Гриффиндорец

      Снова были долгие тренировки по ментальной магии, где трое друзей по очереди потрошили мозг Гарри Поттера. Конечно, отбивать атаки кого-то одного было не так уж трудно, но совершенно другое дело отбивать нескончаемые атаки в течение часа от меняющихся партнеров. Особенно Гарри доставалось от Луны Лавгуд, он до сих пор не понимал, что такое «мозгошмыги», но эти твари обладали собственным автономным от Луны разумом, и пока Поттер разбирался непосредственно с самой Лавгуд, эти существа со всех сторон прощупывали его защиту, пытаясь проникнуть внутрь. К тому же мозгошмыги были не единственными таинственными помощниками Лавгуд, в ее арсенале было очень много недоступного другим.       Гарри возвращался в гриффиндорскую башню, когда ему снова повстречался неизвестный ученик, который в прошлую их встречу насмехался над ним. Если бы Гарри Поттер не был сильно измотан, то он бы точно кинул в него каким-нибудь заклинанием. — Привет, Поттер, тебя опять штормит? Знаешь, я тебя трезвым и не вижу вовсе, может тебе нужно обратиться за помощью? Алкоголизм — это беда, а в твоем возрасте — трагедия, — произнес он, наигранно изображая тревогу. — Да пошел ты… — только и смог выговорить гриффиндорец, уж слишком сильно кружилась его голова после всех тренировок по окклюменции и легилименции.       Неожиданно взгляд незнакомца стал пристальным и цепким, он внимательно смотрел на Гарри, будто разглядывая что-то на нем. — А что это у тебя за цепочка на шее? Уж не маховик ли времени тебе выдали? — спросил он. — Не твое дело, — буркнул Гарри, вцепившись рукой в стену. — Ох, конечно, подопечному министра и не такое выдадут, куда уж нам простым смертным… Хотя…, а знаешь, тогда неудивительно, что ты пьешь так много. Хи-хи… Я бы в жизнь не коснулся этой мерзости, — ответил собеседник. — Это почему же? — удивился Поттер. — А ты не знаешь? Маховик времени — это творение некромантии, внутри него не просто песок, а что-то могильное… Время и смерть — неразрывные вещи, — сообщил парень.       Похожие мысли уже посещали самого Гарри Поттера, но он не ожидал услышать это от другого. Время и смерть действительно казались ему связанными. — Как тебя зовут? — наконец, спросил гриффиндорец. — Ральф, — спокойно ответил тот. — Откуда ты, Ральф, знаешь это? Кто тебе рассказал эту информацию о маховиках? — спросил Гарри Поттер. — Ха! Ты слишком много хочешь знать, Поттер! Мои источники тебя не касаются, — заявил Ральф. — Может, ты еще хочешь знать мою фамилию, курс и факультет? — Да, было бы неплохо это знать, чтобы потом можно было тебя найти. А то я всегда случайно на тебя натыкаюсь, когда я совсем не в боеспособном состоянии, — ответил гриффиндорец. — Случайно? Не думаю, — ухмыльнулся Ральф.       Голова Гарри продолжала кружиться, его слегка подташнивало, Поттер закрыл глаза, чтобы хоть немного прийти в себя, а когда он их открыл, никого рядом уже не было.       Тогда Гарри использовал маховик, чтобы переместиться на час назад, после чего решил немного отдохнуть, а после навестить профессора Крамера. Калисто Крамер все чаще стал отменять их индивидуальные занятия, все чаще он просто давал Гарри какие-нибудь свои личные записи или книги для чтения, его здоровье ухудшалось, а уж с приближением зимы вызывало серьезные опасения. Но сегодня Поттеру повезло, великий магистр темных искусств удостоил его аудиенции. — Добрый вечер, профессор, — поздоровался Гарри Поттер. — Добрый? Ты, правда, так думаешь? Ну, пусть будет добрый… — невнятно ответил профессор. — Сэр, я хотел бы вас спросить о маховиках времени… — начал гриффиндорец и остановился, пытаясь сформулировать вопрос. — А что с ними не так? — несколько удивился профессор темных искусств. — Их магия относится к некромантии, профессор? — спросил Поттер. — С чего вы взяли? — спросил учитель, скривив рот в ухмылке. — Ну… смерть и время… — попытался подобрать правильные слова гриффиндорец. — Ага, вы запомнили тот наш разговор о магии и философии, о связи ритуалов и театральности, поэзии, и вы стали применять метафоры… Отлично, мистер Поттер, еще не все для вас потеряно, — обрадовался учитель. — Сами догадались? — Да, — ответил Гарри, и это не было полностью враньем, так как его самого посещали похожие мысли еще до разговора с Ральфом. — Что ж, это правда, но лишь отчасти. Отдел Тайн уже достаточно давно пытается очистить процесс изготовления маховиков от некромантии, с годами им все больше это удается, но полностью отделить одно от другого у них пока еще не получилось. Материал, из которого их изготавливают, берут из могильников, кладбищ, захоронений. Они собирают всякую рухлядь, металлолом, осколки стекол, песок, и все это перековывают, переделывают, но стараются не переплавлять, а именно — перековывать. А уж раньше, это вообще было жуть, первые маховики чуть ли не из костей приходилось делать, — сообщил учитель.       