Снова по горячим следам...

Комнатка темнела по сравнению с актовым залом, казалась пристанищем тишины и покоя. Картинка все еще плыла, затемняя действительность. Весь этот шум, беготня и танцы приятны, но в меру. Завидев одинокий стул в глубине комнаты, делаю жалкий шаг, когда… — Аах! Плечо вдруг стискивает чья-то рука, и я, поддавшись порыву, бью локтем в обидчика. За спиной с шумным выдохом отшатывается фигура. Уже жалея о поступке, тщетно вглядываюсь в лицо. — Т-ты… — Я, — парень морщится и потирает плечо. — Ни фига себе, ты удар поставила! — Марк переводит на меня рассеянный взгляд и на тонких губах появляется ухмылка, — Скучала? — …Не дождешься. Какого лешего ты здесь делаешь? — А сама не догадываешься? На эту тусу стаскивают учеников из всех приличных школ города. Ничего ночька, а? — Не думала, что наша школа входит в число приличных. — И тем не менее, я здесь. Рад тебя видеть, — мягкая улыбка коснулась его глаз. — Не могу сказать, что это взаимно. Мне рассказывали о твоих «подвигах». На лице парня выступила досада. — А вот про тебя у Насти и слова не вытянешь. Говорит: глухо, как в танке. Что же ты своей жизнью не делишься, раз так охотно в мою лезешь? В горле встал ком. Да как же он… прав. И это чертовски раздражает. — …Ладно, окей. Но согласись: все, что произошло, выставляет тебя не в лучшем свете. — А что произошло? — парень саркастично выгнул бровь и в моей груди что-то предательски сжалось. Я его ненавидела. Я его ненавижу. — …Ты трахал Асю. Она залетела, и теперь ее и так непростая жизнь превратится в невыносимую, потому что ребенок до двух лет нуждается в матери регулярно. Она будет вынуждена посвятить всю себя ему, новому человеку. Она не сможет продолжать учебу даже в домашнем варианте, так как у нее не будет на это ни сил, ни, тем более, желания. О парнях и вовсе придется забыть. А когда ребенок будет достаточно зрелым, чтобы ходить в садик, она бросит все силы на обеспечение банального существования. Она будет работать. Мама не сможет обеспечивать их всем, не терпя убытка, вскоре Ася это поймет. Ребенок, вероятно, будет запущен и замкнется в себе, что принесет в дом ссоры. Далее, она найдет себе парня, который еще слишком молод, чтобы становиться отцом. Здесь четыре варианта: либо она откажется от ребенка, дабы сохранить отношения, чем заслужит презрение родных; либо он свалит, заслышав о ребенке, разочаровав и глубоко ранив Асю; либо он останется с ней, но будет существовать повсеместный конфликт, что не приведет ни к чему хорошему; Или же случится чудо, и обремененная ношей золушка обретет своего принца… Существует еще вариант — аборт. Но она будет вечно помнить о том, что решилась на фактическое убийство. А возможно, такой шаг повлечет бесплодие, что вероятно при первой беременности. Думаю, свою мысль я донесла предельно ясно. Парень заметно помрачнел и хмуро разглядывал пол. Не знаю, справедливо ли было так говорить, но… Это же Марк. Какие еще доводы нужны, чтобы понять, что этот человек не раскаивается? — Слушай… Я в курсе, что это не круто вышло, ок? Я же не думал, что она залетит… — А надо было думать, и… Стоп, что?! — …Что? — Тебя парит только то, что она беременна?! — Ну… Ты как бы сама только что привела доводы того, почему меня должно это волновать. Несколько долгих мгновений я вглядывалась в это лицо. По-детски невинное, оно не выражало сути этого человека. Он правда не понимает. Конечно, он не виноват в том, что его мнение отлично от моего, но ведь тогда вся ситуация напрочь лишается морали. — …Тебе пора бы понять, что секс — нечто большее, чем оргазм от движений. — Я это знаю, — на губах Марка мелькнула осторожная улыбка. — Было бы с кем разделить это чудо, и мы… — Долго же тебе придется ждать. Марк глубоко вздохнул, опираясь об угол, и сердито на меня взглянул. — Ну все, хватит. Пора уже закрыть эту тему, — его взгляд смягчился.