного маслянистым. Эмма знала, какие именно шепотки о них с Региной ходят по городу, но виду никогда не подавала. Не подала и сейчас. Пусть думают, что хотят. Свободу размышлений в Америке пока что никто не отбирал. — И поэтому тоже, — уклончиво отозвалась Эмма, засовывая руки в карманы куртки и думая, что стоит перейти на что-нибудь потеплее. — Она в палате? — Она в палате, — тут же отозвался Вэйл. Эмма понимающе усмехнулась. Как бы там ни было, но в Сторибруке все еще оставался один человек, которого большинство жителей ненавидело больше, чем незадачливого шерифа. Регина Миллс. И если выпадал шанс как-то ей нагадить, всякий им пользовался. Наверное, можно было порадоваться. Но Эмма не стала. Кивнув Вэйлу и заверив его, что они не станут долго торчать у Джонса, она легко поднялась на нужный этаж по лестнице, дошла до палаты и остановилась у порога, заглядывая сквозь неплотно прикрытую дверь. Регина была там. Стояла возле лежащего без сознания Джонса и просто смотрела на него. Не пыталась ни выдернуть капельницы, ни положить ему подушку на лицо. Что бы их там ни связывало, Регина всяко не собиралась добивать своего приятеля. По крайней мере, не сразу. Эмма вскинула брови, немного помедлила и кашлянула. Регина моментально обернулась. Удивленное лицо ее тут же приняло обычное, немного брезгливое, выражение. — Шериф Свон, — констатировала она очевидное. — Да когда же мы с тобой перейдем на «ты» окончательно? — улыбнулась Эмма, заходя в палату и надежно притворяя за собой дверь. Если здесь и сейчас состоится какой-либо разговор, лучше, чтобы его никто не слышал. Регина выглядела спокойной, но вот смотрела настороженно. Еще бы — ее поймали на горячем. Теперь не отвертеться. Не соврать. — Итак, — Эмма подошла чуть ближе, буквально на один шаг, скрестила руки на груди. — Ты все еще не знаешь, кто он такой? Она кивнула на безмятежно спящего Джонса, не подозревающего, какая драма разыгрывается в паре метров от него. Регина чуть качнула головой. — Почему это так вас волнует, мисс Свон? Эмма моргнула. — Регина, ты притворяешься или реально не понимаешь? Еще недавно ты мне говорила, что Голд опасен. Вот перед нами, возможно, лежит его жертва. Может быть, и Руби тоже его жертва, если он снабжал ее наркотиками, а затем подтолкнул к попытке убийства. Возможно, мне остался всего один шаг, чтобы связать все концы воедино, а ты стоишь тут и делаешь вид, что ничего не понимаешь? Отповедь прозвучала горячо. Выдохнув, Эмма практически ощутила, как обожгло горло. Но, кажется, слова ее на Регину не подействовали. Во всяком случае, та не изменила выражение лица. Только смотрела на Эмму и ждала продолжения. А может быть, считала секунды до того, как сможет улизнуть. Как и всегда. Эмма переступила с ноги на ногу. В моменты, когда она не хотела Регину, та скорее раздражала ее, чем вызывала какие-то иные чувства. Регина не умела быть откровенной до конца, ей нужно было играть и играть, а Эмме иногда хотелось простого разговора по душам. Вот как сейчас. В конце концов, они могли бы о многом договориться. — Регина. — Так меня зовут, мисс Свон. И снова никакой нужной реакции. Регина лишь чуть улыбнулась, приподняв уголки губ. — Вы укоряете меня в том, что я пришла в больницу, чтобы, как мэр города, навестить жертву преступления? Хорошая роль. Лучшая роль. Ты делаешь вид, что заботишься о процветании горожан, даже невзирая на то, что горожане эти тебя давно не ценят. Но никто не осудит тебя, ведь ты действуешь по уставу. — Я укоряю тебя, — сердито отозвалась Эмма, — за то, что мы нашли документ с твоей подписью, а ты отказываешься даже от того, чтобы просто поговорить со мной обо всем этом. Ты же знаешь, что я никуда не побегу, чтобы донести. И я не записываю наши разговоры. Господи боже, Регина, просто сними на пару минут эту свою маску мисс «У меня куча тайн, и мне нравится, какой загадочной они меня делают»! Губы Регины снова дрогнули в улыбке. Эмма прищурилась. — Или мне прислать тебе повестку? Вот тут уже Регина рассмеялась. — Полагаю, вам бы этого хотелось, шериф, не так ли? Вы любите применять силу. Это был явный намек. Взгляд Регины стал откровенно злым, в прищуренных глазах угадывалась одна темнота. Она выглядела напряженной, готовой броситься в бег в любую секунду. Или отразить удар. Или ударить первой. Эмме стало не по себе. Она сознавала, что Регина сейчас просто увиливает от ответов, давит прошлым и тем некрасивым поступком, что случился какое-то время назад. Если бы Эмма могла, она бы все изменила, но она не могла. — Я уже извинялась перед тобой, — буркнула она едва слышно. Регина покачала головой. — Правда? Не помню. Эмма покраснела. Она не извинялась. По крайней мере, не так, чтобы это на самом деле можно было принять за извинения. Вполне возможно, ей было так стыдно, что она старалась не поднимать лишний раз эту тему, не бередить рану. И Регина умело этим пользовалась. Что только доказывало ее умение манипулировать людьми и ситуациями в свою пользу. — Послушай, Регина, — Эмма взлохматила волосы и мельком глянула на Джонса, желая убедиться, что он все еще не слышит разговора. — Я хочу прижучить Голда. Так или иначе, но он виновен. Я в этом уверена. Но, чтобы это сделать, мне нужны какие-то улики. Хоть что-то, за что бы я уцепилась. Что-то, что приведет его в участок и натравит на него прокурора. Я знаю, что ты хочешь того же самого. Пожалуйста. Эмма сознавала, что умолять не в ее интересах. Что Регина может упереться еще сильнее, почуяв непоколебимую власть. Но ничего больше сделать было нельзя. Не