Гарри достал свой маховик времени и недоверчиво посмотрел на него, он никак не напоминал ничего, кроме песочных часов. — Да, мистер Поттер, металлическая составляющая могла быть сделана из гробовых гвоздей или из машины, которая попала в аварию, в которой погибло несколько человек… Стекло могло быть взято из очков мертвеца или из бутылки, которую недопил бродяга, умерший на морозе, — усмехнувшись, сказал профессор. — Профессор, а что вы думаете о Трисмегист? — спросил Гарри, желая сменить тему, ему не была сильно противна некромантия, но тема маховиков на данный момент была исчерпана, а слышать о каких-то незначительных деталях ему сейчас было неинтересно. — Профессор Трисмегист, мистер Поттер! Она уже переведена из ассистентов в ранг профессоров… — поправил его учитель. — Что тут можно сказать… Могу лишь выдвинуть теорию, которая, конечно же, скорее всего ошибочная, хотя мне она кажется наиболее вероятной. — Магистр, я хочу услышать вашу версию, — попросил Гарри Поттер. — Она… оно есть результат опыта, который провели древнейшие алхимики Египта. Первый философский камень, ребис, гермафродит, андроген, единство философской ртути Гермеса Меркурия и философской серы Афродиты Венеры. Я никогда раньше не встречал ее в данном обличии, но не так давно из разговора с ней я понял, что видел «его» пятьдесят лет назад в другой форме. Сера — огонь, а огонь солнце, золото, царь. А царица серебро — лунный металл, Гермес — это Тот, но Тот не Меркурий, Тот — это бог Луны. «Солнце её отец, Луна её мать», — так написано в изумрудной скрижали. Я думаю, что ее местом рождения можно считать Гермополь. Трисмегист — это, наверное, имя ее создателя. Но, между нами, или в старых книгах результат Великого Деланья преувеличен, или она так не лучший их результат… Я не алхимик, многого не понимаю, что-то понимаю, наверное, не так… — ответил Калисто Крамер. — В изумрудной скрижали сравнивается создание философского камня с чуть ли ни сотворением мира. — И сколько же ей лет? Что она может? — спросил Гарри. — Поттер, ну что за примитивные вопросы? — раздраженно спросил Крамер. — Откуда я знаю, сколько ей лет, она практически мифическое существо, ей не меньше трех тысячелетий. Что она может? Она, в первую очередь, кладезь знаний… Наверное, может изготавливать камушки, которые в современном мире считают философскими камнями. Но в реальности философский камень — это нечто большее, чем просто источник золота и эликсира молодости.       Несколько минут они, молча, сидели, каждый погруженный в свои мысли, после чего профессор Крамер пожаловался на усталость, и Гарри удалился. ***       На следующий день четверка друзей с утра пошли в библиотеку. Блез, Гарри и Сьюзен хотели придумать свои инвертированные заклинания, они хотят оказаться в списке тех, кто сможет это сделать, каждый хотел этого по своей причине, будь то возможность выделиться или овладеть полезным умением, показать себя или доказать себе, получить лишнее полезное заклинание или оказаться в списке лучших или просто заработать хорошее отношение профессора и лишние баллы.       Блез решил занятья проклятьями, так как этому его учили с раннего детства, то он решил сделать целый список пар проклятий и заклинаний, снимающих их, составить сборник и взять количеством, для этого он лишь минут десять что-то списал из книг, а после ушел искать пустое помещение, где бы он мог испытать все это на мышках, чтобы получить наиболее эффективные заклинания.       Сьюзен полезла в словари, желая не инвертировать какое-либо одно уже известное заклинание, а придумать сразу пару заклинаний, таким образом, сделав большую работу, выделиться среди остальных, кто взялся за это задание.       Гарри же сам не знал, чего он хочет, он пролистывал свои записи, разглядывал учебники чар. Он искал что-то, что сможет ему пригодиться… В какой-то момент его взгляд зацепился за описание дементора. Эти существа питаются положительными эмоциями, порождают страх, против них помогает заклинание патронуса, создающееся концентрацией положительных эмоций. Патронус — защитник… Гарри водил пером по своим записям и бездумно зачеркнул слово «защитник», затем бездумно рисовал узоры, рожицы, в какой-то момент его рука неожиданно вывела поверх зачеркнутого слова новое, он написал: палач. Гриффиндорец удивленно посмотрел на то, что сам написал… Он написал: мясник. Гарри зачеркнул патронус и написал карнифекс. Эспекто карнифекс — я ожидаю палача, я ожидаю мясника. Если напитать это заклинание злостью, желанием покарать противника, наказать, уничтожить, сокрушить, если разозлиться, разгневаться. Эти эмоции изгонят страх, но дементор не сможет ими питаться, это заклинание сможет поразить дементора еще сильнее, чем патронус. Затем движения он сделал более резкими и угловатыми.       