Маленькое чудо

В последнее время Чонгук стал пропадать на работе. Молодому альфе обещали повышение, но для этого ему нужно было закончить один выгодный для компании проект, а это занимало много сил, нервов и, естественно, времени. Он уезжал на работу еще до рассвета, поэтому малышей приходилось отвозить в садик Чимину, из-за чего тот беспощадно опаздывал, ведь по пути надо было оставить Юнги у родителей. Чонгук долго ругался, что Чим так рано вышел на работу, но у того были свои планы на этот счет, поэтому он не слушал ни мужа, ни мудрых родителей. Сам себе на уме. Но сейчас он очень жалел, потому что Чонгука большую часть времени дома просто нет. Самый кошмар начинается вечером, когда Чимин забирает детей и заваливается с ними домой, сразу же отправляясь на кухню готовить. Малыши не давали даже разложить купленные продукты, начиная ругаться еще с самого порога. Двухгодовалый Юнги постоянно доставал Тэхена, видимо, скучая по нему весь день, а потом выражая свою привязанность подобными не совсем нежными способами. Он таскал беднягу за волосы и кусал, куда приходится. Благо зубов у него было не так много, но Тэхен все равно выл и вырывался. Хосок, как самый старший, упорно пытался их растолкать, за что и ему доставалось от вредного альфы. Так и проходили их вечера: Чимин забирал Тэхена к себе на кухню, а Юнги вешал на Хосока, который был против, но поделать ничего не мог. Чим очень переживал за воспитание самого младшего, замечая в его характере диктаторские нотки. Юнги не хватало отцовского воспитания, ведь Чонгук уделял ему меньше всего времени. Это тревожило омегу, но он пытался дарить любовь детям за обоих родителей, показывая, что семья у них хорошая, просто отец немного занят. Чимин пытался убедить в этом своих детишек, но сам уже не верил. Иногда у него проскальзывали мысли о том, что Чонгук изменяет, когда тот притаскивался с очередного рабочего корпоратива. Но когда младший обнимал Чимина, нежно целовал в висок и говорил, как соскучился, то все сомнения отходили на задний план. Чимин верил, потому что любит. Стоя у плиты и слушая рассказ Тэ, Чимин задумчиво готовит, иногда теряя связь с реальностью. Под возбужденный говор малыша, который взахлеб рассказывал о прошедшем дне, видимо, богатым на интересные события, Чимин нервно кусает губы и сдерживает слезы. Неожиданно ненужные мысли атаковали голову омеги, вгоняя его в депрессию. В последнее время Чимин стал крайне рассеянным и морально чувствительным. Все буквально валилось из рук и абсолютно ничего не радовало, а дети забирали столько сил, что Чимин даже не дожидался Чонгука, засыпая раньше, чем тот придет. Чим, конечно, знает причину такой изменчивости в поведении, но ему хотелось бы, чтобы это заметил и Чонгук. Но младший будто специально игнорировал изменившийся запах омеги и его дерганное состояние. Словно ему было все равно, главное, чтобы дома было пожрать, и чтоб дети не беспокоили, когда он зависал в своей комнате с документами. Чимин все понимает, но, кажется, альфа перегибает палку. Позже, когда с ужином было покончено, Чим отправляет малышей по комнатам. Сейчас так хотелось выбраться из этой рутины и просто прогуляться, провести хотя бы пару часов вне дома. Поэтому Чим просит родителей Чонгука посидеть с малышами и, дождавшись их, натягивает куртку и выбегает на улицу. В свои "под тридцать" он почти ничего не имеет, кроме детей и мужа, который словно специально избегает семью. Омега слишком зависим от Чона, ведь тот является кормильцем. Даже квартира, и та оформлена на младшего. Главное, что дети прописаны, а большее и не волнует. Пока Чимин удовлетворяет альфу, тот его не выставит. Ну, Чимин на это надеется. Почему-то мысли о том, что омега перестал интересовать Чонгука стали появляться все чаще, угнетая и без того расстроенного Чимина. Просто поведение альфы и все его отговорки, типа «много