выбивать же из нее сведениями ногами, в самом-то деле! И Эмма решилась. — Вспомни о Сидни. Это был удар поддых, подлый удар, Регина даже немного побледнела. Эмма понятия не имела, какие отношения связывали их с Глассом, но полагала, что весьма крепкие. И, если Голд виновен в его смерти, напоминание об этом должно подействовать. Регина молчала какое-то время, будто обдумывая услышанное. Затем поглядела на Джонса и перевела взгляд обратно на Эмму. — Всего доброго, мисс Свон, — сказала она серьезно. — Буду рада, если вы заглянете ко мне завтра в полдень. Не сказав больше ничего, она миновала опешившую Эмму и вышла из палаты. Эмма еще долго стояла, не решаясь броситься следом, а когда решилась, было уже поздно. Это что такое? Намек? Недвусмысленное приглашение? Регина все же надумала что-то рассказать, но для этого ей нужно оказаться в родной обстановке? Почему она не позвала Эмму домой — разве там не было бы удобнее все обсудить? Почему не сегодня, почему завтра? Эмма встряхнула головой. Черт, Регина согласилась открыть рот, а она думает о своем удобстве! Эмма снова встряхнулась и быстро покинула палату. В коридоре остановилась и принялась прикидывать. Если Регина все же подставит Голда своими сведениями, то можно будет звонить Спенсеру и требовать ордер на обыск дома и магазина: прокурор давно подозревает Голда в торговле запрещенными препаратами, но раньше у него ни разу не возникало повода всерьез заняться этим — никаких жалоб от населения, только слухи и домыслы, а на них, как известно, далеко не уедешь. Если же это не пройдет, то можно будет хотя бы на сутки задержать Голда — все же обвинение в нанесении тяжких побоев звучит очень серьезно. Понятное дело, Голд отмажется, найдет адвоката и все такое прочее, но под него уже можно будет начать копать основательно. А там, глядишь, и Джонс очнется и даст показания. Глядя на него, может, еще кто подтянется и уличит Голда в противоправных действиях. Проклятье, как же жаль, что повестка до Голда так и не дошла! Но ничего. Однажды он все-таки появится в участке. И вот тогда… Немного повеселевшая Эмма спустилась на первый этаж на лифте и, выходя из него, ненароком зацепила плечом какую-то женщину. — Простите. В ответ не донеслось ни звука. Эмма подняла голову и скользнула взглядом по закрывающимся дверям лифта и по женщине, сменившей ее в кабине. Что-то смутно знакомое почудилось в быстро исчезнувшем лице незнакомки, которая отвернулась в последний момент, но голова была слишком забита Голдом, чтобы думать о чем-то еще. Эмма немного постояла, отстраненно глядя на загорающиеся лампочки, потом развернулась и отправилась к выходу. «Мерседеса» на стоянке уже не было. Возвращаться в участок не хотелось, Эмма поехала прямиком домой. Питер еще не пришел, позвонив ему и попросив притащить пиццу, Эмма, не раздеваясь, плюхнулась на диван, включила телевизор и какое-то время честно пыталась вникнуть в происходящее на экране. Потом глаза ее сами собой закрылись. Ей снился лифт. Больничный лифт, и там была она и кто-то еще. Эмма все силилась обернуться, но что-то ей не позволяло это сделать. Лифт медленно шел вверх, кнопки этажей поочередно загорались, Эмма следила за ними краем глаза и слишком поздно спохватилась, когда поняла: они загораются по кругу. В больнице четыре этажа, вот загорелась кнопка последнего и почти сразу же — первого. При этом движение вроде бы продолжалось в изначальном направлении. Эмма протянула руку, нажала на кнопку «Стоп», но ничего не произошло: лифт продолжал подниматься. Под ногами чувствовалось слабое шевеление мотора. Стоящий сзади человек что-то сказал. Эмма не расслышала и в очередной раз попыталась обернуться, но в этот момент сквозь сомкнутые створки лифта в кабину начал вползать дым. Или туман. Был он какого-то странного сиреневого цвета. Эмма инстинктивно задержала дыхание и отступила назад. Чужие руки подхватили ее, сцепились пальцами на животе. Эмма забилась, пытаясь высвободиться, однако ничего не получилось: незнакомец держал ее крепко и прижимал к себе все плотнее. Он словно старался удержать Эмму в надвигающемся кошмаре, не выпустить ее на свободу, не позволить спастись. А затем громко выдохнул на ухо: — Беги! В тот же момент двери лифта распахнулись, и дым хлынул внутрь со всей возможной силой. За пределами лифта не было видно ничего, весь мир стал дымом. Эмма вытаращила глаза и невольно вдохнула, все еще пытаясь освободиться. Внутри зажглось что-то, будто в горло попал кусочек острого перца. Эмма закашлялась, сгибаясь, и не сразу поняла, что упала на колени. Ее уже никто не держал, можно было выбежать из ловушки, но в голове не появилось ни единой мысли об этом. Она все кашляла и кашляла, выгибая спину и невольно раз за разом вдыхая тот самый дым, что свивался кольцами вокруг нее. Скоро уже ничего нельзя было разглядеть, легкие распирало от боли, пальцы скребли пол в попытке за что-нибудь уцепиться. Эмма повалилась набок, вдохи ее становились все реже, перед глазами прыгали черные пятна. Она отчетливо понимала, что умирает, но не понимала, что это ей снится. И она уже почти совсем закрыла глаза, когда кто-то больно схватил ее за плечо и выдернул из лифта наружу. — Эмма! Проснись! Все еще кашляя, Эмма открыла глаза и обнаружила, что лежит на диване в квартире Питера, а сам Питер с озабоченным лицом склонился над ней и смотрит. — Ты в порядке? У нее жгло в груди, щипали глаза и нос, рот пересох, а пальцы свело судорогой. Нет, она определенно не была в порядке. — Да, — выдохнула Эмма, мотая головой. — Кошмар приснился. Питер