Гарри решил показать свой результат профессору Флитвику. Он очень хотел испытать сначала заклинание, но все же помнил рекомендации многих профессоров, что самодельные заклинания лучше сначала показывать кому-то из них. Гриффиндорцу повезло, профессор был свободен и принял его, а затем внимательно выслушивал ученика. — Мистер Поттер, это действительно интересное заклинание. Я думаю, что первую демонстрацию вы можете провести прямо здесь, — предложил Флитвик, однако его лицо не выражало радости и было напряжено. — Эспекто Карнифексум, — сказал Гарри и взмахнул палочкой.       Немедленно из палочки появился красно-черный объятый пламенем медведь. Палач зарычал, когтями царапал пол, но не двигался с места, лоб Гарри заблестел от пота, было трудно злиться и не направлять злость на кого-то, испытывать ярость, но не натравливать это творение его чар ни на кого. Поттер оборвал заклинание и медведь взорвался множеством искр. — Да, я так и думал, — тихо сказал профессор. — Еще немного, и он бы бросился на меня, потому что в этой комнате больше не на кого злиться. — Патронусом, как я слышал, можно мгновенно отправлять сообщения. Возможно, мой карнифекс тоже способен перемещаться, — заметил Гарри. — Это не самое лучшее, что я хотел бы узнать, — неожиданно проговорил профессор. — Вы инвертировали светлое заклинание в темное, получили заклинание школы разрушения и хаоса. Причем, довольно опасное, возможно, что оно не будет уступать по силе адскому пламени. К тому же оно явно более изощренное, чем адское пламя, многие считают, что у адского пламени есть свой небольшой интеллект, но в вашем карнифексе он точно есть.       Гарри внимательно смотрел на учителя и ждал, что он скажет. — Мистер Поттер, необходимо провести еще одну демонстрацию, — сказал профессор заклинаний и чар. — Думаю, нужно проверить действие твоего заклинания против дементора в присутствии нескольких профессоров.       Через час Гарри стоял в окружении профессора Люпина, профессор Дамблдора, профессора Флитвика и его ассистента Лемана-Барнза. Вскоре появилась профессор Макгонагалл со своим ассистентом и профессор Принц, но испытание все не начиналось, все ожидали еще кого-то. Наконец, в комнату вошел Калисто Крамер в сопровождении своей дочери. — И так, мистер Поттер, сейчас мы проверим эффективность вашего заклинания против настоящего дементора, — объявил профессор Флитвик.       Все поднялись и направились к выходу из замка, директор не хотел впускать в школу дементора. — Мы слепы и стары, смерть за спиной у нас, холод наполняет наши тела. Явись, — шептал профессор Крамер.       Из леса прямо к ним заскользил силуэт в черном плаще. Гарри внимательно смотрел на него, при его приближении он ощутил холод, гриффиндорец чувствовал, что этот гость осторожно стал прощупывать его ментально, но не спешил вызывать в нем воспоминания смерти родителей. После встречи в поезде с адским пламенем дементоры стали относиться к этому юному волшебнику с осторожностью.       Несколько профессоров создали патронусы, дементор замер, ни он, ни патронусы не двигались. Гарри вышел вперед. — Мистер Поттер, приступайте к демонстрации, — сказал Флитвик. — Эспекто Карнифексум! — громко сказал он.       Из палочки Поттера появился огненный медведь. Гарри злобно ухмыльнулся, смотря на дементора, и медведь мгновенно бросился в бой. Гарри испытывал ненависть к этому существу, он его ненавидел только за то, что он есть. Клыки зверя сомкнулись на руке этого темного существа, дементор издал дикий крик ужаса и боли. Дементор попытался атаковать самого заклинателя, сконцентрировавшись ментально на Поттере, но попытка вызвать в нем страх и отчаяние вызвала лишь новую волну злости. На плаще появилась дыра, дементор стал отступать, но медведь нанес удар лапой, разодрав плоть дементора на груди. — Остановись! — приказал Дамблдор.       