Волки в овечьих шкурах

Привычка просыпаться рано тогда, когда, в общем-то, можно и поспать, всегда раздражала. Но только не сегодня. Потому что сегодня Эмма проснулась рядом с Региной, и это событие задало тон на весь последующий день. Регина спала почти на самом краю кровати, словно во сне пыталась отодвинуться как можно дальше, оберегая право на личное пространство. Одеяло сбилось, обнажив смуглое плечо, Эмма не удержалась и склонилась, мягко касаясь теплой кожи губами. В ответ на это Регина чуть пошевелилась. Тогда Эмма поцеловала ее снова. А потом подвинулась и осторожно стянула одеяло, оставляя Регину трогательно беззащитной перед жестокими утренними сумерками. Эмме хотелось бы, чтобы Регина спала голой. По крайней мере, тогда, когда они спят вместе. Если, конечно, они еще когда-нибудь сделают это. Она осторожно перевернула Регину на спину и выждала пару мгновений, желая убедиться, что не разбудила ее раньше времени. Странно, Эмма всегда думала, что Регина спит чутко. Тем более, рядом с кем-то. Но Регина опровергала убеждение и продолжала держать глаза закрытыми. Могла ли она притворяться? Хотела ли? Эмма осторожно коснулась рукой ее живота, прикрытого тканью комбинации. Повела ладонь ниже, пробралась пальцами между бедер, все это время наблюдая за Региной, не сводя с нее глаз. Ей показалось, что веки дрогнули, однако не открылись. Тогда Эмма, осмелев, просунула пальцы под преграду нижнего белья, наслаждаясь ощущением и ловя отголоски нарастающего возбуждения. А затем, осмелев окончательно, просто стащила белье с Регины и выбросила его в дальний угол. Вот тогда Регина проснулась. Ровно в момент, когда Эмма уже устроилась между ее ног. — Что ты делаешь? Голос Регины звучал просто восхитительно: недовольно и хрипло. Так, как Эмма никогда его не слышала. — Расслабься. И получай удовольствие. Регина попыталась воспротивиться. Сжала ноги, привстала, руками упираясь Эмме в плечи. Но то ли у нее по утрам бывало маловато сил, то ли она на самом деле не так уж не хотела Эмму. В любом случае Эмме не составило труда опрокинуть Регину обратно и, воспользовавшись моментом, коснуться языком между ее ног. Вчера она думала, что этот момент будет особенным, но на самом деле все показалось довольно обыденным. Словно Эмма уже сотню раз проделывала такое — и именно с Региной. Как если ей был знаком этот солоноватый вкус. Как если бы она возвращалась домой. Так странно, нелепо и до дрожи нежно. Регина застонала, закрывая лицо руками, но стон этот был вовсе не стоном удовольствия, как надеялась Эмма. Это был стон «Чтоб вы провалились, мисс Свон!» Однако вслух этого Регина не произнесла, а значит, не попросила Эмму остановиться. Эмма усмехнулась и воодушевленно продолжила начатое. На этот раз она усилила нажим языка, одновременно поглаживая ладонями бедра Регины, а затем обхватила губами клитор и втянула его в рот. Усилия ее не остались незамеченными: Регина дрогнула и почти сразу подалась вперед. Расценив намек как поощрение, Эмма сделала все возможное, чтобы в скором времени концентрация влаги между ног Регины достигла максимума, а сама Регина, выгнувшись, кончила, издав нечто среднее между «Хватит, боже!» и «Ооооо…» Возможно, там было и то, и другое. Вытерев губы о край чужой комбинации, бесстыже задравшейся куда-то выше талии, Эмма приподнялась на руках и нависла над женщиной, старательно восстанавливающей дыхание. — Все хорошо? — спросила она, втайне надеясь на признание своих заслуг: все же для нее такое было впервые. И она хотела справиться на «отлично». Регина приоткрыла глаза. Взгляд ее казался мутноватым, она словно смотрела сквозь Эмму, казалось, ее это вполне устраивало. — Вы не должны были делать это. Голос перестал быть хриплым, в него ворвались негодующие нотки. Эмма покачала головой. — Ты только что испытала оргазм и вместо того, чтобы благодарно поцеловать меня, злишься? Непостижимо. Непонятная женщина. Даже сейчас она продолжает играть какую-то, только ей ведомую, роль. Регина резко села, оттолкнув Эмму, и почти сразу встала, едва заметно покачнувшись. С силой одернула комбинацию и, не глядя на ошарашенную Эмму, быстро ушла в ванную. Не то чтобы Эмма желала продолжения — все-таки она получила разрядку вчера, так часто ей просто не было нужно, —, но она не отказалась бы от того, чтобы просто полежать вместе, обнявшись. Регина же явно была другого мнения на этот счет. Эмма откинулась на спину и уставилась на потолок. Были ли у них отношения? Несомненно, да. Вот только одинаково ли они их расценивают? Эмма определенно считала, что они уже переступили все ненужные границы и теперь могут просто быть вместе, как обычно делают люди. Регина, кажется, все еще была уверена, что секс — не повод для знакомства. И уж тем более не причина касаться кого-то нежнее, чем требуют приличия. Эмма нахмурилась. Это нужно исправить. Пока непонятно как, но нужно обязательно. Что было — то было. Память никуда не деть, однако они взрослые люди, жизнь которых не может полностью зависеть от ошибок прошлого. Определенно. Стоит начать с извинений, а уж там как пойдет. Прошло минут двадцать прежде, чем Эмма встала и осторожно постучала в дверь ванной. — Регина? Ты в порядке? Ответа не было долго, Эмма уже начала подумывать о том, чтобы вломиться без спроса, когда услышала спокойное: — Одевайтесь и уходите, мисс Свон. Я позвоню вам днем. Эмма прикусила губу и не стала спорить. В конце концов, возможно, сегодня утром она переступила очередную границу, и Регине просто нужно время, чтобы пережить это вторжение. А извинения могут и подождать. Пусть лучше Регина будет в подходящем настроении для них. Потратив пару минут на сборы, Эмма вышла из спальни, очень тихо прикрыв за собой дверь: в ее планы не входило разбудить Генри. Но именно с ним она столкнулась у лестницы, когда мальчишка поднимался наверх. — Эмма? — удивился он, сонно моргая. В руках у него был стакан воды. — Пацан, — отозвалась Эмма, понимая, что накосячила и что Регина ее за такое по голове не погладит. — Ты чего тут? — Я тут живу, ты забыла? — Генри прямо на лестнице сделал пару глотков. — А вот ты здесь почему? Он выжидающе уставился на нее: смешной и взлохмаченный после сна, в пижаме с плюшевыми мишками и красными машинками. Эмма заставила себя соображать быстрее. Но ничего лучше «Я как раз заходила к тебе, а тебя в комнате не оказалось» не придумалось. Генри приподнял брови. — Регина разрешила тебе проводить меня в школу? — в его голосе появилась надежда, он поднялся на последнюю ступеньку, заставив Эмму чуть отступить назад. — Именно так, — со вздохом облегчения согласилась она. Генри издал вопль восторга и опрометью кинулся к себе, где тут же загремел чем-то, возможно, что опрокинутым стаканом. — Я тебе такое расскажу! — завопил он. — Тебе понравится! Он кричал и кричал, про какие-то мультики и книжки, про мороженое и шоколад. И, слава богу, не кашлял! Но Эмма все равно сжалась, предвкушая появление Регины, которая, разумеется, не заставила себя ждать. — Что здесь творится? — она выглянула из своей комнаты, увидела Эмму и сердито потребовала: — Почему вы все еще здесь? Эмма сжалась еще больше. — Я встретила его на лестнице, — торопливо пробормотала она, боясь смотреть на Регину. — Пришлось сказать, что ты разрешила проводить его в школу. Взгляд Регины был ужасен. Она словно намеревалась раздавить Эмму в мгновение ока. Но затем она моргнула, и Эмме немного полегчало. — По крайней мере, вы соврали правдоподобно, — проворчала она. Эмма выдохнула, думая, что в ее планы тоже не входило сообщать Генри о своей ночевке в спальне Регины. Регина уже почти исчезла в комнате, когда Эмма вдруг вспомнила кое о чем и в два шага оказалась на пороге. — Мисс Свон! .. — возмущенно вскинулась Регина, вцепившись в дверную ручку. — Регина, мне нужно почистить зубы, — умоляюще прошептала Эмма. — Пожалуйста. Я просто не могу говорить с Генри, когда… Она смущенно умолкла, но, слава богу, Регина проявила понимание и просто молча впустила Эмму в спальню. Видимо, ей пришлась по душе такая забота Эммы. Через полчаса, накормленные завтраком, Эмма и Генри сидели в машине. Генри весело болтал о своем, то и дело спрашивая Эмму, слушает ли она его, а Эмма растерянно переживала свое первое утро в этом доме. Ей было немного неловко завтракать вместе с Генри, но Регина не приняла отказа. «Раз уж я разрешила вам отвести его в школу, — саркастично сказала она так, что только Эмма поняла намек, — то вам придется выполнить все надлежащие процедуры!» Она хмыкнула и добавила вполголоса: «Расслабьтесь, мисс Свон. И получайте удовольствие…» К счастью, Генри не заметил, как заалели щеки Эммы. — Что это случилось с Региной? — А? — Эмма очнулась от своих размышлений и поглядела на сына. — Ты о чем? Генри поерзал на сиденье. — Ну, она разрешила тебе прийти ко мне. Я не помню, чтобы она раньше разрешала. Эмма беспомощно улыбнулась и, спохватившись, полезла в карман, чтобы достать ключи и, наконец, завести машину. — Ладно, — не дождавшись ответа, сказал Генри. — Может быть, у нее сегодня хорошее настроение. — Я надеюсь, — пробурчала Эмма и направила «Жука» к школе. Какое-то время они с Генри оба молчали. Но недостаточно долго, чтобы Эмма успела погрузиться в свои собственные мысли. Зато «Жук» успел доехать до школы. — А ты можешь попросить Регину, чтобы вечером мы снова сходили за мороженым? — хитрый Генри, обмозговав что-то свое, спешил воспользоваться ситуацией. Эмма вдруг нахмурилась. Кое-что неслабо резануло ей слух. — Пацан, — она аккуратно вырулила на стоянку возле школы, — я попробую, но давай договоримся: ты будешь звать ее мамой. Она сама не знала, зачем ей это. Может быть, ей хотелось таким образом сделать Регине приятно. Снова. Генри насупился и потянулся за своим рюкзаком. — Ты — моя мама! — заявил он непреклонно. — А она — Регина! И, прежде чем Эмма успела сказать хоть слово, мальчишка выпрыгнул из машины и помчался к зданию школы. Он ни разу не оглянулся и не помахал рукой. — Кажется, я умудрилась тебя рассердить, пацан, — пробормотала Эмма, не чувствуя за собой особой вины. У нее было слишком хорошее настроение, чтобы портить его такой мелочью. Ей даже захотелось позвонить Регине, но шестое чувство подсказало пока не тревожить ее. Со вздохом отложив телефон, Эмма взялась за руль, когда услышала звонок мобильника. Секундная радость от того, что где-то далеко Регина прочла ее мысли и сама набрала номер, сменилась неясной тревогой: звонил Дэвид. — Что-то случилось? — вместо приветствия бросила Эмма. На том конце провода послышался смех. — Эмма, в этом городе всегда что-то случается. Тон Дэвида позволил Эмме расслабиться. Она облегченно выдохнула и проговорила: — Привет, напарник. Так что там такое, что ты мне звонишь в, — она скосила глаза на часы, — восемь двадцать три утра? — Джонс вышел из комы, — без особых церемоний сообщил Дэвид. Эмма тут же подскочила и завела машину. Мысли о Регине исчезли без предупреждения. — Еду, — бросила она и отключила мобильник. Она не спросила Дэвида, где он находится, предполагая, что в больнице. Так оно и оказалось. На этот раз Вэйл ждал Эмму у самого входа в больницу, очевидно, проинструктированный Дэвидом. Вид у врача снова был помятый, у Эммы на языке вертелся вопрос о том, как часто Вэйл прикладывается к бутылке, но портить отношения пока не хотелось. И так — куда уж хуже! Дэвид встретил Эмму у палаты, коротко кивнул ей и сообщил: — Джонс пришел в себя пару часов назад, Вэйл сразу же набрал меня. Вэйл кивнул, подтверждая. — Почему не меня? — Эмма поглядела на прикрытую дверь палаты. — Нужно было удостовериться, что состояние стабилизировалось настолько, что вы сможете поговорить с ним, — пояснил Вэйл. Эмма кивнула. — С ним все в порядке? — уточнила она на всякий случай. — Он так быстро пришел в себя… Она помнила, что кома никогда не проходит без последствий. Даже такая быстрая. Вэйл пожал плечами. — Пока что да, — как-то скучающе произнес он. — Анализы нормальные, реакции в норме, речь не отнялась, паралича нет. Конечно, все это может проявиться потом, но пока что… — Ясно, — Эмме не терпелось зайти, что она и сделала, несмотря на Дэвида, что-то сказавшего ей в спину. Молодой мужчина, сидящий на кровати, чуть повернулся и тут же поморщился. — Ай! Он был в больничной рубашке, а от сгиба левой руки протянулась капельница, закрепленная на стойке. К мизинцу правой руки крепился зажим, провод которого соединялся с монитором, демонстрирующем жизненные показатели. — Сидите, — велела Эмма, подходя ближе. — А то швы разойдутся. Или что там у вас. Киллиан Джонс усмехнулся, глаза его блеснули. — Вы, надеюсь, не врач? Признаться, меня пугает фраза от врача «…или что там у вас…» С первой же фразы стало понятно: этот парень любит похохмить. Эмма покачала головой и огляделась в поисках стула. Его не нашлось, пришлось смириться с мыслью, что надо будет постоять. — Я Эмма Свон, шериф Сторибрука. Вы ведь знаете, что находитесь в Сторибруке? Джонс осторожно кивнул, приподнял брови и тут же опустил их. Лицо его по-прежнему было в синяках, но теперь он не спал, и мимика, очевидно, причиняла ему сплошные неудобства. — Да, мне сказали, — взгляд его голубых глаз прошелся по Эмме весьма оценивающе. — Не думал, что в городе такой молодой и такой привлекательный шериф. Кажется, он пытался заигрывать. Эмма знала, что в такой ситуации наилучший выход — никак не реагировать. Что она и сделала. — Мистер Джонс… — Киллиан, — тут же поправил ее мужчина. — А можно мне звать вас Эмма? Он очаровательно улыбнулся, пусть даже улыбка его почти сразу превратилась в гримасу боли. — Мистер Джонс, — неумолимо повторила Эмма, засовывая руки в карманы джинсов. — Пока вы находились без сознания, у нас было время изучить ваши документы. Лицо Джонса закаменело. Он явно не понимал, к чему клонит Эмма, но готовился к неприятностям. — Вы шарили по моим вещам? — поинтересовался он немного сердито. Потом поглядел на свою культю, лишенную крюконасадки, и попытался спрятать ее под одеяло. Получилось не с первого раза, Джонс едва не свернул капельницу. — Это моя обязанность, мистер Джонс, — мягко сказала Эмма, надеясь, что дело до скандала не дойдет. — В любом случае, я вынуждена спросить: вы не помните, кто напал на вас? Сразу после ее слов дверь в палату открылась, и внутрь зашла медсестра. — Простите, шериф, — сказала она без должного почтения. — Доктор Вэйл назначил меня каждые полчаса делать осмотр. Вам нужно выйти. Эмма, не уточняя деталей, молча кивнула и покинула палату. Надо так надо. Это заодно даст Джонсу время успокоиться. На самом деле, замечательно, что он очнулся. Если сейчас все пойдет гладко, и он не откажется давать показания, то дело, над которым Эмма билась бессмысленно несколько недель подряд, может набрать ход. Сторибрук маленький город, застывший в болоте среди лесов, тут все происходит медленно. Эмма почти привыкла к этому, но если ей выпадет шанс ускорить процесс, она им непременно воспользуется. И еще как! Перед глазами вдруг мелькнуло лицо умирающей Руби. Эмма застыла, сцепив зубы. Должно быть, больница навеяла такие мысли. Черт, черт, черт! Эмма не могла не считать себя виноватой в смерти девушки. Это был ее пистолет и ее палец, ее решение. Но, проклятье, кто же помог ей его принять? Эмма много читала про наркотики и галлюциногены, которые могли бы подействовать таким образом, чтобы задурманить разум, но пришла к выводу, что ни один из них не сработал бы конкретно таким способом. Если бы наркотик уже был в крови к тому времени, как появилась Руби, Эмма, скорее всего, уже много чего успела бы увидеть. Или не смогла бы спустить курок. Или еще что-то. Тут же все было разложено как по нотам. Если бы только Регина четко подтвердила наличие или отсутствие волка… Ох, как бы это помогло! Эмма почти уже смирилась с тем, что правды в отношении Руби ей добиться не удастся. По крайней мере, полной правды. Даже если подтвердится, что Голд давал Руби наркотики, благодаря которым она прикончила Гласса и Нолан, никто никогда не поверит в то, что эти же самые наркотики помогали ей оборачиваться в волка. Да Эмма и сама в это не верила, разумеется. Конечно, был Генри, а еще его книжка, но какой разумный человек поверит в существование оборотней или каких-то еще мифических существ? Ага, а Регина — злая ведьма, а Голд — какой-нибудь древний демон. И нельзя забывать о Белоснежке с Принцем. Эмма грустно усмехнулась. Такая фантазия, конечно, оправдала бы все. Очень жаль, что ей нет места в реальности. Зато в реальности можно будет восстановить справедливость, если распутать клубок. Найти бы только кончик нити… В коридоре Эмма терпеливо дождалась медсестру, затем вернулась в палату. Джонс выглядел немного смущенным. Он ерзал, явно пытаясь принять удобное положение, но, заметив Эмму, застыл. Впрочем, почти сразу заулыбался. Эмма не поддержала его улыбку и поспешила вернуться к той теме, на которой они закончили: — Мистер Джонс, как вы понимаете, я в курсе ваших дел с Голдом. Если это он был нападавшим, вы можете привлечь его к ответственности. Улыбка на губах Джонса продолжала цвести, но уже не так ярко. Он прислушивался к голосу Эммы, однако сам говорить не спешил. Эмма в отчаяние впадать не собиралась. Ей важно было убедить Джонса, что с ним ничего больше не случится. Для этого она даже присела на краешек больничной койки. — Мистер Джонс, если вам это поможет принять решение, то я знакома с Региной Миллс. Она обещала подтвердить ваши показания против Голда. Регина, разумеется, не обещала ничего подтверждать, но Эмме надо было как-то добиться своего. Чем плох такой вариант убеждения? А с Региной всегда можно договориться позже. Тем более, что Эмма все равно собиралась к ней сегодня заглянуть. — А Регина — это кто? — спросил Джонс, хмуря лоб. — Простите, что-то у меня плоховато с именами… Эмма кивнула. Вэйл не говорил, но она и сама могла догадаться: последствия комы бывают разными. — Мэр города. Регина Миллс. Она ваш поручитель в деле с Голдом. — Ах, эта Регина, — пробормотал Джонс и откинулся на подушки. Взгляд его стал удивленным. — Признаться, Свон, я сомневаюсь, что она сдержит свое обещание, — он вдруг ухмыльнулся и подмигнул. — Думаю, вы знаете, как быстро меняется ее настроение. Эмма насторожилась, уловив в словах мужчины некий намек, но потом расслабилась, понимая, что вряд ли он что-то знает про них с Региной. Скорее, он сказал это без задней мысли. Кроме того, какая разница, кто и что знает про них с Региной? Сторибрук, конечно, отстал от жизни, но это не