вполне удовлетворился этим ответом и отправился на кухню, сказав, что принес пиццу. Эмма села, вытягивая затекшие ноги. Мало-помалу жжение в груди отступало, но Эмма старалась не двигаться до того момента, как оно ушло окончательно. Только тогда она встала. Давно ей не снилось ничего подобного. Она прекрасно помнила, какие кошмары мучили ее во время работы над делом Кэтрин, и, признаться, надеялась, что такого больше не повторится. Надежды оказались напрасны. С чем все это связано теперь? Эмма уже не сомневалась, что подобные сны не снятся ей просто так. Может быть, она ясновидящая? Вот только не хотелось бы однажды умереть в одном из таких снов. Говорят, это что-то значит, когда просыпаешься, а ощущения остаются. Вроде как это на самом деле происходит с тобой, а сон просто отражает реальность. Но в квартире Питера не было дыма. — Эй, ты идешь? Питер высунулся из кухни, зазывающе покачивая тарелкой с большим куском пиццы на ней. Эмма улыбнулась и кивнула. — Бегу. Пицца была с курицей и ананасами, а еще Питер купил пива, так что вечер удался. Наутро Эмма встала рано и, чувствуя себя отдохнувшей, направилась в ванную. Там, стоя под душем, она попыталась заново прогнать в голове фрагменты кошмара, чувствуя при этом, что что-то упускает. Но что именно? А потом вдруг поняла. Голос. Голос в ее кошмаре был женским. Определенно. Нет, он принадлежал не Регине: ее интонации было сложно спутать. Но кому тогда? Может быть, ей приснилась та женщина в лифте? В принципе, ничего удивительного: кошмар был про лифт, и мозг выдал Эмме последнее, с чем лифт был связан. С чем еще все это может быть связано? На этот раз Эмма не была ни напугана, ни удивлена, ни разозлена. Скорее, она пребывала в предвкушении. Что ей приснится еще? Даже возможная смерть во сне ее не настораживала: она всегда уворачивалась от нее, увернется снова. А сон, возможно, подтолкнет ее к правильному выходу из ситуации. В прошлый раз ей снились волк и золото. И дело коснулось Руби и Голда. Сейчас же… туман? Дым от костра? Ядовитый дым? Как ни крути, но, вероятно, дело снова касается Голда: если он и впрямь занимается наркотическими веществами, то кто знает, какая лаборатория может находиться в подвале его дома. Еще один повод добиться ордера на обыск. Хм, и все же — что за женщина одновременно хотела удержать ее в этом кошмаре и отпустить на волю? Логично было подумать на Регину, пусть даже голос был чужим, но Эмма копчиком чуяла: не она. И во сне она смогла бы узнать ее, в конце концов, ей столько раз снились сны про Регину. Тут же был кто-то совершенно другой. Очередной звонок мобильного застал Эмму в момент, когда она выбегала из дома, по пути натягивая куртку. Чертыхнувшись, она полезла в карман, телефон выскользнул у нее из руки, шмякнулся на асфальт, и по экрану неумолимо проползла трещина. Чертыхнувшись снова, Эмма подняла мобильник, полагая, что он окончательно превратился в бесполезный кусок пластика. Но нет — он продолжал звонить и весьма настойчиво. — Слушаю! — воскликнула Эмма, плюнув на не желающую натягиваться куртку. Пришлось прибавить шаг, чтобы не замерзнуть по дороге к машине. — Привет! — жизнерадостно отозвался Дэвид. — Сегодня у нас отличный день. Никаких убийств, всего лишь одна пропажа. На самом деле это действительно радовало. Пропажа — это не убийство. Совсем не убийство. Конечно, может статься, что человека так и не найдут — или найдут мертвым, — но шансов на благополучный исход дела гораздо больше, чем с трупом на руках. — Замечательно, — искренне сказала Эмма, садясь в машину. — Кто пропал? Дэвид как-то странно хмыкнул. — Ты приезжай давай. На месте и узнаешь. И положил трубку. Подстегнутая такими загадочными словами, Эмма и думать забыла про свои сны и даже про Регину с Джонсом и Голдом. На всех парах примчавшись в участок, она взбежала по лестнице, держа в руках куртку, и, ворвавшись в офис, выпалила: — Ну? Что? Где? Дэвид, сидящий за столом, развернулся к ней и многозначительно кашлянул, глазами указывая куда-то в сторону. Эмма послушно развернулась. Со стула, поставленного у камеры, поднялся мужчина. — Шериф Свон, полагаю? Эмма прикусила язык и утерла потный после пробежки лоб. — Да. Мужчина кивнул и поправил шарф, плотно обмотанный вокруг шеи. — У меня похитили дочь. Вы должны ее вернуть. Он выглядел странно, этот посетитель. Эмма отметила бегающий взгляд, чуть дрожащие руки и то и дело поджимающиеся губы. Вьющиеся волосы давно не стригли, они лежали как попало и закрывали уши. Щеки покрывала неаккуратная щетина. Однако несмотря на довольно затрапезный вид, на мужчине было весьма дорогое пальто и до блеска начищенная обувь. Эмму смутило и насторожило это несоответствие. Она привыкла к тому, что подобные мелочи люди не замечают, а в них обычно все дело. — Как к вам обращаться? — спросила она максимально мягко, понимая, что мужчина может быть немного не в себе. Если его дочь действительно похитили, это неудивительно. А если он таков сам по себе, то стоит просто не форсировать события и не раздражать его. Задача полиции в таком случае свести к минимуму возможности любых эксцессов. Кто знает, на что способны сумасшедшие. Пальбы в городе никто не переживет. — Джефферсон, — ответил мужчина чуть погодя. Эмма приподняла брови. — Просто Джефферсон? — Да! — с вызовом отозвался тот. — Просто Джефферсон. Спорить тут было не с руки. Краем глаза Эмма заметила, как напрягся Дэвид, и чуть покачала головой, показывая, что все в порядке. — Итак, Джефферсон, — она повесила куртку на вешалку. — Хотите кофе? — Я