Гарри опустил палочку и медведь исчез. Профессор Крамер взмахнул рукой, и дементор поспешил вернуться в лес. — Это ужасное заклинание, — наконец произнес профессор Дамблдор. — Почему это? — с вызовом спросил Гарри Поттер. — Мистер Поттер, — неожиданно подал голос Флитвик, собираясь ответить вместо Дамблдора. — Ненавидеть проще… Кому-то ваше заклинание может показаться проще и лучше, но чтобы его применить, нужна цель, нужен объект ненависти, иначе его можно обратить против самого себя. Это заклинание опасно не только против дементоров, но и вообще для всех, ненависть, которая требуется для этого заклинания, может быть обращена против кого угодно, даже на того, кто не был изначальной целью. Заклинание патронуса не направлено ни против кого, оно направленно только на защиту. Оно самодостаточно, его можно вызвать просто так. Когда используешь заклинание патронуса, используешь положительные эмоции, используешь счастливые воспоминания, и после применения этого заклинания остаются приятные впечатления, а злость изматывает, отнимает много сил, после нее останется пустота. Применение этого заклинания приведет к саморазрушению. А когда заклинатель израсходует себя, он больше не сможет испытывать достаточно большую ярость, чтобы вызвать этого карнифекса, и на патронуса оставшаяся пустота тоже окажется неспособна. — Заклинание патронуса — это шаг на пути к счастью. Если маг не мог призвать патронус, а затем научился этому, то это значит, что он стал счастливее. Но ваше заклинание… Учитывая ту силу, которой обладает ваш анти-патронус, как мне кажется, превосходящую силу большинства патронусов, которых мне приходилось видеть, вы очень далеки от состояния гармонии и счастья, — заметил Принц. — Мистер Поттер, ваше заклинание несовместимо с патронусом, — подала голос профессор Макгонагалл. — Ярость и злоба изгонят не только страх, но и радость, счастье. Но когда вы устанете ненавидеть, и останется пустота, счастливым вы не станете, и тогда изгнать страх и отчаяние будет нечем, и вы окажетесь беззащитны не только перед дементорами, но и перед внутренними демонами. Знаете, заклинание патронуса помогает не только против этих существ, если вы можете его вызвать, вы сможете справиться с собственным отчаянием, а не только с искусственным.       Гарри раздраженно посмотрел на учителей, он ожидал поучений от Дамблдора, от Макгонагалл, но Поттер не думал, что профессору Флитвику и профессору Принцу его заклинание не понравится. — Но, очевидно, что мистер Поттер обладает большим самоконтролем, достойным уважения и похвалы, ведь он четко направляет свое заклинание на дементора. В этом и заключается мастерство настоящих темных искусств — уметь не только производить темные чары, но и уметь их контролировать, сдерживать, — заметила дочь профессора темных искусств. — Ха, мистер Поттер лишил светлых волшебников их великой гордости — заклинания патронуса, теперь у магов хаоса и разрушения есть свой — карнифекс, не уступающий защитнику. Но самое интересное, что карнифекс — это палач, если вы не заметили, палач казнит, наказывает, приводит в исполнение приговор суда. В правильных руках — это будет заклинание справедливости, — добавил Калисто Крамер. — У нас разные представления о справедливости, — заметил Дамблдор. — Коллеги, мистер Поттер пока не может создать телесный патронус, хотя я уверен, что в будущем у него это получится, но сейчас, я считаю, благом, что у него появилось эффективный способ защиты от дементоров, — заметил профессор Люпин. — И я принял решение в ближайшее время показать всем ученикам заклинание патронуса, вряд ли большинство учеников смогут создать телесного патронуса, тем более младшие курсы, но все же есть шанс, что они научатся создавать призрачного не телесного защитника. И, возможно, что если кого-то постигнет такая же неудача, как мистера Поттера, то я порекомендую ему обратиться к мистеру Поттеру. — Кстати, тогда мы могли бы потренировать заклинание патронуса и в дуэльном клубе, так как оно имеет двойное назначение, — заметил профессор Принц. — Ведь патронус — это не просто защитник от дементоров, патронусом можно защищаться и от атакующих чар. — Коллеги, мы отвлеклись от темы, — заметил Флитвик. — У нас тут новое заклинание, претендующее на место в разделе высшей магии… — Ну, пусть мистер Поттер напишет подробный отчет по этим чарам, а потом можно будет отправить его в Отдел экспериментальных чар в министерство магии, — ответил Леман-Барнз. — Ведь это довольно стандартная процедура. Копию отчета мы оставим в школьной библиотеке, таким образом, мистер Поттер обогатит своим трудом школьную библиотеку. — Вообще, мистеру Поттеру, положена премия в пятьдесят очков, наградная грамота, — вспомнила Макгонагалл. — Мистер Поттер, еще одну копию отчета предоставьте мне, я представлю ваше заклинание на совете мастеров и магистров магии разрушения и хаоса. Им очень понравится ваше заклинание, — усмехнулся Калисто Крамер. — Вы очень изящно инвертировали в темную магию одно из самых известных светлых заклинаний, которое считалось чуть ли не визитной карточкой светлой магии.       