Blind Jealousy

Соня несколько раз тянулась рукой к звонку, но потом снова обессилено опускала её вниз. Девушка почувствовала дрожь в коленях, а живот неприятно свело от волнения. Страх перед неизвестным всегда подкашивал её, Веснина была не из решительных девушек. Что уж говорить, она боялась рассказывать стихи перед классом, боялась опаздывать на уроки, привлекая ненужное внимание, боялась перед любыми контрольными или тестами. Всё, результат чего она не могла предугадать, вызывало у Сони панику. Брюнетка не знала, что ждёт её за этой дверью, но чувствовала, что просто обязана собраться с силами и нажать, наконец, на грёбанную кнопку звонка. Потому что во второй раз она не решится прийти домой к Матвею, чтобы поговорить. Чёрт, она даже сейчас не понимала, как вообще собралась с духом и доковыляла до его квартиры. Веснина вздрогнула, когда внезапно услышала звук звонка за дверью: чтобы восстановить дух, она решила опереться на стену и случайно зацепила злосчастную кнопку. Наверное, если бы не эта нелепая случайность, она бы до сих пор стояла бы и пялилась на железную поверхность двери. Судя по вскинутым бровям Круглова, увидеть Соню на пороге собственной квартиры он никак не ожидал, но тут же сделал шаг назад, приглашая внутрь. – Родителей нет дома, можешь не мяться на пороге, – спокойно сказал парень, хотя чувствовал, что сердце отбивает быстрый ритм где-то в районе глотки. Веснина кивнула и шагнула внутрь квартиры Матвея, захлопывая за собой дверь. – Я ненадолго, просто поговорить хотела, – голос дрожал, это слышали оба, но девчонка ничего не могла с собой поделать, а Круглов понял вдруг, что таким голосом, обычно, наверное, просят оставить в покое и исчезнуть из жизни. Он не был готов к тому, что Соня сейчас попросит его исчезнуть из её жизни. – Говори, – сглотнув, ответил Матвей, опираясь пятой точкой о тумбочку. – Но учти, если мне не понравится то, что ты скажешь, я тебя отсюда не выпущу. Его слова даже вызвали лёгкую улыбку у девушки, хотя отчаянно хотелось расплакаться от волнения. – Я думаю, тебе не придётся насильно меня здесь удерживать, – как ни странно, её слова обнадёживали. – Я разговаривала с мамой, Матвей. Рассказала ей всё. Знаешь, нам, девочкам, иногда ужасно важно услышать мнение мамы, попросить совета у неё, и… – Может, чаю? – поспешно перебил малышку парень, отчего-то боясь услышать продолжение реплики Сони. Брюнетка лишь помотала головой в ответ. – Может, тогда посмотришь мою комнату? Ты ведь там не была. Соня как-то странно покосилась на Матвея, вздёрнув бровь, но кивнула и послушно пошла за парнем в его комнату. Он словно давал ей минуту на то, чтобы привести мысли в порядок. А, может, просто думал, что сейчас она пошлёт его к чёрту, и оттягивал момент. В любом случае, сейчас они находились в его комнате. Малышка рассматривала фотографии на комоде: Соня не замечала раньше, что парни имеют привычку украшать комнату фотографиями в рамках, ей всегда казалось это девчачьими прихотями. Но у Матвея весь комод и стена над ним были увешаны цветными снимками. На них он был с классом, с друзьями, на каких-то соревнованиях, в лагере, с семьёй. Ни одной фотографии с Давыдовой. Это вогнало Веснину в ступор. – А почему нет фотографий с… – Рыжей? – словно ожидая этот вопрос, тут же подхватил блондин. – Потому что здесь висят снимки меня и моих близких. – Вы встречались с Кариной полгода. – Но не были близки, – как что-то очевидное произнёс Матвей и тут же поймал на себе непонимающий взгляд Весниной. – Мы начали встречаться внезапно. Просто на основе физического влечения. Она неглупая, яркая, активная, не лезла ко мне с расспросами, не ревновала, не загружала всякой девчачьей фигнёй. Она казалась мне идеальной. Наверное, я только сейчас понял, что девушки ревнуют и слишком надоедают только тогда, когда что-то чувствуют к парню. Карине плевать на меня, в общем-то. И я слишком поздно осознал, что мне на неё тоже. – Зачем же ты продолжал с ней встречаться? – она намеренно поставила этот вопрос в прошедшем времени, хотя официально Карина и Матвей ещё были парой. Просто Соня знала, по какой причине он до сих пор не порвал с