О карнизах и одиночестве

Бобби Джонс грузно облокачивается на прилавок, смотрит, хмуря брови, как Джей Пи, насвистывая, вытирает пыль с полок. Бобби - директор магазина, ему, разумеется, позволено красноречиво вздыхать и сверлить красными от хронического недосыпа глазами своих работников, мешая им заниматься привычными делами. Но Джей Пи всё-таки слишком ценит своё личное время и потому - когда Бобби в очередной раз вздыхает и скрипит неудобно сидящей, тугой в плечах рубашкой - разворачивается всем корпусом и выжидающе приподнимает брови. - Что-то не так, босс? Желаете поговорить по душам? - говорит он весело, пока Бобби досадливо хмурится, потирает красную шею над узким воротником. - У тебя кислющая мина, Бобс. Надеюсь, ты не собираешься разбить мне сердце приказом об увольнении? Я тружусь на благо общественности как проклятый. - Клоун, - отзывается Бобби беззлобно. От него ощутимо веет дешёвым кофе, ветчиной и жгучим нежеланием заниматься бумажной волокитой. - Куда ж фирма без тебя, приятель? Он снова мнётся, морщит рассеянно и задумчиво мягкое - словно резиновое - лицо, налегает на прилавок, и Джей Пи терпеливо ждёт. - Такой ценный работник, - вздыхает Бобби и снова умолкает, а Джей Пи решает про себя, что его директор соскучился в своей тёмной кабинетной пещере и решил вылезти на свет, пообщаться с живыми людьми, а не бездушными бумагами. - Ценный, - подтверждает Джей Пи терпеливо. - Я верно понимаю, босс, ты твёрдо вознамерился петь мне дифирамбы? Стоит ли мне выискивать в этом какой-то подвох? Бобби прищуривается, но вместо предполагаемой хитринки в его глазах сквозит неуверенность: - Я всегда знал, что ты чертовски проницателен, мой дорогой Жан-Пьер. Джей Пи фыркает в ответ и на откровенно льстивую похвалу, и на нарочитую формальность в обращении, и Бобс продолжает, неуютно ёжась: - Скажи-ка, приятель, давненько ли у тебя был лишний выходной? - Месяц назад, - без запинки отвечает Джей Пи и ухмыляется задорно. - Когда я сам себе его устроил. Каюсь, безбожно саботировал работу, босс! Неужели будем сейчас это вспоминать? - Ничего, ничего, - Бобби успокаивающе машет на приятеля рукой, и белые манжеты натягиваются на его запястье. - Забудем прошлое. Я как раз хотел предложить тебе внештатный выходной день. Неплохо, а? Скажи после этого, что я плохой босс? Джей Пи щурится подозрительно, но Бобби взгляд не отводит, хоть и моргает тревожно. - С чего вдруг такая доброта, а, Бобс? - Два выходных дня, - поспешно выпаливает директор и виновато мигает глазами. - Под мою полную ответственность. Если снимешь его с карниза! Он сверзнется оттуда, чёрт возьми, а отвечать кому? Мне! Карниз-то принадлежит моему магазину... Я уже извёлся весь из-за этой хулиганской выходки. Зеваки, понятно, счастливы, но кто будет оплачивать услуги моего психотерапевта, если я сойду с ума от беспокойства? Джей Пи встряхивает головой недоумённо и переспрашивает неуверенно, прерывая торопливый поток речи Бобса: - Стой, стой! Кого снять с карниза?.. *** Филипп разгуливает по узкому карнизу над магазином Джей Пи, заходящее нью-йоркское солнце играет насыщенными бликами в его взлохмаченных волосах, и собравшаяся внизу публика встречает каждый лёгкий шаг своего героя с неизменным восторгом. Бобс красноречиво стонет за спиной застывшего Джей Пи: - Паршивец... Вот ведь паршивец! Филипп стремительно разворачивается на носках, зрители ахают, и Джей Пи удивлённо присвистывает: - Это же Филипп Пети, Бобс. Мальчишка-канатоходец, протянувший трос между башнями-близнецами. Не признал, приятель? - Можешь