После этого заявления Дамблдор сердито посмотрел на своего слепого коллегу.       Еще пару минут профессора обсуждали какие-то детали, после чего двинулись обратно в замок. — Поттер, ты прирожденный боевой маг, как и все твои предки, разрушение у тебя в крови, — шепнул ему на ухо профессор Крамер. — Но заклинание патронуса все же научись создавать, чтобы они все так не нервничали. — Мистер Поттер, — обратился затем к Гарри профессор Флитвик. — Помимо общего факультатива, я с моим ассистентом иногда устраиваю особые дополнительные занятия, обычно их посещает несколько старшекурсников, но вас я тоже буду ждать на них. — Спасибо, профессор, я обязательно воспользуюсь этой возможностью и приду, — согласился третьекурсник. — Если уж вы начали придумывать заклинания высшей магии разрушения, то надо поскорее занять вас и направить ваши старания в правильное русло, — усмехнулся Филиус Флитвик.       Гарри отправился сообщать друзьям хорошую новость, а вот Крамер попросил Дамблдора на минутку задержаться на улице, дожидаясь, когда остальные коллеги пройдут вперед, чтобы сказать пару слов наедине. — Альбус, у Поттера действительно хороший самоконтроль. Создай это заклинание кто-нибудь другой, монстр уже бросился бы на кого-нибудь из окружающих. И это очень опасное оружие, Альбус, которое мальчишка сможет применить против Темного Лорда, и согласись, что так сразу и не придумаешь, как защититься от такого… — усмехнулся Калисто. — Клетка отрешенности, — холодно произнес Дамблдор. — Что? — удивился темный маг. — Восточная магия. Прием называется клеткой отрешенности. Можно создать вокруг себя довольно мощный щит, через который не пройдет ни патронус, ни этот анти-патронус, и просто подождать, подумать в ней, а можно эту же клетку создать вокруг этого самого анти-патронуса и запереть его в ней. Тех секунд, пока заклинатель поймет, что произошло, пока он будет обрывать свою связь с этим своим анти-патронусом, отделываясь от него, чтобы можно было снова использовать палочку, вполне хватит, чтобы нанести удар. И, боюсь, что Темный Лорд может знать не только чары этой клетки отрешенности, но и что-нибудь еще похуже, — ответил профессор Дамблдор. — Не факт, что эта клетка поможет, так как пока неизвестно, на что способно это только что придуманное заклинание. К тому же опытным путем доказано, что достаточно мощная магия хаоса вполне может пробить и что-нибудь поизощреннее этой твоей клетки, великий магистр школы разрушения смог пробить даже Найвасамджнянасамджяятана. Но если Поттер на третьем курсе придумал заклинание, против которого помогут только такие редкие экзотические чары, то в будущем он вполне сможет сделать еще что-нибудь поинтереснее, — заметил Крамер. — Остается надеяться, что Волан-де-Морт не окажется достаточно изобретательным, чтобы удивить нас еще больше, чем Гарри, — холодно сказал Альбус Дамблдор. — Ты же знаешь, что нет. В свое время он посвящал себя изучению самых разных видов магии, а затем у него появилось слишком много различных дел, вроде политики или управления своей террористической организацией, если он вернется, то дел у него будет еще больше. А Поттер посвятил себя поиску и изучению способов уничтожить Темного Лорда, поэтому у мальчишки есть преимущество, он не будет распыляться на остальное. И демонстрация его заклинания карнифекса на собрании магов хаоса и разрушения позволит в будущем ему найти хороших учителей, которые согласятся учить его этой атакующей магии, — ответил профессор Крамер. — Знаешь, меня совсем не радует, что Гарри делает ставку на темную магию. Я сильно сомневаюсь, что он сможет достаточно в ней преуспеть, чтобы одолеть не просто темного мага, а того, кто заслужил звание Темного Лорда. Не говоря уже о том, что темная магия вредна для человека, для его души, а значит, что темная магия будет вредить и самому Гарри, ибо он человек с душой. В то время, как Волан-де-Морт уже давно не человек, да и с душой своей он умудрился расправиться с присущим ему варварством, — заметил Альбус Дамблдор. — Не преувеличивай, Альбус. Посмотри на меня, я жив, я прожил долгую жизнь, у меня семья, дети, внуки, я даже правнуков застал. И темная магия мне не помешала, — усмехнулся Крамер. — Может быть, я даже счастливее тебя, Альбус. — Ты ученый, ты не столько темный маг, сколько просто исследователь. Ты, например, изучаешь древние темные культы, но не поклоняешься им. А Гарри бросается в эту бездну с головой, он отдается темной магии весь целиком, открывает ей свою душу, а это совершенно другое, — ответил Альбус Дамблдор. — Зато и заклинания у него мощнее будут, — ответил Крамер. — К тому же я уже пообещал, что смогу культивировать его темную сторону, развить в нем самоконтроль.       