***
Запомнила шатенка еще и то, как внезапно, после тихих, неясных слов этого человека, расплакалась мама. Горько, страшно, прижимая руки ко рту, словно боясь закричать. Перебирая маленькими ножками, Тсунаеши ринулась в сторону матери, спеша узнать, что случилось и почему этот человек, еще недавно улыбавшийся им, так расстроил ее. Подобрав брюки у бедра, темноволосый мужчина опустился на колени прямо перед ней. — С мамой все хорошо? — неловко запинаясь, глотая окончания слов, отчаянно краснея, произнесла она, боясь посмотреть этому красивому мужчине в глаза. — С ней будет все хорошо, — красивый, мягкий баритон и скользящий, внимательный взгляд темных глаз, не скрытый полами шляпы. — Ото-сан… не вернется, да? Мужчина промолчал, но взгляд его стал куда холодней. Губы Тсунаеши дрожали, но откуда, она знала. Да, отец больше не придет домой. И именно поэтому так тихо, беззвучно подвывая, плачет мама, прижимая руки к большому животу. — За… зачем вы пришли? Этот человек больше не нравился ей. Ни он сам, ни его элегантный, красивый костюм, ни тонкие перчатки, ни шляпа и этот дурацкий хамелеон. Она по-детски, наивно, глупо верила, что если вот сейчас этот незнакомый мужчина уйдет, то возможно еще можно будет что-то изменить. И отец вернется домой, с порога подхватит мать на руки, а Тсунаеши будет стоять у двери и с улыбкой слушать мамин счастливый смех. А после они все вместе поедят такояки и будут выбирать имена самому младшему, еще не родившемуся члену их семьи. Тсунаеши будет в этом помогать, с важным видом читая имена в толстой энциклопедии имен.***
— Меня зовут Ринальдо Ауре, — внезапно начал брюнет перед ней. — Я был другом твоего отца. И я хотел бы отдать тебе кое-что. С этими словами он что-то вынул из кармана пиджака, а потом аккуратно одел на шее Тсунаеши. Она скосила глаза вниз, рассматривая странную цепочку, в середине которой висело кольцо. — Там на обороте номер, по которому ты всегда можешь позвонить. И тебе и твоей маме всегда помогут, какая бы просьба ни была. Ты меня поняла, Тсунаеши? — Да. — Главное скажи, — тут он внимательно посмотрел ей в глаза. — Ризотто, но без грибов и тунца. Запомнила? — Лизотто без грибов и... и тунца, — старательно повторила девочка, коверкая непривычное слово в японском языке. Ринальдо Ауре старательно скрыл смешок, но быстрая тень улыбки скользнула по его губам, кардинально меняя черты лица. Делая его еще совершеннее и красивее в глазах завороженной девочки пяти лет. — Я верю, что у тебя все будет хорошо. Широкая, теплая ладонь внезапно опустилась на каштановую макушку, нежно взлохматив встрепанные волосы, словно щенка, от чего Тсунаши обидевшись, нахмурила брови, выглядело, по мнению ее взрослого собеседника мило и смешно. Встав одним плавным движением, господин в перчатках и костюме, схватил шляпу, на прощание кивнул Саваде Нане и испарился, едва переступив порог.***
Тсунаеши никогда не спрашивала маму, кем был этот человек. Наверно потому что все, что было связано с отцом, заставляло маму скорбно замирать, закрываться и улыбаться страшной, пустой улыбкой, которую Тсунаеши ненавидела всей душой. Возможно главной, но все же, второй причиной было то, что она видела пистолет, револьвер, как подсказала ей память проведенных с отцом вечеров за красочными атласами и книгами по огнестрельному оружию. Так вот, этот самый черный револьвер, Тсунаеши увидела лишь мельком, когда господин Ринальдо вытаскивал цепочку с кольцом из внутреннего кармана пиджака. Конечно, была вероятность того, что маленькой девочке это просто привиделось, как и живой, насмешливо щурившийся хамелеон на черной шляпе. Как-никак ей было всего лишь пять лет. Да еще и такой стресс, такое известие, упавшее сна гора. Но про Ризотто девочка запомнила. Интуиция подсказывала, что это очень важно помнить и знать. А потом прошло шестнадцать лет.