её подругой. А ещё слово «встречаешься» в настоящем времени сильно напрягало. – Регулярный секс, левые раздражающие потаскушки вокруг не вьются. Я, по сравнению со своими друзьями, рано остепенился: не видел смысла в частой смене половых партнёрш. Да и привык я как-то. Ты ведь её подруга и о лучших качествах Карины знаешь лучше меня, – девушка кивнула, взяв в руки фотографию, на которой Матвей был совсем маленьким, в смешных колготочках и толстовке с мультяшным героем. Соня снова не сдержала улыбки. – Но какая бы девушка ни была охуенная, всегда найдётся та, что просто выбьет весь воздух из лёгких одним своим взглядом. Соня поставила рамку на место и повернулась к Круглову. – Ты не замечал меня. Был равнодушен к подружке своей девушки. – Неправда. Я всегда тобой интересовался, просто не подавал вида. Знаешь, какие-то серьёзные чувства не могут возникнуть на почве равнодушия. Для них нужно какое-то мощное удобрение. Ненависть или симпатия, сильный интерес. В моём случае последний вариант, – Матвей посмотрел на Веснину и заметил, что она слушает, затаив дыхание. – Ты была для меня загадкой, и я никак не понимал своего желания узнать тебя ближе. Хоть я и не пытался заговорить с тобой, но любил наблюдать издалека. Ты всегда кусаешь карандаш и смотришь в окно, когда думаешь. Если ты волнуешься, ты дёргаешь себя за волосы. Ты никогда не краснеешь, когда смущаешься, просто хмуришься и сдерживаешь улыбку. А когда тебя что-то злит, ты не стискиваешь челюсти, а просто кривишь рот, – Соня стояла, как громом поражённая. Сколько же нужно было наблюдать за ней, чтобы подметить такие мелочи? – Я никогда особо не копался в себе, просто наблюдал за тобой, потому что хотелось. И на той вечеринке в коттедже Аверина пошёл за тобой просто потому, что услышал о твоём желании переодеться. Я видел тебя в разных эмоциональных состояниях, но никогда не видел в нижнем белье. Но я не знал, что этот вид настолько снесёт мне крышу. Только после этого я стал задумываться о том, что ты меня интересуешь в плане отношений. Красивая, нежная, сексуальная. Ты не идеальная, как Карина. Ты лучшая, понимаешь? Мне никогда не хотелось наблюдать за тем, как Давыдова делает уроки, или слушать её смех. Я не представлял её на ночь. С тобой же всё по-другому. И я не знаю, радоваться мне этому или пытаться выкинуть из своей головы, если ты сейчас скажешь мне отступить. Жутко эгоистично с моей стороны добиваться тебя такими грязными методами, какими пользовался я. Но если бы я хоть на минуту усомнился в том, что смогу сделать тебя счастливой, я бы давно опустил руки. И только мысль о том, что вместе со мной ты будешь действительно счастлива, даёт мне силы двигаться дальше. Потому что я влюблён в тебя, Сонь. И я хочу, чтобы ты знала, что я говорю это искренне. Веснина шумно выдохнула, будто пыталась собраться. Робкими шагами она приблизилась к блондину, сгорая под его внимательным взглядом, и уткнулась лобиком ему в грудь, позволяя его рукам обвиться вокруг её плеч. – Я тоже, Матвей. Тоже влюблена в тебя. Уже давно, ещё со средней школы. Но я заставляла себя не смотреть на тебя, чтобы всячески избавиться от этого наваждения. Сначала я думала, что мне слишком рано думать о мальчиках, потом просто стеснялась тебя, потому что ты подрос и стал популярным парнем. А потом ты стал встречаться с Каришей, а я заперла всё, что чувствую к тебе, на семь замков, – Соня не плакала, потому что отчего-то была совершенно счастлива. Её ладошки гладили напряжённую спину блондина. Веснина вдыхала в себя любимый запах, которым пропиталась домашняя футболка Матвея, и думала, что, наконец, всё делает правильно. – Я хочу последовать совету мамы. Мы должны всё рассказать Карине, я уверена, она поймёт: не хочу раскрывать всю подноготную, но в её сердце действительно занимает много места другой человек, но об этом вы уже поговорите отдельно. Мне просто слишком хорошо, когда ты рядом, и я… не могу просто взять и всё разрушить, понимаешь? Его губы мгновенно впечатались в ротик брюнетки, отчего она приглушённо застонала. По спине пробежался рой мурашек от первого прикосновения их губ, и это яркое ощущение