***
Найл не заметил, как уснул прямо перед телевизором, а проснулся он примерно в середине дня, когда горничная пришла убрать квартиру. Женщина сообщила, что Гарри просил её позаботиться о нём, однако Найл постеснялся обременять её своими заказами. Позже он, пожалел об этом, и еще больше загрустил, когда понял, что ему придётся праздновать Рождество одному, да при этом еще и голодать. Эта проблема решилась сама собой, когда в дверь позвонили. Сначала Найл сомневался, стоит ли открывать, но в этот момент Гарри связался с ним по телефону, и попросил, чтобы тот не трусил и впустил в дом курьера. Симпатичный молодой человек в костюме эльфа принёс ему ведёрко крылышек из KFC, упаковку «Стеллы Артуа», шоколадные конфеты, мандарины и даже маленькую рождественскую елочку. Найл был бы даже не против, если бы парень остался с ним, но, видимо, это не входило в сервис. Сообщив, что заказ уже оплачен и даже отказавшись от чаевых, молодой человек удалился, снова оставив его одного. Найл взял в руки телефон, чтобы позвонить Гарри и поблагодарить, и обнаружил уведомление о наличии голосовой почты. Догадавшись, что это, скорее всего, сообщение от Лиама, он не стал его прослушивать, чтобы не расстраивать себя. Вместо этого он просто написал на твитере: «Поздравляю всех с Рождеством. Хорошего дня, где бы вы ни были. Люблю вас… Время поесть», - он надеялся, что так он даст знать Лиаму, что с ним всё в порядке, без прямого контакта с ним. Лиам же, проснувшись и прочитав этот твит, сделал вывод, что Найл… всё еще любит его, и, возможно, он будет рад, если Лиам вдруг появится на пороге дома его отца в Маллингаре, а он был уверен, что Найл, уехав от него, сразу же направился туда. Поэтому, быстренько вытащив некоторые вещи из пресловутой кучи на полу и погрузив их в сумку, он тоже отправился в аэропорт, надеясь успеть на ближайший рейс до Дублина. Своему отцу он отослал СМС с извинениями и обещанием, что он приедет домой двадцать шестого, возможно, вместе с Найлом. Он не стал объяснять ему все подробности, только написал, что они с Найлом договорились сначала заехать вместе в Малингар, а потом уже приехать в Волверхэмптон. «Хм, странно! Что между вами за отношения?» - ответил отец, удивлённый тем, что Лиам предпочёл провести Рождество в обществе товарища по группе и его родственников, а не с собственной семьёй. «Вы, ребята, помолвлены? Вы пара?» - пришла чуть позже СМС от Рут. Она шутила, не предполагая даже, насколько велика могла быть вероятность этого, если бы всё сложилось более благополучно. Но Лиам не удостоил ответом, ни того, ни другого. В данный момент он и сам не знал ответов на эти вопросы. Не смотря на то, что в этот Рождественский день рейсов на Дублин было гораздо меньше, чем обычно, он всё же смог купить билет, забронировав его с телефона еще по пути в аэропорт, и вот, ранним вечером в канун Рождества он был на пороге дома Хорана старшего. Каково же было удивление Бобби, когда он увидел Лиама, а не Найла, выходящим из подъехавшей к дому машины. Когда Лиам объяснил, что он как раз и приехал сюда потому, что думал, что Найл уже приехал рано утром, Бобби удивился еще больше, так как его сын не появлялся дома и не давал о себе знать в последние дни. Естественно, Бобби принял Лиама как родного сына и предложил остаться, чтобы вместе с ним и его друзьями встретить Рождество. Лиам согласился, так как уже было поздно ехать обратно. Но, конечно же, Бобби забеспокоился, так как от Найла уже давненько не было вестей, а Бобби считал уже решенным, что Найл прибудет домой двадцать пятого. Он стал пытаться дозвониться сыну. Когда раздался звонок и на телефоне высветился номер отца, Найл не решился отклонить вызов, он знал, что тот будет