— Давай лучше поговорим о более насущном. — Куда уж насущнее… Щеки вдруг коснулись холодные пальцы. А я и не заметила, как парень приблизился вплотную. — А ну-ка отошел. Я произнесла это тихо, но твердо. Слова гулким эхом отдавались в сознании. Боги, я так хочу быть не здесь. Где угодно, но не рядом с этим человеком. Близ него я чувствую такое ужасающее бессилие… Я знаю, что не смогу изменить его, да и попросту не имею на это права. Я бессильна. И от этого хочется исчезнуть. Неужели так сложно оказаться не здесь? — Лен, ну хватит ломаться. Я же тебя не домогаюсь, в конце-то концов! Я просто хочу общаться с тобой, гулять по улицам, болтать часами… Разве это много? Парень легко погладил меня по щеке, но все-таки руку убрал. — Вот так просто? — А почему нет? Ты же сама всегда говорила: чем проще жить, тем проще жить. Хотя, фраза бредовая, но смысл имеет. — Не бредовая — абсурдная. Бред может нести и дурак, тогда как абсурд постигается логическим путем. — Одна муть, — парень заглянул мне в глаза. — Ты же сама знаешь, как я к тебе отношусь, так за чем дело встало? — А сам не догадываешься? — За Асей? Так мы с ней разбежались. А если ты злишься, что между нами что-то было, так скажи. Я заслужу твое прощение, обещаю. — Я не злюсь. Я вообще ничего не чувствую. Твой поступок убил во мне веру, — мир снова пошатнулся в вальсе из темных пятен. Боги, лишь бы он ушел...— Мне плевать, что с тобой станет, сколько еще жизней изменит твоя халатность. Я просто устала и не хочу тебя больше видеть. На черты Марка легла тень. Он отстранился и сделал глубокий вдох. — …Я не думал, что тебя это так расстроит. Я не хотел таких последствий, ты должна понять. — О, я понимаю. — И все-таки, не можешь меня простить. Неожиданно для себя, я рассмеялась, качая головой. — Хахах! Я не Иисус Христос, знаешь ли. Если бы я тратила жизнь на прощение каждого, то покончила жизнь суицидом. — Тебя злит мое отношение к этому, да? — К чему, «к этому»? — Да ко всему: к жизни, сексу, девушкам…— он задумчиво смотрел в сторону.— А может, ты не веришь, что к тебе я отношусь по иному?.. — Пожалуйста, исчезни. Его взгляд стремительно вернулся ко мне. — Что? — Я устала, Марк. От тебя, твоих интрижек… Я никогда не относилась к тебе как-то особенно, пойми. До того, как мы пересеклись в музыкальном клубе, мне до тебя вообще дела не было. А потом…— я постаралась сконцентрировать взгляд на лице юноши. Если он меня поймет, я могу ведь больше не увидеть этих черт. — А потом, ты был мне не более чем напарник, приятель. Но это все. — …Что ты хочешь этим сказать? — Марк, ты все время заигрывал со мной, и радовался, когда я соглашалась прорепетировать вместе, сделать уроки, сходить в кафе. Но ты так и не смог принять того факта, что мне не интересен. Здорово поболтать пару раз, сыграть роль одноклассницы, но открывать обертку с тобой желания нет. Да и под твою я заглянуть не решусь. Прости, что разочаровала, но я настоящая тебе не понравлюсь. — Ты ведь даже не пробовала… — А почему ты не пробовал заглянуть в Асю? Над нами повисло долгое молчание. Марк смотрел мне в глаза и я не разрывала контакта. Ведь в этот раз все на чистоту, все карты вскрыты. Сердце в груди тяжелело от всей ситуации, но и чувствовало странную эйфорию. Теперь я чиста перед ним, и это хорошо. Теперь ему больно, и это плохо. Парень молча наклонился и поцеловал меня в лоб, опустился к губам. Со смешным чувством отрешенности и тоски, я не сопротивлялась. — Береги себя. Шепнув мне на ухо эти слова, он исчез, вслед за скрипнувшей дверью. Несколько минут кажется прошло, когда скрип повторился. С напряжением я подняла взгляд. — … Ты говорила с этим парнем? Я видел как он вертелся вокруг тебя в зале, — Кас меланхолично-грустно посмотрел в мою сторону. — Не знаю, кто он, но меня уже бесит. ...О, мой покой! На носочках подбегаю к парню, нежно обвиваю руками шею и с улыбкой смотрю в его лицо. — Что это, Кас? Неужели ревность в твоих устах?.. А вообще я в зале его не видела, когда это ты заметил? — Он меня бесит, — поджав губы, Кас долго смотрел на мои. От его взгляда меня внутренне тряхнуло. Что, если он знает?.. Мой рот дёргается в немой попытке спрятать испуг. — Ты же знаешь, что я люблю только тебя? — Знаю. Но не могу поверить. Это так же странно, как если бы Солнце взошло с запада. — Ну… В целом, если это произойдет, в нашей жизни мало что изменится. — Хорошо, тогда так же странно, как если бы тот парень, рыбачащий с Луны мне помахал. — А вот