Волки в овечьих шкурах

Направляясь в участок, Эмма цеплялась за руль так сильно, что пальцы ломило от боли. Она сидела, неестественно выпрямив спину, и смотрела ровно перед собой, видела только дорогу, только светофоры и встречные машины. И, когда приходилось бросать взгляд по зеркалам, всякий раз съеживалась, будто от удара. На заднем сиденье находилась Регина. И ее тяжелое молчание с каждой минутой накаляло атмосферу. Эмма везла ее в участок, потому что так полагалось. Потому что Регина оказалась на месте преступления, рядом с телом, и руки ее были в крови. Когда Эмма, дождавшись труповозку и Дэвида, подошла к Регине, та стояла у окна и смотрела в него очень пристально. Эмма готова была поклясться, что за тем окном нет ничего интересного, на что можно было бы так долго смотреть, но Регина смотрела и не обернулась, когда услышала: – Нам надо ехать в участок. Эмма скрестила руки за спиной. Почему-то она чувствовала вину, хотя уж всяко не была причастна к тому, что произошло. Но если бы она осталась тут вчера… Если бы… Регина чуть шевельнулась, будто отмерла, и сказала отстраненно: – Да, конечно, езжайте, шериф. Спасибо. Вот тут Эмма совсем растерялась. Она не могла уехать одна. И когда она говорила «нам», то имела в виду себя и Регину, а не себя и Дэвида. Вот только Регина, кажется, не подозревала об этом. И теперь необходимо было объяснить эту ситуацию так, чтобы не вызвать еще больше негатива. У Эммы не получилось. Она сбилась на полуфразе, едва только Регина повернулась к ней и смерила пристальным взглядом. Очень, очень трудно было объяснить мадам мэру, почему шериф сейчас заберет ее в участок. Эмма знала, что до самой смерти не забудет то выражение лица, с которым Регина садилась в машину. Со стороны могло показаться, что все нормально, и только Эмме было понятно, что ничерта нормального сейчас в Регине нет. Что если бы была возможность испепелить все вокруг, Регина бы так и поступила. И начала бы она с Эммы! Красная, как рак, Эмма закрыла за Региной дверцу «жука» и, повернувшись, нос к носу столкнулась с Дэвидом. – Это что вообще такое? – трагическим шепотом спросил он, склоняясь к Эмме. – Что тут случилось? Эмма могла только развести руками. – Понятия не имею, – она быстро глянула на Регину, убедилась, что та смотрит в сторону, и торопливо продолжила: – Ты ведь понимаешь, что это не она убила? Дэвид заколебался, Эмма округлила глаза. – Ты с ума сошел! – она схватила его под руку и отвела от машины, чтобы иметь возможность говорить нормально. Дэвид скорчил странную гримасу: что-то среднее между извинением и растерянностью. – Слушай, Эмма. Я знаю, ты доверяешь Регине… – Более чем! – перебила его Эмма с нажимом. Дэвид кивнул. – Да, так вот: ты ей доверяешь, но она всегда была себе на уме. Он многозначительно приподнял брови. Эмма фыркнула, не собираясь прислушиваться к таким невесомым аргументам. Все в этом городе себе на уме! У многих есть такие скелеты в шкафах, что Дэвиду и не снилось. И что теперь? Да, Регина оказалась на месте преступления. Это ее дом, логично, что она там была. Вот и предстоит выяснить, кому так не терпелось подставить ее, что он заманил Августа и уже там вышиб ему мозги. Эмма поморщилась от воспоминаний. Казалось бы, не первый – и, вероятно, не последний – труп, что ж ее все так перетряхивает? Пора бы уже и привыкнуть. Нет, она решительно не собиралась обвинять Регину. Шестое чувство подсказывало, что та здесь ни при чем. Она и Августа-то знать не знала, зачем бы ей… Эмма поджала губы, вспомнив, как Регина отреагировала вчера на вечерний звонок. Нет, это не серьезно. Не могла же она, в самом деле, заревновать настолько?.. Нервный смешок сорвался с губ Эммы. Дэвид удивленно взглянул на нее: ситуация не слишком-то располагала к смеху. – Ни дня без приключений, – пробормотала Эмма. На самом деле, все действительно было очень и очень сложно. Кто-то уже не просто подставлял Регину – складывалось вполне определенное ощущение, что от нее хотят избавиться. Пока вот только такими способами, но кто поручится, что вскорости их не станет не хватать? Эмма передернулась, представив то, что абсолютно не хотела представлять. – Слушай, – она резко повернулась к Дэвиду. – Мне надо забрать Регину в участок, снять показания и все такое. Ты закончишь тут? Она кивнула в сторону Эшли, разговаривающего неподалеку по телефону. – Конечно, – Дэвид мягко коснулся ее плеча. – Поезжай. Делай все, что нужно. Он ободряюще улыбнулся. Эмма улыбнулась ему в ответ, не забыв, впрочем, что он только что подозревал Регину в убийстве. Наверное, Эмма должна была продолжить сердиться на него. Но она не могла. Потому что где-то в глубине души знала: Регина способна на многое. Возможно, что и на такое. Просто… не в этом случае. Вот тут уже Эмма была совершенно уверена. Вернувшись к машине, Эмма пару секунд постояла, собираясь с духом. Словно едва она сядет, как все казни египетские обрушатся на ее голову. К счастью, Регина молчала и продолжила молчать на протяжении всей дороги до участка. Пару раз Эмму подмывало обратиться к ней, но она не знала, что сказать, а потому снова отдавала все внимание дороге. Никак не отреагировав на попытку Эммы открыть для нее дверь и поддержать под руку, Регина первой вошла в участок и начала