Сердце дракона

Джон понял, что настал тот момент, когда пациента лучше оставить наедине со своими переживаниями. Об этом ему подсказывали его профессиональная интуиция и собственный недавний опыт, когда он долго и болезненно оправлялся от ранения отравленной стрелой. Хоббит тихонько вышел из пещеры и отправился проверять силки. В них попалась парочка перепелов. Самец оказался из драчливых: он отважно атаковал руку Джона, и хоббит с сожалением свернул ему шею. В отличие от дракона Уотсону для поддержания сил требовалось мясо. Но двух перепелок было недостаточно, и Джон отправился на поиски гарнира. Пройдя вдоль ручья, он вышел к мелкому озерцу, где накопал корневищ кувшинок. Жаль, что для цветения было еще слишком рано и холодно. Может дракон и не отказался бы угоститься пряно пахнувшим букетом. Зато среди камней хоббит нашел заросли чабреца и собрал созревшие коробочки кунжута. Из семян можно было испечь лепешки или использовать как приправу. Суп вышел на славу – наваристый и пахучий, хоббит с увлечением выхлебал весь котелок. Сыто вздохнув и облизав напоследок ложку, Джон привалился спиной к большому камню и раскурил трубочку. Ему было удивительно хорошо и спокойно. Он так и задремал с трубкой в зубах и проснулся ближе к полудню, когда солнце, поднявшееся почти в самый зенит, начало припекать макушку. Беззлобно ругнувшись, хоббит поднялся на ноги, разминаясь. Пони, пасшийся неподалеку, укоризненно заржал, напоминая о себе. Джон решил его помыть, расчесать гриву и хвост, и осмотреть копыта. За время путешествия конек изрядно запылился и нахватал колючек. Хоббит сплел из травы мочалку и накопал отличной белой глины в ложе ручья. Выбрал из нее камешки и хорошенько растер влажный комок в ладонях. Сначала пони дал себя намылить, но потом вдруг вырвался и пустился вскачь, играя как жеребенок, смешно вскидывая задние ноги и помахивая хвостом. В поднятых им брызгах над ручьем повисла крошечная радуга. Хоббит, смеясь, сел в поток, погрузившись почти по уши. Бегущая вода вместе с грязью смывала с него все тревоги и заботы. Когда тени удлинились, а солнце начало склоняться к горизонту, Джон нарвал травы вперемешку с мелкими звездчатыми белыми цветами, используя последнюю чистую рубашку как мешок. Набрал чистой воды в котелок и отправился к пациенту. Дракон лежал все в той же позе, отгородившись от всего мира. - Сударь, я принес Вам попить и поесть. - Я не нуждаюсь в пище. - Всякое живое существо должно поддерживать свои силы, особенно во время болезни. - Я не болен и ел две недели назад, этого достаточно! Джон не стал спорить. Он ничего не знал о метаболизме драконов, тем более, травоядных. Но все животные, даже пустынные ящерицы нуждаются в воде. Поэтому лекарь, молча, поставил перед драконом свой котелок. Не открывая глаз, ящер опустил в него морду и быстро втянул в себя всю воду, опустошив до дна. Джон подхватил котелок и собрался уходить, но его остановила неожиданная просьба. - Останься. Мне скучно. Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Врачеватель на секунду замер, потом почесал в затылке, собираясь с мыслями. О, ему было, что рассказать благодарному слушателю. Иногда, попадая в какую-либо весьма неприятную переделку, он говорил себе: "Из этого можно состряпать отличную историю". Он представлял себя напротив уютного камелька в окружении хоббитят. Они сидят на полу, раскрыв рот, с блестящими от восторга глазами, а он неспешно повествует им о поющих в ночах скалах, о соленых озерах с лазурной водой, где можно плавать без опаски и невозможно утонуть. О двугорбом звере камале, что может пересечь пустыню без воды, а потом разом осушить колодец. И о том, что стоит пролиться дождю, пустыня преображается. Из семян, дремлющих годами в иссушенной земле, проклевываются ростки, за ночь поднимается трава, и распускаются цветы. Пересохшие русла рек наполняются водой, и дети кочевников плещутся вволю в водопадах. Это были бы отличные байки для хоббитов, но дракону