хочу, чтобы вы вернули мне мою дочь! Не обращая внимание на истеричные нотки в голосе мужчины, Эмма преувеличенно спокойно подошла к кофеварке, налила кофе в две чашки и вернулась к своему столу. — Дэвид, сходи, проверь моего «Жука», — попросила она. — Что-то он сегодня барахлит. — Эмма… — Дэвид. Пожалуйста. Дэвид не сразу, но понял намек и, нехотя кивнув, ушел, бросив по пути внимательный взгляд на напряженного Джефферсона. Эмма понимала, что ему не хочется оставлять ее наедине с потенциальным психом, но разговор с глазу на глаз может выйти гораздо продуктивнее. И верно: едва Дэвид скрылся за дверью, Джефферсон расслабил плечи. — Он мне не верит, ваш напарник. Думает, я вру. — Я вам верю, — спокойно отозвалась Эмма. — Присядьте, Джефферсон. И расскажите подробнее, что случилось. Джефферсон помешкал, но все же сел, оказавшись напротив Эммы. Она тут же пододвинула ему чашку с дымящимся кофе. — Я слушаю. — Ее зовут Грейс. Но сейчас она думает, что ее имя Пейдж. Они убедили ее в этом. — Кто – они? — Люди, которых она зовет родителями! Эмма кивнула и взяла лист бумаги и карандаш. — Итак, — записала она. — Имя вашей дочери — Грейс. Но похитители сменили его. И при этом они все еще живут в Сторибруке? Джефферсон перегнулся через стол, и Эмма увидела его покрасневшие глаза. — Я знаю, это звучит нелепо, но так и есть. Легче всего спрятаться на виду, знаете ли. Эмма знала. Поэтому такое умозаключение ее не удивило. Ее удивило совсем другое. — Если вы знаете, где находится Грейс, выходит, что ее не прячут? Она ходит в школу? Эмма была готова к тому, что Джефферсон разозлится: психи не любят, когда им задают очевидные вопросы, которая так или иначе, но ломают ровную линию их выдуманной истории. Однако их псих вел себя совершенно иначе. — Да. Они не подумали, что однажды я все вспомню. Карандаш завис над бумагой. — Вспомните? — Вспомню, что она моя дочь. Эмма нахмурилась. — Вы страдали потерей памяти? Это будет легко проверить. Больница в городе только одна. Конечно, он мог лечиться где-то за пределами Сторибрука, но это тоже можно проверить, дав запрос в расположенные рядом города. Даже в Бостоне его отыщут за пару часов. Главное, узнать его полное имя. Джефферсон как-то нехорошо усмехнулся. — Я-то? Да. Как и многие тут. — Что вы имеете в виду? — насторожилась Эмма. Ее вообще в последнее время настораживало все, что говорили о сторибруковцах. И тому были объективные причины. Джефферсон снова усмехнулся, взял чашку, сделал глоток, затем покачал головой. — Мы сейчас говорим обо мне. И продолжим это делать. Он опять подергал шарф, будто тот мешал ему. Эмма хотела предложить ему снять верхнюю одежду, но не стала этого делать. — Давно это случилось? Джефферсон посмотрел на нее. — Да. Эмма кивнула, готовясь фиксировать. — Сколько? — Несколько лет назад. Ничего себе! — И вы… все это время вы ничего не предпринимали? — Я ничего не помнил! — с вызовом повторил Джефферсон, глаза его опасно блеснули. Эмма успокаивающе подняла руку. — Хорошо. Я поняла. Мне нужен адрес, Джефферсон, — сказала она мягко. — Вы ведь знаете, где живут эти люди, что похитили вашу дочь? Разумеется, она не верила в услышанное. Какое там население у Сторибрука? Несколько тысяч? Даже если предположить, что Грейс-Пейдж действительно похитили, и что у Джефферсона была потеря памяти — что дальше? Похитители просто продолжили жить здесь? Где все вокруг знают девочку? Где любой может сообщить в полицию? Где сам отец может нагрянуть в любой момент? Чушь, конечно. Все же Эмма записала адрес, который сообщил Джефферсон. И пообещала, что в ближайшее время навестит преступников и вообще сделает все возможное, чтобы вернуть Грейс домой. Джефферсон ушел спокойно, не став требовать вызова танков и артиллерии, но только когда за ним закрылась дверь, Эмма выдохнула. Раньше она часто имела с дело с не вполне здоровыми людьми, однако за время работы в Сторибруке отвыкла от этого. Впрочем, иногда ей казалось, что тут тоже полно больных: едва ли не каждый второй, а то и первый. Регина вчера назначила встречу на полдень, до этого времени еще было далеко, и Эмма решила на всякий случай съездить по указанному Джефферсону адресу. На пороге небольшого дома, выкрашенного в бежевый цвет, ее встретила миловидная женщина, которая призналась, что ничего не знает о шуме вчерашней ночью и понятия не имеет, откуда бы он мог исходить. Будучи неплохим физиономистом, Эмма сделала для себя пометку, что женщина не испугалась при виде ее и не испытала досады или чего-то похожего. Кроме того, она сообщила, что муж придет только вечером, может быть, он что-то знает. Эмма, конечно же, спросила про наличие в доме детей, на что женщина тоже среагировала абсолютно адекватно, заявив, что их дочь Пейдж сейчас в школе, придет где-то около четырех, и если шериф хочет с ней поговорить, то может подъехать к этому времени. Шерифу же все уже было ясно, поэтому она заверила хозяйку дома, что все в порядке, и, скорее всего, их соседей напугал енот или собака, потому что кроме этой заявки никаких вызовов больше не поступало. Женщина спросила, правда, а кто именно вызвал полицию, на что Эмма сделала вид, что ей звонят, и поспешила ретироваться. Скоротав таким образом время до встречи с Региной, Эмма ехала к мэрии и думала о том, как лучше поступить с Джефферсоном. Понятное дело, следовало прежде всего сообщить в больницу — может быть, Вэйл что-то знает. А если и не знает, то что-нибудь посоветует. Джефферсон не производил впечатление буйного психа, но… Обычно маньяки как раз вполне мило выглядят