подниматься по лестнице. Эмма следовала за ней, кусая губы и понимая, что сейчас нужно будет сфотографировать Регину и снять у нее отпечатки пальцев. Черт, черт, она никогда не думала, что однажды все обернется таким образом! Зато у Регины больше не останется козыря: обе они станут матерями с приводами! Эмма запнулась на предпоследней ступеньке, когда Регина неожиданно остановилась: перед ними стоял Спенсер, явно пребывающей не в самом лучшем расположении духа. – Госпожа мэр, – процедил он неодобрительно. Кто-то уже, вероятно, донес ему о случившемся. Сколько же шпионов в этом городе? Регина слегка наклонила голову. – Прокурор. Эмма влезла между ними и торопливо заговорила: – Ваше присутствие не требуется. Я сама сделаю все необходимое. Она понимала, насколько Регине будет неловко в присутствии Спенсера, и хотела оградить ее от этого. Спенсер, однако, уходить не собирался. Засунув руки в карманы пальто, он еще раз осмотрел Регину и затем обратился к Эмме: – Почему она не в наручниках? Они обе – и Регина, и Эмма – вскинулись при этих словах. Регина – с оскорбленным видом, Эмма – с предельно удивленным. Что? Какие наручники? – Я не… – Вы знаете правила, шериф, – холодно перебил Спенсер, глядя поверх головы Эммы. – Наручники. Регина демонстративно скрестила руки на груди. Эмма упрямо поджала губы. – Наручники полагаются в тех случаях, когда подозреваемый пытается сбежать! – напомнила она громко. Вот тогда Спенсер перевел на нее взгляд снова. – Я. Сказал. Наручники, – внушительно повторил он. Эмме захотелось его ударить. Сбить эту спесь с его лица, напомнить, что не он глава города, что не он крутится тут как белка в колесе, пытаясь распутать дьявольский клубок. И что если Регина оказалась в таком положении, это не значит, что ее можно унижать! Спенсер молчал, но взгляд его давил и давил, и в итоге Эмма сдалась. Нехотя она сняла с пояса наручники, уныло думая, что никогда бы не угадала момент, в какой они пригодились ей. Подойдя к Регине, она виновато вздохнула. Регина же вдруг зло и коротко усмехнулась и быстро протянула руки. «Браслеты» защелкнулись на ее запястьях с противным сухим звуком, заставившем Эмму вздрогнуть. Она ненавидела этот звук. Всегда. И надеялась, что не услышит его рядом с Региной. Спенсер одобрительно кивнул, достал из кармана телефон, что-то посмотрел и сказал, не поднимая глаз: – Снять их вы сможете в камере. Стандартная процедура, шериф, вы должны быть в курсе. Эмма была в курсе. Но Регина не являлась отъявленным рецидивистом, за которым только глаз да глаз. Регина была всего лишь подозреваемой. Впрочем, что уж там: в этом городе подозреваемый наверняка равняется виноватому. Эмме ли не знать. Регина стояла, не шевелясь, было видно только, как гневно раздуваются у нее ноздри. Эмма не знала, что сказать или сделать. Она не была уверена, что ее слова или действия не усугубят ситуацию, поэтому просто напрягалась, готовясь дать весь возможный отпор, если придется. Но Спенсер, казалось, удовлетворился исполнением его требования. Во всяком случае, лицо его стало более благодушным. – Мне надо идти, – проговорил он, в упор глядя на молчаливую Эмму. – Но хочу напомнить, что она сможет выйти отсюда только после того, как я установлю сумму залога. Сердце Эммы упало куда-то вниз. Она физически ощутила, как побледнела. Ушам не верилось! И, судя по выражению лица, Регина испытывала похожие эмоции. Проклятье! Зачем она только так спешила в участок?! Она бы, конечно, не стала задерживать Регину – она была уверена, что этого делать не нужно. Но Спенсер… Перед кем он хочет выслужиться? Уж не перед Голдом ли? Едва эта мысль пронеслась в голове Эммы, как Спенсер заторопился. Обогнул Регину так старательно, будто боялся дотронуться до нее даже случайно. Словно она могла проклясть его от одного прикосновения. Смерив взглядом их обеих и бросив «Не разочаруйте меня», Спенсер удалился, не оглядываясь. Зато Эмма долго смотрела ему вслед, борясь с искушением столкнуть его с лестницы. Затем повернулась к Регине. – Прости, – улыбнулась она криво. – Кто же мог подумать… Она покачала головой, не зная, какие слова подобрать. Все это не смертельно, конечно. Но для Регины – очень неприятно. Человек ее положения.. в наручниках… подозревается в убийстве… будет вынужден провести несколько часов в камере и выйти только под залог… Ох, неприятная ситуация! Эмма снова улыбнулась, желая хоть как-то сгладить напряжение, и тут же поняла, что зря она это делает. – Исполнение ваших влажных фантазий, мисс Свон? Я – и в наручниках? – Регина зло ухмыльнулась и чуть приподняла скованные руки. Глаза ее гневно поблескивали, ноздри чуть трепетали. О, ей совершенно не нравилось то, что происходило. И ее можно было понять. Но позволить всему идти своим чередом она просто не могла! Эмма удрученно покачала головой, продолжая ощущать себя виноватой. Чертова Регина, даже в этой ситуации она хочет оказаться на вершине, вот только Эмма-то тут при чем? Почему за ее счет? – Не думала я, что в такой момент ты будешь думать о сексе, – неловко отшутилась Эмма. Регина вспыхнула и поджала губы, отшатываясь с видом смертельно оскорбленной. Сама ведь начала этот разговор! Эмма закатила глаза. – Я же пошутила, – примирительно протянула она. И снова испытала укол совести: человек умер, а они тут упражняются в остроумии. С другой стороны, она практически не знала этого Августа, чтобы скорбеть о нем изо всех возможных сил. А сделать это было бы неплохо, потому что, если судить по смс, он пытался рассказать Эмме что-то про Голда. И про какую-то книгу. Может быть, Голд ведет книгу учета своих грязных делишек? И Август каким-то образом узнал о ней? Эмма понятия не имела, возможно ли такое, но сбрасывать со счетов всяческие непредвиденные открытия и обстоятельства не собиралась. Август мог просто приехать в город, а попасть в самую гущу событий. Случается и не такое. Черт, смс к делу не приладишь! И с ней к Голду не пойдешь, максимум, что он сделает, это посмеется. Да Эмма и сама бы посмеялась на его месте: столько усилий – и все напрасно. А он и дальше ходит по городу, как ни в чем не бывало. Неуязвимый и неприкасаемый! Тьфу! – Что вы стоите? – пробился в мысли Эммы раздраженный голос Регины. – Давайте уже решать наши дела! Эмма встрепенулась и повела Регину в офис, где первым же делом освободила ее от наручников. Поглаживая пальцами запястья, Регина присела, зло глядя на Эмму, и сказала: – Я не виновата. И вы знаете это. Эмма только кивнула. Села напротив и, помолчав, забарабанила костяшками по столу. Регина продолжала пожирать ее взглядом. Какое-то время они обе молчали и, вероятно, могли бы так делать очень долго, однако промедление ни к чему не привело бы. Эмма достала из ящика стола лист бумаги, взяла ручку и принялась писать. Регина настороженно следила за ней и отдернулась, когда Эмма, закончив, протянула бумагу. – Это обещание не покидать Сторибрук, – устало пояснила она. – Я не могу тебя пока допрашивать, Спенсер или Лили должны присоединиться. Но это то, что ты должна подписать. Регина нехорошо усмехнулась. – Должна? – повторила она своим самым высокомерным тоном. По крайней мере, она никак не прокомментировала тот факт, что Лили тоже присоединится к этому делу. – Регина… – умоляюще посмотрела на нее Эмма. – Давай не усложнять. Все знают, что ты не убийца. Регина фыркнула и откинулась назад на стуле. – Так уж и все! – она отвела взгляд в сторону. Эмма снова настойчиво ткнула в ее сторону бумагой. – Регина, пожалуйста. Они просидели так еще около минуты прежде, чем Регина соизволила подписаться. Облегченно выдохнув, Эмма поставила все необходимые печати, сняла нужное количество копий и, чуть помедлив, завела новое дело. С очередным убийством. Регина все это время сидела, не шевелясь, и только однажды заметила: – Ты так спокойно выходишь из офиса, Эмма. Не боишься, что я могу убежать? Она издевательски улыбнулась. Эмма же спокойно посмотрела на нее и покачала головой. – Не боюсь. Я тебе верю. Что-то дрогнуло во взгляде Регины. Так сильно, что она поторопилась отвернуться. А потом сказала глухо: – Не забудь забрать к себе Генри сегодня. И… объясни ему все. Кажется, таким образом она показывала, что тоже доверяет Эмме. И это было приятно. Эмма разобралась со всеми делами, сняла у Регины отпечатки пальцев, сфотографировала ее, невольно отметив, что даже на фото в полицейском отчете Регина умудряется выглядеть так, будто, по меньшей мере, находится на приеме у английской королевы, и, замешкавшись, открыла двери офисной камеры. Азурию оттуда как раз перевели накануне, и Эмма лелеяла надежду в дальнейшем работать в одиночестве, максимум, в присутствии Дэвида, однако надеждам ее сбыться было не суждено. Регина зашла внутрь с видом смертельно оскорбленной, и Эмма верила, что для нее все так и было. Зато, отметила она чуть погодя, Регина больше почти не хромала. Оно и к лучшему, потому что ее трость они забыли. Да и Эмме было странно видеть Регину с ней. Замок защелкнулся, Эмма стиснула пальцами прут решетки. Регина не смотрела на нее. Она стояла, отвернувшись, и, наверное, все еще злилась. Ничего удивительного. Черт, у них только начало все налаживаться! Да когда же кончится эта немыслимая полоса невезения?! С другой стороны, это было даже хорошо. Регина находится в том месте, где за ней всегда будет присмотр. И никто не проберется к ней, чтобы снова причинить вред. При этой мысли Эмма приободрилась чуток и уже открыла рот, чтобы приободрить и Регину, но тут в кармане завибрировал мобильник. – Привет, – в трубке раздался голос Мэри Маргарет. – Я уже знаю. Как она? Эмма потерла лоб, не очень хорошо понимая, с чего бы Мэри Маргарет переживать за Регину. Но ответить ответила: – Нормально. – Ты там с ней? – Да, – Эмма не хотела, чтобы Регина поняла, что речь о ней, но так все равно случилось, и наградой за это стал гневный взгляд, прожигающий насквозь. Регина в два шага преодолела расстояние, отделяющее ее от решетки, и сказала очень четко и медленно: – Убирайтесь вон, шериф. И обсуждайте мое положение там, где меня нет. А это сейчас везде! Она схватилась за прутья решетки обеими руками и встряхнула их так, словно хотела вырвать из гнезд. Разумеется, ничего у нее не вышло, но Эмма, не желая устраивать скандал, поспешила покинуть офис. Напоследок она обернулась. Регина все так же стояла у решетки и рассматривала свои ладони. До Эммы ей не было никакого дела. И это немного обижало. Разумеется, Эмма понимала, что Регине сейчас не до чужих переживаний, что на нее и так взвалилось слишком