волноваться. - Алло? – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более спокойно. - Сынок, ты где? – озабоченно спросил Бобби. – Ты знаешь, что твой друг, Лиам, приехал к нам, потому, что он думал, что ты будешь дома на Рождество? - Извини, папа, но планы немного изменились. - Да, где же ты? Ты в порядке? – еще раз спросил Бобби, с большим беспокойством и более требовательно. - Я… Я не могу тебе сказать, извини, - Найл не мог ему сказать, потому, что боялся, что тот выдаст его местонахождение Лиаму. - Но я в порядке, честно. Я просто не могу сейчас приехать. Я потом всё объясню. - Ты не в госпитале? Ты не болен? – спросил отец. - Нет, - ответил Найл, - ну разве что с похмелья, - добавил он, чтобы объяснить отцу свою хрипотцу в голосе и успокоить его. - Ты не в полиции? – спросил отец. - Нет, ну что ты! – засмеялся Найл, - если бы я был в полиции, это было бы уже во всех новостях. Услышав, что Найл смеётся, Бобби немного успокоился и почти поверил, что он в порядке. Но, как только он хотел закончить разговор, Найл сказал, чуть тише: - Лиам может нас слышать? - Да, - ответил Бобби. - Тогда перезвони мне позже, без него, - прошептал Найл. – Пока, папа! – сказал он громко и прервал связь. Бобби постарался не выдать своего замешательства от такого неожиданного финала разговора. Но потом, устроив Лиама с комфортом, под предлогом, что ему нужно готовить стол к приходу гостей, он улучил момент, и снова перезвонил Найлу. - Что случилось? – спросил он без обиняков, как только Найл поднял трубку, - вы поссорились с Лиамом? - Да, - коротко ответил Найл. – И я не хочу сейчас с ним встречаться. Поэтому постарайся как можно быстрее отправить его куда-нибудь подальше от Маллингара. - Это очень серьёзно? – спросил отец. - Очень. Я тебе всё расскажу, когда приеду, - Найл целиком и полностью доверял отцу, и знал, что его папа чуть ли не единственный человек, с кем он может всё обсудить, просто это был не телефонный разговор. - Но я не могу его отправить так сразу, ты же понимаешь? – сказал Хоран старший. – Элементарное гостеприимство мне не позволит. - Конечно, - согласился Найл. - Просто сообщи мне, когда он уедет. Так как отец и сын понимали друг друга с полуслова, они быстро договорились, и Найл знал, что отец всё поймёт, и не будет обижаться за то, что он не встретил это Рождество вместе с ним.***
И вот двадцать шестого декабря, ближе к вечеру, Бобби перезвонил сыну и сообщил, что он лично проводил Лиама в аэропорт. Найл к этому времени уже был готов встретиться с отцом и даже, более того, испытывал большое желание поговорить с ним и поделиться всем, что наболело у него на душе. Возможно, Гарри и был его самым близким человеком из числа сверстников, но отец был его старшим и умудрённым жизненным опытом другом. У Найл уже были собраны его немногочисленные вещи, так что, практически сразу после звонка отца, он собрался и вылетел в Ирландию. Он сидел в самолёте и думал о своих товарищах по группе и о том, что сейчас они стали действительно не группой, не одним целым, теперь они были разрозненными единицами, точками на карте. И в данный момент точка с обозначением «Лиам», наверно, движется куда-то, по направлению к Волверхэмптону, точка «Гарри», если верить его словам, летит куда-то в Майами, а точка «Луи» временно замерла на месте, в Донкастере.***