и умеют вести себя в обществе. Заполучив себе еще одну проблему в дополнение к имеющимся, Эмма запарковалась у мэрии и немного посидела в машине, будто собираясь с духом. Ей почему-то подумалось, что она может снова столкнуться с вдовой Лукас, а эта встреча не подняла бы ей настроение. Так или иначе, но в какой-то момент время начало поджимать, и Эмме пришлось буквально заставить себя зайти в здание. Сегодня Лукас здесь не было. Зато был маленький кучерявый мальчишка лет четырех-пяти, кругами носящийся по большому и пустому холлу первого этажа. Эмму он не заметил, потому что изображал самолет и громко гудел, расставив руки, так что она просто поймала его, когда он пробегал мимо. — Ой! — крикнул он громко и не очень испуганно. — Ой, — согласилась с ним Эмма и отпустила его. — Ты чего так носишься? А если упадешь и расшибешься? Она попыталась грозно нахмуриться, но воспитатель из нее всегда был никудышный. Мальчишка быстро это просек и заулыбался. — А вы шериф, да? — он ткнул пальцем в звезду, прикрепленную к поясу Эммы. — А я Роланд. На самом деле он сказал практически «Лоланд»: видимо, еще плоховато выговаривал «р». Но Эмма его поняла. — Я шериф, — кивнула она. Так, очевидно, это сын Робина Гуда. И он сегодня взял его с собой, потому что не с кем было оставить. Догадка подтвердилась, когда Эмма и Роланд вдвоем поднялись на второй этаж, и Робин устремился к ним со стремянки, которая на этот раз стояла с другой стороны. — Где вы поймали этого негодника? — покачал он головой. — Здравствуйте, шериф. Роланд показал ему язык и с хихиканьем спрятался за Эмму. Эмма хмыкнула. — Он пытался загнать самолет в ангар, но, кажется, забыл, откуда взлетал. Роланд все еще хихикал, цепляясь за ее ноги. Робин вздохнул. — Простите, шериф. Я слегка отвлекся, — он виновато развел руками. — Все в порядке, — успокоила его Эмма. — Он же ничего не натворил. А если бы и натворил, в мэрии властвую не я. Они с Робином обменялись понимающими улыбками. Почуяв, что наказания не будет, Роланд высунулся из-за Эммы и живо спросил: — А вы придете к нам в гости? Папа говорил, что приглашал вас, и вы согласились. Робин немного покраснел. — Роланд, я сказал совсем не так. Эмма приподняла брови. — Когда-нибудь обязательно, — пообещала она Роланду. — Но сейчас мне надо распутать одно очень запутанное преступление. — Ого! — воскликнул Роланд восторженно. — А что это за пллллрррреступление? Он склонил голову к плечу, умильно глядя на Эмму, но та погрозила ему пальцем. — Пропало печенье из кафе вдовы Лукас. Уж не ты ли этот страшный преступник? Роланд снова ойкнул и побежал прочь, подпрыгивая и размахивая руками. — Кажется, вы раскрыли дело, — засмеялся Робин и полез обратно на стремянку. — Готов поклясться, оно было самым сложным в вашей практике. — Не без этого, — кивнула Эмма, постояла немного, глядя, как Робин красит стену, потом тряхнула головой и направилась к кабинету Регины, дверь в который, как всегда, была закрыта. — Она там не одна, — донесся до Эммы предупреждающий голос Робина. — Там мисс Бланшард. — Вы еще и на полставки секретаря устроились? — отозвалась Эмма чуть раздраженно. Признаться, она не предполагала, что застанет кого-то у Регины, учитывая, что на полдень было назначено ей. С другой стороны, хорошо хоть, что это не вдова. Мэри Маргарет и Регина одновременно повернулись к Эмме, когда та вошла в кабинет, но если на лице Регины нарисовалось неприкрытое облегчение, то глаза Мэри Маргарет опасно сузились. Для Эммы их встреча тоже не грозила стать приятной, так что о собственном выражении лица она предпочла не думать, надеясь только, что это не станет еще одним минусом в ее списке плохих и хороших моментов. — Шериф Свон, — Регина встала. — Вы как раз вовремя. Мисс Бланшард уже уходит. Она выделила голосом последнее слово, однозначно не планируя продолжать разговор. Эмма застыла возле порога, не зная, что надо сказать и следует ли вообще говорить. Мэри Маргарет поднялась, забирая со стола Регины какие-то бумаги. — Я бы все-таки хотела, чтобы вы подумали, мэр Миллс, — с неким вызовом проговорила она, чуть вздернув подбородок. — Мы обе знаем, что Эмма уже не вызывает у горожан то доверие, каким обладала раньше. Дэвид же, с другой стороны… — Всего наилучшего, мисс Бланшард, — перебила ее Регина и холодно улыбнулась. — Я непременно подумаю над вашим предложением. Эмма молчала. Жуткое неудобство захватило ее с ног до головы и мешало даже открыть рот, не говоря уж о том, чтобы сдвинуться с места. Такого от Мэри Маргарет она не ожидала. Даже помня про ухудшившиеся отношения, про то, как именно та отнеслась к вопросу близости между Эммой и Региной… Это был практически удар в спину. Все потухло вокруг, и только Регина сияла где-то вдали, словно облаченная в доспехи, способные отражать удары сторибруковцев. Как долго продержится ее щит? Однажды Регине надоест прикрывать Эмму, ведь, по сути, они все еще никто друг для друга. Мэри Маргарет прошла мимо посторонившейся Эммы и даже не посмотрела на нее, не говоря уж о том, чтобы попрощаться. От нее пахнуло сладкими духами и нетерпимостью. Эмма долго глядела на закрывшуюся дверь и не слышала, что Регина зовет ее. Потом шумно вдохнула и встряхнулась. — Что это было? — резко спросила она. Регина, успевшая сесть за стол, посмотрела на нее так, словно только что увидела. — Все та же петиция, мисс Свон. Только теперь пошли имена кандидатов на ваше место. Как вы слышали, мисс Бланшард предлагает своего молодого человека, Дэвида Нолана. Тем более, что он как раз очень удачно работает