должно волновать. Волновать должно совершенно другое. Эмма даже не заметила, как фамильярно обратился к ней Джонс, так сильно ее голова была забита возможностью прищучить Голда. — Подумайте, мистер Джонс, — снова попыталась она. — Если вы заявите на Голда, то, скорее всего, прокурор сумеет добиться отмены сделки. Вам не придется искать деньги… при вас, кстати, были деньги? Может, это еще и воровство? Тогда прокурора даже не придется убеждать. Но Джонс, к сожалению, отрицательно покачал головой. — Хорошо, — выдохнула Эмма. — В любом случае сделку можно отменить. Она не была уверена, что такое возможно, но собиралась поговорить со Спенсером. В конце концов, Голда тоже мало кто любит, надо этим пользоваться. Он представляет угрозу для города — не в этом случае, так в другом. Джонс засмеялся. Кажется, ему больше не было больно это делать. Медсестра дала таблеток? Или сделала укол? — Я бы с удовольствием помог вам, Свон, — Эмма невольно задалась вопросом, случайно или намеренно он упустил «шериф», - но, видите ли, я абсолютно уверен, что на меня напал не Голд. Вот это поворот. Эмма такого не ожидала. Признаться, она уже предвкушала, как звонит Спенсеру, просит его выдать ордер, подтверждает все это дело показаниями Джонса — может, и Регины, —, а затем ставит в тупик Голда. И вот… — Вы уверены? — глухо спросила она. — Вы сумели его разглядеть? Так. Стоп. Это не так уж плохо. В любом случае, можно будет пробить по базе: благодаря своим размерам, Сторибрук не может похвастаться сотнями тысяч преступников. — На нем была маска, лапочка, — добродушно улыбнулся Джонс. — Точнее — на ней. Подавленная услышанным, Эмма даже не обратила внимания, что Джонс превысил все допустимые нормы общения. Вместо того, чтобы холодно заявить, что тут нет лапочек и дорогуш, а есть шериф, она покусала нижнюю губу, лихорадочно соображая, что же делать. Твою ж мать! И тут Голд увернулся! — Вы точно это помните? — на всякий случай уточнила она. Джонс пролежал в коме довольно много времени, кто знает, что у него могло помутиться в голове. Джонс хмыкнул и поудобнее устроился. — Отлично помню, Свон. Я мацнул ее за грудь перед тем, как она отправила меня в нокаут. Сомневаюсь, что Голд за время нашей разлуки сумел отрастить такие хорошие сиськи. Эмма поморщилась, качая головой. — Это все усложнит, — сказала она задумчиво. Первый порыв удариться в депрессию благополучно отступил. Эмма принялась раздумывать, как обратить ситуацию в свою пользу. Джонс постучал указательным пальцем по ее ладони, лежащей на одеяле. — В Сторибруке нет женщин, которые могли бы напасть на меня? — он поиграл бровями. — С интимными целями, например? Кажется, он не любил унывать. Эмма невольно хмыкнула. — Если бы были, я бы знала. Ей снова вспомнилась Руби. И то, как она ее застрелила. Захотелось прикусить губу сильнее — до крови, словно только это могло отрезвить. — Я думаю, что Регина Миллс способна на такое. Эмма недоверчиво посмотрела на абсолютно серьезного Джонса. — Вы шутите? Он не мог говорить серьезно. А она не примет его заявление, если он… — Нет. И вы это знаете, я уверен. Джонс выглядел спокойно, но Эмма все никак не могла поверить, что он взаправду пытается обвинить Регину в нападении. — Вы хотите написать на нее заявление? — уточнила она снова на всякий случай, с ужасом думая, как будет все это расхлебывать. Регина и так не хотела говорить с ней на эту тему, а если все повернется таким образом… Джонс какое-то время пристально изучал напрягшуюся Эмму, затем громко расхохотался. — Не волнуйся, Свон, — проговорил он, явно отбросив все надлежащие приличия. — Это была не ее грудь. Замечание прозвучало неприлично. Но Эмма всего лишь сглотнула. Не до того ей было, чтобы озадачиваться вопросом, когда это Джонс мог трогать грудь Регины. Зато ее напрягло кое-что другое. Наконец-то. — Я бы предпочла остаться для вас шерифом Свон, — озвучила она свое желание. Джонс пожал плечами. — Слишком утомительные церемонии, — отмахнулся он. — Твое право называть меня мистером, а мое — выбрать к тебе то обращение, которое устроит меня. Все честно. Эмма не взялась с ним спорить. В голове у нее образовался немыслимый хаос, который требовалось хоть как-то разрулить. Итак, чем она обладает на данный момент? Киллиан Джонс. Занял денег у Голда. Регина стала его поручителем. Избит. Утверждает, что женщиной. Знаком с Региной. Регина Миллс. Ненавидит Голда. Убеждена, что тот причастен ко всем неприятностям, что происходят в городе. Сама же, однако, пыталась оклеветать Мэри Маргарет. При этом потеряла Сидни Гласса. Является поручителем Джонса. Руби Лукас. Наркоманка. Пыталась напасть на мэра города. Возможно, замешана в делах Голда. Смерть Гласса — и Кэтрин Нолан — может быть, на ее совести. Голд. Подозревается в продаже наркотиков, нападениях и прочих актах агрессии в адрес горожан. При этом ни разу не был арестован или хотя бы вызван на допрос в качестве свидетеля. Ведет себя вызывающе нагло и, кажется, непрочь занять место Регины в мэрии. Возможно, управлял Руби, пока она находилась под действием наркотиков, и заставлял ее совершать дурные вещи. Нет, серьезно —, а что, если Голд действительно пытается выжить Регину из мэрии? Вот таким странным образом. Но странно это пока что только для Эммы, которая не знает всего. Регина явно знает больше. Как же ее растрясти… Эмма покачала головой, укладывая в ней все по полочкам. А ведь Сторибрук поначалу показался ей таким милым маленьким городком… Недаром говорят, что в тихом омуте черти водятся. Тут, похоже, где-то пробегал сам дьявол. — Послушай, Свон, — Джонс заставил Эмму выбраться из плена размышлений. — Я постараюсь вспомнить, кто на меня напал. Если, — тут он коварно усмехнулся, — ты принесешь мне обратно мой крюк. Я по нему соскучился. Эмма рассеянно кивнула. И тут же усомнилась: — Вы же говорили, нападавшая была в маске? Как трудно смириться с тем, что это был не мужчина! Да, может быть, Голд тут ни при чем, но прежде, чем это выяснилось бы, прошла бы уйма времени, проведенная им в камере предварительного заключения! И можно было бы пока копать и копать под него с развязанными руками! Черт. Черт, черт, черт! — Ага, — кивнул Джонс, вытягивая ноги под одеялом. Он хотел добавить что-то еще, но в этот момент в открывшуюся дверь в палату просунулся Дэвид. — Эм… шериф Свон, тут хотят вас видеть, — недоуменно сообщил он, и Эмма поспешно встала, одергивая куртку. Признаться, прямо сейчас она была бы рада избавиться от общества Киллиана Джонса, особенно, если учесть, что ничего полезного от него добиться не получилось. Конечно, надо будет все-таки пробежаться по базе, посмотреть, нет ли в городе женщин, специализирующихся на избиении мужчин, однако сомнительно, что выпадет целый список. Сомнительно, что тут вообще найдутся женщины-преступницы. Может, кого-то когда-то и штрафовали за неправильную парковку, конечно… Дерьмо, да хватило бы даже одной, но… Но та одна, что, наверное, могла бы, лежит на кладбище. Эмма расстроилась. И довольно сильно. Ее планы летели коту под хвост и намеревались продолжительно там погостить. — Вообще-то я бы предпочла поговорить здесь, — раздалось от двери. Эмма, успевшая сделать пару шагов по направлению к выходу, затормозила. Внутрь, отодвинув Дэвида, вошла женщина: молодая, с каштановыми волосами, рассыпанными по плечам. На ней был строгий официальный костюм, Эмма такие называла «Придурь бюрократов» и раньше частенько подсмеивалась над Региной, потому что та носила точно такие же. — Шериф Свон? — спросила женщина, и у Эммы что-то екнуло в груди. Она знала этот голос. Отлично знала и помнила. Так, будто слышала его вчера… А ведь старалась забыть. Столько лет… Боже мой! Ей хватило секунды, чтобы быстро спросить в ответ: — Лили? Голос почти не дрогнул. Она боялась ошибиться, но не спросить не могла. Как не смогла за столько лет вычеркнуть из памяти это имя. Изменилось лицо, однако все остальное осталось прежним. Голос, интонации. Глаза… Глаза женщины дрогнули, буквально на мгновение. Следом губы сложились в уверенную улыбку. — А я-то думала, сколько тебе потребуется времени, чтобы вспомнить меня. Дэвид недоуменно взирал на застывших друг напротив друга женщин, затем кашлянул. — Шериф Свон? — Дэвид, все в порядке, — отозвалась Эмма, не спуская взгляда с лица вошедшей. — Я знаю ее. — А я – нет, — вклинился в разговор Джонс. Он сидел, напряженный и хмурый, и не сводил глаз с Эммы. — Специальный агент Федерального Бюро Расследований Лили Пейдж, — моментально отозвалась женщина — Лили. — Приехала сюда за вами, мистер Джонс. Она посмотрела поверх плеча Эммы и улыбнулась. Джонс издал какой-то непонятный звук, затем спросил: — За мной? Это еще зачем? Он явно был взволнован. Эмма насторожилась. Что бы там ни было, упускать Джонса ей нельзя. Как нельзя и откидывать вероятность, что Голд снова послал кого-то, чтобы разобраться с должником. Снова… Эмма уже была почти совершенно убеждена, что Руби действовала по его указке. Но разве Лили может? .. Откуда бы ей знать Голда? И как он сумел выйти на систему? Или она сейчас лжет, чтобы… — Я подожду снаружи, — внезапно сказал Дэвид и действительно вышел прежде, чем Эмма успела сказать ему хоть слово. — Я хочу поглядеть на ваш значок, лапушка, — ворчливо попросил