Сам же Гарри уже вошел в замок, где его поспешил перехватить профессор Люпин. ***       Блез стоял перед сосудом, внутри которого бурлило адское пламя. Материал сосуда, не переставая, менялся, это была идея Забини — применить непрекращающуюся трансфигурацию, чтобы материал постоянно превращался в другой. Сейчас Блез направил палочку на сосуд и попытался трансфигурировать адское пламя во что-нибудь, но огонь лишь поглощал его магию, отказываясь превращаться. А за всем этим внимательно наблюдала профессор Трисмегист. — Тебе не хватает знаний, Блез, — заметила она. — Ты используешь формулы, ограниченные пятым курсом. Конечно, это большое достижение, ты даже начинаешь пытаться использовать трансфигурацию шестого курса, но для этой работы этого недостаточно. — Я посещаю все возможные дополнительные занятия профессора Макгонагалл и ее ассистента. Я читаю все книги по трансфигурации, на которые у меня есть доступ в библиотеке, — ответил слизеринец. — Это значит, что школьная программа тебя ограничивает. Я выпишу тебе допуск на остальные книги по трансфигурации, а так же начнем тренировать ее здесь. Еще я поговорю об этом с Минервой. Тебе нужно научиться трансфигурировать магические субстанции, а это высшая трансфигурация, — заявила Габриэль Трисмегист. — А еще тебе нужно овладеть одной особой разновидностью магии, связанной с демонологией и чарами. Ты слышал о демоне Максвелла? Не вдаваясь в подробности, это некое очень маленькое существо, которое удобно использовать в той же алхимии для манипуляции с очень маленькими объектами.       Профессор Трисмегист вызвала домовика и отправила его в библиотеку с запиской, а через несколько минут он явился с учебными пособиями по трансфигурации для шестого и седьмого курсов. — Вот книги, к следующей нашей встрече, обязательно прочти, — махнула рукой Трисмегист. — А сейчас тогда займемся другой задачей, попытаемся получить новую субстанцию за счет смешения. Попробуй что-нибудь добавить в адское пламя. Например, наколдуй всепоглощающую желчь, попытайся добавить туда другое магическое пламя.       Блез кивнул, направил палочку внутрь и начал экспериментировать с чарами, почти все сжигалось адским пламенем, но когда Блез добавил туда другое заклинание хаоса, они вступили в реакцию, магия сосуда не успевала его восстанавливать, и он взорвался на множество осколков. — Отлично, начинаем все сначала, ищем новые способы укрепления сосудов, — усмехнулась профессор алхимии. — А то мы так и до светлой боевой магии не дойдем. Уж адское пламя и пламя чистилища вместе очень трудно удержать. — Увы, нас такой магии в школе не обучают, — заметил Блез. — И возможностей для самообучения не так уж много, — печально согласилась Трисмегист. ***       Время шло, друзья мало что замечали, погруженные полностью в учебу. Блез серьезно поставил перед собой задачу сдать в конце третьего курса СОВ по трансфигурации. Так же он, Гарри и Сьюзен собирались досрочно сдать СОВ по зельевареню, к счастью, чтобы сдать этот экзамен, им требовалось лишь выучить рецепты и свойства отдельных ингредиентов, от них не требовалось даже придумать чего-либо нового, поэтому они вполне могли справиться с этим. В первую очередь они хотели сдать СОВ по зельеварению, чтобы в дальнейшем иметь больше свободного времени, ведь тогда они вполне могли бы об этом предмете не вспоминать до шестого курса. Еще профессор Люпин неожиданно предложил им троим досрочно сдать СОВ по своему предмету. Как оказалось, благодаря своим личным тренировкам, дополнительным занятиям у профессора Крамера и участию в дуэльном клубе, их уровень знаний и их навыки вполне соответствовали требуемому на этом экзамене уровню. Им оставалось лишь научиться справляться с вредителями, основными темными существами, чему и учил в этом году Ремус Люпин. По мнению Люпина, Гарри мог бы попытаться справиться с заданиями и ЖАБА, но комиссия не очень хорошо отнеслась бы к использованию темной боевой магии. Для сдачи ЖАБА по этому предмету Гарри не хватало изучить именно светлую магию, без того же патронуса нельзя рассчитывать на оценку Превосходно. Луна же готовилась сдавать досрочные СОВ только на следующем курсе.       