работы» говорили сами за себя. От этого становилось больно и обидно, а Чимин и не заметил, как тихо всхлипывает, пряча нос в длинный теплый шарф. На улице тепло, снег валит крупными хлопьями, скоро уже весна. Чимин, пытаясь отгородить себя от плохих мыслей, окунается в воспоминания о прошедшем Рождестве, единственном празднике, когда Чонгук не стал убегать пораньше, чтобы закончить работу. Чимин благодарен ему за то, что он жертвует ради семьи, но все же можно было бы пожертвовать и побольше. Неизвестно сколько Чимин так скитался по заснеженным улочкам города, но ноги уже ныли, а поясница отнималась. Организм уже готовится к изменениям, напоминая об этом и самому омеге. Чим покупает себе коробку аппетитных пончиков и стаканчик вкусного капучино. Сидеть на лавочке (хоть и пока холодной), уплетать пончики и запивать их кофе, оказывается, так офигенно. Словно всех проблем и не было, словно Чимину опять семнадцать и вся жизнь впереди. Но когда последний пончик был съеден, а кофе допит, то весь груз печальных мыслей вновь свалился на омегу, по пухлым щекам которого потекли крупные слезы. И все же жизнь у него дерьмо, и муж его не любит, и дети не понимают, и вообще… Он скоро станет толстым и никому не нужным. Потому что Чонгуку точно не нужен еще один ребенок, ему и эти уже надоели. Да и омегу он себе помоложе найдет, или уже нашел. Чимин от таких мыслей разревелся пуще прежнего, не обращая внимания на изредка проходящих мимо людей, которым, впрочем, и дела не было. Никому нет дела до обиженного на весь мир омеги. Когда Чим все же успокоился, он вновь отправился блуждать по городу, разглядывая по пути большие витрины. Это успокаивало и восстанавливало внутренний расшатанный мирок Чимина. Хотелось продлить этот момент подольше, поэтому омега свернул с дороги, которая вела к дому. Там дети, там обязанности, там нет Чонгука. Так сложно заботиться о семье без поддержки самого дорогого человека. Телефон в кармане завибрировал, отвлекая омегу от мыслей. Чим сначала не хотел отвечать на звонок, но звонивший был настойчивым, перезвонив, кажется, раз десять. — Да? — спросил омега в трубку, пиная носком ботинка снег. — Ты где? — грубо спросил Чонгук, пугая своим злым голосом Чимина. — Я тебя, блять, спрашиваю. — Я… Я не знаю, — стушевался вдруг Чим, осматриваясь вокруг. Он забрел в какой-то спальный район, совсем этого не заметив. — Какого хуя?! — рявкнул Гук, видимо, сильно злясь. — Ну… Тут рядом есть большой магазин N**, — тихо бормочет омега, нервно сжимая пальцами смартфон. — Жди там. Чтоб ни шагу, понял?! — рычит альфа и, кажется, уже едет. Судя по шуму в телефоне. — У-угу, — отвечает Чим и сбрасывает дрожащими пальцам вызов. Стало вдруг страшно и неприятно. На часах уже было почти двенадцать, отчего стало еще страшнее. Сколько же он прогулял? Когда к омеге подъехал большой джип, у того засосало под ложечкой. Все внутри перевернулось и замерло от ужаса. Злой Чонгук грубо запихал продрогшего омегу на переднее сиденье, собственноручно пристегивая ремнем. Пока Чон усаживался на водительское место, Чимин вспоминал, как они вместе покупали эту машину для их большой семьи. Правда, Гук все равно редко возил их вместе, это бывало всего раз в два месяца, а то и реже. Чонгук молча ехал домой, нервно сжимая пальцами руль и изредка метая в Чимина молнии взглядом. Омега отвернулся к окну и прижался к холодному стеклу лбом, заранее стянув шапку. — Ты где был? — прервал напряженную тишину альфа. — Гулял, — просто отвечает Чим, пожав плечами. — Какого хера, Чимин? — взрывается младший, паркуя машину у дома. Чимин и не заметил, как они подъехали. — Ты ушел, никому ничего не сказав, и не появлялся дома больше четырех часов! — Я могу делать, что хочу! — рявкнул в ответ Чимин. — Ты тоже не предупреждаешь меня, когда уходишь! — Да ты в это время почти всегда спишь, я тревожить тебя не хочу, — тише отвечает