После полуторачасового перелёта и почти часа поездки на автобусе Найл прибыл в родные пенаты, где его с нетерпением ждал отец, желая, наконец, получить подробные разъяснения, что, чёрт возьми, происходит с его любимым младшим сыном. Но, при всей тревоге и всём нетерпении, он не набросился на сына с расспросами, как только тот вошёл в дом. Он знал, что гостя нужно сначала накормить, обогреть, дать ему прийти в себя с дороги, а потом, глядишь, он и сам всё расскажет. Так и произошло. Плотно покушав домашней пищи и выпив пинту «гиннеса» Найл произнёс: - Отец, мне нужно с тобой много о чём поговорить. На самом деле, обо всём, что произошло за последние несколько месяцев... - Или даже лет, - поправил отец. У него было ощущение, что Найл по-настоящему вернулся домой и решил поговорить обо всём впервые с тех пор, как он уехал на Экстра-Фактор. Все их встречи в последние пять лет были мимолётны. Даже если Найл приезжал домой ненадолго, он всегда куда-то спешил, всё время мыслями был где-то далеко. А вот теперь он смотрел на отца, и по его взгляду было видно, что он созрел для того, чтобы они могли поговорить на равных, как один взрослый мужчина с другим таким же. И, не смотря на то, что проблема Найла была такой специфической, как разлад с его бойфрендом, Бобби был готов выслушать его и помочь советом, если это будет в его силах. Он начал подозревать, что его сын гей, ещё тогда, когда тому было девять. В сущности, как раз неприятие этого факта мамой Найла и желание отца защитить его психику от постоянного давления с её стороны и было основной причиной, почему он забрал его к себе. Когда Найл пошёл в школу-интернат для мальчиков и, приезжая домой, стал с упоением рассказывать, с каким новым парнем он там познакомился, Бобби только укрепился в своих подозрениях. А уж когда Найл вступил в школьный хор, все сомнения отпали. Поэтому, когда в 13 лет он пришел домой от друзей с высветленными кудрями, ни один мускул на лице отца не дрогнул от удивления, он только сказал, что Найлу очень идёт новый цвет его волос, и что он прекрасно акцентирует его голубые глаза. С этих пор отношения отца и сына стали еще более доверительными. - Папа, я не знаю, что мне делать, - сказал Найл, - я мечтал, что мы с Лиамом будем вместе с того самого момента, как впервые увидел его на Экс-Факторе. Ты не представляешь, чего мне стоило устроить всё так, чтобы его поселили тогда вместе со мной в одну комнату! Пять долгих лет я добивался его любви, пока, наконец, не добился, как мне казалось. Ты же знаешь, я никогда ни в чём не проявлял столько терпения и упорства! - Это не правда, ты очень старательно и упорно учился игре на гитаре. И ты старательно учился петь, чтобы стать таким прекрасным певцом, как сейчас. - Ну, это потому, что мне очень нравится выступать! – воскликнул Найл, и отец согласно кивнул. - Понравится и что-нибудь еще. Или кто-нибудь. - Нет, я чувствую, что моё сердце разбито вдребезги! – продолжал Найл. – Я больше никогда не смогу никого полюбить. Мне больше никто не нужен, - причитал он. - Тогда вернись к Лиаму. Помирись с ним. - Я не могу! – выпалил Найл. – Я не могу! Я устал! Я не могу больше так. Я не хочу больше притворяться и врать. Я не хочу делать вид, что ничего не происходит и выдавать себя за того, кем не являюсь. Не могу и не хочу. Это унижает меня. И меня унижает то, что я могу быть с Лиамом, только если при этом буду должен терпеть то, что все будут думать, что он с кем-то другим. Будут обсуждать его отношения с кем-то другим, и смаковать подробности, так, как будто меня и вовсе не существует. Я не хочу больше прятаться. – Найл не хотел заплакать, но ему было трудно сдерживаться. Он прервал свою речь, шумно дыша и пытаясь успокоиться. Отец молчал, он смотрел на Найла с пониманием и терпеливо ждал, когда тот сможет продолжить говорить. И Найл продолжил: - Я не знаю, как мне быть. Я не хочу, чтобы было так, но я и не хочу оставаться один. Не хочу оставаться с Лиамом на таких условиях, но и не хочу его терять. И я не могу больше ждать и терпеть. Я думал, что после расставания с Софией он будет только со мной и больше никогда не пойдёт на то, чтобы завести отношения ради пиара. Он обещал мне это! Но