много, но… но… – Эмма! Эмма, ты меня слушаешь? Мэри Маргарет все еще была на проводе и очень переживала, судя по тону. – Я здесь, – отозвалась Эмма, спускаясь по лестнице. Задумалась ненадолго, не зная, что бы такого сказать, и спросила вдруг: – Не хочешь встретиться? Она хотела бы остаться с Региной. Хотела бы войти к ней в камеру и держать ее за руку, успокаивая. Но вместо этого она договорилась о встрече с Мэри Маргарет и вскоре уже сидела с ней в парке на одной из скамеечек, установленных у самой воды грязноватого пруда. Мэри Маргарет тут же принялась сочувствовать Регине, на что Эмма, немного поколебавшись, спросила: – Это то, о чем ты хочешь поговорить со мной? – она посмотрела на женщину, понятия не имея, понравится ли ей то, что Мэри Маргарет на самом деле хочет обсудить. Но они уже давно пытались назначить встречу, и все никак не получалось. По закону всех подлостей мира удалось это только сегодня. Именно сегодня. Эмма знала, что ей нужно бы состыковаться с Дэвидом, а потом и с Эшли. Забрать все бумаги, оформить отчеты, подшить дело и внести все данные в компьютер. Возможно, обсудить вскрытие и однозначно попытаться найти родственников Августа – если его, конечно, действительно зовут Август Бут, а не как-то иначе. Эмма все это знала и никуда не торопилась. Откуда-то пришла уверенность, что от ее спешки или промедления ничего не изменится. Теперь уже ничего. – Ох, Эмма, – Мэри Маргарет вдруг опустила взгляд и принялась разглаживать невидимую складку на подоле своего платья. – Не знаю, как ты воспримешь это… Вот теперь Эмма насторожилась. Что еще за новости? Уж не хватит ли с нее на сегодня? – И не узнаешь, пока не скажешь, – она села прямо, готовясь к очередной лавине. Мэри Маргарет тяжело вздохнула, ресницы ее затрепетали. Она явно собиралась с духом, заставляя Эмму все больше нервничать. Чего она могла ожидать? Да всего! В этом городе с ней постоянно происходило то, что, казалось бы, не должно происходить с обычными людьми! Причем в таких количествах, которые совершенно не радовали! Стало быть, Мэри Маргарет сейчас только добавит в копилку веса. – Ну? – нетерпеливо поторопила Эмма. Ветер дунул ей в лицо. Мэри Маргарет густо покраснела и опустила глаза. – Я думала… – она прерывисто выдохнула и закрыла лицо руками. – Боже, Эмма, я всерьез думала, что влюблена в тебя! Эмма, готовившаяся к самому худшему, к такому готова не оказалась. Пару секунд она еще смотрела на Мэри Маргарет, надеясь услышать что-нибудь другое, потом открыла рот, закрыла его, сглотнула и хрипло спросила: – Что? Нет, она все прекрасно расслышала. Но… кроме «Что?», на ум ничего не пришло. Мэри Маргарет стыдливо посмотрела на нее в щель между пальцами. – Я… не знаю, не знаю, Эмма, как все это произошло. Я бы никогда не подумала, что… Ох, – она нервно засмеялась и замолчала, когда какой-то человек неспешно прошел мимо них. Эмма продолжала смотреть на нее, не сводя взгляда. Думала, что влюблена? Мэри Маргарет? Господи, куда катится мир! От сердца немного отлегло. Да что там – отлегло прилично! С такой новостью Эмма готова была смириться. Она, конечно, не считала себя секс-бомбой, на которую ведутся все, кому не лень, но… Но пусть так, да. – Нормально, – сказала она, взмахнув рукой. – Чего раньше не сказала? Все действительно было нормально. Это не конец света. И хорошо, что все прояснилось. Мэри Маргарет, явно убедившись, что Эмма не собирается ее ругать или убегать в ужасе, покачала головой. – Да как же скажешь тут? Я и не думала, что могу испытывать по отношению к тебе что-то подобное. Я никогда… не замечала за собой… Она снова помолчала, затем продолжила: – Ты простишь меня? – она мягко накрыла своей ладонью руку Эммы. – Я не знала, что творю. Вернее, знала, конечно, но никак не могла остановиться. Мне было больно, и обидно, и я помнила про Дэвида, и любила его, и люблю, но ты… Не знаю, я всегда относилась к тебе как-то по-особому. Она прикусила губу, ее круглое личико стало каким-то по-детски обиженным. Эмма вздохнула. Час от часу не легче. – А сейчас ты… – с неким опасением уточнила она, и Мэри Маргарет яростно замотала головой так, что с нее едва не свалился беретик. Поправив его, она сжала пальцы Эммы и пылко призналась: – Эмма, мне очень, очень стыдно. Если бы я раньше поняла, что стояло за моим поведением… я бы не наговорила тебе всего того, что наговорила, – она вдруг всхлипнула и отвернулась. Эмма, растерявшись, погладила ее по плечу. – Ну, ладно тебе… Наговорила бы другого. Это ведь понятно. Эмма не знала, что сказать. Эта тайна была настолько… несерьезной по сравнению с тем, что творилось в последнее время в городе… Эмма даже не стала заострять внимание на том, что уж от кого-кого, а от Мэри Маргарет подобных откровений она никак не ожидала. Да и сама Мэри Маргарет наверняка долгое время пугалась собственного отражения во всех блестящих поверхностях. Эмме было немного обидно за то, что она, в общем-то, пострадала просто так, но чего уж теперь. Теперь можно только простить Мэри Маргарет или нет. А она ведь сама повинилась, сама признала, насколько была неправа. Скорее всего, ей было очень тяжело решиться на такое. Ведь, получается, она ревновала к Регине. Уголки губ Эммы дрогнули, когда она подумала, что Регину взбодрила бы подобная