это уже шизофрения, мой милый. — Я о том же. — В любом случае, знай, что мне твоя любовь не менее странна, — подавшись вверх, прслоняюсь к его щеке и шепчу, — Но я получаю удовольствие. Мое сердце ещё очень быстро бьётся, сжимаясь беспокойством. Марк, он вывел меня из равновесия! И этот поцелуй... Хочу перебить его чем-то. Чем-то большим. Чем-то, что может мне дать только Кас. Скользнув рукой под пиджак парня, целую его за ухом, шепчу что-то, ощущая, как сбивается его дыхание, как ускоряется частота пульса. Как странно отвлечено становится всё вокруг. Только когда, отведя мои руки в стороны, Кас роняет голову мне на плечо, я собираю все мысли на нём. — Я-я не могу, не должен… — Чего не должен? — Т-ты не должна этого делать, ведь я не всегда могу с собой совладать. Парень поднимает на меня измученный взгляд. — Кас… О чем ты вообще? — Я не хочу тебя ни к чему принуждать или ранить... не хочу, чтобы что-то пошло не так, раньше времени. — Ты меня нисколько не ранишь! — скрывая лёгкую дрожь, сжимаю его пальцы.— Наоборот, всё, чего мне хочется — это быть с тобой и только, — опускаю взгляд на его пиджак. — Я понимаю, что может показаться странным торопить события, но меня это не сильно волнует. Я просто хочу тебя касаться. Хочу, чтобы ты целовал меня. И не важно, как далеко это зайдет. Парень ослабил руки и медленно, осторожно оперся головой о мой лоб. — Ты не боишься? — Разве что немного. — Ты же моя…— парень обречённо уткнулся мне в плечо, — Скажи это. Скажи, что ты моя! Прижимаюсь к телу Каса сильнее. Целую тонкие губы и довольно долго молчу. — Скажи… Закусываю губу. "Что-то большее." Отстраняюсь. Распускаю ленту под грудью и спускаю с плеч платье. Полу-испуганно Кас делает шаг назад. На мне остались чулки, лифчик и трусы, волосы заплетены в косу на бок. — Л-лен… — Тсс…— снова сокращаю дистанцию и кладу руки на его плечи. — Слушай, — опять замолкаю, вглядываясь в любимые глаза, опускаю голову на его грудь. — Я только твоя. Только ты имеешь право дотрагиваться до меня где, когда и сколько захочешь. Ты можешь говорить со мной о чем угодно, смотреть на меня, смеяться и плакать. Только ты увидишь меня такой, только тебе я доверю все секреты. Тебе достаточно просто сказать, намекнуть, и я сделаю всё, чтобы доставить тебе удовольствие. Ты можешь делать со мной всё, — чуть отстраняюсь, заглядывая в его серые, широко раскрытые глаза. — Я твоя, а ты мой. — Я…— его скулы залил румянец, глаза забегали. — Лен, не обязательно было… Прошу, оденься, сюда могут войти и… — Нет. Его растерянный взгляд метнулся к моему лицу. — Нет,— беру его за края пиджака и тяну на себя.— Я хочу, чтобы ты видел меня такой. Со всеми недостатками. — Эл…— он задышал ртом, втягивая кончающийся кислород, его лицо пылало, а полуприкрытые глаза отражали обжегающие чувства. — Я хочу доставить тебе удовольствие. — Лена! — он вдруг рухнут на колени, тихонько застонав. От удивления я замерла. Беспокойство под ложечкой стало тянуть сильнее. Отдышавшись, он поднял на меня взгляд. — Милая, ты не представляешь, насколько я тебя хочу! Но я не хочу торопить события, ведь тебе только семнадцать! Я… Видеть тебя такой, значит потерять контроль! Я и так прилагаю неимоверные усилия, когда ты близко! — …Нет, ну то ли дурак, то ли притворяется. Я опустилась на колени перед парнем. Увидев моё почти обнаженное тело так близко, парень затряс головой и зажмурился. Я хотела взять его за плечи и втолковать, насколько парень заблуждается в представлениях о женской невинности, но, потеряв остатки терпения, остановилась, мои руки опустились. Беспокойство посеянное Марком переросло в тянущую боль, где-то за грудиной, проснулась обида, во рту неприятно загорчило. — Вот идиот. Парень приоткрыл глаза и поднял на меня мутный взгляд. Я отвернула лицо в сторону, не желая выплескивать на него своё душевное терзание. — Идиот, говорю. Если бы я была так невинна, как ты вообразил, то не стала бы раздеваться, я бы не позволяла тебе меня трогать. Ты, возможно не в курсе, но если мне что-то не нравится, я говорю сразу. Этого не случилось, значит я не против. Нет, не так: это значит, что это я хочу, — я замолчала, путаясь в мыслях, которые уже несколько минут душили меня, а Кастиэль, сглотнув, пытался вникнуть.