он не сдержал своего обещания. Я хотел бы с ним помириться, но я никогда не прощу его за это предательство. Бобби задумался, немного помолчал, а потом заговорил: - Знаешь, что я тебе скажу?! Если в этих отношениях ты чувствуешь себя униженным, если они лишают тебя хотя бы даже части твоего достоинства, значит это не те отношения, которые тебе нужны. Я считаю, что отношения и человек, с которым ты состоишь в отношениях, должны давать тебе что-то, вдохновлять тебя и заставлять развиваться, а не тянуть тебя вниз и являться препятствием на пути к самосовершенствованию. И, как бы ты не любил Лиама, но если он вынуждает тебя делать то, что разрушает твою личность, значит он не тот человек, который тебе нужен. Возможно, в этих отношениях он любит не тебя, как такового, а твою любовь к нему, то есть, опять же, себя. Я не имею ничего против Лиама, и я пойму, если ты не послушаешь моего совета, ведь сердцу не прикажешь, но если он заставляет тебя страдать, тебе лучше расстаться с ним. Я не для того растил тебя и лелеял, не для того защищал от всех, даже от твоей родной матери, пытавшейся "исправить" тебя, чтобы кто-то другой потом всё это разрушил и растоптал твоё достоинство. Так что не позволяй этой гнили пробраться к тебе в душу. - Я боюсь, что если я расстанусь с ним, я не выживу! Я умру от тоски! - простонал Найл. - Брось, всё с тобой будет хорошо, - успокаивающе сказал отец. – Ты сильный! Я, как твой отец, знающий тебя с самого детства, тебе это говорю. Ты сам еще не знаешь всей своей силы, и ты близко еще не подошел к пределу того, на что ты способен. Найл молчал и с восхищением смотрел на отца, в который раз в своей жизни, поражаясь, насколько сильно тот в него верил. Это сознание поддержки отца, то чувство защищенности, которое давала Найлу его безусловная любовь как раз и было тем, что помогало ему решаться на многие отчаянные шаги в его жизни, помогало всегда твёрдо держаться на ногах, что бы ни случилось. И, возможно, это поможет ему и на этот раз. Тем временем Бобби продолжал говорить: - И не может быть, чтобы из великого множества людей на Земле, ты не встретил бы того, кто действительно будет достоин твоей любви. Я уверен, ты еще встретишь его, и он будет любить именно тебя самого, как человека, а не твою славу, деньги или что-то еще. Ведь ты сам по себе достоин любви. Ты прекрасен, мой милый мальчик, - при этих словах голос Бобби чуть дрогнул, и Найлу показалось, что на его глазах блеснули слёзы, - просто нужно подождать. Это сейчас ты так остро переживаешь. Тебе просто нужно время. Время лечит, люди не зря так говорят. Это правда, я знаю это по моему собственному опыту. - Неужели всё это было напрасно?! - спросил Найл. - Все эти пять лет, когда я мечтал о нём! Эти последние месяцы, когда мы пытались построить отношения. Неужели всё, что было у нас с Лиамом, было ошибкой?! - Нет, дорогой мой, это не было ошибкой. Это был твой первый жизненный опыт, и он тоже был для тебя нужен. Может быть через год ты вспомнишь ваши с Лиамом отношения и просто улыбнёшься тому хорошему, что в них было, а боль забудется. - Нет! Я не смогу вспоминать это без боли. - Сможешь. А если не сможешь, то ты напишешь об этом прекрасные песни, которые помогут тебе излить твои страдания. И, представь себе, весь мир будет слушать и сопереживать тебе. Твоё страдание, разделённое с миллионами твоих слушателей станет мизерным, как песчинка в океане, и тебе будет уже не так больно. А когда-нибудь ты еще сможешь встретить кого-то, кто поможет тебе забыть твою боль. И, кто знает, что будет через, скажем, года полтора?! Может быть ты будешь отдыхать с кем-то, где-нибудь, скажем, на Ибице, наслаждаясь солнцем и теплом его улыбки, и твоё счастье будет таким же безграничным, как