вместе с вами, а значит, знает всю подноготную сего нелегкого труда. Эмма стиснула зубы. Почему, почему ее так задевает эта ситуация? Почему нельзя просто смириться, снять значок и зажить обычной жизнью? Зачем ей все эти расследования, психи и Регина? Эмма плюхнулась в кресло напротив стола Регины и на пару секунд прикрыла лицо руками. А когда открыла, то увидела, что Регина все еще смотрит на нее. — Ладно, — сказала она. — Наплевать. Я пришла сюда из-за Джонса и того, что ты можешь сообщить по его поводу. Регина молча кивнула. Взяла ручку, немного повертела ее в пальцах, положила обратно. — Я знакома с ним. Эмма только хмыкнула. — Еще бы. — Если вы планируете комментировать мои слова, то, думаю, вы знаете, где дверь. Эмма покорно прикусила язык. Регина какое-то время следила за ней, видимо, желая убедиться, что никаких ремарок больше не последует, и продолжила: — В свое время Кр… кхм-кхм, простите, что-то в горло попало. Так вот, Киллиан Джонс помог мне с одним делом, касающимся моей матери, — она предостерегающе подняла руку, видя, что Эмма снова хочет что-то сказать, — и моя мать — не тема для обсуждений. Запомните это. Эмма кивнула, хотя язык чесался и горел. Мать Регины? Дело становится все интереснее. О своих родителях Регина не рассказывала никогда. И Генри тоже, упоминал только, что дедушка похоронен в Сторибруке, как раз в том склепе, что одиноко высится на кладбище. — В связи с этой помощью я осталась должна Джонсу. И та расписка — выплата моего долга. Более мы с ним никогда не виделись. И я бы предпочла оставить все как есть, но, очевидно, что он уже в Сторибруке, и с этим нужно что-то делать. Регина замолчала, снова играя с ручкой. Эмма какое-то время наблюдала за ней, потом спросила осторожно: — Так Голд мог избить его? Регина ответила «Да» так, словно какая-то сила пыталась зажать ей рот. Потом нехотя добавила: — Проблема еще в том, что у них с мистером Джонсом… взаимная неприязнь. Не спрашивайте меня, я не знаю, откуда она взялась. К сожалению, выплатить такую сумму за раз, которая требовалась Джонсу, мог только Голд. Он бы никогда не согласился, поэтому Джонс пришел ко мне. А поскольку я была ему должна… Регина умолкла, но и так все было ясно. Джонс не уложился в сроки — или что-то такое — а потом Голд, у которого оказались развязаны руки, воспользовался ситуацией. Эмма никогда бы не подумала, что этот довольно утонченный мужчина в наглаженных рубашках может кого-то избить, но и Руби тоже никогда не говорила, что однажды кинется на них, желая убить. Регина продолжала молчать, и по ее виду было непонятно, жалеет она о том, что сказала, или же нет. Эмма кивнула. — Что ж, нам остается дождаться, когда мистер Джонс выйдет из комы, и тогда его показания очень помогут в деле Голда. Прокурор, я уверена, заинтересуется этим. Регина скривила губы, но ничего не сказала. Эмма склонилась к столу и, понизив голос, спросила: — Мне становится все интереснее, сколько еще у тебя тайн? Она улыбнулась, планируя обратить все в шутку, но Регина не была настроена смеяться. Более того: она в свою очередь наклонилась к Эмме и сказала очень спокойно: — Я бы не хотела, чтобы наши с мистером Джонсом дела вышли на всеобщее обозрение. Буду признательна вам, мисс Свон, если вы, общаясь с ним, не станете затрагивать тему того, каким образом моя подпись оказалась на его расписке. Это, скорее всего, расстроит его. Эмма хотела спросить, почему Джонс должен расстраиваться из-за подписи, но потом подумала, что он наверняка просто не захочет вспоминать то, что однажды сделал для Регины. Если уж сама Регина не хочет об этом думать… Соблазн был велик. Эмме хотелось узнать о Регине больше, чем та готова была рассказать о себе. Но копание в прошлом почти наверняка разведет их еще дальше друг от друга, чем это вообще возможно. Терять же связь с Региной Эмма готова не была. И потому, что это значило потерять Генри тоже. — Я поняла тебя, — сказала она, откидываясь в кресле. — И более не побеспокою на этот счет, пока Джонс не очнется. Но мне хотелось бы поговорить о петиции и… Дверь скрипнула, и внутрь проскользнул Роланд, тихонько гудя. Увидев, куда попал, он замер, а потом попятился, спиной натолкнувшись на стену. — Ой, — прошептал он испуганно. Эмма покосилась на непроницаемое лицо Регины. — Ты спутал ангары, — сказала она, подмигивая парнишке. — Здесь уже базируется один самолет. Ее зовут Регина. Роланд хлопнул глазами. — М-м-мэ-э-эр? — Ага, — кивнула Эмма и встала, понимая, что все серьезные разговоры на сегодня окончены. — Хочешь познакомиться? — Мисс Свон, — услышала она тихое и предупреждающее, но не отреагировала. — Иди сюда, — она протянула руку, и Роланд подошел бочком. Вцепился в ее пальцы и во все глаза уставился на неподвижную Регину. — Это сын Робина, — представила его Эмма, широко улыбаясь: мальчишка забавлял ее. Интересно, Генри в его возрасте был таким же егозой? — Я знаю. Роланд. К удивлению Эммы, Регина встала, вышла из-за стола и подошла к ним с Роландом. Пару секунд постояла, изучая сжавшегося мальчишку, потом улыбнулась и, склонившись к нему, протянула руку. — Здравствуй, Роланд. Будем знакомы. Роланд застенчиво подал ей свою руку. — У вас тут красиво. И вы красивая, — мужественно сделал он комплимент строгой тете. Эмма не сдержалась и хмыкнула. Регина грозно посмотрела на нее, пришлось снова прикусить язык. — Скажи, Роланд, ты любишь конфеты? У меня есть один знакомый мальчик, так он просто не может и дня прожить без конфет. Регина прошла обратно к своему столу, открыла верхний ящик и