Джонс, ерзая на постели. Эмма мимоходом отметила, что фамильярничает он не только с ней. Лили профессионально улыбнулась и достала документы, показывая их Джонсу в развернутом виде. — Вы видите? Или мне подойти ближе? Джонс буркнул что-то невнятное, что, очевидно, должно было значить согласие. Лили кивнула, убрала документы и посмотрела на Эмму, которая подавленно молчала. — Столько лет прошло. И вот ты шериф, а я агент. Такое совпадение. Ее голос чуть просел, словно она волновалась. Эмма только кивнула. Она знала Лили еще тогда, когда меняла приемные семьи одну за другой. Им было… Черт возьми, они были совсем детьми! Пятнадцатилетние подростки, умеющие только тратить деньги и ненавидеть взрослых. И они умудрились найти друг друга в этой круговерти. А потом потерять. Лили не жила в приюте, как Эмма. У нее была семья, были родители и подарки на день рождения и Рождество, был дом и собственная комната в нем. И всю эту роскошь она с радостью променяла бы на жизнь Эммы, в то время как Эмма стремилась к уюту и гармонии. Такая ирония, что им так и не удалось поменяться судьбами. Они и виделись-то всего несколько раз, но Лили умудрилась так испортить веру Эммы в людей, что долгое, очень долгое время Эмма мечтала придушить бывшую подругу. Возможно, Лили просто не хотела оставаться одна, поэтому так старательно портила все Эмме. За десяток лет мечта избавить от Лили мир утратила свое очарование, сейчас бы Эмма не отреагировала так остро на вранье, благодаря которому приемная семья отказалась от нее, однако осадок от той, детской, обиды остался. И не убежать было от него, не скрыться. Эмма не думала, что однажды снова встретится с Лили, но пути судьбы неисповедимы. Надо же, Лили стала агентом ФБР… И приехала в Сторибрук. — Зачем тебе Киллиан Джонс? — Эмма, сама того не осознавая, лихо перешла на «ты», не в силах как-то иначе обращаться к этой женщине. Но, вроде бы, Лили сделала этого с самого начала. Лили чуть улыбнулась. — К сожалению, он — наш клиент, Эмма, — легко поддержала она начинание, хотя и до этого не утруждала себя официозом. — У меня ордер на его доставку в Бостон. Она достала из папки, которую держала в руках, какие-то бумаги и протянула их Эмме. Джонс вытянул шею. — Что там, Свон? — напряженно спросил он. Ни Эмма, ни Лили ему не ответили. Бумаги выглядели настоящими. Прямо как Лили. Эмма прочитала что-то о том, что в Бостоне мистер Киллиан Джонс совершил несколько махинаций с чужими банковскими счетами, за что ему светило довольно много лет и наказаний, и вернула Лили документы. — Он болен. Только что вышел из комы. И никуда не поедет. Потому что находится в моем городе, под моей юрисдикцией. Я не получала запроса на перевод. Она защищала Джонса не потому, что жалела его. Он, получается, преступник, как и Голд. Но именно он мог помочь наказать Голда. Этим следовало пользоваться. Он обокрал банки, чтобы вернуть ссуду? Если так, то крепко же он попал. Меж двух огней однозначно. Лили спокойно кивнула. — Я знаю. Я уже поговорила с доктором Вэйлом. Также он сообщил мне, что мистер Джонс может страдать провалами в памяти, — она устремила на Эмму взгляд каре-зеленых глаз. — Это на случай, если он захочет отказаться от того, что совершил, — потом помолчала немного и добавила: — Разумеется, к моменту его выздоровления ФБР пришлет официальный запрос в Сторибрук. Эмма повернулась к Джонсу. — Вы не помните этого? — уточнила она. Джонс фыркнул. — Разумеется, не помню! — раздраженно заявил он, скрещивая руки на груди. — И не потому, что забыл, а потому, что не делал этого! — И, соответственно, вы не знаете ни о ФБР, ни об агенте Лили Пейдж, не так ли? — Да! Лили понимающе улыбнулась, Эмма покачала головой. — Выздоравливайте, мистер Джонс. Я еще загляну к вам. — Только давай без этой своей подружки-фэбээровки, Свон. Я ей не доверяю! Эмма чуть было не сказала, что тоже не доверяет, но вовремя прикусила язык. Молча вышла из палаты, поискала взглядом Дэвида, убедилась, что он неподалеку, и, повернувшись к идущей за ней следом Лили, сердито спросила: — Как ты узнала, что я здесь? Она подозревала, что Лили подстроила все это, и для тех подозрений были основания. Эмма отлично помнила, какой Лили манипулятор, кто знает, что теперь вертится в ее голове? Да, прошло много лет, но ведь это могло ничего не изменить. Не для Лили. Лили, явно не подозревающая о том, что думает о ней Эмма, достала из кармана мобильный телефон. Apple, как отметила Эмма. Что же еще. Никуда от него не скрыться. — Это мой номер, — сказала Лили небрежно, и парой секунд спустя завибрировал телефон уже в кармане Эммы. Она ошарашенно схватилась за него. — Какого черта?! Откуда ты знаешь… — Эмма, я работаю в ФБР. Мы знаем все. Лили сказала это настолько веско и спокойно, что Эмме пришлось прикусить язык. В самом деле, она ведь может позвонить в Бостон и проверить, числится ли у них такой агент. — Ты можешь позвонить в Бюро, — Лили словно прочла мысли. — Дать тебе телефон? — Я найду сама, — подозрительно отозвалась Эмма. Дать номер, где ответит подставное лицо и скажет все, чтобы подтвердить легенду? Это было бы слишком просто. Лили понимающе улыбнулась. Какое-то время просто смотрела на Эмму, потом тихо сказала: — Мне жаль, что нам пришлось встретиться при таких обстоятельствах, но про тебя я узнала, когда приехала. Отказаться от задания уже не было возможности. Эмма кивнула. Она не злилась. Почти совсем. Просто с Лили в ее жизни было связано много плохого. Да и сейчас… Джонс-то, оказывается, знатный преступник. Кто бы мог подумать. — Ладно, — Эмма еще раз посмотрела на Дэвида, ждущего в стороне. — Мне надо идти. На самом деле ей хотелось бежать. В голове пульсирующей жилкой билась тревога. Два раза Лили появлялась в ее жизни — и оба раза все становилось плохо. Что будет в третий? Очень не хотелось проверять. — Конечно, — Лили отступила, давая Эмме возможность пройти. И окликнула через пару шагов: — Ты не хочешь сходить поужинать? Эмма, не веря ушам, обернулась. — Что? Она действительно это сказала? Вот так просто? Просто… сказала? Невероятно. Лили улыбнулась, Эмме показалось, что робко. — Можно завтра. Или послезавтра. Я тут, пока Джонс не выздоровеет, а это займет какое-то время, я полагаю. Мне хочется… — Лили неровно вздохнула. — Эмма, мне хочется помириться с тобой. Правда. Прошло много времени, и… Эмма слушала, но практически не слышала. Слова долетали до нее откуда-то издалека. На глаза вдруг навернулись нежданные слезы, Эмма быстро утерла их, понимая, что ей совсем не хочется плакать перед Лили. У нее теперь другая жизнь. И в ней нет места никому из тех, кого Эмма не желает видеть. — Эмма… — Лили сделала шаг вперед и протянула руку. Она была такой взрослой в этом костюме, такой непохожей на себя десятилетней давности. Может быть, стоило отречься от прошлого? В самом-то деле, сколько можно таить обиды. — Нет, извини, — Эмма помотала головой. — Я не могу. Она злилась. Не хотела, но злилась и все тут, и ничем это было не исправить: ни робостью, ни улыбкой. Слишком много вещей происходило у нее в жизни, которым она собиралась дать шанс, но только не тому, что вернулось из прошлого. Лили, казалось, ждала объяснений, однако Эмма не планировала их давать. Тем более, что обеспокоенный Дэвид уже маячил неподалеку, и можно было сбежать к нему, не говоря больше ничего. — Ты действительно знаешь ее? — спросил Дэвид, когда Эмма подошла к нему. — Да. В висках стучала кровь. Хотелось совершить что-то безумное, закричать, чтобы вырваться из кошмара. Но от реальности не так-то просто избавиться. — Хорошо? — Когда-то думала, что да. Сейчас не уверена. Дыхание было неровным. Дэвид покивал. Эмма вновь утерла глаза и попросила его: — Выставь охрану возле палаты Джонса, будь так добр. Если он вдруг нацелится сбежать… — Я могу и сам, — удивленно отозвался Дэвид. — Но зачем? Эмма вкратце пересказала ему то, что вычитала в документах. Дэвид только покачал головой. — Будет ему охрана. Эмма благодарно улыбнулась. И, спохватившись, добавила: — А, и крюк еще он просил ему вернуть. — Какой крюк? — не понял Дэвид. Эмма ухмыльнулась. — Да насадка эта его, — она помахала рукой, словно это должно было помочь Дэвиду вспомнить. Удивительно, но помогло: он засмеялся и пообещал, что передаст Вэйлу. Эмма еще раз попрощалась и отправилась прочь из больницы. Так хорошо начавшийся день перерос в нечто невообразимое. Эмме срочно требовалось подумать о чем-нибудь таком, что отвлекло бы ее от переживаний. Регина. Конечно же, она подумала о Регине. Может быть, стоило бы вспомнить Генри, но уж как получилось. Направляясь в участок, Эмма всеми силами пыталась выдворить из головы Лили, и Регина оказалась самым действенным способом это сделать. Возможно, ее следовало запатентовать. Невольно улыбаясь своей идее, Эмма припарковалась и выключила мотор. В наступившей тишине лицо Лили снова всплыло перед глазами. Когда-то Эмма думала, что влюблена в нее. Вернее, конкретно так она не думала, но, обращаясь к тем мыслям сейчас, полагала, что испытывала именно эти чувства. Лили была глотком свежего воздуха — по крайней мере, казалась таковой. Эмме было легко рядом с ней, они смеялись над одними шутками и понимали друг друга с полуслова, держались за руки и не хотели лишаться