Джон решил рассказать иную историю. - Однажды мне довелось пересечь горную гряду, отделяющую каменную пустыню от цветущей долины. Мы уже спускались с ледника, когда в нас полетели стрелы. Кроме меня в отряде было еще два офицера. Эльфа убили первым. Я слышал, как его лишенное жизни тело долго катилось вниз по склону. Потом человек уткнулся лицом в валун. - Тогда-то тебя и ранили в плечо? – Дракон поднял морду и глянул светлым прозрачным глазом. - Да, но откуда ты… - Я просто предположил, что это случилось именно тогда. Ты левша, и все же твоя левая рука действует хуже правой. Иногда ты непроизвольно дотрагиваешься до плеча – значит, рана недавняя и, скорее всего, плохо залеченная. - После твоих объяснений все кажется очевидным, но твоя логика не может не вызывать восхищения! - Разумеется, она была отточена годами долгих наблюдений и размышлений над ними. Я называю это дедукцией. Хотя мой брат утверждает, что это абдукция. - О, так все драконы любят предаваться размышлениям? – С почтением спросил хоббит. - Нет, только я и иногда мой брат. Я, вообще, особенный. Уникальный! - И скромный! - Ты в курсе, что сказал это вслух? - С каким-то странным интересом уточнил дракон. - В самом деле? - Невольно смутился Джон, а сам подумал: "Интересно, умеют ли драконы читать мысли?" - Не умеют, но ты слишком громко думаешь. – Человек после такой реплики улыбнулся бы, а дракон широко распахнул пасть. - Итак, тебя подобрали кочевники… - Потрясающе! Что на этот раз послужило тебе подсказкой? - Твой платок, привычка носить с собой финджан для варки кофе, некоторые обороты речи, это не просто армейские привычки, ты явно жил среди кочевников. - Ты абсолютно прав. Я ничего не успел предпринять – меня подстрелили вслед за человеком. Стрела была отравленной, вскоре я потерял сознание. Очнулся я в окружении мертвецов. Они все были там, кроме Румиля и Себастиана, которые погибли первыми. Румиль упал в пропасть, а Себастиан то ли сорвался за ним, то ли его потом сбросили. Нападавшие забрали одежду и оружие. С нас сняли все, даже солдатские жетоны. Когда я пришел в себя, падальщики уже приступили к своей мрачной трапезе. Одна из этих мерзких птиц ткнула мне клювом прямо в рану. Отчаянье придало мне сил, и я смог отогнать грифов от себя и тел своих павших товарищей. Я хотел похоронить мертвых, но моя левая рука не двигалась, я не мог даже нору себе вырыть, не то чтобы братскую могилу. У меня был выбор: либо изжариваться на месте в компании падальщиков, либо попытаться добраться до одного из наших укреплений. Я предпочел второе. Я уже не помню, как спустился со склона. Казалось, жар раскаленных камней прожигает меня до костей. И я стал вспоминать прохладу горных вершин, где был всего несколько часов назад. Я представлял, что катаюсь в снегу, грызу лед. Но фантазии не помогали, и все, что мне оставалось - молить Ульмо привести меня к мутной луже. И произошло чудо! - Неужели? – скептически спросил ящер. Но Джон продолжал, погрузившись в воспоминания: - Туча закрыла солнце и пролилась дождем. Это продолжалось не долее минуты. Земля не сразу впитала влагу, и я успел напиться. Вода придала мне сил, и я поднялся на ноги. - Это тебя и спасло - кочевники поняли, что ты не зверь, - утвердительно сказал дракон. Джон с силой провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть воспоминание о том, как стоял обнаженный с коркой из засохшей грязи на лице, с волдырями солнечных ожогов по всему телу, с повисшей плетью левой рукой. Над ним кружились жирные черные мухи, норовя присосаться к воспаленной ране. Голова кружилась, ноги дрожали, но все же он умудрился выпрямиться и разлепить распухшие веки. Но лишь для того, чтобы увидеть за натянутой тетивой прищуренные оценивающие глаза. - Полагаю, ты провел у кочевников не меньше года, - напомнил о себе хозяин пещеры. Джон кивнул, уже принимая проницательность дракона как должное. - Ты выжил после их лечения. Губы Джона тронула слабая улыбка: - Не напоминай. Это