Чонгук, наблюдая за своим омегой. Что-то с ним было не так, но Гук пока не мог понять, что именно. Обычно Чимин не позволял себе повышать голос на альфу. — Тебя вообще дома не было! — бесится Чимин и судорожно расстегивает ремень, пытаясь выбраться. Чонгук вздыхает и помогает ему, наблюдая за дерганьями омеги. — Я приехал два часа назад, а дома родители. Я сначала испугался, а потом они сказали, что ты просто ушел, не сказав куда, — объясняется Чон, на что Чимин фыркает и смотрит на него в упор. — А ты еще реже приходи домой, вообще нихуя знать не будешь! — выплевывает Чим и выскакивает из машины, громко хлопая дверью. Чонгук ошарашенно смотрит на него, а потом вылезает следом, догнав омегу и хватая за куртку. — А ну стой, — он крепко держит дергающегося Чимина и прижимает к себе, пытаясь заглянуть в его глаза. — Что случилось, малыш? Что происходит вообще? — Пиздуй на работу и там спрашивай, что случилось, — Чим отталкивает альфу и бьет его в грудь, пытаясь вырваться, но все тщетно. — Объясни мне, — просит Гук и натягивает на Чимина капюшон, ведь шапка была забыта где-то в машине. — А то ты не знаешь! — Чимин выглядит сейчас таким милым, что Чонгук невольно улыбается. Он с взъерошенными волосами и зло сверкающими глазами напоминает Чонгуку большого обиженного хомячка, поэтому воспринимать все ругательства Чимина всерьез очень сложно. — Я не спрашивал, если бы знал, — Чонгук целует Чимина в висок, пытаясь успокоить омегу, но тот, кажется, злится еще больше. — Ах, вот как, — бурчит он, а затем вновь толкает Чонгука в грудь. — Как думаешь, почему у меня запах изменился? — Ну, я слышал, что у омег бывает такое с возрастом, — задумчиво произносит Чон. — С возрастом, значит? — рычит омега, вновь дергаясь. — Да изменяю я тебе, блять! Чимин и сам не знает, какой черт его дернул сказать это, но замерший альфа его очень пугает. А у Чонгука в этот момент внутри что-то обрывается и ухает вниз, в темноту. Он растерянно смотрит на притихшего омегу и просто не верит. Не верит до тех пор, пока не притягивает Чимина ближе и не утыкается в его шею носом, предварительно стянув капюшон и расслабив шарф омеги. Чим сглатывает, на расстоянии ощущая, как тело Чонгука напрягается. У омеги и правда изменился запах, теперь в нем присутствуют нотки корицы и ванили. И теперь альфе становится понятно, почему так странно ведет себя его омега. Почему он так неожиданно сбегает из дома и шляется не пойми где. Чонгук в бешенстве хватает перепуганного Чимина за руку и тащит обратно к машине, в этот раз толкая его на заднее сиденье и забираясь следом. Чон вжимает омегу в кожаное сиденье, пугающе нависая сверху. Он тянется к водительскому сиденью и блокирует двери, лишая Чимина последней надежды. — Ах ты дрянь, — шипит альфа, сжимая пальцами челюсть Чимина и заглядывая в его бездонные глаза. Внутри творится бардак, хаос, отчего Чонгук не может решить, что же он теперь испытывает к этому омеге. Он, вроде как изменил и предал, а Чонгук все равно сходит с ума от его запаха, который настолько притягательный, что хочется вдыхать его как можно дольше. Чертов Чимин, который остается таким сладким и любимым даже после предательства. — Кукки, подожди, — надрывным голосом просит Чим, хватая руки альфы и пытаясь его остановить. Но тому было похуй, он раздевал Чимина, грубо сдергивая с него одежду. Когда Чимин остался без куртки и толстовки, Чонгук замер, вновь вдыхая умопомрачительный запах, исходящий от омеги. — Ссука, — выдыхает он позже, принимаясь больно кусать шею Чимина. Злость, обида, шок — все это перемешалось, лишая Гука рассудка. — Прекрати, пожалуйста, — всхлипывал сильно напуганный Чим, дергаясь и пытаясь вырваться. Но Чонгук был сильнее и крупнее раза в два, поэтому он с легкостью прерывает все попытки Чимина. — Что, побежишь к своему ебарю за помощью? — рычит Гук, забираясь свободной рукой под футболку