этого прикосновения. Нил был таким. А его Эмма любила. Может быть, она любила и Лили? Эмма тряхнула головой и выбралась из машины, застегивая куртку. Как бы там ни было, Лили ее предала. Обманула дважды. Это было больно тогда, больно и сейчас, просто подсохло и так не тревожит. Слишком много других хлопот, зачем еще? Черт, и вот она снова думает про Лили! Ну что за жизнь! Эмма неспешно шла к участку и верила, что скоро Лили уедет. Она работает в Бостоне, значит, тут не задержится. И это хорошо. Надо просто снизить до нуля вероятность новых встреч. И направлять Дэвида на все переговоры, если таковые потребуются. Проклятье, почему не Голд напал на Джонса? Хитрый подлец и тут все спланировал! У Эммы не возникало никаких сомнений в виновности Голда. Ну и что, что на Джонса напала женщина? На них с Региной тоже мчалась Руби. Или… волк. Волчица? Боже, какой бред. Женщины, женщины… Вокруг одни женщины. Вот и Лили еще появилась. При новой мысли о ней Эмма недовольно поморщилась. Ха, она еще имела наглость попросить Эмму помириться! Подумать только! У нее было столько лет, чего же она ждала? Вот такой случайной встречи? Участок был подозрительно тих, Эмма поднималась по лестнице и слушала собственные шаги, эхом бьющиеся о ступени. А зайдя в свой офис, пораженно замерла: навстречу ей поднялся со стула Джефферсон. Тот самый, что приходил заявить о пропавшей дочери. — Что вы здесь делаете? — Эмма невольно подумала, при ней ли оружие. Сумасшедшие бывают опасны, и никогда не знаешь, в какой именно момент это опасность проявится. Черт, она же хотела поговорить с Вэйлом по поводу него! — Жду вас, шериф, — Джефферсон чуть склонил голову. На нем был тот же шарф, что и вчера, и то же пальто, и вообще он выглядел точно так же. Словно ночевал здесь. — Есть ли какие-то новости? Эмма сглотнула и боком подошла к своему столу. Джефферсон следил за ней, но не взглядом: он поворачивался всем телом. Это было немного неприятно. Да что там! Это было очень неприятно. — Я сходила к тем людям, мистер Джефферсон… — Просто Джефферсон, я же вас просил. — Да, извините, голова кругом. Так вот, они, разумеется, ничего не знают о вашей дочери. Не время было обсуждать Грейс, Пейдж или кого-то еще. На Эмму навалилось слишком много, она чувствовала, как погружается в трясину. Еще пару дней назад она думала, что сможет расслабиться при желании, учитывая, что все равно ничего не получалось. И вот… И вот — Голд, Джонс, Лили. И Лукас с петицией. И этот Джефферсон. А думать обо всем разом Эмма не умела. Да и не хотела. Джефферсон порывисто подался вперед, Эмма едва успела отклониться, чтобы он ее не задел. — Но вы же понимаете, что именно это они и должны были сказать? Разве вы ждали, что они тут же признаются? — он нервно хихикнул, лицо его на мгновение перекосилось. Эмма подумала, а есть ли кто в здании, кроме них, кого можно было бы позвать. — Но и я не могла просто взять и забрать у них Пейдж, — попыталась она воззвать хоть к какому-то к голосу разума у этого человека. А человек тут же взвизгнул: — Грейс! Ее зовут Грейс! Джефферсон сжал кулаки: — А как иначе?! Я и так ждал очень долго! Гораздо дольше, чем вы можете себе представить! Он кричал, с его губ срывались капельки слюны, несколько попали Эмме на лицо. Она вздрогнула, но мужественно вытерпела, лишь потом украдкой стерев их. Когда Джефферсон замолчал, она набрала воздуха в грудь и внушительно сказала: — Так или иначе, но мы просто не можем это сделать. Как минимум, требуется разрешение прокурора или даже мэра, чтобы войти в чужой дом и забрать ребенка. Также необходимо, чтобы социальная опека… Эмма не ожидала, что Джефферсон снова ее перебьет — и с чем! — Мэра? — он снова скривился, на его губах зацвела совершенно безумная улыбка. — Дерьмо, да ведь она во всем этом и виновата! Эмма, готовящаяся продолжить, замерла. — Что? Он ведь шутит, да? Так же, как Джонс? Джефферсон хихикнул, отходя на пару шагов и позволяя Эмме вздохнуть свободно. — Ах, вы же не знаете, да-да, — он покачал головой, приложив указательный палец к губам, словно призывая к тишине. — Точно не знаете? Эмма точно не знала, в чем еще таком смогут обвинить Регину жители города. Признаться, она была уверена, что каждый второй — если не первый — точил на нее зуб. Чем порадует Джефферсон? Он кивнул. — Она забрала у меня мою девочку. Эмма устало моргнула. — Забрала? Джефферсон крутанулся вокруг своей оси и в два шага снова встал так близко от Эммы, что она явственно ощутила, какой нездоровый запах исходит от него. Когда он мылся в последний раз? — Забрала. В наказание. И отдала этим людям. А меня вынудила смотреть на нее — каждый день, каждый день! Чтобы я помнил! Чтобы я не забывал! Он начал подвывать и хихикать одновременно, и это звучало так ужасно, что Эмму затошнило. Впрочем, затошнило ее еще и оттого, что она вспомнила: Регина готова была подставить Мэри Маргарет. Она не видела в этом ничего ужасного, так, может быть, Джефферсон не врет? Может быть, все это — не порождение его больного разума? Каким образом все это может оказаться правдой? О, вот это и следует выяснить. Эмме не нравилось думать так про Регину, но, к сожалению, она просто не могла забыть о том, что мэр связана со всеми неприятностями, творящимися в этом городе. Реально со всеми, так или иначе. Существуют ли исключения? — Хорошо, Джефферсон, — примирительно проговорила Эмма, садясь на краешек стола. — Ты должен рассказать мне все, что знаешь, чтобы я смогла предпринять нужные шаги. Ты же понимаешь, что ты — самый главный свидетель здесь? Джефферсон подозрительно посмотрел на нее, явно озадаченный выбранным тоном. Но, кажется, он его успокоил, потому что мужчина поддернул средним пальцем мешающий шарф и сказал: — Регина — интриганка. И всегда добивается своего. Так или иначе. Ей нужна была моя помощь, но я отказывался, поэтому она забрала мою девочку. Эмма кивала, слушая и думая, так ли было на самом деле. Что Джефферсон мог предложить Регине? Вернее, что она могла потребовать от него? Что за услуга, за которую ему пришлось расплатиться дочерью? Так, стоп. Она что, уже верит этому чудику? Ему, а не Регине? Не своему чутью, которое редко подводит? Неужели Регина, у которой у самой есть ребенок, могла просто взять и… Эмма потрясла головой. — Джефферсон, — сказала она, понимая, что явно пропустила что-то из его последних слов. — Но как же так получилось, что Грейс совсем не помнит тебя? Она ведь не такая маленькая, сколько ей? Тринадцать? Джефферсон с присвистом втянул в себя воздух. — Она стерла ей память. — Что, прости? — переспросила Эмма, подумав, что ослышалась. — Стерла память, — раздраженно повторил мужчина. — Регина стерла память моей Грейс. И этим ее опекунам. Чтобы они считали друг друга семьей, а про меня бы забыли! Он вдруг с силой сорвал шарф и яростно почесал показавшийся из-под него огромный уродливый шрам. Эмма вздрогнула: шрам огибал шею так, что чудилось, будто голову Джефферсона когда-то пытались отрезать, и вот теперь о несчастном случае осталось суровое напоминание. Не отвлекаться! — Регина стерла память? — повторила Эмма так, будто собиралась поверить. На самом деле, конечно, все сомнения, которые вообще могли быть у нее, исчезли в миг. Она знала, что Регину обвиняли во многом, но чтобы в таком… Ха, если Пентагон узнает о подобных способностях Регины, то тут же пришлет своих агентов! Джефферсон все еще с явным наслаждением чесал шрам и никак не реагировал на вопрос Эммы даже тогда, когда она повторила его. Эмма немного поразмыслила и сменила тон: — Хорошо, — сказала она решительно. — Прямо сейчас я отправлюсь к Регине и все у нее выясню. Джефферсон прекратил чесаться и уставился на нее. — Она не признается, — хрипло сказал он. — Ни за что. Он помотал головой, а потом еще раз. Эмма подмигнула ему. — Я улучу момент и поставлю прослушку у нее в кабинете, — абсолютно серьезно заверила она. — Рано или поздно мы поймаем ее. Судя по выражению лица Джефферсона, Эмма все сделала правильно. Он даже не стал больше ничего говорить, только попросил претворить план в жизнь поскорее. Эмма пообещала ему поехать к Регине сразу же, как они с ним попрощаются, и благодаря этому Джефферсон беспрекословно исчез из участка. Эмма облегченно выдохнула и только сейчас заметила, что у нее трясутся руки. Она не боялась Джефферсона, нет. Она боялась того, что он мог сделать. Схватившись за телефон, Эмма быстро набрала номер больницы и попросила Вэйла. — Ну? — неприветливо буркнул тот спустя пару минут ожидания. — Это шериф Свон. — Ну и? Эмма стиснула зубы. Высказать бы ему все сейчас по поводу того, как следует обращаться к представителям власти… — Мне нужно знать, не состоит ли у вас на учете в психиатрическом отделении пациент по фамилии Джефферсон? — Мы не выдаем таких сведений без официальных запросов. Эмма закрыла глаза и досчитала до пяти, потом сказала очень спокойно: — Доктор Вэйл, будьте так любезны посмотреть в своих записях, не числится ли у вас пациент по фамилии Джефферсон. Это официальный запрос от шерифа Эммы Свон. — Вы не слышали? Мы не… — Сейчас же. Металла в ее голосе оказалось достаточно, чтобы Вэйл, буркнув что-то неприятное, велел подождать. Эмма любезно согласилась это сделать и провисела на линии добрых минут пятнадцать, прежде