новость. Но – нет, конечно, она не станет никому рассказывать. Это только между ней и Мэри Маргарет. Навсегда. И все же… Кто бы мог подумать! Мэри Маргарет еще долго извинялась, и в итоге Эмме стало неудобно, что она поспешила попрощаться. Ей хотелось бы, чтобы обе они отнеслись к этому как к чему-то забавному, но если она еще могла заставить себя так думать, то Мэри Маргарет, очевидно, нет. Что ж, между ними не успело произойти ничего непоправимого. А все остальное лечится временем. Так было и так будет. Навсегда. Интересно, кто открыл Мэри Маргарет глаза? Ну, не могла же она сама до такого додуматься! Или могла? На самом деле, это казалось до чертиков логичным. Эмма думала о признании Мэри Маргарет всю обратную дорогу до участка. Подобное на сто процентов обосновывало поведение и реакции, и почему Эмма раньше об этом не подумала? Ха, да потому, что никогда не подозревала, что Мэри Маргарет вообще может в нее влюбиться! Это было… Эмма даже не знала, как объяснить себе… словно бы сестра испытала к ней романтический интерес. Вот же черт! Эмма чуть не врезалась в поворачивающий автомобиль. По книжке Генри ведь выходило, что Мэри Маргарет – Белоснежка. Стало быть, мать Эммы. А Дэвид – отец. Эмма нервно хмыкнула, крепче хватаясь за руль. Инцест на инцесте. Да про ее жизнь впору писать какой-нибудь закрученный любовный роман! Читатели бы залпом проглатывали и требовали продолжения! Разошлось бы лучше «Сумерек»! Подумаешь, вампир и оборотень… Тут-то мужчина и целых две женщины! А если еще приплести сказочную подоплеку, столь любимую Генри… У участка маячил Джонс. Заприметив Эмму, он тут же рысью двинулся к ней, и она не успела придумать, чем от него отмазаться. – Свон! – Привет, Киллиан, – вздохнула Эмма. Что уж теперь… сегодня, видимо, день встреч. Что ж, это, по крайней мере, отвлекает ее от мировых заговоров против нее, возглавляемых Голдом. – Я слышал про Бута, – Джонс остановился рядом и почесал в затылке. – И про Регину. Эмма усмехнулась. Да ладно, в городе наверняка уже не осталось никого, кто бы про нее не слышал. Эшли – то еще трепло. Да и санитары его вряд стали бы молчать, она же не брала с них подписку о неразглашении. – Да, – кивнула Эмма. – Такие вот дела. Они стояли под окнами офиса, в котором была заперта Регина, и Эмме до зубовного скрежета хотелось отправить Джонса на какое-нибудь задание, а самой подняться наверх. Но, как назло, на ум ничего не приходило. Джонс снова почесал затылок – на этот раз крюком. – Я тут думал, что надо бы сказать, как мне жаль и все такое, но я не настолько лицемер, – он ухмыльнулся, а Эмма моментально насторожилась. Нет, конечно, не то чтобы она прямо взяла и начала всерьез подозревать Джонса в причастности ко всему этому, но… Его первое появление в Сторибруке тоже было связано не с очень хорошими вещами. И тут Эмма вспомнила, что давно хотела у него спросить. – Ты так и не рассказал мне, откуда знаешь Регину. Джонс приподнял брови. Он казался немного удивленным, но не больше того. Никакой паники или суетливости в его движениях и мимике Эмма не заметила. – Да, было у нас с ней небольшое дельце, – он развел руками, всем своим видом показывая, что сейчас не лучшее время обсуждать то, что случилось слишком давно. Эмме же вдруг показалось, что время как раз выбрано очень удачное. Удачнее не придумаешь. Она не сказал ни слова, но продолжила внимательно смотреть на Джонса. Тот поморщился и сказал: – Надо было решить вопрос с ее матерью. Эмма вздрогнула, тут же вспомнив: действительно, Регина говорила что-то про мать. Никаких подробностей, но, очевидно, с ней было связано что-то не очень хорошее. И Джонс только подтвердил, продолжив: – Та еще стерва была. Под каблуком тут всех держала. Подохла несколько лет назад. Он улыбнулся так кровожадно, что Эмма прикусила язык, запрещая себе спрашивать, а не он ли приложил руку к ее смерти, не для этого ли наняла его Регина. Нет, вот уж таких деталей ей знать не хотелось. По крайней мере, не сегодня. Джонс, видимо, уловил ее эмоции, потому что поспешил заявить: – Она сама умерла, не надо так на меня смотреть. Сердечный приступ. Эмма мрачно подумала, что знает парочку средств, которыми можно приступ запросто вызвать. Не отговорка. – Я только надеюсь, что тебя не было рядом с Бутом, когда он умирал, – все же сказала она. Джонс фыркнул. – С чего бы мне убивать его? – сердито поинтересовался он. – Я его даже не знал. Эмма приподняла бровь. – То есть, знал, конечно, – поспешил поправиться Джонс, – но, насколько я помню, ты не разрешила мне с ним разобраться. Эмма молча вздохнула. Ничего она такой беседой не добьется, конечно. Если Джонс не виноват, он, в лучшем случае, обидится или разозлится, а если виноват… Ох, нет, не надо об этом думать. Иначе можно каждому в Сторибруке вину прописать. Было бы желание. Эмма еще раз посмотрела на слабо светящиеся окна офиса и сказала задумчиво: – Ладно. У меня еще много дел. Она надеялась, что Джонс поймет намек и позволит ей уйти, но тот даже не попытался это сделать. – Есть подозрения, кто мог это сделать? – он нахмурился. Эмма вздрогнула и посмотрела на него чуть ли не с признательностью. Что, он не собирается автоматически вешать все на Регину? Вот это новость! – Нет, – честно сказала она. – Я только