океан, уходящий за линию горизонта. - Ну, папа! – изумился Найл, - я не думал, что ты такой романтик и фантазёр! – он улыбнулся и это была маленькая победа Бобби Хорана. - А, кто знает, может быть через пару-тройку лет ты будешь уже счастливо женат, заведёшь дом за городом и двух собак. - Папа, я не собираюсь жениться и заводить семью и детей! - возмутился Найл. - Не в этой жизни! - А кто сказал про детей? Я сказал только про собак! И я не имел ввиду, что ты женишься на девушке. У нас в стране с гей-браками всё в порядке. Ты можешь жениться на каком-нибудь милом ирландском пареньке, - рассмеялся отец, - или выйти замуж... - Нет, мне никто больше не нужен. Я не хочу, чтобы это повторилось, чтобы я доверился кому-то, надеялся на него, а он бы предал меня... - Найл, я понимаю, конечно, не стоит форсировать события и еще пока рано о таком думать, но я не хочу, чтобы раз обжегшись ты потерял веру в людей и больше не подпустил к себе никого достаточно близко. Все мы ошибаемся и обжигаемся и, порой, доверяем не тем людям, но, поверь мне, достойные всё равно найдутся. Рано или поздно.***
После разговора с отцом Найл почувствовал себя немного увереннее и намного спокойнее. В отцовском доме он чувствовал себя в безопасности и поэтому решил воспользоваться обстановкой, чтобы еще раз всё как следует обдумать и решить, как же ему поступить. Но, всё же, пока еще он не принял окончательного решения. Он понял только одно: отец прав, независимо от того, как сложатся их дальнейшие отношения с Лиамом, он всегда будет помнить его. Невозможно забыть те искры электричества, которые вспыхивали в нём всякий раз, когда Лиам прикасался к нему. Невозможно забыть тот огонь, который он разжигал в нём. И, сколько бы он не злился на Лиама, он не мог отрицать, что все эти воспоминания о их поцелуях и ласках, которые они дарили друг другу, до сих пор волнуют его и, неизвестно, сможет ли он когда-нибудь стереть их из памяти. Как бы то ни было, а Лиам был его первым мужчиной и его первой, и на данный момент единственной, настоящей любовью, такое не забывается. Но, не смотря на осознание того, что эти чувства, скорее всего, ему придётся нести с собою через всю жизнь, сейчас он не отвечал на звонки и СМС Лиама. Он не знал, что ему сказать. Он пока не был готов обсуждать с ним тему их дальнейших отношений. Поэтому он игнорировал Лиама. Сидя в своей комнате в доме отца, без особого внимания уставившись в телевизор, он меланхолично теребил струны гитары, витая мыслями в воспоминаниях, отдающихся странно-сладкой болью где-то глубоко внутри. "Waiting here for someone Only yesterday we were on the run You smile back at me and your face lit up the sun Now I'm waiting here for someone..." Пришли ему на ум строчки, как будто из песни, написанной им в прошлой (а может быть и будущей, не важно) жизни. Он взя несколко аккордов, пытаясь положить эти слова на музыку...***
Лиам не смог ничего добиться от Найла с помощью телефонных разговоров и СМС-переписки. Но он всё еще не хотел верить в то, что Найл может вот так просто отказаться от него. Из-за каких-то там своих глупых принципов. Он знал, что он до сих пор нравится Найлу, знал, что именно в нём нравится ирландцу. Немного отойдя от шока и придя в сознание после тщетных попыток вернуть Найла, он решил изменить тактику. Он решил больше не домогаться внимания Найла с помощью СМС, не пытаться дозвониться него, не носиться за ним за тридевять земель, как сумасшедший, и не искать встречи с ним здесь, в Лондоне. Он решил, как самец экзотической птицы, сверкая и дразня своим оперением, заманить Найла в ловушку, заставить снова хотеть его, заставить мечтать снова прикоснуться к нему. В последние дни он почти ничего не ел: его стресс был так силён, что еда