купить мне очки и оплатить подписку на ежедневную газету, - ворчит Бобби. - Мне плевать, кто это, - хоть сама Мирей Матьё - если это человек, подвергающий опасности репутацию моего магазина. Я знаю только, что это твой приятель, поэтому отвечать за всё это ты будешь вместе со мной. - Он не свалится. Ловок, как кошка, - отвечает Джей Пи уверенно, и Филипп - словно в ответ - встаёт на руки прямо на карнизе, прямой и тонкий, как стрела. Бобс прикрывает глаза трясущейся рукой, манжеты вновь опасно натягиваются на его выступающих венах, и Джей Пи, вздыхая, широко шагает сквозь толпу. - Фил, - говорит он громко, дождавшись, пока друг примет более устойчивое положение. - Развлекаешься, дружок? Глаза у Филиппа тоже кошачьи: светлые, хитрые и озорные. Пети выхватывает цепко из толпы, из одинаково запрокинутых лиц взгляд Джей Пи и улыбается радостно. Но спускаться и не думает. - Здравствуй, мой друг, - отвечает Филипп с той настораживающей умиротворённостью, которая появляется в его голосе всегда, когда он убеждает кого-то в полнейшей безопасности своих трюков. - Я так рад видеть тебя! - Какая неожиданность, - фыркает Джей Пи. - Хочешь сказать, что, устраивая прогулку по карнизу моего магазина, ты всё равно оказался очень удивлён нашей встрече? Филипп смеётся со своей невозможной высоты и медленно склоняется в шутливом поклоне: - Ты раскусил меня. Карниз скрипит под его весом, Бобс причитает с крыльца взволнованным речитативом, и Джей Пи решает, что пора заканчивать это представление: - Как ты мог уже заметить, я чертовски догадлив. А теперь спускайся, дружище, и я угощу тебя кофе. Филипп склоняет голову набок, жмурится мирно: - Лучше ты поднимайся ко мне, Джей Пи. Здесь гораздо лучше, чем там, внизу. Мы так давно не виделись... - Филипп... - начинает Джей Пи, хмурясь, уже не довольный этой игрой, и тут в задних рядах кто-то шепчет громко и яростно. - Полиция, полиция... Филипп смеётся на своей вершине, чересчур звонко и неискренне, и Джей Пи торопливо протягивает к нему руки: - Спускайся, ну же! Весёлая, получившая порцию непрошенных хлеба и зрелищ нью-йоркская толпа сходится гуще, плечом к плечу, со смешками, комментариями задерживая полицию, пока Филипп грациозным котом спускается с карниза, попадает в руки Джей Пи. Неугомонный Пети продолжает делать комплименты зрителям, пока Джей Пи сгребает его в охапку, утаскивает сквозь толпу, мимо успокоившегося наконец, умиротворённо разглаживающего пропотевшую рубашку Бобса. *** Вместо обещанного кофе Джей Пи достаёт бутылку вина, разливает со скоростью заправского бармена. У него всего один бокал, и пить вино из пивной кружки, конечно, моветон, но Филипп не против подобного расклада. Он подтягивает к себе именно кружку, смеётся тихонько,. заглядывая внутрь. Впервые Джей Пи не укоряет себя за то, что в очередной раз забыл ввернуть лампочку в комнате. В тусклом свете настольной лампы Филипп, забравшийся с ногами в большое кресло, выглядит почти неземным существом - со своими широко распахнутыми глазами, удлиненными тенями от ресниц на скулах и чёрным, как непроглядная французская ночь, рабочим костюмом для выступлений. Джей Пи тянется столкнуться с другом краешками приборов, и они улыбаются друг другу через стол. А потом всё портится. Потому что с каждым новым глотком Филипп словно сбрасывает с себя маску, срывает по частям. И мрачнеет всё больше. - Нет повода, - говорит он с неожиданной тоской в голосе, кивая на вино в кружке. - Триумфальное шествие по карнизу, подойдёт? - Джей Пи смеётся в ответ, но