было ужасно. Камали… Для кочевников они все. Кочевники едят их мясо, пьют молоко, согреваются их шкурами, моются в их моче, топят очаги сухим навозом. Только курить они предпочитают хашиш. А вот мне достались кишки камаля. - Лекаря могут смутить внутренности теплокровного животного? - Меня в них заворачивали. Когда они проделали это в первый раз, сначала обложив листьями мяты, мелиссы, базилика и еще какими-то неизвестными мне травами, я решил, что повстречался с каннибалами. Тем боле, что рядом булькал огромный котел. Но в нем варили рис с мясом камаля, разумеется. Три дня я прел в темноте, обмотанный кишками и приправами, абсолютно готовый к употреблению. Когда меня вытащили, оказалось, что рана очистилась и затянулась, солнечные ожоги сошли. Рука болит до сих пор, но она осталась при мне. - Чем же ты занимался этот год? - Десять месяцев, - уточнил Джон. – О, много чем. Пас коз – они разводят их на продажу. Чистил песком посуду, латал полотнища шатров – тут мне очень пригодились навыки хирурга, не зря на курсе мои швы считались лучшими. Присматривал за детьми, перетирал зерна, пек лепешки. - Ты выучил их язык или они понимают Всеобщее наречие? - От Всеобщего у них в языке всего пара слов: "Солнце", "Луна", "отец", "мать", "хлеб", "вода". Их наречие мне выучить не удавалось, приходилось объясняться жестами. Дракон поднял голову и вытянул шею в сторону, сразу удлинившись почти на полфута. - Хоббит не смог выучить чужой язык? Ты не похож на самого бестолкового представителя своего племени. Хоббиты любопытны и быстро обучаемы, тем более в экстремальных ситуациях. - Ты так хорошо осведомлен о хоббитах! Ты… ты читал про путешествие Бильбо? - И все остальное тоже, - проворчал дракон. - Противника надо знать! Джон усилием воли подавил желание отодвинуться подальше от ящера. А дракон продолжал, как ни в чем не бывало. - Ты поступил разумно, выучив их наречие и скрыв это. Судя по работе, которую ты выполнял, они держали тебя за подростка, но не за взрослого мужчину и солдата. Это тактика оправдала себя? - Да. Однажды в племя пожаловали всадники, из тех, кто противостоял Гондору. Хорошо, что моя одежда скрывала мои ноги и голову. Так что я почти не отличался от детей кочевников, среди которых встречались светлоглазые. Я умудрился подслушать, беседу гостей с вождем. Первые новости почти за год! Оказывается, в тот момент племя кочевало неподалеку от одного из наших укреплений. К счастью, в тот вечер обо мне речи не зашло. Иначе, меня могли быстро раскусить. В гондорской армии служит достаточно хоббитов, и наша преданность Короне известна. - И ты решил бежать не мешкая. - Ты, как всегда, ухватил самую суть. Мне не удалось украсть достаточно еды и воды, а мое путешествие растянулось почти на неделю, но все же я был неплохо снаряжен. У меня была кошма из шерсти камаля, которая служила мне по ночам плащом. Днем я растягивал ее между камнями и кустами, прячась от солнца. Мне посчастливилось стащить в одном из шатров несколько рубах. Я обрезал им подол, надел одну на другую, и они отлично поддерживали терморегуляцию. Вот только камаля мне не удалось увести. Попытайся я вывести одного из них из стойла, они бы подняли страшный шум. Орут они на редкость противно. - И один из них в тебя плюнул. Джон вытаращил глаза, а дракон самодовольно пояснил: - Ты дотронулся до щеки, и на лице у тебя было написано отвращение. - Ничего, я добрался до своих без помощи этих мерзких животных. Хотя к концу пути я порядочно высох и еле передвигал ноги. К счастью, мне не пришлось убеждать дозорных открыть мне ворота. Меня приняли за ребенка кочевников, отставшего от каравана, и выбежали навстречу. Было невыразимо приятно вновь увидеть лица, не скрытые до глаз бородой. Солдаты пришли в замешательство, когда разящий дымом костра подросток с волосами полными паразитов представился капитаном гондорской армии. Разбирательство заняло некоторое время. Оказывается, наш отряд числился пропавшим без вести.