Чимина и больно щипая сосок, выкручивая его. Чимин кричит и дергается, уже не сдерживая слез. Ему страшно вовсе не за себя, нет, ему страшно за будущего ребенка. Ведь фиг знает, что может случиться, если Чон не остановится. — Умоляю тебя, остановись, не надо, — как в бреду кричит омега, чувствуя, что Гук уже стягивает с него штаны. — Гукки, пожалуйста… Пожалуйста, нет… — Молчать, — командует Чон и больно кусает Чимина за нижнюю губу, чувствуя во рту привкус железа, когда слизывает выступившую капельку крови. — Я тебе покажу, кому ты принадлежишь. Чимин снова дергается и пытается пнуть Чонгука, но тот перехватывает ногу омеги и приспускает с него штаны с нижним бельем. Звонкий шлепок раздается в машине, а следом слышится тихий скулеж, прерываемый громкими всхлипами. — Чонгуки, милый, не надо, — Чимин с ужасом наблюдает, как Чонгук достает из кармана своей куртки новую пачку презервативов, открывая ее на глазах омеги. Чим сглатывает и вновь дергается, пиная куда придется и больно ударяясь ногой об переднее пассажирское сиденье. Чонгук использовал резинку лишь в редких случаях, а сейчас он наглядно достает шуршащий квадратик, откинув пачку на водительское сиденье. — Думал, что можешь изменить мне и выйти сухим из этого дерьма? — рычит альфа, вновь нанося удар по бедрам Чимина. — Я все объясню, прошу тебя! — вскрикивает Чим. Когда Чонгук раздвигает его ноги и удобнее устраивается меж них, омега широко раскрывает глаза, в ужасе уставившись на мужа. — Мне и так все понятно, — Чонгук смотрит злобно, с каплей презрения. Его пальцы касаются бедер Чимина и тот верещит, вновь дергаясь. – Что, неприятно, когда я касаюсь? Тебе нравятся чужие прикосновения, да? Чонгуку, если честно, просто хочется разрыдаться. Он готов бросить Чимина здесь в таком виде, забиться в угол и взвыть. Гук даже и представить не мог, что бывает так больно, что душевная боль в разы сильнее физической. Он никогда не сомневался в своем любимом омежке, поэтому без единого страха мог позволить себе задержаться на работе на часок подольше, чтобы потом проводить все выходные с семьей. Он был уверен, что Чимин не такой, что Чимин любит его. Но, видимо, он ошибался. И сейчас он почти ревел вместе с Чимином, потому что ему было противно от себя, от Чимина. Он не хотел, чтобы так. — Я беременный, — надрывно вскрикивает Чимин, рыдая и всхлипывая. Чонгук, готовый грубо ворваться в нутро Чимина, замирает и чувствует, как внутри в очередной раз все обрывается к херам. Этот паршивец заставил его дважды за вечер испытывать такие странные чувства. Этот паршивец чуть не загнал Чонгука в могилу, и не превратил его в зверя, который готов был изнасиловать свою омегу здесь и сейчас. Но теперь все встало на свои места и поведение омеги было оправдано. Альфа судорожно выдыхает и утыкается в плечо Чимина, который все еще навзрыд рыдает и уже жмется к крепкому и теплому телу. Чонгук, кажется, правда плачет, но слезы почему-то не текут. Словно Чимин ревет сейчас за них двоих. — Придурок, — в сердцах шепчет Чон и крепко обнимает омегу, осторожно заваливаясь на бок рядом с омегой, благо широкое сиденье позволяет уместиться двоим. — Какой же ты придурок… — П-про… — Чимин не мог вымолвить ни слова, хлюпая носом и тяжело всхлипывая. — Заткнись. Ничего не говори, пока я не убил тебя здесь, — Чонгук должен чувствовать облегчение, но совесть грызет. Он упал в собственных глазах. Чимин довел его до такого состояния, что Чон не смог контролировать свои действия. Чонгук чуть не изнасиловал беременного мужа! Какой же он дурак, что повелся на истеричного Чимина. — Ку-кки, — шепчет Чим, пытаясь привлечь внимание зависшего альфы, но тот молча притягивает голову мужа ближе, покрывая зареванное лицо поцелуями. — Больше никогда так не делай. Дурак, — шепчет в ответ Чон, поглаживая пальцами свободной руки обнаженное тело Чимина. — Я же чуть не… Чон