просто не лезла в горло. Тем более что когда он гостил в Маллингаре, старший Хоран так старательно кормил его жирной и питательной ирландской пищей, как будто откармливал, чтобы потом забить на мясо, так что, вернувшись в Лондон, Лиам до сих пор не мог смотреть на еду. В промежутках между перепиской с Найлом, Лиам, большей частью, пропадал в своём домашнем тренажерном зале, так как физические упражнения всегда помогали ему сбросить нервное напряжение и избавиться от тревоги. Естественно, всё это благоприятно сказалось на его фигуре. И вот что он сделал: он осмотрел свой поджарый, похожий на стиральную доску пресс в зеркале, полюбовался кубиками и рельефными грудными мышцами, посмотрел на то, как выступают напряженные "ручки любви" на его боках и, выбрав самый удачный ракурс, он сделал сэлфи и выложил его на инстаграмм. Лиам всегда любил похвастаться перед широкой публикой своей безупречной фигурой, которая стоила ему отказа от большинства любимых деликатесов и ручьёв пота, пролитых в спортзале. Будучи чувствительным к бодишеймингу еще со школьных времен, когда он был довольно пухленьким, он прилагал максимум усилий к тому, чтобы сейчас выглядеть как супермодель для рекламы мужского нижнего белья. Но в данный момент ему было наплевать на мнение миллионов его подписчиков и потенциальных покупателей трусов, он хотел, чтобы это фото оценил по достоинству лишь один человек. Расчёт был на то, что, увидев его обнаженный торс, Найл не сможет избавиться от желания снова прикоснуться к нему, что он снова захочет быть с ним, и что его желание физической близости в конце концов пересилит его обиду, или что там еще вбил себе в голову этот упрямый мальчишка. И вот, разместив фото на инстаграмм, Лиам всерьёз ждал незамедлительной реакции он Найла. Ждал СМС, ждал звонка, вплоть до того, что он мечтал, как зазвонит домофон и Найл вот прямо сейчас окажется у дверей его дома. Но прошел час, другой, а реакции всё не было, и Лиам понял, насколько он был наивен и смешон, мечтая о том, что Найл, как самка оленя, прискачет сквозь кусты на его брачный зов, соблазнившись его мускулатурой. Потихоньку выходя из оцепенения, вызванного ожиданием, он осмотрел свой дом и заметил, наконец, что вот уже почти неделю в нем царит беспорядок, оставшийся после вечеринки, и как не крути, а его нужно убирать. Можно было, конечно, вызвать людей из клининговой службы, что он и решил сделать позже. Но, по крайней мере, нужно было хотя бы забросить в стирку кое-что из одежды. Лиам вернулся к той куче, что всё еще, как курган памяти, возведённый Найлом в честь их любви, возвышалась посреди спальни. Он стал осторожно вытаскивать из неё вещи, одну за другой, и, осматривая их, сортировать, готовясь забросить в стирку. Он обнаружил, что некоторые из уже лежащих в корзине для стирки вещей оказались принадлежащими Найлу. На взгляд Лиама они были еще вполне чистыми. Дело в том, что Найл был таким чистюлей, что при появлении малейшего запах пота он сразу же отправлял одежду в стирку. Да, вещи пахли Налом, но в данный момент, запах Найла на вещах казался Лиаму скорее преимуществом, чем недостатком, поэтому он вытащил кое-что из корзины и вернул на полку в шкафу. Так ему будет легче поверить, что Найл уехал лишь на время и скоро должен вернуться. Среди вещей были джинсы, несколько футболок, нижнее бельё, а еще в прихожей были кроссовки Найла, те, которые он носил летом. Видимо, он забыл о них, когда впопыхах собирался бежать из дома Лиама. Собрав одежду, требующую стирки, в корзину, он обнаружил, что у него нет стирального порошка, к тому же и холодильник практически пуст. Такого не случилось бы, если бы здесь был Найл, он не выпустил бы ситуацию из под контроля. Лиам в очередной раз почувствовал горечь