чем Вэйл вернулся. — Нет у нас такого, — все еще сердито проговорил он, слегка запыхавшись. — В психиатрическом отделении у нас вообще лежит только одна пациентка, Белль Френч. Она вам, случаем, не нужна? Кажется, он издевался. Эмма мирно улыбнулась. — Спасибо, доктор Вэйл, — преувеличенно любезно произнесла она. — Вы очень помогли. И повесила трубку еще до того, как Вэйл смог бы что-нибудь ответить. Она, наконец-то, выяснила, в каком тоне с ним следовало общаться. Следовало действительно поехать к Регине и выяснить, наконец, где ложь, где правда, а где — еще большая ложь. Господи, даже городской сумасшедший избрал для себя мишенью мадам мэра! Может быть, Эмме не так уж не повезло? В конце концов, она на самом деле сделала то, что ей постоянно припоминают. Эмма знала, что со стороны легко могло показаться, будто она и не переживает вовсе из-за смерти Руби. Но привычка держать лицо, а вместе с ним и возможные удары, полученная много лет назад, позволяла Эмме оставаться на плаву. Находясь в камере, пока ее дело рассматривалось прокурором и судьей штата, Эмма просто лежала, закрыв глаза, и прокручивала в голове один и тот же момент. Раз за разом, час за часом. Она сходила с ума, но хотела докопаться до истины, которую, как выяснилось, никто не желал ей открывать. Кого она видела тогда? В кого стреляла? Что было в ее крови, что позволило увидеть то, что она увидела? Неужели только она это увидела? Эмма никогда не отрицала совершенное. Не пыталась оправдать себя и говорила правду и только правду, благодаря чему, видимо, и вышла на свободу: прокурор не мог не почувствовать истину, иначе грош цена ему была бы. Но вся эта правда не помогала Эмме. Она застрелила человека. Практически в упор. Человека, который мог был покалечить или даже убить ее саму. Почему окружающие просто не могут понять, что она выполняла свою работу? Ее правда, конечно, была сильно урезана. Но если бы она выдала все сто процентов, ее упекли бы в психушку. И сидела бы она сейчас с той… Белль или как там ее назвал Вэйл. Эмма думала о Руби каждый день, и если бы воспоминания умели воскрешать, девушка давно стояла бы за стойкой в кафе и жевала свою жвачку. Но чего нет, того нет. Эмма сожалела о гибели Руби, зная, что эти сожаления ничего и никого не вернут. Однако ей хотелось как-то исправить или хотя бы смягчить потерю. И именно поэтому она так цеплялась за возможность найти настоящего виновника этой катастрофы. Эмма знала, что Голд не может быть совсем ни при чем. Она, понятное дело, уверена в его причастности, но ведь в этом следует убедить и остальных. Его имя упоминалось слишком часто, он сам вел себя слишком подозрительно. А уж то, что Руби явно получала от него наркотики, и вовсе говорило лишь об одном. Эмма просто не могла пока связать все воедино, хотя чувствовала, что близка. Все нити были в ее руках, оставалось выяснить, какая куда ведет. Тогда, возможно, можно будет открыть тайну смертей и Гласса с Кэтрин Нолан. Потерев уставшие глаза, Эмма вновь взялась за телефон. На этот раз она набрала Дэвида, намереваясь выяснить, все ли в порядке с Джонсом. — Дэвид? — сказала она, едва услышав щелчок. — Привет, — сходу зачастил он. — Слушай, тут эта агентша привела своих дуболомов и поставила их у палаты. Мне оставаться? Или доверимся им? Новость была неожиданной. Теперь становилось понятно, отчего Вэйл так злился: лишние люди в больнице никогда не бывают к месту. Тем более, федералы. Эмма прикрыла глаза, раздумывая. С одной стороны, ФБР-овцы всяко лучше справятся с Джонсом, если тот вздумает буянить. С другой, не было ли это хитрой уловкой, чтобы заставить Дэвида уйти, а потом Лили просто возьмет и забрать Джонса в Бостон? Так, с чего вдруг стало очевидно, что Лили на самом деле агент? Куда улетучились все сомнения? Может быть, она агент Голда? — Бррр! — Эмма помотала головой. Да что же такое творится сегодня?! И с ней, и с окружающими! Когда она разучилась доверять хоть кому-то? — Иди, Дэвид, — решила она, наконец. — Но пошли на границу города парочку ребят, чтобы они засекли, если Лил… агент Пейдж решит все же уехать не в одиночестве. Из Сторибрука вела только одна дорога. И Лили потребовался бы вертолет, чтобы миновать ее. Если, конечно, у нее нет вездехода, и она не отправится через лес. Оооо, хватит думать о всякой ереси! — Будет сделано! — молодцевато отрапортовал Дэвид и отключился. Эмма еще какое-то время в задумчивости прижимала телефон к уху. Даааа, дела. Такие дела, что не переделаешь. Может, все же стоило поужинать с Лили? Выяснить побольше насчет ее планов? Эмма поджала губы и убрала телефон. Нет. Она не будет это делать. Никаких возвращений. Эмма уже шла к своему «Жуку», когда мобильник ее снова зазвонил. Чертыхнувшись, она полезла в карман. — Да? — Эмма? Голос Генри звучал заплаканно. Эмма мгновенно остановилась, чувствуя, как что-то замирает внутри. — Пацан? Что случилось? Они слегка повздорили утром, но это больше не было ничем важным. Ее сын плакал. — Генри! В ответ донеслись очередные всхлипывания. — Он порвал мою книгу… — Кто порвал? — не поняла Эмма. От сердца немного отлегло. Если речь всего лишь о книге, значит, все не так уж страшно. — Сэм Коллинз! Сказал, что только малышня читает сказки, забрал у меня книгу и вырвал несколько страниц! А это же не сказки! — О, господи, — Эмма выдохнула. Облегченно, потому что начала думать о чем-то более серьезном, чем ссора двух мальчишек. Генри продолжал плакать в трубку, и Эмма поспешила его успокоить: — Мы пришьем их обратно, обещаю. — Ладно, — Генри немного повеселел. — Но тебе надо приехать за мной в школу. — Это еще зачем? — подозрительно осведомилась Эмма. В ответ Генри тяжело вздохнул: — Мэри Маргарет велела мне позвонить маме и попросить ее прийти. Мысль о том, что придется говорить с Мэри Маргарет, затмила для Эммы радость от понимания, что Генри подумал о ней, когда взял телефон. Не о Регине. О ней. Это много значило. — Ладно, — решила Эмма парой секунд спустя. — Буду через пятнадцать минут. Жди. Она приехала даже раньше, но немного посидела в машине, собираясь с духом. Мэри Маргарет была не тем человеком, которого очень хотелось видеть, тем более, сейчас. Эмма до сих пор сильно сожалела о разрыве их дружбы, но со своей стороны она сделала все, что могла, и даже больше. Дальше шаги следовало делать Мэри Маргарет, но она упорно стояла на месте и изображала из себя жертву. В какой-то мере она была права, конечно, вот только Эмма не собиралась ей об этом говорить. Сталкивать ее и Регину еще больше лбами не входило в планы. Зато туда входило однажды выяснить, что же такое плохое произошло между этими двумя, из-за чего Регина решилась на довольно подлый шаг. Генри ждал Эмму на втором этаже, сидя на скамеечке. Когда он поднял голову и улыбнулся, Эмма заметила наливающийся под левым глазом синяк. — Ну, привет, герой, — сказала она, подойдя. — Я вижу, ты получил свою первую медаль? Генри осторожно потрогал синяк кончиком пальца и вздохнул. — Мне влетит? — безнадежно спросил он, подтягивая к себе поближе книгу, которая на первый взгляд казалась абсолютно целой. Эмма развела руками. — От Регины — точно, — не стала она скрывать правду. Генри насупился и нахохлился, замолчав. Эмма потрепала его по голове. — Эй, приятель, а идти-то мне куда? Генри молча ткнул пальцем в нужном направлении. Эмма набрала воздуха в грудь, сказала себе, что тут нечего бояться, и пошла, как на эшафот. Судя по взгляду Мэри Маргарет, который она устремила на Эмму, когда та вошла, ее не ждали. Совсем не ждали. — Эм…ма? — рука Мэри Маргарет, держащая ручку, застыла над какими-то бумагами. — Привет, — как можно более непринужденно поздоровалась Эмма и без спроса уселась на ближайший стул. — Генри сказал, ты звала. Вот я здесь. Мэри Маргарет, быстро преодолев смятение, нахмурилась. — Я хотела видеть его мать. Очевидно, она собиралась уколоть этим замечанием Эмму, но не получилось. — Я и есть его мать, — мягко напомнила Эмма. — Так что ты хотела мне сказать? Мэри Маргарет прикусила губу. Со своей неизменной короткой стрижкой она сейчас была похожа на сердитого воробья, Эмме пришлось сдержаться, чтобы не прокомментировать это. — Генри подрался. — Я знаю, — кивнула Эмма. — Мне придется оставить его после уроков. — Оставляй, — кивнула Эмма. — И сообщить Регине. — Сообщай, — кивнула Эмма. — А может быть, — не удержалась Мэри Маргарет, — ты сама ей скажешь? Вы же так близки! Она даже покраснела, такие неудобства доставляла ей одна только мысль о том, что у двух женщин может быть секс. По крайней мере, Эмма так думала. — Я непременно ей скажу, — заверила она, с отдаленным удовлетворением наблюдая, как Мэри Маргарет с силой стискивает ручку, словно собирается ее сломать. — А еще скажу, чтобы она поговорила с Генри по поводу драк — ты же просто забыла мне об этом напомнить, ведь так? Разговаривать с Мэри Маргарет оказалось легче, чем предполагалось, стоило только сказать себе, что она не имеет никакого права за что-либо укорять Эмму. Особенно, если вспомнить, что она сама состоит в отношениях с мужчиной, который был женат, когда они встретились, и чья жена совсем недавно скончалась. А еще можно припомнить, кого обвиняли в ее убийстве. Кажется, на лице Эмма отразились все эти мысли, потому