вытащила оттуда большую красивую коробку, явно заполненную шоколадными конфетами. Тут уж и Эмма слюну сглотнула, вот только ей лакомство никто не предложил. Зато Роланд был допущен, и Регина взирала на его восторг с изрядной долей умиления. Потом сказала Эмме: — Позовите Робина, будьте столь любезны. Для этого Эмме пришлось выйти из офиса и дойти до стремянки, на которой Робин заткнул себе уши наушниками-капельками и бодро подпевал какой-то современной попсе. Узнав, что его сын без спроса забрался в кабинет мэра, Робин весь аж затрясся и кинулся на зов, оставив Эмму далеко позади. А Регина, ждущая его на пороге, вежливо улыбнулась Эмме, кивнула и… закрыла перед ее носом дверь, как бы намекая, что третий — лишний. Ну, или четвертый. Эмма слегка расстроилась. Хотя, по правде говоря, не так уж и слегка. Немного потоптавшись перед дверью, она сердито поджала губы и отправилась восвояси, не собираясь утешать себя тем, что нужные сведения от Регины все же получила. Пусть даже они особо не повлияют на происходящее, зато картина теперь засияла восстановленными красками. Безусловно, взять Голда за шкирку получится не сразу, однако предчувствие Эммы позволяло ей надеяться на лучшее. Уже на улице Эмма задрала голову, глядя на окно офиса Регины. Разумеется, в него ничего не было видно, и это только подстегивало воображение, играющее нечестно. Эмма все поджимала и поджимала губы, заводя автомобиль и выезжая на главную улицу. Ха, к Робину ревновать не было смысла. И все же… Все же ее выставили из кабинета! А его оставили! Фыркнув, Эмма едва не проехала на красный и только в последний момент нажала на тормоз. Отчаянно скрипнув, «Жук» остановился перед самой «зеброй» и какой-то старушкой, медленно переползающей на другую сторону. Старушка остановилась, погрозила перепуганной Эмме клюкой и поползла дальше, а Эмма сидела и горько думала, что вот он, еще один грех в копилку ее грехов перед сторибруковцами. — Что там с этим Джефферсоном? — сразу спросил Дэвид, едва Эмма появилась в участке. Эмма пожала плечами и со вздохом облегчения уселась за свой стол. — Да ничего. Надо зайти к Вэйлу, спросить, никто там из психушки у него не сбегал. Дэвид прищурился. — Глухо? — Ага. Есть такая девочка Пейдж, да. Но ее мама — совершенно нормальная с виду женщина. Я не видела папу, но, думаю, он такой же. Они не боятся полиции и охотно отвечают на вопросы. Можно, конечно, спуститься к ним в подвал и проверить, не держат ли они там еще десяток детишек, но… Дэвид кивнул, почесывая подбородок. — Джефферсон может быть для них опасен? Эмма еще не думала об этом. На самом деле, она была уверена, что он не совершит никаких действий, пока она или кто-то еще не скажет ему, что ничего не может сделать. Вот тогда надо будет держать ухо востро. А пока… — Слушай, — сказала Эмма. — Я тут видела Мэри Маргарет. Она многозначительно умолкла, поглядывая на Дэвида, отмечая, что он смутился. Значит, знает. Что ж… Неудивительно. — Я знаю, — подтвердил Дэвид ее соображения. — Она звонила. И много возмущалась. Эмма приподняла брови. — Серьезно? И по какому же поводу? Я ей даже слова не сказала. Дэвид смутился еще больше. — Она… слушай, нам обязательно это обсуждать? — с надеждой уточнил он. Эмма заверила его, что обязательно. — Пока она предлагает тебя на мое место, — безжалостно добавила она. Дэвид скривился. — Я уже говорил ей, что не хочу, — раздосадованно буркнул он. — Но нет! Она уперлась и все тут. Все твердит, что вы с Региной спите, и поэтому она теперь прикрывает тебе спину. Он выпалил все это очень быстро, словно боялся, что если помедлит, то не сумеет сказать. Эмма расхохоталась. — Да ладно? — все еще смеясь, проговорила она, хлопая себя ладонями по бедрам. — То есть, я… как там это говорится… протеже Регины? Из-за секса? Черт, да если бы он у них был, этот секс! Получив унылый кивок от Дэвида, Эмма расхохоталась еще сильнее. — Наверное, это должно мне льстить, — сказала она чуть погодя. Дэвид пожал плечами. — Я только хочу сказать, что это не моя инициатива. Пожалуйста, Эмма, не думай, что я хочу испортить наши отношения. Он, кажется, был всерьез обеспокоен. Если бы они не переспали с ним в свое время, Эмма обязательно обняла бы его и заверила, что все в порядке. Но, учитывая произошедшее, она не рисковала лишний раз прикасаться: это будило совершенно ненужные воспоминания. Черт, да ей было просто завидно, что он ничего не помнил! Пришлось убеждать Дэвида на словах. Эмма просидела в участке до самой поздней ночи, разбираясь с накопившимися бумагами, а когда взглянула на часы, то ахнула: первый час! Вот это заработалась! На самом деле она даже была довольна: во время этой возни с документами из головы вылетели все мысли про дела с Голдом и прочими. Эмма просто и славно поработала, чего уже давно не было. Выйдя на пустую стоянку, на которой ждала хозяйку ее одинокая машинка, Эмма вдруг подумала, что не хочет домой. Что нужно просто кое-кого увидеть. Переброситься парой слов. — Привет, — сказала она, набрав знакомый номер. — Не разбудила? К тебе можно? Через двадцать минут Эмма уже стояла на крыльце дома под номером 108, а Регина неспешно открывала ей дверь. — Вы что-то зачастили приходить в гости после полуночи, — беззлобно сказала она, впуская Эмму внутрь. — Генри спит, так что тише. Регина была во всем домашнем. И босиком. У Эммы как-то сладко заныло сердце, когда она посмотрела на ее голые ступни. — Я хотела увидеть тебя, — сказала она честно. — Сегодня неловко с Робином вышло… Регина хмыкнула, пожимая плечами. — Разве? Я не