настигло обоих. Влажный язык Матвея медленно проник сквозь приоткрытые губы Весниной, встречаясь с её язычком. Их поцелуй был сладким, неторопливым, словно они пытались сполна насладиться этим моментом. Не переставая сминать губы друг друга в трепетном поцелуе, они играли языками, делая эту ласку более интимной. Заводящей. Вынуждающей желать большего. Потому что вкус языка Сони просто сводил с ума Круглова. Потому руки Матвея, медленно скользящие по спине, просто сводили с ума Веснину. Руки Сони погладили плечи блондина: она с нежностью перебирала пальцами длинные светлые пряди на его затылке, заставляя Круглова чуть ли не рычать от удовольствия. Он сжал в ладонях попку малышки, отчего она мелко задрожала. Приятная истома внизу её живота не была новым ощущением для девчонки. Если только одни мысли об этом горячем блондине очень быстро заставляли увлажняться её трусики, то реакция организма на самого Матвея не заставила себя ждать. Он целовал её не больше пары минут. Он сминал её ягодицы в руках не больше пары секунд. Она уже так постыдно текла от его ласк, что не могла не застонать в его приоткрытые губы. Когда девчонка представляла на ночь их будущий разговор, она не отрицала вероятность того, что их диалог окончится сексом. Она фантазировала об этом. Она хотела этого. Соня хотела кричать о том, как сильно желает ласк Круглова. Примерно так же сильно, как он сам хотел ей их дать. Потому просить не пришлось: Матвей опустил девушку на свою застеленную кровать, удобно устраиваясь между её ног. – Скажешь мне, когда нужно будет остановиться, хорошо? Я не хочу на тебя давить, – его расслабленные губы заскользили по линии челюсти малышки, и она закрыла глаза от удовольствия. Её ладони сжали плечи Круглова чуть сильнее, когда он начал целовать её шею. – Но сам не смогу остановиться. – А если я не хочу, чтобы ты останавливался? Их взгляды встретились, и Матвей покачал головой, словно не верил. – Я знаю, что это твой первый раз, кукла. Девчонки, обычно, любят отдаваться своим мальчикам после того, как пробудут с ними в отношениях какое-то время. Чтобы всецело доверять. Это важно. И для меня в том числе. – Если тебе важно доверяю я тебе или нет, то ты можешь не сомневаться: с тобой я на всё готова, Матвей. Я и мечтать не смела, что мой первый раз будет с тобой, – её губы осторожно тронули его щёку, и парень зажмурился от нахлынувших чувств. – Ты даже не представляешь насколько это охрененно, услышать от самой желанной девушки то, что она готова тебе отдаться. – Не так охрененно, как чувствовать, что тебя хочет любимый человек. Соня затаила дыхание, всматриваясь в голубые глаза напротив. Они оба не дышали, кажется. Веснина впервые назвала Матвея любимым. А Матвей поклялся себе, что сделает всё, чтобы с её губ в дальнейшем это слово срывалось как можно чаще. Он не стал медлить, расстёгивая ширинку джинсов Сони, пока она закатывала глаза от удовольствия, чувствуя губы блондина в районе своих ключиц. Малышка хитро улыбнулась и ущипнула Матвея за задницу, услышав, как он засмеялся ей в шею. – Ты где этого понахваталась? – Я тебя ещё и укушу, если ты будешь делать всё так медленно, – она обхватила ладошками его лицо, шепча в самые губы. – Я хочу тебя, Матвей, пожалуйста. Я слишком долго об этом мечтала, чтобы позволять тебе так меня мучить. Просить дважды его было не нужно: блондин стащил джинсы с ног брюнетки. Вместе с трусиками. Это неожиданно привело девушку в замешательство. – Матвей, ты… – Ты хотела быстрее, малышка, – его рука, проигнорировав всё её тело, моментально опустилась на промежность девчонки, отчего та вздрогнула. – Что-то я не вижу радости в твоих глазах. Хочешь, чтобы я сейчас вытащил свой член и присунул тебе? Чтобы всё по-быстрому, а? – Матвей опустился ниже, к уху Сони. – Этого не будет со мной, Соня. Со мной будет медленно и нежно. Я хочу услышать твой сладкий стон, когда ты кончишь для меня в первый раз. Веснина сомкнула губы и пообещала себе больше их не размыкать. Потому что от слов Круглова до сих пор сжималось что-то внутри. Он стянул с брюнетки оставшиеся элементы одежды, сам всё ещё полностью одетый. Матвей окинул