— Разве ты не понимаешь, что то, что ты мне отказываешь, не хочешь даже посмотреть на меня, задевает? Кастиэль нахмурился, подыскивая слова. Меня поразила еще более неприятная, пусть и абсурдная мысль. — … Ты меня просто не хочешь, — мой голос прозвучал еще тише и тоньше. — Что?! Нет, что за глупость! — Если бы хотел, то не стал бы так меня мучить. Парень замер. — …«Мучить»? Я, наконец, вернула к нему замутненный взгляд. — Ну конечно. Я хочу твоей ласки, Кастиэль, а ты мне отказываешь. С чего ты взял, что сдерживать себя девушкам менее мучительно, чем парням? Он не сводил с меня серьезного взгляда. — … Я не думал об этом. — А о чем ты думал? Почему пытался сдержать чувства? Иногда тело знает лучше. Облизнув губы, Кас протянул ко мне руку, в его глаза закралась нежность. Непроизвольно я ушла от касания. На лице парня отобразился немой ужас. — Элен!..— Кас сделал еще одну попытку коснуться меня, но я поднялась на ноги и, поджав губы, подняла платье. Подскочив ко мне, он поймал меня за руку и потянулся к губам. — Не надо, — парень вздрогнул, я не спускала с него холодного взгляда.— Не делай этого только из-за того, что я сказала. — Но… Это не только из-за того, что ты сказала! Я молча подняла ленту и обвязалась ей под грудью. — Лена! Посмотри на меня! Я молча направилась прочь из комнаты. Я устала… Кастиэль поймал мою руку. Вырвавшись, продолжаю траекторию. Я не хочу здесь быть… Сомкнув руки на моей груди, Кас утыкается мне в затылок. Моя голова так болит… — Отпусти меня. — Нет. — Отпусти сейчас же. Он молчит. — Я не хочу тебя видеть, Кас. Отпусти меня. На какое-то мгновение его дыхание замирает. После недолгого молчания, он шепчет: — Нет, — мы молчим.— Я не отпущу тебя, пока ты меня не простишь. — Я не хочу тебя прощать, я хочу домой. — Прости. — Нет. — Пожалуйста, любимая. — Я устала. — Милая… Он судорожно целует мои плечи. — Прошу тебя… Солнце… — Что-то тебя заносит. — Не важно! Я просто… Я хочу. Правда, так хочу! Но теперь мне хочется другого. Мне хочется куда сильнее, чтобы ты осталась. Останься, Солнце, прошу тебя! Я все сделаю, только останься! — Я так устала…— обмякаю в его руках, в голове все смешивается.— Кас, я так устала… Он опускается на колени, и я вместе с ним. Слабость накрывает с головой. Опустив меня, он нависает сверху, покрывает поцелуями горящую кожу и влажные ресницы, сжимает мои бедра. Спустив моё платье, он впивается в ключицу, больно ее прикусив. — Иногда я думаю, что это парни должны смотреть Сумерки. Чтобы знали, что происходит с девушками, которых кидают. Парень дёрнулся и сблизил наши лица. — Я никогда тебя не оставлю! — судорога исказила лицо Кастиеля. Слабо качаю головой. — Нет. Но долго же Эдвард ограничивался поцелуями. Из-за этого многие поносили Беллу шлюхой. — Что ты говоришь! — в каком-то отчаянии Кас схватился за голову. Сквозь пелену я вдруг услышала сдавленный вздох-вскрик. Мгновенно подняв голову, Кастиель посмотрел на дверь. На пороге застыл Натаниель, ошарашенно на нас уставившись. — Дежавю какое-то… — потеряно пробормотал парень. Вздрогнув, Натаниель потряс головой и, краснея, отвернулся обратно к двери. — В-вы, конечно, как знаете, но там сейчас объявление делать будут. Всех в большом зале собирают. Вообщем… Кас потеряно посмотрел на меня. Вряд ли он согласиться идти один, но… я и вправду хочу побыть одна. И так дурно… — Нат, возьми Кастиеля с собой, ладно? — Нет... — лицо парня надо мной побелело. Улыбаюсь краешком губ и шепчу, чтобы слышал только он. — Не волнуйся. Хочу потом послушать, что там было. — Почему тогда просто не пойдешь со мной? Мольба в его глазах. Он тревожится из-за всех глупостей, что мы друг другу наговорили. Что я наговорила. — Потому что я хочу услышать это от тебя, — опускаю глаза. Не могу видеть его мучение. — Прости, — прикусываю щеку. Я чувствую, как гримаса искажает черты Кастиеля, но, на несколько секунд уткнувшись мне в плечо, он встает и направляется к двери. Он сильный. Он выдержит. Подтягиваюсь к стене и смотрю, как парни скрываются в дверном проеме. Прости, Кас, но я не хочу, чтобы ты видел меня такой.