уверена, что это не Регина. Джонс кивнул. – Это да, она не стала бы пачкать дом. Хотя с другой стороны… может быть, это отвлекающий маневр? Эмма покачала головой. Она была уверена, что нет. Регина ни при чем. Ну, только при том, что обнаружила Бута и выполнила ту часть плана, которую написали для нее. – Я не понимаю, зачем его убили в доме, – задумчиво проговорила она. Джонс щелкнул пальцами. – Элементарно, лапушка! Кто же станет убивать на прекрасной зеленой лужайке у всех на виду? Да и так меньше шансов повесить все на хозяев дома – мало ли кто мог забрести на неохраняемый участок. Он говорил разумные вещи, Эмма слушала и кивала, постепенно укладывая все в голове. – Впрочем, – продолжил Джонс, – его могли затащить в дом. Ну, пристрелить во дворе, а потом перенести. – Нет следов, – отозвалась Эмма. – Была бы кровь. Ну, или эксперты осмотрят дом и лужайку и все-таки найдут что-нибудь, за что можно будет уцепиться. Так или иначе, но тащить с больной ногой Регина никого бы не стала – не настолько она еще выздоровела. – Значит, его пригласили в дом. И уже там убили, – Джонс выразительно приподнял брови. Эмма поморщилась. Вот уж эту версию она рассматривать не хотела. Да и кто мог пригласить? У этого человека должны были быть ключи, вряд ли Бут поверил бы первому встречному, сказавшему «Пойдем, поболтаем в доме мэра!» И вообще – что он забыл на Миффлин-стрит? Вроде бы он знал, что Эмма живет не там. Сзади послышался звук подъезжающей машины. Эмма обернулась и натолкнулась взглядом на пикап Робина. Этот-то что здесь забыл? Ах, ну да. Регина. Эмма набычилась, преисполнившись желания никого к Регине не пускать. Тем более, Робина. К счастью, здесь была ее территория. А за плечом, на всякий случай, стоял Джонс. Робин вышел из машины, глянул на Эмму, почему-то помедлил и, склонив голову, подошел, не закрыв за собой дверь. – Эмма… – Робин, – в тон ему отозвалась Эмма. Джонс промолчал, но его дыхание стало учащеннее. Робин распрямил плечи, скользнул по Эмме взглядом, скривил лицо и спросил тихо: – Она… здесь? Было, конечно, понятно, о ком идет речь. Но Эмму покоробило «она». – Да, – коротко бросила она, засовывая руки в карманы. От нее, кажется, волнами исходила неприязнь, но она ничего не могла с этим поделать. Да и не хотела. Робин помялся немного, то поглядывая на окна участка, то отводя глаза в сторону. Потом пробормотал: – Я бы хотел увидеть ее… – Нельзя, – жестко припечатала Эмма, и Робин поспешно закивал. – Конечно, конечно, я понимаю. Он снова замолчал, но было видно, что ему еще есть, что сказать. Эмму обуяло нетерпение. Она еще могла потратить время на Джонса, но на Робина… Зачем? – Передать что-нибудь? Она и сама не знала, для чего спросила это. Ведь он может заговорить о любви. Такое она попросту не донесет до адресата. Но то, что выдавил из себя Робин, повергло Эмму в состояние шока. – Я… ко мне приехала жена. Мэриан. Даже Джонс позади как-то нервно хмыкнул. Эмма же и вовсе едва удержалась от того, чтобы расхохотаться Робину в лицо. Жена? Сейчас? Вот прямо сейчас, когда Регине требуется поддержка? Так. Стоп. Какая жена? – Ты же не женат, – растерянно сказала Эмма, хотя меньше всего ей хотелось вступать в какое-либо обсуждение данного вопроса. Что значит – жена приехала? О чем он вообще? Эмма понимала, что тупит. Но в такой ситуации, когда она ничего не понимала… Робин как-то жалобно посмотрел на нее. – Мы с Мэриан жили отдельно. Она ушла от меня. Я думал, что мы расстались. Он говорил это таким тоном, что Эмма немедленно подумала: он хочет убедить в случившемся ее или себя? – И что дальше, брат? – вылез из-за ее плеча Эммы нерадостный Джонс. – Будешь выбирать? Эмма почти хотела, чтобы Робин немедленно вскричал «Нет!» Почти. Но он заколебался. И это полностью опустило его в ее глазах. Она фактически ощутила отвращение. Ситуация была нелепая, но вполне разрешимая. Однако, судя по поведению Робина… Он так и не разлюбил эту свою Мэриан. Зачем же он?.. Эмма вздрогнула, услышав, как звонит телефон. Схватив его и поднеся к уху, она услышала мальчишеское встревоженное: – Эмма, а где мама? Почему у нас дома полиция? И где ты? Сердце Эммы застыло, и она вместе с ним. Не простившись ни с Джонсом, ни, тем более, с Робином, она помчалась к «жуку», ругая себя на чем свет стоит. Когда же, ну, когда же она привыкнет к тому, что к сыну нужно относиться внимательнее! Что нельзя о нем забывать! Эмма забрала Генри из школы, как можно деликатнее обрисовала ему ситуацию. Сначала она хотела соврать ему, но потом поняла, что в школе ему все равно расскажут. Да еще и утрированную версию. Нет уж, пусть лучше он услышит все от нее. Генри молча слушал, хмурился, а потом неожиданно рассудительно сказал: – Регина не могла это сделать. Она не стреляет в людей. Эмма только подивилась тому, что мальчик, кажется, перерос свою неприязнь к приемной матери. И он больше не звал ее Злой Королевой, хотя все еще твердил, что Эмма – Спаситель. – Она и не делала, – согласилась Эмма, обнимая сына и целуя в вихрастую макушку. – И я костьми лягу, но это докажу. Она знала, что взялась бы доказывать это даже в случае, если бы застала Регину в момент выстрела. Просто потому, что это была Регина. И Эмма, несомненно, помня их прошлые разногласия, считала своим