«Я открываю глаза. В душу сразу заползает леденящий страх. Я в клетке. Она стремительно поднимается куда-то. Вокруг меня какие-то мешки, ящики, бочки, и еще две девушки, примерно моего возраста. Как только блондинка открывает глаза, она громко кричит. Брюнетка сразу поднимается на ноги и ищет выход. Я так и сижу, мне страшно, но что-то мне подсказывает, что выход — там, наверху. Клетка останавливается, верх открывается и мы видим штук 30 мальчишек. Отовсюду слышны крики, улюлюканья, шепотки: „Это, че? Девчонки?“. В клетку спускаются три парня и хором говорят: „Пора подняться, новички“. Передо мной стоит Ньют, и первое, о чем я подумала, так это то, что я уже знаю его. Он берет меня за шиворот и рывком поднимает на ноги. Я смотрю в его карие глаза, и понимаю, что какой бы моя жизнь не была прежде, теперь она изменится.»
Я слезаю с него, и снова ложусь на свое место. Он смотрит в потолок невидящими глазами, я уверена, что перед его глазами до сих пор мелькают гриверы. Лабиринт никогда никого не жалеет.«Нас втроем вывалили на траву, я тогда подумала, что это не очень вежливо по отношению к девушкам, но только позже мне дали понять, что до этого они не видели особ женского пола. Блондинка села и стала реветь, Брюнетка резко встала и пробила щель окружении мальчишек, куда-то ломанувшись с дуру. „Да она бегунья!“ — заорали дикари. Она резко остановилась оглянувшись вокруг. Кажется, я первый раз увидела на ее лице тогда испуг. Я встала, чтобы понять, что ее так напугало. Вокруг небольшой поляны были мертвые бетонные стены. — Где мы, черт побери?»
Наконец, он полностью возвращается в реальность. Но не смотрит на меня. Как бы всегда я не старалась помочь ему, он отрицал свои слабости. — Прости. Я разбудил тебя. Опять. — говорит он. Ничего, мне тоже снятся кошмары. В его голосе слышится дрожь, однако ее не было, когда мы заговорили в первый раз.«Как и всех новичков, сначала нас посадили в яму. Мы сидели втроем и не боялись ничего так сильно, как-то, что сейчас кто-то придет. И он пришел. Алби. Он спросил нас о памяти и о своих именах, и трусишка-блондинка, заявила, что ее зовут Кэт. Он объяснил нам, что амнезия — это нормально. Что с нами так со всеми. Именно Алби всегда был хранителем этого места и уже тогда мы ощущали себя в безопасности рядом с ним. Именно тогда мы ощутили, что мы часть Глейда. Они — наша семья. А это место — наш дом. У Алби, как у вождя, были свои дела, поэтому он вручил нас другим трем ребятам. Кэт ушла с Чаком, а Брюнетка с Минхо. Меня же отдали на воспитание Ньюту. Когда он увидел меня, его глаза заблестели, позже он объяснил это тем, что я оказалась самой умной из трех первых девушек. Он провел мне небольшую экскурсию по Глейду, рассказал правила и вообще ввел в курс дел. Тогда он был уверенным и пропитанным сарказмом.»
Я улыбаюсь и кладу руку ему на плечо. Он, наконец, смотрит на меня и кладет свою руку на мою. — Кит, не надо… — он убирает мою руку, но улыбка не сходит с моего лица. Он первый, кто его услышал. Мое имя — это все, что мне оставил Порок.«После недолгой прогулки по Глейду, Ньют задал мне вопрос, который мне потом еще много раз задавали. — Ну, ты вспомнила свое имя? Если говорить честно, оно пришло мне в голову еще тогда, когда меня ему передало. Просто в голове возникло „Кит“. — Да. Меня зовут Кит.»