всё же вглядывается в лицо друга пытливо, отслеживая любые изменения - сердитую складку, залёгшую между бровями, поджатые губы. Настроение Пети меняется резко, как всегда, как у любой беспокойной, истинно творческой натуры. Только что сиял, балансируя на узком карнизе, и вдруг замыкается в себе, смотрит исподлобья. - Это была мимолётная, не требующая каких-то особых умений блажь, - Филипп машет рукой расстроенно, вновь наклоняется к своему вину, пьёт слишком долго, и глаза его над ободком необъятной чашки плотно зажмурены. - Что с тобой происходит, Филипп? - спрашивает Джей Пи тихо. - Ты будто сам не свой. Почему ты вдруг отправился на этот карниз? Что и кому ты собрался доказать? После башен-близнецов в этом нет совершенно никакой необходимости. - После башен-близнецов, - повторяет друг растерянно и вновь замолкает упрямо, только подрагивают руки, и Джей Пи приходится самому забрать у Филиппа кружку, отставить в сторону. - Ну, - говорит он полушутливо, сжимает чужие холодные пальцы в ладонях. - Я тебя таким раскисшим не видел даже перед той легендарной прогулкой. Пети вскидывает глаза, и во взгляде у него мечется тревожное пламя, то затухая, то разгораясь вновь: - Потому что тогда я не был так одинок. - Ты и сейчас не одинок, - вздыхает Джей Пи. - У твоих ног весь мир, приятель, а ты бьёшься, как рыба на берегу, которая выбросилась на песок по собственной прихоти и теперь недоумевает, в чём дело. - Они уехали, - Филипп, кажется, не слушает. - Джефф, Анни. Жан-Луи. Они оставили меня. Это уже напоминает приближение истерики - истинно филипповской, яростной и многословной, шумной, будто ураган, налетевший на выжженную степь. - Жан-Луи обещал вернуться, как только сдаст все экзамены, - возражает Джей Пи мягко. - Вы же как две чёртовы горошины в одном стручке, не можете друг без друга. Джефф, возможно, захочет приехать вместе с ним. В конце концов, куда они без тебя. Куда мы без тебя... Джефф, Жан-Луи. Про Анни лучше не заикаться. И Филипп слушает. Хмурит брови, морщит умный лоб, но слушает всё же. А значит, степной ураган рассыпается на крошечные пыльные песчинки, не достигнув цели. Значит, Джей Пи удаётся сдержать надвигающуюся бурю, успокоить её. - Экзамены, - повторяет Пети сердито и задумчиво. - Студент. Тоже мне. - Меня же, полагаю, ты совершенно списал со счетов, приятель, - Джей Пи позволяет себе фыркнуть весело, и его старания вознаграждены: у Филиппа смешливо едут вверх уголки губ. - Забыл, как просроченный йогурт в холодильнике? - Я ведь к тебе пришёл, - возражает Филипп, вздыхая, смотрит широко раскрытыми глазами. - Хотел просто зайти, но у вас над магазином такой восхитительный карниз... - Не удержался, значит, - ворчит Джей Пи, отпускает наконец руки Филиппа, и тот с интересом следит, как друг наливает вино в опустевшую кружку. Внезапный порыв сходит на нет, и в этих скоростных, нелогичных перепадах настроения - весь Пети. Тот Пети, которого они все - и Джей Пи, конечно, тоже, в первых рядах, - знают и любят. - Я должен поблагодарить тебя, Фил, ты заработал мне выходной своим трюком. Филипп улыбается, всё ещё растерянно, но глаза его блестят веселее и ярче. Выходной. Целых два. У Джей Пи есть целых два выходных, несколько бутылок довольно хорошего вина, парочка кассет со старыми французскими фильмами, письмо Жан-Луи, в котором тот клятвенно обещается приехать так скоро, как только сможет, и просит присматривать за Филиппом, а также, весь Нью-Йорк в полном распоряжении. Целых два дня, чтобы доказать Филиппу, что он вовсе не остался одинок.