что Мэри Маргарет вдруг прерывисто вздохнула и отвернулась. — Ты можешь идти, Эмма, — полузадушенно пробормотала она. — Генри хороший мальчик, он просто пока не умеет сдерживать себя. Эмма кивнула, вставая. — Мы поработаем над этим. Она помолчала, глядя, как Мэри Маргарет пишет что-то на полях чистого листа, потом попрощалась и вышла из кабинета, ожидая, что ее окликнут. Не окликнули. Что ж… не сегодня. Генри все еще сидел на прежнем месте, когда Эмма вернулась к нему, и дулся. Эмме пришлось выдержать большую паузу прежде, чем мальчишка угрюмо посмотрел на нее. — Слушай, пацан, — сказала она мягко, игнорируя его попытки пофыркать, — я не поощряю драки. Но считаю, что никто не вправе портить твои вещи. Генри шмыгнул носом, явно заинтересованно. — Поэтому, — продолжила Эмма, — я сама поговорю с Региной, хорошо? Попрошу ее тебя не наказывать. — С чего ты взяла, что она тебя послушает? — протянул мальчишка. Эмма пожала плечами. — Ну, она меня уважает. Это было самым невинным из того, что она могла сказать. Но ведь не ребенку же! — Вовсе нет, — пробурчал Генри. — Я слышал, как она говорила с кем-то по телефону и назвала тебя глупой выскочкой. Кажется, ему доставило удовольствие выдать одну из страшных тайн Регины и заодно принизить мать в глазах Эммы. Эмма даже успела обидеться прежде, чем Генри со вздохом продолжил: — Правда, это было тогда, когда ты только приехала. Видимо, сердце таки подсказало ему выложить правду до конца. Эмма невольно улыбнулась. Что ж, значит, это было давно. Значит — возможно, — Регина уже не думает так о ней. Как и Эмма не считает, что мадам мэр избалованная и эгоистичная особа, не способная слышать голос разума, потому что он затмевается лишь ее собственным «я». — Ладно, мелкий, — Эмма встала, разминая ноги. — Ты сегодня остаешься после уроков, так что… — Что?! Неееееет! — возмущенно завопил Генри, подскакивая. — Я никогда не оставался после уроков! Мама всегда забирала меня домой! Эмма удивленно хмыкнула. — Что ж, теперь она мама, не так ли? А не Регина. Генри явно был рассержен. Он пытался выговорить Эмме за то, что она не приложила достаточно усилий, чтобы «выкупить» его у Мэри Маргарет, как он выразился, и Эмма внезапно тоже рассердилась. — Слушай, Генри, — сказала она, хмурясь. — Ты позвонил мне. Я бросила свои дела и приехала. Узнала, что ты подрался. Не отругала тебя и не наказала. А ты сейчас пытаешься отмазаться от того, что сделал на самом деле. Некрасиво, приятель. Очень некрасиво. Ей совершенно не понравилось, как повел себя мальчик. Понятно, что он расстроился, но чтобы вот так… Нет, Эмма не собиралась ему потворствовать. Ни в каких вопросах и уж точно не в этом. Она мчалась сюда к своему сыну, а встретила избалованного увальня. Так не пойдет. Генри покраснел и набычился. — Я хочу домой! Он первый на меня кинулся! И порвал книгу! — он потряс книгой перед Эммой, явно намереваясь переубедить ее этим фактом. Эмма же только скрестила руки на груди. — Разговор окончен, Генри, — отрезала она и развернулась, уходя. Вслед ей летели вопли Генри, среди которых она ясно различила «Я все маме расскажу!» Эмма усмехнулась. Что ж, если она поспособствует примирению этих двоих, будет хорошо. Даже просто замечательно. Как там говорится? «Враг моего врага — мой друг»? Не хотелось бы становиться врагом никому из них, но об этом можно будет подумать позже. Сильно позже. Снова захотелось кричать, и это желание было почти невыносимым. Эмма зажмурилась, вцепилась в дверцу машины, едва справляясь с нахлынувшими эмоциями. Нет, нет! Что за дерьмо творится с ней сегодня? Неужели появление Лили так выбило ее из колеи? С этим нужно справиться. Нервные клетки не восстанавливаются. К тому же Эмма давно не замечала за собой такой реакции на происходящее. Даже смерть Руби подействовала на нее меньше. А тут… словно истерика. Словно можно все бросить и в одно мгновение изменить свою жизни, потому что что-то внутри подталкивает так и сделать. В мэрии, куда Эмма отправилась сразу после школы, по-прежнему пахло краской. Предвкушая разговор с Робином, Эмма поднялась на второй этаж и разочарованно огляделась. В холле никого не было, а где-то за поворотом в коридоре слышалось легкое насвистывание. Эмма двинулась было туда, но быстро передумала. Она пришла к Регине, а не к Робину, в самом-то деле. Дверь в кабинет Регины была приоткрыта, и Эмма вошла, не постучав. Первым, что бросилось ей в глаза, был Роланд, увлеченно рисующий что-то. Он сидел на маленьком стульчике за столь же маленьким столиком, и из-под фломастера в его руке выходило нечто кислотно-желтое. Услышав шаги, он поднял голову, и его маленькое личико озарилось искренней улыбкой. — Эмма! Плллррривет! — И тебе привет, — растерянно проговорила Эмма, переводя взгляд на усмехающуюся Регину. — А мы с Региной работаем! — гордо сообщил Роланд, поднимая над головой свой рисунок и демонстрируя его окружающим. — Все так, милый, — сказала Регина, и Эмма поразилась звучащей в ее голосе нежности. — Только, боюсь, у меня не получается работать так же хорошо, как ты. И она сокрушенно покачала головой, обводя руками кипу документов, окружавших ее. — Пойду папе покажу, — решил Роланд, выбрался из-за столика и промчался мимо застывшей Эммы. Дверь за ним звучно хлопнула, только тогда Эмма отмерла. — Это что такое? — спросила она. Лицо Регины в одну секунду стало смурным и напряженным. — Я просто подумала, что нечего ему бегать по зданию, еще упадет и разобьет что-нибудь, пусть лучше сидит тут и рисует. Эмма кивнула, принимая объяснение, хотя ей все еще казалось удивительным, что Регина, плохо уживающаяся с чужими людьми, так хорошо отнеслась к Роланду. Или это потому, что он ребенок и чем-то напомнил ей Генри? — Мы можем поговорить? — уточнила Эмма, не будучи уверена, что сейчас подходящее время. И она убедилась в этом, когда услышала ответ. — Меня сегодня обвинили в расизме, в тоталитаризме и еще бог знает в каких «измах», — сердито проговорила Регина, поднимая взгляд. — Эти чертовы Бланшард и вдова приходили ко мне утром и говорили, что на важных постах в Сторибруке нет ни одного цветного. Это, видите ли, внезапно оказалось очень важно — поставить повыше какого-нибудь негра! И желательно — мужчину. Эмма невольно ухмыльнулась. Регина сейчас прозвучала крайне неполиткорректно, хорошо, что ее никто не слышал. — Ну, в чем-то они правы. Посмотри: ты мэр, я шериф. А сколько еще важных должностей в Сторибруке? Ее почти не задел тот факт, что кто-то продолжал требовать ее отставки и даже выдвигал свои кандидатуры. Она откуда-то знала точно, что ничего плохого не случится. По крайней мере, пока Регина у власти. Регина фыркнула и порывисто встала, выходя из-за стола. — Прокурор — мужчина. Главврач города — мужчина. Редактор газеты — мужчина. Да, не цветные, но кому их рожать, уж не мне ли? Сторибрук — крошечный городок. Мне надо продолжать? Она подошла ближе и вдруг подняла руки, раздраженно застегивая пуговицу на рубашке Эммы. Неожиданно. Очень. И это мягко говоря. Сердце стукнулось где-то в горле. — Ты чего делаешь? — пораженно поинтересовалась Эмма, не зная, как лучше себя повести. — Простите, мисс Свон, но это ужасно выглядит: ряд пуговиц, и в середине одна незастегнутая. Практически это сбивает меня с мысли. Такой жест со стороны Регины был слишком странным, чтобы Эмма быстро нашла, как на него отреагировать. Между тем, Регина закончила свое занятие и вернулась на место, однако садиться не стала, а остановилась возле окна, поглядев в него. — Вы о чем-то хотели поговорить, мисс Свон, — напомнила она со вздохом. Эмма откашлялась. — Я? А… да, — она все еще не могла до конца отойти от довольно интимного жеста, продемонстрированного Региной. — Ты знакома с мистером Джефферсоном? Похоже, она даже не заметила, что сделала. И, наверное, это ничего для нее не значит… — Мистер Джефферсон? Да, я его знаю. Эмма, хоть и продолжала находиться в растерянности, не смогла не отметить чуть напряженный голос Регины. — Он приходил к нам в участок. Регина скрестила руки на груди. — И? — ее глаза слегка сузились, она чуть подалась вперед, прядь темных волос легла на смуглую щеку. Она напоминала Эмме какого-то затаившегося хищника, не понимающего, в какую игру с ним играет добыча. Эмма кашлянула. — Это слегка странно, Регина, но… он обвиняет тебя в том, что ты похитила его дочь и отдала другим людям. Она ждала, что Регина велит ей пойти вон. Ждала стены ледяного молчания. Ждала что угодно, но только не взрыва смеха. Регина запрокинула голову и засмеялась. Она тряслась всем телом, и в какой-то момент Эмма испугалась, что сейчас польются слезы. Слез не было, но глаза Регина все же утерла. — Боже мой, это так забавно, мисс Свон! — Я бы так не сказала, — пробурчала Эмма. Она засунула руки в карманы куртки и переступила с ноги на ногу. Регина снова усмехнулась. — Это почти правда. То, что сказал мистер Джефферсон. Эмма тут же напряглась. — В каком смысле — правда? Она следила за Региной, когда та вздумала отправиться к бару, открыть его и налить себе виски на полпальца. В этот раз она не предложила Эмме выпить вместе. — Когда мистер Джефферсон овдовел, я приходила к нему и убеждала передать дочь родственникам. Видите ли, уже тогда он проявлял признаки безумия. Я