Он сбросил одеяло и сел на кровати. Ньют запустил руку в волосы, и мне даже не нужно было видеть его лица, чтобы узнать, что он прикрыл глаза, а его ресницы дрожали. Я помню это выражение лица.«Вечером по всему Глейду горели костры. Все веселились, смеялись, ели и пили. Празднование в честь новичков. Кэт примостилась к медикам, а Брюнетка, имя которой до сих пор оставалось секретом, окружила себя самыми сильными мужчинами, большинство из них — бегуны. Я же сидела и наблюдала за всеми с бревна. Недалеко от меня образовался круг, в котором боролись мальчишки. И вдруг… Я всегда доверяла своим предчувствиям, и теперь они говорили мне, что что-то не так. Что-то изменилось в обстановке вокруг, а это самое изменение мне не на пользу. Я огляделась и увидела, как Минхо и Брюнетка идут в мою сторону. Девушка сияет хищной улыбкой, а Смотритель Бегунов спокоен. Чем ближе ко мне они становились, тем сильнее я напрягалась. — Бегун должен обладать большой выносливостью. Если ты победишь и вытеснишь кого-нибудь из круга, я подумаю над тем, чтобы взять тебя. Начнем с кого-нибудь равного, например, с Кит. Галли гоготнул. — Будет жарко! Вставай, салага! — он взял меня за локоть и поднял на ноги. Теперь я не отделаюсь. Нас завели в круг, соперница уже стояла в боевой позе. А как же правило — не обижай другого глейдера? — Правило только одно! Тот, кого вытеснили из круга — проиграл. — Придурки… — прошептала я. — Меньше слов, больше дела! — выкрикнула девчонка. Похоже, ей не терпится. Что ж, оказываешься в волчьей стае, так и живи по-волчьему. Я тоже встаю в боевую, готовая к ее атаке. Она первая делает ход. Хук левой, потом правой, снова правой. От этих трех ударов я успешно уворачиваюсь, она теснит меня в краю. Пропускаю удар в живот, инстинктивно сгибаюсь пополам. Перед глазами плывут белые круги, дыхание сбивается, я падаю. Громкий одобрительный гул мальчишек смешивается, она не бьет, видимо, купается в успехе. Как только мой взгляд снова может сфокусироваться, я вижу в толпе Ньюта. Он запускает руку в волосы и смотрит на меня, наши глаза встречаются, он отворачивается, закрывает глаза, ресницы дрожат. Я не могу его подвести. Одним движением сбиваю с ног соперницу. Она приземляется на пятую точку. Толпа ликует. Давно у них не было подобного зрелища. Две кошки дерутся из прихоти одной псины. Не быть ей Бегуньей. Мы встаем в один миг. Брюнетка делает выпад, я блокирую его, упираюсь ногой в ее живот и толкаю со всей силы. Она падает и ее конский хвост впивается в землю. Толпа стихла, похоже, что никто не ожидал такого поворота, даже я. Она жмурится, охватив голову рукой, а потом говорит: — Беатрис. Меня зовут Беатрис. Алби ликует и представляет нас Глейду: — Ну, привет Кэт, Кит и Беатрис.»
Он резко встал и подошел к стулу, натянул штаны. Остановился, потер переносицу. Он не может смирится, что теперь он должен быть счастлив. Его все еще гложут тревожные воспоминания.«Глейд стал моим домом. Мне не понадобилось много времени, чтобы разобраться со всем этим. Ньют и я… Мы вместе работали на Плантациях, я поддерживала его, он защищал меня, даже если в этом не было необходимости. Все шутили про нас, как про голубков, а мы и не отрицали. Это была спокойная, даже, может быть, счастливая, жизнь. Но потом появился Томас. К тому времени девушек в Глейде было уже двенадцать, Терреза была тринадцатой. Как только появился этот любопытный мальчишка, все начало меняться. Первым пострадал Бен. Его укусили. Днем. Я никогда, за все проведенное время в Глейде, не видела, что делают с ужаленными. Я знала, что это правильно, Ньют прожил в Глейде больше моего, ему было тяжело, но он делал это! Значит и я должна. В ту ночь я не могла перестать плакать.»