восхищённым взглядом её хрупкое тело: её кожу хотелось зацеловать до багряных засосов, чтобы каждый проходящий мимо парень, ненароком глянувший на её шею, знал, что эта совершенная девушка принадлежит ему, Матвею, и никому больше. Круглов втянул в себя небольшой розовый сосок, срывая с губ малышки нежный выдох. Своей рукой он ласкал кожу её талии, но не смел опускаться ниже: Матвей уже трогал её промежность и знал, что она сочится влагой от желания, но парень по-прежнему хотел доставить брюнетке максимум удовольствия. Потому под удивлённым взглядом Сони скользнул с кровати на пол, пододвигая девушку к себе поближе за бёдра. Он стоял перед ней на коленях. Напротив её распахнутых ног. Они смотрели друг другу в глаза, словно оба не могли поверить, что это происходит с ними. Но это происходило. И это было прекрасно. Соня сжала в кулачке простыню, когда язык Матвея прошёлся по её влажным складочкам. Средним пальцем он вошёл в её лоно, совсем не глубоко, чтобы не доставить дискомфорта, не двигая им, лишь продолжая ласкать языком её клитор. Веснина задыхалась. В мечтах всё было ярко, но сейчас казалось просто фееричным. Сводящим с ума. Поэтому она стонала. Стонала громко, не сдерживаясь, потому что только так могла доказать Матвею, как ей хорошо с ним. Неожиданно для самой себя она вцепилась пальцами в его волосы на затылке, словно давая ему сигнал двигать языком ещё быстрее – малышка была на пике. Круглов въедался в её нежную плоть, когда девчонка кончала. Слушал её всхлипы и думал, что готов стоять перед ней на коленях каждый день, лишь бы иметь возможность слушать эти охрененные звуки. Обессиленная, она лежала на кровати, пытаясь восстановить дыхание, когда Матвей снова навис над ней: несколько секунд буквально выпали из сознания девушки, потому что Круглов уже был обнажён. – Мне ведь не нужно предупреждать тебя о том, что будет немного больно? Ты уже взрослая девочка, правда? – его губы чмокнули её носик. – Я буду предельно осторожен, я обещаю. – Не нужно, Матвей. Я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо. Первое проникновение было болезненным. Неприятное саднящее чувство внутри, отчего хотелось зажмуриться и сжаться, но Соня знала, что так будет больнее. Матвей не послушал её. Остановился, давая привыкнуть. Чёрт. Он дрожал. Соня обнимала его спину, водя ладонями по горячей коже, и мысленно умоляла его продолжить, но он не двигался. Тяжело дышал ей в ухо и не смел пошевелиться. Боялся сделать больно, хотя ужасно хотел сполна насладиться тугой дырочкой своей маленькой любовницы. Потому Соня сама подалась бёдрами вперёд, срывая с губ Матвея рычащий стон. – Какого?.. – Продолжай, Матвей. Я прошу тебя. Когда она просила, Круглов не смел отказать. Потому он стал размеренно двигаться внутри малышки, замечая, что она уже почти не жмурится от дискомфорта. Тогда Матвей перестал себя сдерживать, проникая в неё размашистыми толчками. Он не хотел брать её грубо, продолжая целовать её волосы и медленно вколачиваясь в её податливое тело. Было слишком хорошо. Её пальчики впивались во влажную кожу спины блондина. Нависнув над Соней, Матвей удерживал свой вес на одной вытянутой руке, а ладонью свободной руки поглаживал её щёку. Он не отрывал взгляда от её глаз, и когда осмелевшая брюнетка втянула в рот его большой палец, Матвей взорвался. Просто не мог больше сдерживаться и закончил в предусмотрительно натянутый презерватив. Благодарный взгляд Весниной снова заставил задрожать. Он крепко её обнял, жалея, что у них нет впереди всей ночи, чтобы продолжать наслаждаться друг другом. Буквально спустя полчаса, когда чуть запачканное покрывало уже крутилось в стиральной машинке, Веснина стояла в ванной комнате, разглядывая собственное отражение в зеркале, словно пыталась понять, изменилось ли в ней что-то после первого секса. Нет. Кажется, ничего не изменилось. Но зато изменилось всё, когда она вышла из этой чёртовой ванной комнаты. И она чертовски пожалела, что решила пощеголять в футболке Матвея на голое тело, а не переоделась в собственную одежду. Не было путей для отступления. А осуждающий взгляд рыжеволосой подруги просто лишил дара речи.