могла его понять, я тоже теряла… родных, — на последнем слове Регина внезапно запнулась, и Эмма насторожилась еще больше, понимая: речь идет не только о родных. О любимых. Кого теряла Регина? Жениха? Мужа? Почему-то Эмма не допустила и мысли о том, что Регина могла быть в длительных отношениях с женщиной. Не до нее, не до Эммы. Это было каким-то утвержденным фактом и не подлежало изменениям. Даже несмотря на определенные познания Регины, которые она продемонстрировала недавно. — Он отказался, — продолжала тем временем Регина, маленькими глотками осушая свой стакан. — Но с таким неуправляемым родителем девочке могла грозить опасность. Мне пришлось обратиться в социальную службу. Эмма молчала, внимательно слушая. Что же замкнуло в голове у Джефферсона, что он начал делать такие нелепые выводы? Причин не верить Регине не было. Если бы она что-то скрывала или если бы ей была неприятна эта тема, она бы просто отказалась говорить. Но тут, судя по всему, она не видит особой проблемы, поэтому охотно делится деталями. — Социальщики забрали девочку и уже потом, вне Сторибрука, передали ее родным. К сожалению, обследовать Джефферсона так, чтобы подтвердить его безумие, не удалось. Комиссия вынуждена была признать, что он не опасен для окружающих, однако должен находиться достаточно далеко от своей дочери, которая может напоминать ему о прошлом. Это был тяжелый год для всех, но Грейс удалось увезти. Теперь она живет в Аризоне, насколько я помню. — А эта Пейдж… — проговорила Эмма, когда Регина замолчала. — Я так поняла, она копия Грейс? Регина поморщилась, отставляя стакан. — Я как-нибудь покажу вам фотографию Грейс, если найду. Поверьте, там, конечно, есть сходство, но не такое сильное. Однако, как вы понимаете, безумцам нужно за что-то уцепиться. Эмма понимающе улыбнулась. Все встало на свои места. Как она и полагала с самого начала, за Джефферсоном просто следует прислать дюжих санитаров, чтобы он не смущал горожан своими фантазиями. — А теперь к главному, — вздохнула Эмма. — Генри. — А что Генри? — тут же напряглась Регина. — С ним что-то случилось? Она впилась в Эмму цепким взглядом, от которого захотелось поежиться. Эмма даже поразилась тому, как быстро Регина может менять свое обличье. То она истинный суккуб, которого желаешь на каждом вдохе, то агрессивная гарпия, от которой хочется отойти подальше. Будто ведьма, честное слово! — Генриподралсявшколепозвонилмнеегооставилипослеуроковясказалачтонебудуегозабиратьвиноваттакотработай, — залпом выпалила Эмма. Регина помотала головой. — Помедленнее, мисс Свон. Пришлось повторить. Про книгу, синяк под глазом и разговор с Мэри Маргарет. Регина аж задохнулась от возмущения. — И вы говорите мне об этом только сейчас?! – она, кажется, даже подпрыгнула, так сильно было ее искреннее негодование. — Так я ведь только сейчас пришла, — смутившись, отозвалась Эмма. Она почти почувствовала себя виноватой на самом деле, но быстро отрешилась от этого ощущения, потому что оно было в корне неверным. Регина подскочила к ней, как коршун к маленькой птичке. Глаза ее яростно сверкали. — Вы начали с безумного Джефферсона, хотя уж он-то явно мог подождать! — Как и Генри, — разумно заметила Эмма. — Он не умер и не поранился. Он просто натворил дел, и я не считаю, что ему должно это сойти с рук. Кроме того, — добавила она, — он кричал на меня и топал ногами. Регина снова сверкнула глазами. — Почему он позвонил вам, а не мне? — кажется, ее не взволновало то, что Генри повел себя как минимум некрасиво. Эмма, слегка недовольная выборочным равнодушием Регины, пожала плечами. — Может быть, растерялся или набрал первый попавшийся номер. Услышав это, Регина немного остыла. Поправила воротник блузки и глухо сказала: — Что ж, он достаточно наказан, что не доверился мне в этот раз. Мне можно не утруждаться. Черт дернул Эмму за язык, когда она полюбопытствовала: — А ты уже планировала его наказать? Ей бы хотелось, чтобы Регина выговорила наглому мальцу. Чтобы объяснила, что кричать на взрослых он не имеет никакого права. Чтобы, в конце концов, лишила его чего-нибудь ценного, дабы он понял, что любое преступление сопровождается достойным возмездием, а сидение в школе после уроков таковым не считается. Регина ответила не сразу. Сначала она собрала в аккуратную стопку документы на столе, затем разложила в каком-то определенном порядке карандаши и ручки. И только потом сказала скучающе: — Я запланировала на выходных воспользоваться приглашением Робина. Эмму что-то стукнуло в висок. — В смысле? Она прекрасно расслышала, конечно. Но ей хотелось думать, что это ошибка. Регина просто говорила не о том. Слуховые галлюцинации. Регина искоса поглядела на нее. — Робин пригласил меня и Генри провести выходные у него в доме. Я подумала, что для Генри будет полезно побыть на свежем воздухе. Она сказала это совершенно спокойно. Словно так и надо было. Словно все шло правильно. — Мы можем отправиться на пикник в любое время! — выпалила Эмма, не подумав. Пикник? Мы? Стоп. Робин пригласил. И Регина вот так просто согласилась? Сразу? Едва зная этого человека? Или… Регина, кажется, не очень поняла недоумение Эммы. Во всяком случае, она как-то странно двинула плечом и уточнила: — Мы с Генри и отправимся. Там будет Роланд, они займутся рыбалкой, а Робин покажет мне, как отделал дом. Я планирую ремонт и у себя, так что… Она не договорила, но и не нужно было. Эмма стояла красная и возмущенная. И ничего не могла сделать. Она помнила, что изначально приехать к нему Робин предложил ей. Что же теперь получалось? Она не согласилась, поэтому он переключился на Регину? Он предлагает приехать к нему всем женщинам? Какая чушь! Сколько там прошло? Пара дней? И за это время… «Я планирую ремонт». Нелепое оправдание. И Генри, который вел себя сегодня просто неприемлемо… Генри поедет отдыхать в эти выходные. И, разумеется, он сочтет это за поощрение, потому что вечером пожалуется матери на Эмму, а мать лишь улыбнется и велит собирать рюкзак. — Я против, — набычилась Эмма. Регина тут же подняла ее на смех словами: — Вы — против? Мне начать плакать, мисс Свон? И умолять вас передумать? Она посмотрела на Эмму так холодно, что у той все заиндивело внутри. — Запомните, мисс Свон. То, что мы с вами иногда… — она поморщилась, — проводим время вместе, никак не влияет на мою жизнь и жизнь Генри вдали от вас. Она отвернулась, снова начиная заниматься документами. Эмма тупо смотрела ей в спину, борясь с желанием схватить за плечи и как следует встряхнуть. Зачем? Эмма и сама не знала зачем. Просто так хотелось. Чтобы все встало на свои места. Потому что что-то явно с них сошло и теперь катилось под откос. — Регина, — попробовала Эмма еще раз. — Если ты хочешь выехать на природу, ты можешь просто попросить меня. Серьезно. Я все сделаю. Прошло довольно много времени прежде, чем Регина повернулась. Лицо у нее было непроницаемым и очень спокойным. Таким спокойным, что Эмма испугалась. У нее засосало под ложечкой: что-то сейчас будет. И что-то было. Регина взяла паузу. Недолгую, но вполне ощутимую. И за ее время Эмма посмела понадеяться, что Регина примет верное решение. Во всяком случае, борьба на мгновение отразилась во взгляде Регины. Борьба с самой собой. А потом… Все рухнуло. — Мы не состоим в отношениях, мисс Свон, как бы сильно вам этого ни хотелось. Да, Генри и ваш сын тоже, но пока он живет под моей крышей, я буду распоряжаться его временем. А также, тем более, я буду распоряжаться собой. И ваши нелепые претензии лишь раздражают, ничего больше. Не о чем было больше говорить. Эмма сглотнула, развернулась и вышла, затылком ощущая, как Регина насмешливо смотрит ей вслед. Все правильно. Все совершенно правильно. Они всего лишь проводят вместе время. Ничего больше. И никогда не будет. Уже в машине, склонившись над рулем, Эмма вдруг с такой силой ударила по нему, что заныла отбитая ладонь. День, начавшийся так хорошо, заканчивался просто отвратительно. И не было никакой возможности это исправить. Хотя… Рассерженная, но больше на себя, Эмма достала мобильный телефон и быстро набрала номер. В горле клокотало дыхание, она пыталась его унять, однако получалось очень плохо. Совсем не получалось. У них нет отношений. У них. Нет. Отношений. Все просто. Какие, к черту, отношения? У них? Это смешно. Откуда вообще взялась эта мысль? Она не должна была думать так. Не должна была даже заикаться на эту тему. Регина четко дала понять. Да что там! Она всегда придерживалась такого мнения, вот только Эмма не желала замечать знаков. А теперь уже поздно. Выставлен запрещающий сигнал. И нет никакой возможности сделать вид, что его тут никогда не было. Эмма хотела извиниться. Хотела прийти вечером и поговорить по душам. Теперь, конечно, не придет. Незачем. Теперь, кажется, у Регины есть Робин. Наверное, он ее так не обидит. Обидно ли ей? Да. Потому что она пыталась что-то сделать. Пыталась все исправить. Хотела этого и думала, что другие тоже хотят. Она совершила ошибку, это так. Но почему бы им не смыть эту ошибку в унитаз? Или не разобрать ее на составные части, ранить ими друг друга, а потом все равно смыть в унитаз? Или… Гудки кончились. Трубку сняли. — Привет, — сказала Эмма решительно. — Твое предложение насчет встретиться сегодня еще в силе?