Ньют берет сигареты со стола и засовывает их в задний карман джинс. Не знаю, где мы теперь, в Раю, или же в Аду, но умереть мы второй раз не можем. Зато, можем себя помучить.«После того, что случилось с Беном, Ньют только и мог мучить себя догадками и вариантами расклада грядущих событий. Отпускать после такого Минхо и Алби в Лабиринт — было пыткой. Пошел дождь, и мы все ждали, когда они вернутся. Всем было страшно, даже тупоголовому Галли, хотя он и старался не показывать этого. И вот, времени у них не осталось. Минхо показался из-за поворота, таща на себе Алби. Вслед за Чаком все начали кричать: „Давай, Минхо!“. Я, казалось, кричала громче всех, почти срывая голос, а вот Ньют… Он лишь произнес: — Они не успеют. Когда до всех это дошло, Томас ринулся в закрывающийся Лабиринт. Ньют не хотел терять еще одного друга, но не успел схватить его. Многие мальчишки в тот вечер остались ночевать у входа в Лабиринт. В их числе был и мой кареглазый. Я не могла оставить его одного, поэтому тоже осталась. Кроме меня из девушек были только медики: Аманда и Кэт. Было тихо. Стояло тревожное молчание. Он не спал всю ночь. Он не задавал вопросов, как это делал Томас, но я знаю, что они крутились в его голове. Ньют очень старался подготовить ребят к тому, что никто из них может не вернуться, но надежда, которую нес Томас, горела в их сердцах. Мы мучились всю ночь, а когда увидели их утром, с наших плеч свалилась гора.»
Ньют подходит к балконной двери и смотрит на свое отражение. Синяк на груди, ребрах, плече, локте. Ссадины на левом боку и ключицах. А ведь мы даже не боролись за свою жизнь. Такое бывает, когда его сны слишком правдоподобные. Еще одна проблема, с которой нам не справится.«Чем дольше Томас был в Глейде, тем сильнее события смешивались в моей голове. Он убил гривера. Они выбрались и сразу попали на суд, все, кроме Алби. Его отнесли в Могильник. Галли хотел наказать Томаса, а Минхо — сделать Бегуном. Все глейдеры были в замешательстве. По сути, теперь Ньют должен быть главным, я ждала его решения, но… Мы не успели закончить. Приехал Лифт. В нем была тринадцатая девчонка. Записка в ее руке гласила: „Она последняя из всех“. Тут мне стало совсем не по себе. Мы не сможем справится с Лабиринтом.»
Ньют все-таки открывает балконную дверь. В комнату врывается холодный воздух. Он выходит на улицу. Ему нужно разобраться с этим.«Первой реакцией было куча вопросов. Кто она такая? Почему она знает Томаса? Почему она не просыпается? ЧТО ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ? Ньют отпускает группу Бегунов в Лабиринт. Мы не можем работать, мы не можем сидеть на месте, поэтому я мечусь из стороны в сторону, а он на меня огрызается. Томас возвращается, и мы узнаем, что те, кто поместил нас в Глейд, сделали гриверов. Я беру Ньюта за руку, я знаю, что он примет правильное решение. И он принимает его. На время нам становится спокойнее. Нам удается поспать.»
Я сбрасываю с себя одеяло и тоже встаю с кровати. Смотрю на него через балконную дверь и вижу, как он закурил. Вожак вдали от своей стаи. А я его неофициальная жена.«В тот день все было спокойно, казалось, что мы даже вернулись в наш старый, спокойный Глейд. Мы с Ньютом обошли Плантации, Могильник, Мясников и Строителей и еще много чего. Помогали, чем могли. Советовали, отвечали на вопросы, и успокаивали глейдеров, которые были напуганы. Ньют стал отличным вожаком, а я чем-то вроде матери настоятельницы. Случай с Террезой был не первым, как-то раз одна девушка напала на медбрата и расцарапала его лицо. Так что, это показалось всем смешным, конечно, кроме Галли. Но вечером Томас снова окунул всех в атмосферу страха и ужаса. Он предлагал вколоть какую-то голубую жидкость Алби, который уже не первый день мучился. Я сжала руку Ньюта в своей, нужно рискнуть. Я помню крик ярости, и облегчение… Мы справились.»
