Golden Empire

Этот жадный мир наполнен звоном монет. С каждой улочки и из каждого магазина тянет дороговизной, а горящие глаза жадно рассматривают яркие витрины. Цокот каблучков по тротуару, шелест листьев на аккуратных зеленых кустиках вдоль мостовой под ласковыми лапами ветра: Капитолий наполнен тысячей звуков, но громче всех звенят центы, шуршат купюры, попискивают кнопки на аппаратах с картами.
 За потертые бумажки люди продают свои загрубевшие души. 
 Эффи тоже такая, размалеванная в пух и прах, глупая, пустоголовая; для нее Голодные Игры — это весело, закрытые вечеринки — так увлекательно! Она живет в мире из драгоценных камней, в сердце города, чьи улочки, будто каменные жилы, вьются все дальше и дальше, постепенно теряются среди рельс, массивными хребтами торчащими из земли. Золотая империя в окружении неприступных гор.

Тринкет нравится работать сопровождающей, особенно сейчас, когда у Эффи появились свои победители. Именно о такой жизни она всегда и мечтала: крупнейшие мероприятия года, сливки столичного общества, приемы в президентском дворце, лучшие наряды, интервью на телевидении. Чего еще можно желать? Расшатанные нервы женщины в этом году сторицей окупились сладким звоном монет.

 Дорогие украшения, особняк на главной столичной площади, прямо у ворот резиденции правителя Панема — вот, что принадлежит ей. Эффи теперь гордо вздергивает носик перед теми, кто насмехался над сопровождающей самого бедного дистрикта, хотя признание никогда и не было главной целью Тринкет.

Ею были деньги.

Богатство дает власть, дает славу, дает все, чего так отчаянно желает каждый житель Капитолия, будь он пятилетним избалованным ребенком или старцем с десятком операций,неестественно натягивающих дряблую кожу лица на череп, словно загрубевшую мешковину с крупными порами, которые тщательно припудривают стилисты. В колыбели золоченного мира, под мерный стук чернильно-черного сердца столицы, под вздохи лжецов и стоны падших женщин Эффи пробивала себе путь. Гонка за состоянием начинается практически с пеленок — нужно стать лучшей среди ровесниц, необходимо привлечь внимание с малых лет — этому учат родители своих детей. Женщина помнит, как ее мать частенько прерывала свою торопливую речь с гостями, поглаживая волосы на голове дочери, что сидела у нее на коленях, натянуто улыбаясь уже в свои шесть неполных лет: — Эффи просто настоящее золотце. Такая красавица просто не может остаться в тени.

 И она не останется. Будет блистать в свете слепящих софитов, а жители столицы начнут искать с ней встречи, ведь это она, та самая, сопровождающая Огненной Китнисс! Тринкет много получает за свою работу; правительство хорошо платит тем, кто опекает трибутов до и после Игр, хотя женщина могла бы заработать еще больше, заяви Сноу, что все-таки выставит ее победителей на торги. 

Капитолийка одергивает себя — какие гнусности! Невежливо так думать о Китнисс и Пите; так ужасно желать для них подобной участи, что Эффи стыдно за собственные мысли. Но цена слишком велика, а суммы так соблазнительны. Иногда она задумывается о дизайнерских шляпках, которые сможет купить на вырученные деньги, о новом будуаре в свой загородный коттедж в черте Капитолия; чувствует этот привкус баснословно дорогих блюд, слышит, как купюры трутся одна о другую… Теряет голову.

 Жажда скрывается в каждом капитолийце, прячется под бархатными воротничками и кисейными вуалями, дикая, сосущая, такая ледяная, что ее ни чем не утолить. Слишком мало крови, слишком мало одежды, слишком мало денег. Люди поддаются ей раз за разом, предают тех, кого любят, плюют на то, что считали правильным. «Мало, слишком мало», — бьется набатом у них в головах. Тринкет не исключение.

 Она сама просит добавить победителей в список участников аукциона, встречается с организаторами мероприятия, старается убедить их в том, что Сноу следует позволить жителям столицы насладиться пламенем несчастных влюбленных; намекает, что многие из ее знакомых уже сейчас не прочь отдать кругленькую сумму за сенсацию года. 

Попытка проваливается. 

А Эффи натягивает дружелюбную улыбку, разыгрывает чувствительную дурочку, хотя ее все еще грызет чувство вины — если когда-нибудь Хеймитч об этом узнает… Встряхнув головой, сопровождающая вновь принимается пудрить курносый нос в гримерке перед очередным интервью. — Какие глупости, — бормочет Тринкет, поправляя крошечные заколки с бриллиантами в лиловом парике. 

Пьяница-ментор никогда не догадается, а даже если и услышит краем уха, не поверит. Для него Эффи недалекая, помешанная на платьях и серьгах. Откуда ему знать, что женщина, с которой он там много времени провел бок о бок, не та, кем кажется? Едва ли старый победитель догадывается о той ненасытной жадности в ее груди, что нетерпеливо царапает ребра Эффи, так навязчиво зудит внутри и покалывает кончики пальцев. Тринкет — капитолийка, опьяненная славой, воспитанная в роскоши, опутанная черными лентами низменных желаний и столичных пороков. Вся ее жизнь сводится к одному — плотным купюрам в пузатом кошельке. 

Среди запаха одеколона и лака для ногтей эти люди скрывают в умах то, что отравляет человеческую расу уже сотни лет — жажду. Они хотят больше зрелища, больше времени, больше славы, больше красоты, больше уважения, больше вещей. Вот что объединяет отпрысков Капитолия, жестоких и безрассудных. Звон кассовых автоматов — музыка для их ушей. Эффи тоже это нравится. Да и что зазорного?
 
Она — дитя великой империи, что прогнила до самой сердцевины, развращая своих отпрысков властью.