долгом быть на ее стороне. Что бы ни случилось. До самого вечера Эмма была с Генри, а дождавшись Питера и оставив мальчишек заниматься их мальчишескими делами, поспешила в участок, по пути заскочив в магазин и купив еды. Посчитав, что Регина мается в одиночестве вот уже больше шести часов, Эмма ужаснулась и приготовилась вынести любое порицание. К ее изумлению, Регина встретила ее в весьма позитивном настроении. – Как? – не удержалась от вопроса Эмма, едва не выронив пакеты с едой, когда Регина улыбнулась ей. – Ты не хочешь меня убить? Регина поправила волосы. Она сидела на незастеленной койке, скрестив ноги, и выглядела довольной. – Ко мне заходила Мэри Маргарет, – улыбка ее показалась Эмме слишком торжествующей. – Знаешь, что она мне сказала? Эмма вздохнула. – Наверное, то же самое, что и мне? Она покачала головой, поставил пакеты на стол и пошла включать кофеварку. Мэри Маргарет, видимо, и не подумала, что никто не разрешал ей видеться с Региной. И почему в участке не оказалось никого, кто остановил бы ее? В спину Эмме донесся слишком сладкий голос Регины: – Ах, кто бы мог подумать, что мой маленький шериф пользуется такой популярностью! Она издевалась. Она определенно издевалась. Эмма сосредоточилась на кофе, не желая оборачиваться. Зачем, зачем Мэри Маргарет приходила сюда и все рассказала? Или она посчитала, что Регина тоже пострадала от ее состояния? Захотела снять груз с души полностью? Когда Эмма все же повернулась, Регина просто взяла и расхохоталась. Она смеялась долго, и Эмме показалось, что под конец на ее глазах выступили слезы. Отсмеявшись, Регина встала и, подойдя к решетке, спросила, посерьезнев: – С Генри все нормально? Эмма поджала губы. – Вполне, – кивнула она. Вот значит как. Даже Генри отошел на второй план! У Мэри Маргарет сегодня просто ударные новости! – Спенсер не звонил? – поинтересовалась Регина, когда Эмма вошла к ней в камеру с подносом еды. Только тогда Эмма вспомнила, что должна была услышать сумму залога для освобождения Регины. Мысль о Спенсере и его подходе к делу заставила кровь Эммы закипеть в жилах. Она со стуком поставила поднос на пол, стремительно подошла к Регине и, обхватив ее обеими руками, поцеловала, зажмурившись. Регина ответила, а потом выдохнула прямо в губы: – Это еще зачем? Глаза ее сверкнули. Удовольствием. Она была рада, что Эмма сделала именно так – и не иначе. – Давай я просто выведу тебя отсюда, – предложила Эмма, не отпуская Регину. – Да ну какой залог, в самом-то деле? Ты мэр! – А ты шериф, – тут же напомнила Регина, ладони ее легли Эмме на плечи. – Тебя снимут с должности. Эмма засмеялась. – И что? – легко спросила она, впервые за долгое время чувствуя какую-то радость. – Разве это смертельно? Регина серьезно всмотрелась в ее глаза. Потом разгладила на плечах Эммы рубашку. – Конечно, нет, – медленно сказала она. – Но это нарушение закона. Эмма снова потянулась к ней с поцелуем. Она целовала ее медленно и нежно, языком касаясь губ и зубов. Регина прижималась к ней бедрами и крепко обнимала, поднимаясь на цыпочки. Это было почти романтично – целоваться вот так в камере, за решеткой. – В крайнем случае, – прошептала Эмма, отмечая собственное сбившееся дыхание, – мы просто будем сидеть в одной камере. И, может быть, тогда она даже расскажет ей про Робина и его жену. Только тогда. Никак не раньше. Регина посмотрела на нее, чуть прикрыв глаза, в которых желание смешалось со смехом. – Только я сяду за убийство, а ты – за превышение полномочий. Мы будем в разных блоках. Она облизнула слегка припухшие губы, и Эмма нечаянно уставилась на ее шрам. – Ты такая скучная, – сказала она, не отрывая взгляда. – И почему я только тебя люблю? Ей показалось или Регина вздрогнула? В любом случае, Эмма обняла ее крепче и поцеловала в шею, стремясь успокоить. Могла ли она убить из ревности? Вот так грязно? Эмма сильно сомневалась. Ей бы, несомненно, польстил такой поворот событий, но она не планировала навещать Регину в тюрьме. Хотя той там может понравиться. Станет топ-догом. Уж она-то точно! Не слишком веселые воспоминания лавиной нахлынули на Эмму, ей даже пришлось потрясти головой, чтоб снова загнать их в самый дальний угол. Она отстранилась и спросила снова: – Ну что? Пошли домой? Регина заколебалась. Ей, судя по всему, понравилось предложение, но, чтобы согласиться, придется нарушить закон. А ведь она мэр. Спенсер может потребовать ее отставки. Эмма все это понимала и приготовилась услышать отказ, однако… – Пошли. Эмма приподняла брови. – Правда? – глупо спросила она. Сердце почему-то забилось очень быстро, тело стало легким-легким. Как если бы Эмма вернулась в детство и собиралась побежать по полю босиком. Регина хмыкнула и кивнула. Она тоже была какой-то окрыленной и светлой. Глаза ее светились. Может быть, ей не хватало в жизни именно этого: побега из заключения. Она выглядела удивительно красивой и счастливой. Эмма, сглотнув, быстро чмокнула ее в щеку и, подхватив поднос, понеслась к столу, чтобы забрать ключи. А повернувшись, обнаружила, что Регина стоит посреди офиса и смотрит в свой телефон. По рукам Эммы почему-то побежали мурашки. – Что случилось? – тихо спросила она. Регина не ответила, продолжая всматриваться в экран. Потом подняла голову. Ничего хорошего ее взгляд