не смог закончить, боясь произносить это вслух. Он лишь бережно обнимал Чимина и пытался извиниться беспорядочными поцелуями. — Я хочу тебя, — выдает смущенный Чим и отводит взгляд, когда Чонгук изумленно смотрит на него. — Ч-что? — если сказать, что Чонгук в шоке, то это значит мягко выразиться. — Ну… У нас так давно не было… — мямлит покрасневший омега и теребит край расстегнутой куртки Чонгука. — Вот я и… Соскучился… — Уф, почему мне кажется, что эта беременность будет самой тяжелой? — тихо смеется Чонгук, чувствуя, как его медленно отпускает. Чимин все такой же наивный и смущающийся. Все такой же верный и только его. Разве это вечно краснеющее чудо могло изменить ему? Да никогда. — Мне тоже так кажется, — хихикает Чим, а следом охает, когда чужие пальцы проходятся по внутренней стороне бедер. — Ты такой шалунишка на первых месяцах, — ухмыляется Чон, покрывая шею омеги поцелуями, виновато зализывая свои недавние укусы. — А ребенок-то хоть мой? — Придурок, — возмущается Чимин и бьет альфу по плечу, пока тот смеется в его шею и щекочет дыханием. — Только посмей еще раз так пошутить! — Тебе, значит, можно, а мне – нет? — фыркает Чон и тянется за поцелуем, накрывая полные губы своего омеги. Тот судорожно выдыхает через нос и льнет к альфе. Поцелуй длится недолго, но за это время у Чимина успевает кончиться воздух. — Малыш, — зовет его Гук, пытаясь вернуть в реальность. — В машине мало места, я боюсь навредить… — Давай я сам тогда? — умоляет Чимин, неловко ерзая. Чонгук недолго думает и все же ложится на спину, укладывая Чимина сверху, который успел уже окончательно стянуть с себя мешающие штаны и боксеры. — Тебе это понадобится? — уточняет Чон, крутя в руках так и не раскрытый квадратик. Чимин морщит носик и откидывает презерватив на переднее сиденье. — Нет, теперь я буду думать, что ты используешь их, потому что считаешь меня грязным, — Чонгук тихо смеется, но тут же его смех сменяется стоном, когда Чимин осторожно и медленно насаживается, упираясь руками в сиденье машины. Омега выгибается и сладко стонет, давая себе привыкнуть к наполненности. — Минни, двигайся, прошу, — бормочет Чонгук, придерживая бедра Чимина. Тот начинает плавно двигаться, ерзая бедрами и насаживаясь до конца. Чонгук прикрывает глаза и наблюдает за пластичным Чимином, который сейчас так отдавался ему. Чимин невольно начинает ускоряться, придерживаясь руками за сидения, и гортанно стонет, когда Чонгук делает слабое движение навстречу, меняя угол проникновения. Крупная дрожь одолевает тело омеги, что передается и Чонгуку. Альфа придерживает Чимина, заставляя его двигаться вновь плавно и осторожно. В машине становится жарко, Чимин жадно хватает ртом воздух, которого катастрофически мало, а Гук тяжело дышит, не в силах оторвать взгляд от прекрасного тела омеги. Позже, когда Чимин лежит на Чонгуке, а тот не может и пальцем пошевелить, их идиллию прерывает мелодия, что стоит у Чонгука на звонке. Альфа лениво отвечает на звонок и перебирает пальцами волосы омеги, слушая звонящего вполуха. Когда разговор был закончен, Чонгук нежно целует Чимина в плечо и помогает ему одеваться. — Кто звонил? — интересуется Чимин, пытаясь нормально одеться в не очень удобных условиях. И как они здесь минутами ранее так наслаждались друг другом? — Родители волновались. Спрашивали, где мы задерживаемся, — улыбается Чон. — Ой… А если они нас видели? — пугается Чим и краснеет, нервничая. — Успокойся, не думаю, — отрицательно мотает головой альфа и смеется. Он помогает Чиму вылезти из машины, глушит мотор и ведет омегу домой, приобнимая парня за талию. Сегодняшний случай послужит обоим уроком. Чимин теперь точно не будет говорить подобные вещи Чонгуку, а Гук станет побольше времени проводить с семьей. Тем более, Чимин беременный и скоро начнет нуждаться в Чонгуке, как никогда. Совсем скоро у них появится еще одно маленькое чудо.