заметила. Эмма вздохнула. — Дэвид сказал, что раз мы спим вместе, то ты теперь прикрываешь мне спину. Вроде как слухи такие ходят. Поэтому ты и заворачиваешь петицию, — поделилась она наболевшим. Регина прищурилась. — Правда? — спокойно проговорила она. – Хм. Что ж… — она сделала паузу, глядя куда-то в сторону, будто что-то решая, потом снова посмотрела на Эмму. — Слухи надо подтверждать делом, да, мисс Свон? И улыбнулась. Не так, как обычно. Нежнее. И… призывно? Эмма шагнула к ней, заглядывая в глаза, молча спрашивая о позволении. Регина сама подняла руки и обняла за шею, подставляя губы. И сама шепнула мгновения позже: — Не здесь. Поднимайся наверх. Только тихо! Генри. Эмма и так не собиралась шуметь, но для пущего эффекта наклонилась и стащила сапоги. Ноги чуть дрожали, пока она прыгала по ступенькам, в низу живота стремительно копилось сладкое томление. Регина нагнала ее на втором этаже и, приложив палец к губам, взяла за руку, ведя за собой. Эмма смотрела на ее плечи и почти не верила, что происходит то, что происходит. Что случилось? Регина передумала? Идя сюда, Эмма не рассчитывала, что ее вообще пригласят куда-либо пройти, не говоря уж о том, чтобы продолжить то, что они начали вчера. А ведь они продолжили. Регина не позволила Эмме до себя дотронуться. Сказала что-то вроде «Я не хочу» таким непререкаемым тоном, что Эмма не взялась спорить. А потом велела ей раздеваться, что послушно выполнилось за считанные секунды. Все, от джинсов до нижнего белья, полетело в дальний угол, и Эмма легла спиной на прохладную простыню, с трепетом ощущая, как Регина ложится следом и скользит нежными губами по обнаженной коже. Внутри сворачивалось что-то тугой пружиной в ожидании момента, когда можно будет распрямиться, и горячая влага стекала по бедрам. Эмма вцепилась пальцами в одеяло и зажмурилась, когда ее осторожно куснули за сосок. Хотелось вскрикнуть, но где-то неподалеку все еще спал Генри. Наверное, спал он крепко, однако очень уж не хотелось проверять. Ладонями Регина взялась за бедра Эммы и развела их в стороны, а после легла так, что выдохи принялись ласкать воспаленную от желания плоть. Эмма задрожала. В самых смелых своих фантазиях она полагала, что первой попробует Регину на вкус. Но реальность оказалась иной. Язык Регины ленивым движением прошелся между ног Эммы, вызвав бурю эмоций и желание вывернуться из кожи и взлететь. На этот раз Эмма не сдержала легкий стон и тут же прикусила костяшки пальцев, заставляя себя замолчать. Но, черт побери, это же была Регина! И она ласкала ее… так. Черт, черт, черт, уже от одного только осознания происходящего можно было кончить. — С кем ты это делала раньше? — пробормотала Эмма, давя в себе желание положить ладонь на затылок Регины и управлять ею. Снизу послышался довольный смешок, следом вновь ощутилось прикосновение горячего языка — на этот раз в совершенно определенной точке, которую Регина нашла в мгновение ока. А потом принялась находить ее снова и снова, все сильнее, все настойчивее. Эмма только и могла, что шире расставлять ноги и напрягать таз, приближая неминуемый взрыв. Перед глазами плавала темнота, то и дело перемежаемая яркими вспышками, в животе копилось нечто, чему было не подобрать названия. Эмма резко двигала бедрами навстречу ласкам Регины, сама терлась об нее в нужном ритме и что-то шептала пересохшими губами. А когда кончила, долго лежала без движения, не желая, чтобы язык, все еще слабо ласкающий ее, куда-то исчезал. Если бы ее спросили, она не подобрала бы слов, чтобы описать все то, что только что испытала. Это была Регина. Между ее ног. И это все, что окружающим потребовалось бы знать. Регина не поцеловала ее в губы после всего. Просто встала и отправилась в ванную, и Эмма ощутила какое-то смущение, которое, впрочем, очень быстро прошло. Искать одежду было бы слишком долго, поэтому она просто нырнула под одеяло и затаилась там, продолжая переживать один из лучших своих оргазмов. Ей хотелось продолжить, но вернувшаяся Регина скинула халат и молча легла, потушив свет. Чуть помедлив, Эмма придвинулась к ней, размышляя о том, что это будет первый раз, когда они заснут вместе. Ведь ее же не выгонят, правда? — Все хорошо? — прошептала она, уткнувшись лицом в волосы Регины, сладко пахнущие шампунем. Левой рукой она обняла ее, заметив, что прикосновение заставило Регину на мгновение напрячься. — Это я у тебя должна спросить, — отозвалась Регина. Эмма глухо рассмеялась. — А разве было незаметно? Она сжала бедра, между которых продолжало пульсировать полученное удовольствие, и подумала, что утром можно будет отплатить Регине той же монетой. — Вот и хорошо. В тоне Регины слышалось едва уловимое удовлетворение. Эмма поцеловала Регину в щеку и отодвинулась, удобнее устраиваясь на своей половине постели. Ей хотелось бы заснуть в обнимку, но Регина явно не желала того же самого. Несмотря на такое ее поведение, Эмма чувствовала себя счастливой. По многим причинам. И думала, что легко привыкнет, если это повторится еще пару раз. Но разве плоха такая привычка? — То есть, — спросила вдруг в темноту Эмма, — ты все же отказала Дэвиду только потому, что спишь со мной? Она уже почти заснула, когда в голову стукнулась именно эта мысль. И совершенно невозможно оказалось ее не озвучить. Регина издала тяжелый вздох. — Я бы с радостью спала с вами, мисс Свон, но прямо сейчас вы не даете мне сделать это. Так что замолчите, ради Бога. Эмма виновато прикусила язык. Регина вновь называла ее «мисс Свон», а это значило только одно. Она действительно хотела спать.