и пустоту, осознавая, что то, насколько быстро он привык к жизни с Найлом, насколько быстро он привык полагаться на него во всём до самых мелочей, совсем не случайно. Он сокрушенно присел на край ванны, обдумывая своё положение. Долгие раздумья грозили тем, что он снова впадёт в оцепенение, которым то и дело сменялась его лихорадочная деятельность и в которое он часто впадал в последние дни, с тех пор, как Найл покинул его. Нужно было съездить в магазин за продуктами и порошком для стирки. Иначе он рискует вступить в Новый год голодным и не имея пары чистых трусов в шкафу, а это плохо: как встретишь новый год, так его и проведёшь. Лиам встал и вернулся к шкафу, желая выбрать, что надеть. Его взгляд упал на джинсы Найла, которые он сам только что аккуратно свернул и положил на полку. Он вытащил и примерил их. Джинсы сидели немного непривычно, но он решил, что пойдёт в них. Для полной иллюзии влезания в шкуру Найла и присутствия его рядом, он надел его футболку и его кроссовки. Когда он вышел на улицу, он почувствовал, как холодный декабрьский воздух пробирается сквозь сетчатую ткань лёгких летних кроссовок, но Лиам собирался ехать в магазин на машине, так что холод ему был не особенно страшен, он вполне мог это стерпеть. А когда в супермаркете девушка, узнавшая в нём знаменитого бойбандера, попросила сфотографироваться с ней, Лиам с радостью согласился, он очень надеялся, что возможно хоть это растопит лёд, которым покрылось сердце Найла, когда тот увидит, что Лиам носит его одежду. Но Найл снова никак не откликнулся и на это. На следующий день, найдя на твиттере фото этой девушки с ним, Лиам послал ссылку на него Найлу, так как к этому времени он устал ждать его ответа и окончательно потерял терпение. "Я так скучаю по тебе, что вытащил из корзины с грязным бельём и надел на себя твою одежду," - приписал он. "Или ты просто забыл постирать свою и тебе нечего надеть", - вот так отреагировал Найл, что, вообще-то было тоже близко к истине. Через некоторое время Найл написал у себя на твитере следующее: "В данный момент наслаждаюсь ничего не делая... иногда хорошо просто расслабиться на время." И он прислал Лиаму ссылку на этот свой твит с припиской: "Расслабься, Лиам, давай возьмём тайм-аут и пока не будем общаться." На самом деле это был компромисс, Найл просто хотел, чтобы Лиам оставил его в покое хотя бы на время. Ему действительно нужно было обдумать, что же им теперь делать и решить для себя, сможет ли он снова смириться с тем положением, какое ему сулит то, что Лиам опять будет связан в глазах людей с кем-то другим, с какой-то женщиной, но не с ним. Но Лиам понял это по-своему: он тоже подумал и решил, что, возможно, его роман с Найлом был ошибкой. Ведь он раньше никогда не чувствовал влечения к парням. Может быть, это было просто временное помешательство?! Может быть это просто Найл был такой, что Лиам не смог сопротивляться?! Может быть как раз Найл и был всему виной, причиной того, что он сбился с истинного пути, и, возможно, этого никогда больше не повторится, и ни один мужчина больше не вызовет в нём таких чувств?! В общем, он решил, что раз Найл не хочет больше общаться с ним, возможно, это и есть его шанс стать нормальным, стать полноценным членом общества. Раз уж у него есть этот выбор. Он еще немного подумал, а потом, скрепя сердце, ответил Найлу: «Хорошо, давай будем считать, что между нами всё кончено. Забудь.» И дело тут не только в его, Лиама, неуверенности в себе, дело, как он считал, было в нежелании Найла понять его и сохранить, пусть даже и ценою жертв, то чувство, что между ними возникло, в его нежелании поступиться своими нелепыми принципами и нежелании совсем немного притвориться, и сделать всё так, как нужно для успешного построения карьеры.***
