Сердце дракона

Джон Хэмиш Уотсон, отставной лекарь гондорской армии, устало присел на деревянную скамью в городском парке Минас-Тирита. Пристроив подбородок на сплетенных пальцах поверх резного набалдашника дорожного посоха, прикрыл глаза. Болели натруженные долгой дорогой ноги, ныла застарелая рана в плече. Хотя хоббиты привычны к ходьбе, а Джон был еще не стар – всего шестьдесят пять лет, дорога его сильно умотала, а до родного Шира было еще шагать и шагать. За четверть века, отданного королевской службе, Уотсон привык передвигаться верхом или на бричке. Теперь, прислушиваясь к гудящим ногам, он размышлял, попытаться ли ему примкнуть к торговому каравану гномов или дешевле обойдется купить себе пони и путешествовать в одиночку. Со времен короля Элессара, покровителя странников, дороги были относительно безопасны. Разбойников вывели еще в начале четвертой эпохи, остатки орков оттеснили за границы бывшего Мордора. К тому же Джон был вооружен клинком отличной стали и умел им пользоваться, а в чехле за спиной висел самострел. - Джон! Джон Уотсон, это же ты, старина? – восторженное восклицание над самым ухом вывело отставного лекаря из задумчивости. Он открыл глаза и с удивлением узрел старого знакомого и дальнего родственника Майкла Стэмфорда. Когда-то, целую жизнь тому назад, два молодых и восторженных хоббита покинули Шир для учебы в столичной королевской школе врачевания. В память о подвигах доблестной четверки из Братства Кольца всем хоббитам полагалось бесплатное обучение в любом академическом заведении королевства. Только пользовались этим правом редкие единицы. Жители Хоббитании - порядочные домоседы, их дальше Пригорья клещами не вытянешь. Но Майкл и Джон, как истинные потомки Мерриадока и Перегрина, все же добрались до Минас-Тирита, хотя и заняло это у них вдвое больше времени, чем у их великих предков во время Войны Кольца. Юные хоббиты угощались в каждом встречном трактире и старались посетить все места, связанные с Братством. Все годы студенчества хоббиты жили в одной комнате, вместе стажировались в самом древнем госпитале Гондора, по традиции называвшимся Палатами Исцелений. После окончания школы пути друзей разошлись. Стэмфорд остался в столице, а Джон завербовался в армию. - Да, это я. Привет, Майкл. Стэмфорд радостно всплеснул руками и затараторил: - А я все смотрю и думаю, неужели это старина Джон? Слышал, ты воевал на Востоке? – он уважительно потрогал нашивку с кубком Ирмо – символом врачевания на рукаве форменной желто-коричневой куртки Джона. - На Востоке всегда неспокойно, - лаконично ответил Уотсон. Он тоже в свою очередь разглядывал троюродного брата. Кудрявый, розовощекий, круглолицый Майкл в просторной цветастой рубашке и коротких клетчатых штанах, из-под которых виднелась тщательно расчесанная шерстка на ногах выглядел не в пример лучше запыленного и усталого Джона в тяжелых армейских ботинках. - Ты в столице по делам, а потом опять вернешься в армию? – продолжал сыпать вопросами Стэмфорд. Джон покачал головой. - Я свое отвоевал, Майкл. Я теперь домой. - Неужели в Хоббитанию? - и с гордостью добавил, - А я, знаешь ли, с тех пор там так и не побывал. Я ведь в нашей школе первый за всю историю невысоклик-Профессор. - Учишь студентов? Или развиваешь теорию? - Преподаю таким же оболтусам, какими были мы с тобой. Все бы им пить и веселиться ночь напролет, - Майкл коротко хохотнул. Джон в ответ несколько вымученно улыбнулся. Он с трудом припоминал разудалые студенческие гулянки. Последние двадцать пять лет его жизни он провел в пустыне, привык экономить воду, спать урывками и обходиться скудной пищей, зачастую всухомятку вместо двух завтраков, обеда и ужина. Пески и раскаленные камни забрали у него всех тех, кому он доверял. Он хотел вернуться к тишине и спокойствию любимого Шира, но не знал, как он там будет жить наедине со своими воспоминаниями. Стэмфорд внимательно глянул на родича и деликатно спросил: - У тебя есть время пропустить со мной пару стаканчиков? Пара стаканчиков вылилась в пару пинт в милом заведении под названием "Отдых Стража". Майкл ударился в воспоминания, а Джон, прихлебывая пиво, слушал о том, как они вместе бродили по заброшенному Ривенделлу, надеясь встретить хоть одного эльфа. Но с эльфами они столкнулись уже в Минас-Тирите и даже учились с ними. Только они мало чем отличались от людей, и не было в них никакой загадочности и волшебства. В армии тоже было предостаточно эльфов. Глаза их были зорче, чем людские, слух тоньше, а реакции гораздо быстрее человеческих, что делало их ценными бойцами. Но они так же истекали кровью от ран, и каждый раз, закрывая их застывшие навеки глаза, Джон спрашивал себя, куда же они уходят после смерти и существует ли их благословенный край. Джон опять впал в задумчивость и не сразу понял, о чем толкует его жизнерадостный родич: - Говорят, недавно видели настоящего дракона в небе. Представляешь? - Дракона? Ты ничего не путаешь? Они же исчезли давным-давно, еще в конце Третьей Эпохи, – поразился бывший военный лекарь. - Может, и врут, - философски заметил Стэмфорд, доставая кисет. Джон тоже потянулся за своим, набитым крепкой солдатской махоркой. Профессор, унюхав горлодер, поморщился и щедро отсыпал Джону настоящего "Долгого листа" – самого прославленного и дорого табака. Последний раз Уотсон так роскошествовал еще в Хоббитании. Докурив, ветеран начал собираться. Он думал устроиться на ночь в пансионе для таких, как он, отставников, но Майкл пригласил его к себе. Жил профессор в шикарном районе, его уютная нора располагалась в цокольном этаже старинного здания. Разумеется, окна и двери были прямоугольными, но Джона это уже давно не смущало, главное – крыша над головой. Профессорская квартира была забита книгами, и Уотсон с радостью ухватил первый попавшийся том с полки. Им оказался сборник песен Рохана, заново переложенный на всеобщий язык. Майкл хлопотал по хозяйству, готовя ужин, а Джон сидел в мягком кресле, погрузившись в чтение. Перед его мысленным взором среди изумрудных трав наперегонки с ветром неслись вереницы золотоволосых всадников, потрясающих длинными копьями, и у каждого был приторочен круглый щит у бедра. Они мчались на свою последнюю битву, но смерть не страшила потомков Эорла. Приготовив скромный по хоббитским меркам ужин на двоих: три вида салата, тушеные коренья и сковородку жареных грибов - Стэмфорд обнаружил, что Джон так и уснул в кресле. Заботливо прикрыв друга юности клетчатым пледом, профессор вздохнул. Как же быстро бежит время! Джон проснулся посреди ночи и не сразу понял, где находится. Хоббит чувствовал, что он в безопасности, хотя рука привычно тянулась к ножнам на поясе. С колен на пол мягко соскользнула книга. Джон посмотрел на темный прямоугольник переплета, выделяющийся на светлом пушистом ковре, и все вспомнил. Он в доме старины Стэмфорда, они встретились вчера случайно в парке. Джон встал с кресла и прокрался на кухню. Не запалив огня, на ощупь нашел кастрюлю с ужином. Пристроившись у окна, быстро и сосредоточенно ополовинил её, заедая остывшую картошку и грибы хлебом. Джон мог поклясться, что это самая вкусная трапеза за последние два с половиной десятка лет. Затем он раскатал на полу спальный мешок и улегся. Было странным видеть над собой твердый плоский потолок, а не просвечивающий свод шатра. - Дракон, - прошептал Джон, вновь засыпая. Будучи левшой, он был готов отдать правую руку, чтобы только одним глазком взглянуть на легендарное чудовище. Наутро он обнаружил записку от Майкла, извещавшую, что профессор "умчался вразумлять своих бездельников" и вернется не раньше полудня. К записке прилагались ключи. Джон с чистой совестью доел остатки картошки, заварил себе свежий чай и упился им до полного изнеможения. Для банных дел у Майка в норе имелась такая роскошь, как отдельная комната, в центре которой стояла огромная бронзовая ванная - удивительная роскошь для самого зажиточного семейства в Хоббитании. Наполнив ее до краев горячей водой, Джон погрузился в благоухающую пену. Он давно забыл о таких излишествах: ему было странно, что при любом повороте крана оттуда течет сколько угодно чистой воды. Джон был готов отмокать в ванной неделю, но его ждали дела. Поскольку к обеду Майк так и не появился, он в одиночку отправился в конюшни и облегчил там свой и без того тощий кошель, купив пони, сбрую и всякие прочие необходимые вещи для путешествия верхом. Вечером Стэмфорд покупку одобрил и одарил Джона из собственного гардероба. Увы, давно миновали те времена, когда они были одной комплекции. Майкла с тех пор порядочно разнесло, а Джон наоборот усох. Но все же Уотсон растрогался, а когда родич вручил ему кисет, плотно набитый отборным табаком, так вообще растерялся. Ему давно никто не делал таких щедрых подарков. Увязав свои скромные пожитки, Джон засветло покинул Гондор. Уходил он не без сожаления, оставляя город, связанный с лучшими воспоминаниями его молодости. Ученичество, студенческие гулянки, первые успехи как врачевателя, уверенность в выбранном пути. Гордость, когда он впервые прошелся по Минас-Тириту в новенькой форме с шевроном медицинских войск на рукаве. Майкл, мужественно вставший в такую рань, чтобы проводить друга, кутался в теплый плащ и беспрерывно зевал. - Может, останешься? С твоим-то опытом тебя охотно примут в Палаты Исцеления или займешься преподаванием. Можешь открыть частную практику, – в который раз попытался он соблазнить друга остаться в столице. Но Джон только головой качал. Положив руку на круп своей смирной лошадки, он шел по еще молчаливым улицам древнего города, предвкушая дальнее путешествие и приключения. Совсем как тридцать лет назад, когда он покинул Хоббитанию.