не предвещал. – Робин написал, – холодно проговорила она. – Сказал, что надеется, что я не слишком сильно расстроилась из-за того, что он попросил тебя мне передать. Она склонила голову к плечу. Взгляд ее стал жестким и злым. Колючим. – Что ты должна была передать мне, Эмма? Эмма подавила желание попятиться. Атмосфера в участке мгновенно стала совершенно другой. Яростной и морозной. От нее почти было больно дышать. Эмма не понимала, в чем провинилась. Вернее, не понимала, почему провинилась: только потому, что не рассказала Регина про возвращение жены Робина? – Ты ведь и сама уже знаешь, – отозвалась она осторожно. Регина промолчала, и по выражению ее лица стало понятно: да. Робин упомянул в своей смс – какая, должно быть, она у него вышла длинная. Эмма тряхнула головой и сделала шаг вперед. Вытянула руку, намереваясь коснуться Регины, но от нее отдернулись, как от змеи. – Не трогай меня, – процедила Регина. – Просто… не надо. Она стояла, вся напряженная, и замершей Эмме показалось, что если она сейчас дотронется до нее, то получит нехилый разряд электричества. Регина выглядела так, будто внутри нее бушевала сильнейшая гроза. Эмма практически слышала, как гремит гром. А в темных глазах бушевали молнии, не находящие выхода. – Я хотела сказать тебе чуть позже, – попыталась Эмма смягчить удар. Она могла представить себе, что чувствует Регина. Пусть даже она уже не так уж и увлечена Робином, но знать, что тебя променяли на бывшую жену… Да еще и в такой день… Регина же явно не хотела сочувствия. Или хотела, но не намеревалась это показывать кому попало. Эмма не знала, как лучше поступить, и просто ждала какой-нибудь подсказки. Наконец, Регина разомкнула губы: – Я остаюсь здесь. Она резко развернулась и зашла обратно в камеру. Эмма только и сделала, что выдавила из себя удивленный звук. – Ты серьезно? – поинтересовалась она. – Ты считаешь, что вот такое вот… ммм, не очень взрослое поведение в чем-то поможет тебе? Признаться, это немного разозлило ее. Только что Регина была готова сбежать хоть на край света, а теперь она думает о Робине. Неважно, в каком ключе. Регина не ответила. Она села на койку и скрестила руки на груди. Выражение лица ее было хмурым. На Эмму она не смотрела. Эмма же, как дура, топталась рядом и все пыталась понять, что в ее жизни пошло не так, почему она вынуждена постоянно испытывать неловкости, стеснения и притеснения. Где ее славное боевое прошлое, когда она не лезла за словом в карман? Когда каждый нападающий знал, что получит сдачи? Она хотела сделать как лучше. А получилось как всегда. Неужели Регине непонятно, почему Эмма не рассказала? Неужели это нужно объяснять? Они ведь взрослые люди, в самом деле, что за глупости! И Робин! Он встречается с женщиной, которую убеждает в своей любви, а потом вдруг выясняется, что ради бывшей жены можно и забыть и о любви, и о поддержке. Это вообще как? Зачем тогда все? Или он думает, что Регина поймет и простит? – Регина, – снова попыталась Эмма, но Регина даже не шевельнулась. Только глаза прикрыла. Вот тогда Эмма рассердилась по-настоящему. Сграбастав так и неразобранный поднос, она втащила его в камеру, шлепнула на пол, едва не разбросав вокруг еду, и решительно вышла обратно, думая, что если Регина захочет, то окликнет. Регина не окликнула. – Может быть, возвращение его жены отвлечет тебя от грустных мыслей, – мрачно сказала Эмма, захлопывая решетку камеры, и добавила язвительно: – Или нет. Она готова была скрасить Регине эту ночь. Здесь ли или дома – все равно. Эмма хотела остаться, вновь забыв про Генри, на этот раз сознательно. Или они могли бы провести время с Генри – втроем. Но Регина решила иначе. Она решила только за себя, не подумав больше не о ком. Эмма стиснула зубы. Она оказалась офигенно права насчет Робина. Вот оно – его второе, скрытое дно. Он только что взял и просто показал свое лицо. Предатель. Самый настоящий предатель, думающий только о себе. Если он планировал расстаться с Региной, он мог сделать это давно. Или подождать еще немного, учитывая сложившуюся ситуацию. Но он решил ухватиться за этот поезд и проехаться на нем бесплатно, надеясь, что его поступок останется незамеченным. Как бы не так! Регина, между тем, заходилась в ярости. Это слышалось по ее дыханию. Если бы дыханием можно было убивать, Эмма уже умерла бы – быстро и, возможно, не слишком болезненно. Хотя, зная Регину… А Эмма думала, что пусть немного, но знает. Возможно, Регина хотела, чтобы Эмма вернулась. Возможно, она хотела что-нибудь переиграть. Но она молчала, а Эмма была слишком злой, чтобы делать первый шаг. И поэтому она покинула офис, не оборачиваясь, по пути притушив верхний свет. Осталась гореть только настольная лампа. Идя к машине, Эмма убеждала себя, что Регине пойдет на пользу ночь в одиночестве и взаперти. Пусть подумает. Пусть решит, кто ей дороже и о ком надо заботиться. Пусть! Возле «жука» Эмма на секунду остановилась и достала телефон. Открыла список контактов, а потом перешла на полученные смс. Перечитала смс от Августа. О какой же книге он все-таки говорил? Проклятье. Теперь уж не узнать. Эмма запрокинула голову, всматриваясь в темное небо. Она всегда оказывалась на шаг позади. Всегда. С этим нужно что-то делать. Нужно что-то менять. Вот только что?