Найл посмотрел на скупые строчки, высветившиеся на его телефоне, и не поверил своим глазам. Вот так. Так всё просто, расставание по телефону. Даже не в живом разговоре. Хватило просто текста. И, если взаимные чувства Луи и Гарри были настолько сильны, что никакое давление со стороны не могло разрушить их связь, то их с Лиамом отношения разрушились, как карточный домик, при малейшем дуновении ветра. Что ж… видимо, такова судьба. Теперь ему уже не надо будет думать, смириться ли с со своим положением тайного любовника, теперь ему надо просто думать о том, как выжить с разбитым сердцем и выжженной дотла душой.***
// Эпилог // Конор стоял у окна и смотрел, как пушистые снежинки медленно падают вниз, как снег постепенно заносит сумеречные улицы сурового северного города. Конец декабря, всего шесть часов, а в городе уже темно. Серо и тоскливо. Конор зябко поёжился, натягивая на замёрзшие ладони рукава огромного мешковатого свитера, мягко облегающего его худощавое тело. Это было очередное Рождество, которое он встретил в кругу семьи и друзей, но без того близкого человека, который был бы для него единственным и неповторимым, который заставлял бы его сердце биться чаще, такого, в присутствии которого его тело бы захлёстывало горячими волнами желания. Даже его школьная подруга, Бекка, не смогла на это раз прилететь их Нью-Йорка... Он уже давно не был ребенком и не верил в Санта Клауса, но ему так хотелось верить в чудо, что накануне Рождества он загадал, желание. Он хотел, чтобы его жизнь перестала быть такой монотонной. Чтобы в ней появилось, наконец, что-то яркое, светлое и тёплое. Пусть бы даже и горячее. Конор не боялся обжечься, даже если будет слишком горячо, он готов потерпеть. Он снова приник к окну, посмотрел вниз, на улицу, и увидел, как, освещая темноту ослепительно яркими фарами, по ней проехал автобус. Это, наверно, из аэропорта, решил Конор, он прекрасно знал какие маршруты проходят по его родной улице. "Наверно, кто-то прилетел сегодня из Лондона", - подумал он мечтательно, - "быть может, едет сейчас в этом автобусе, сидит у окна и смотрит на мелькающие мимо дома… и даже не подозревает, что вот он, Конор, стоит и смотрит на него из окна. И ждёт чего-то чудесного..." Острая тоска кольнула в его сердце, а внутри что-то сжалось и стало страшно. Его настигло странное предчувствие, как будто что-то вот-вот должно случиться, что-то неотвратимое, что перевернёт его жизнь навсегда.***
И вот, поздним сумрачным вечером Найл наконец добрался до Дублина. Он ехал в автобусе из аэропорта и смотрел в окно, где дождь постепенно превращался в снег и слушал в наушниках местную ирландскую радиостанцию. Конечно же, они включили самую рождественскую из всех песен о Рождестве: Last Christmas I gave you my heart But the very next day you gave it away This year В этом году, I'll give it to someone special - пели Джордж Майкл и Эндрю Риджли*1. Найл рассматривал сквозь заиндевелое стекло занесённые снегом улицы Дублина и думал о том, что его сердце разбито, и осколки, так же, как это стекло, покрываются инеем. Сможет ли он отдать своё разбитое и обмороженное сердце кому-то другому?! Нужен ли кому-то будет этот испорченный хлам? Сможет ли кто-то другой вновь сложить и склеить эти осколки?! Сможет ли кто-то согреть его и заставить растаять эти ледяные крупинки, покрывающие его? Он надеялся, что, может быть, на Родине он наконец-то станет счастлив, и успокаивал себя мыслью, что, может быть, в этот самый момент, где-то в одном из этих домов у окна стоит кто-то и смотрит на проезжающий мимо автобус. Кто-то, кто ждёт его, Найла. Что, возможно, настоящая любовь еще только впереди. ------------------------ *1 - Джордж Майкл и Эндрю Риджли - дуэт Wham!