Я открываю дверь. По коже бегут мурашки, я в одном нижнем белье. Обхватываю себя руками. Как тогда.«О той ночи я почти ничего не помню. Какие-то обрывки, крики моих друзей, знакомых, и просто глейдеров. Заплаканное лицо Алби, гриверы, которых мне не довелось видеть… До той ночи. Они полезли из всех щелей, оказалось даже, что входов в Лабиринт четыре. Я всегда считала, что я смелая. Но это не так. В ту ночь мне было так страшно, что я плакала, руки тряслись и я даже не могла держать оружие. Передо мной всегда была спина Ньюта. Он защищал меня, и отдал бы жизнь, если б пришлось. Я никогда так же не смогу забыть лицо Чака, я думала, что мы уже потеряли его. Когда мы смогли выгнать гривера из дома Совета, все закончилось. Мы вышли и увидели горящую деревню. Нас осталось от силы двадцатка. Все погибли. Все! Гриверы ушли так же, как и пришли. По непонятной причине и быстро. Галли заставил всех поверить, что это Томас виноват. Я понимаю его и других глейдеров. Они в тупике. В какой-то момент мне тоже хотелось присоединиться к ним и просто скорбеть. Но это не было выходом. Мы ждали, когда наше горе луковое очнется. И когда оно очнулось, оно заявило, что все вспомнило и оно виновато. Только я хотела сказать, чтоб он встал и спас наши задницы, как за меня это сделал Ньют. Он бы никогда не позволил кому-то умереть зря. Тем более Алби.»
Ньют оборачивается, утыкаясь губами в собственное плечо. Бледная кожа в свете звезд еще бледнее. Смотрит на меня, уверенно, спокойно, немного нахмурившись. Интересно, он когда-нибудь сомневается в том, что делает?«Мы устроили… Что-то вроде революции. В тот момент, когда Томас встал, мы все должны были его защитить, даже если бы пришлось ударить по своим. Они — глейдеры. Моя семья. Мне было неприятно их бить, но мне пришлось. Мы забрали добровольцев в Лабиринт. Томас, Минхо, Чак, Ньют, Терреза… Они так уверены. Уверены, что поступают правильно. Я… Я просто никого не хочу больше терять.»
Я подхожу ближе, кладу руки на его плечи. Он поворачивает голову обратно, смотрит на просторы города и затягивается. Я улавливаю запах ванили. Конечно, его любимые сигареты. С того момента, как мы здесь. Раньше у нас такой роскоши — травить себя, не было. -Зачем?«Не могло случится того чуда, о котором я просила небеса. Гриверы должны были нам встретиться. И они встретились. Сначала один, а потом всей толпой. Все ринулись в бой, и я, потому что это был единственный шанс выжить. Мы должны были использовать его. Кто-то упал в пропасть, кого-то ужалили, кто-то пропал в пасти гривера. Когда я слышала чей-то крик, все мое тело содрогалось, что если это был Ньют? Но не было не сил, не времени обернуться. Я лишь делала то, что должна была. И мы… Выбрались. Мы выбрались. Я нашла Ньюта и крепко поцеловала его в губы. — Мы выбрались. Но нас встретили трупы. Дома нашего нет. И родителей, скорее всего, тоже. Галли каким-то чудом тоже выбрался. Его укусили. Я никогда не видела его плачущим, позже мне будет казаться, что он оплакивал то, что сделал. Он выстрелил из этого злополучного пистолета, и попал прямо в Чака. Я так же никогда не видела плачущим Ньюта, но тогда плакали все. Это казалось нам очень несправедливым, ведь мы уже выбрались! Какой-то чертов спецназ потащил на на вертолет. Я плохо помню это. Мои глаза были сокрыты пеленой слез. Разве так должны заканчиваться истории?»
— Здесь холодно. Пойдем внутрь. - отвечаю я. Он глубоко затягивается и выбрасывает сигарету. Заходит в дом.