Четверка друзей не замечала ничего, полностью отдавшись учебе, так продолжалось вплоть до Хэллоуина. После очередной тренировки у профессора Крамера Гарри спал, как убитый, он вырубился сразу, как только его голова коснулась подушки. Неожиданно кто-то толкнул его, за что этот наглец получил кулаком в глаз, а сам Гарри просто повернулся на другой бок. Пробуждение оказалось неприятным, староста Гриффиндора облил его холодной водой из палочки, из-за чего Поттер подскочил и был готов уже драться, но толпа гриффиндорцев, стоящих вокруг, и декан навели Гарри на мысль, что что-то тут не так. — Сюда только что пытался проникнуть Сириус Блэк, — сообщил староста.       Гарри перевел взгляд на декана, и она неохотно кивнула. — А зачем водой обливать? — раздраженно спросил Гарри Поттер. — Тебя разбудить не получалось, ты меня ударил во сне, — объявил Дин Томас, демонстрируя синяк под глазом. — Ну, извини, я спать хочу, — неохотно извинился Гарри. — Не время для разговоров, директор ждет нас в Большом Зале, — объявила профессор Макгонагалл. — Профессор, а зачем я там нужен? Если Сириус Блэк уже ушел, то, может быть, я останусь здесь и еще посплю. Я могу башню стеречь, пока вас здесь не будет, — предложил Гарри, зевая. — Не волнуйтесь, мистер Поттер, скоро мы предоставим вам возможность выспаться, а пока нам следует все же отправиться в Большой Зал, — ответил декан.       Поняв, что спорить бесполезно, Гарри накинул поверх пижамы мантию, наколдовал себе тапочки и пошел вместе со всеми. Директор решил, что всей школе лучше заночевать прямо в Большом Зале, поэтому он всем наколдовал для всех спальные мешки.       Когда Гарри уже собирался снова заснуть, он услышал уже ставший знакомым неприятный голос. — Ох, неужели кто-то из гриффиндорцев опять перепил, что ему померещился Сириус Блэк, — предположил Ральф.       Гарри Поттер попытался его проигнорировать, но Ральфу похоже хотелось поговорить именно с ним. — Поттер, а ты не можешь воспользоваться своим маховиком и поймать Сириуса Блэка в прошлом, чтобы нам не пришлось тащиться в Большой Зал? — спросил Ральф. — Нет, это невозможно, так как мы тут все собрались, то это событие не может быть изменено, — раздраженно ответил Гарри. — То есть мир неизменен… Какая гадость! — заявил Ральф. — Ты о чем, дурень? — раздраженно спросил Гарри Поттер. — Сам ты дурень. С помощью маховика можно переместиться и в прошлое, и в будущее, а это значит, что это будущее так же объективно существует, и изменить его нельзя. Ты не можешь изменить настоящее, если переместишься в прошлое, а это значит, что ты не можешь изменить будущее. Ты думаешь, что существуешь, что ты думаешь, что-то делаешь, меняешь, но ты и шагу не можешь сделать в сторону со своего пути. Это как в фильме, картинка вроде бы движется, но все последующие кадры уже нарисованы, они строго определены и неизменны, — рассуждал Ральф, при этом поглядывая за реакцией гриффиндорца. — Знаешь, а я, наверное, завтра приму какое-нибудь зелье, чтобы не помнить этого разговора.       Гарри широко распахнул глаза, теперь он не мог заснуть, различные навязчивые мысли лезли в голову, не давая заснуть. Гриффиндорец достал палочку, чтобы проклясть раздражающего его паренька, но того уже не было поблизости, словно он почувствовал угрозу и уполз куда-то. Гарри дотронулся до цепочки, на которой висел маховик времени. Он даже не знал, кому задать вопросы, ведь он даже не мог их сформулировать. Получается, что весь мир со всеми его моментами времени — это единый неизменный монолит, подобный кристаллу, и каждое мгновение существования, это лишь один из слоев этого кристалла. Мир не движется и не изменяется, мир застыл навсегда, только неизменяемые и строго определенные кадры сменяют друг друга в воображении людей, которые тоже лишь часть этих самых кадров.       Поттер был готов прямо сейчас встать, найти Ральфа и убить его на месте. Такая концепция означала полное отсутствие смысла и значения всех его действий, ведь они все строго определены. А любое вмешательство в прошлом есть лишь часть общей более сложной логики, которая так же предопределена. Нельзя ничего исправить: ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. А что же в конце? Крамер и Принц учили его пользоваться философскими достижениями маглов… Ницше верил в круговорот, в непрерывное повторение, вечное возвращение. Тогда будущее одновременно является и прошлым. Теперь Гарри был готов проклясть и своего друга Блеза за то, что он дал ему почитать «Так говорит Заратустра». Как же Поттеру хотелось спать, и как же ему не хотелось думать обо всем этом, но мысли упорно не желали оставлять его. Следом пришла мысль, что именно сведения о маховиках времени могли толкнуть Ницше к подобным мыслям о круговороте и неизбежном повторении, ведь к тому моменту они уже были изобретены, а среди знакомых Ницше были волшебники. И далее Гарри понял, что Ральф уже давно додумался до всего этого и специально подбросил эту мысль ему.       Пожалуй, сейчас Гарри был единственным человеком во всей школе, кого интересовал совсем не Сириус Блэк, а совершенно другие вопросы.       И Гарри не мог спросить об этом у учителей, так как уже знал, какие ответы он получит от них на свои вопросы, и эта предопределенность его раздражала. Ведь старые умы профессоров уже давно смирились с предопределенностью и неизбежным круговоротом, это ведь вполне в духе их старческой философии. Но Поттера это не устраивало, а это значит, что он должен сам экспериментально преодолеть эту проблему предопределенности. ***       Утром Гарри не стал ничего говорить своим друзьям, так как догадывался о том, что они ему скажут, их реакция была столь же предсказуема, как и ответы профессоров. Сославшись на дела, он отправился экспериментировать с маховиком времени. Гарри зашел в пустой класс, оставил там обычную стеклянную банку и вышел оттуда, но спустя четверть часа вернулся и обнаружил, что банка на месте. Это значит, что его цель вернуться в прошлое и уничтожить банку, а лучше вообще запереть дверь, чтобы прошлый Гарри не смог войти в класс, в любом случае дверь была не заперта.       Что ж, все говорят Гарри, что он становится сильнее, когда ему бросают вызов, когда есть, с кем сражаться. Сейчас вызов был брошен самому бытию. Гриффиндорец зашел в другую аудиторию и включил маховик времени, чтобы переместиться в прошлое на час и подготовиться.       В это время Альбус Дамблдор сидел в своем кабинете и с удивлением наблюдал за взбесившимися приборами, они показывали, что Хогвартсу грозит страшная опасность. Но что интересно, опасность находится в самом Хогвартсе. Быстро постучав палочкой по одному хрустальному изделию, затем серебряным молоточком по другой металлической конструкции, директор школы пришел к выводу, что у кого-то из учеников сломался маховик времени. Хогвартс медленно, но уверенно приближался к дефекту Вселенной, к месту, где нарушается причинно-следственная связь. После еще кое-каких манипуляций со своими магическими устройствами Дамблдор определил примерное место, где должен образоваться дефект и все связанные с ним несоответствия, и бросился туда бежать.       Гарри же стал ждать, когда его прошлая версия поставит банку в комнате напротив. Он понятия не имел, к чему могут привести его эксперименты. Когда стрелка на его наручных часах достигла нужного деления, он пошел вперед. Предчувствуя что-то грандиозное, Поттер испытывал невиданный прилив сил. Он достал палочку и вошел в класс, где увидел злосчастную банку, гриффиндорец не спеша стал накладывать различные запирающие заклинания на дверь, после чего направил палочку на банку и…       Дверь выбило с петель мощным заклинанием директора. Увидев директора, Гарри опешил, а затем сразу отпрыгнул в сторону, как если бы Дамблдор собирался пустить в него заклинание,. Но удивленный директор этого не делал, хотя через мгновение к нему пришло осознание, что это Поттер проводит опасные манипуляции со временем. Гарри бросил взрывное заклинание в проклятую банку, но Альбус, повинуясь своей интуиции, закрыл ее щитом. Старец решил обезвредить мальчишку и наколдовал мощное обездвиживающее заклинание, покрывающее всю аудиторию. От этого заклинания в этой комнате увернуться было нельзя, но все же Поттер отличался изобретательностью, он взорвал стену простеньким заклинанием и прыгнул в дыру, избежав парализации.       Что быстрее всего на свете? Большинство людей, наверное, скажут, что свет. Волшебники ответят, что магия или аппарация. Древний философ Фалес когда-то сказал, что быстрее всего мысль. У Гарри был всего один шанс, так как он понимал, что маховик у него потом отнимут, он взмахнул палочкой, создавая карнифекса, и воплощение его мыслей, его настроения, его желания сражаться, бороться, бросилось вперед быстрее всего на свете. Дамблдор — могущественный волшебник, хоть в Хогвартсе и нельзя аппорировать, но он, закружившись в потоке магии, передвигался очень быстро и поэтому в мгновение настиг Гарри, но как-то найти, догнать и что-то сделать с карнифексом Поттера он не мог. Гарри понимал, что бой за баночку проигран, но это всего лишь баночка, а вот бой со временем он еще мог выиграть. Чары палача настигли Гарри Поттера из прошлого и, прежде чем исчезнуть вместе с магом, их создавшим, успели нанести Гарри рану, которой у него не было и не должно было быть.       Мир не выдержал такого, он сломался, треснул, появился дефект, несовершенство, куда и провалились Гарри Поттер и державший его в этот момент Альбус Дамблдор. Волны напряжения пространства из-за возникшего несоответствия накрыли весь Хогвартс.