Гриффиндорец

      Поздним вечером один молодой парень лет тринадцати ощутил привычное приятное покалывание магии при приближении к старому деревянному дому. Короткий стук в дверь, после чего дверь открылась, и на пороге появился жилистый мужчина в шерстяной рубашке с закатанными рукавами и в брюках. У мужчины были седые спутанные волосы, его серые глаза пристально смотрели на гостя, лицо было покрыто глубокими морщинами, в руке он держал палочку. Гость оглядел хозяина дома, на его руках были видны шрамы и ожоги, еще один небольшой, но заметный шрам был на лице. — Итак… — произнес хозяин дома.       Гость, молча, смотрел на хозяина, ожидая продолжения. — Итак, магия дома восприняла тебя, как члена семьи, ты очень похож на моего сына Джеймса… У тебя есть пара минут, чтобы объяснить, кто ты, прежде чем моя жена убьет и меня, и тебя, — произнес Чарлиус Поттер. — Добрый вечер, сэр. Меня зовут Гарри Поттер, я ваш внук и сын Джеймса из будущего, — ответил Гарри.       Мужчина повернул голову и кому-то сказал: — Слышишь, дорогая, это наш внук из будущего, я тебе не изменял.       Через мгновение за спиной мужчины появилась высокая волшебница в темно-синей мантии, с тяжелой кроной темных волос. — Ты предлагаешь мне поверить в такую чушь? — раздраженно спросила Дорея.       Гарри спокойно поднял палочку и произнес несколько формул магических клятв, после чего снова заявил о своем происхождении. — Что же ты в проходе стоишь, заходи быстрее, Гарри. Ты, наверное, проголодался, — быстро произнесла волшебница. — Чарлиус, хватит держать внука на улице!       Мужчина сразу подвинулся и пропустил Гарри в дом. Гриффиндорец был сразу посажен за стол, где его начали кормить, а после сытного ужина пришло время расспросов. — Ну, как же ты здесь оказался? — спросил, наконец, Чарлиус. — Я совершил кое-какую ошибку с маховиком времени… Я сделал в прошлом то, чего там не происходило и не должно было происходить, из-за чего случилась некая временная аномалия, куда затянуло меня и профессора Дамблдора. Нас выбросило где-то между Ладлоу и Леоминстер. После чего мы с профессором сильно поругались, впрочем, мы и до этого не сильно ладили, и он отправился навстречу с самим собой, а я сюда, — рассказал Гарри. — Оттуда до нас путь неблизкий, — заметил Чарлиус. — Ну, так я и не сегодня из будущего пришел, — ответил Гарри. — Удивительно, до сих пор поверить не могу, — произнесла Дорея. — Теперь я знаю, как будет выглядеть мой внук. И какая я в будущем? Я, наверное, часто тебя балую… — Нет, — тихо ответил Гарри. — Вы уверены, что хотите знать о будущем? — Раз ты жив и здоров, то это значит, что в будущем все не так уж плохо, — заметил Чарлиус. — Рассказывай. — Мы не знакомы в будущем. Я до этого момента никогда вас не видел. Вы умерли до моего рождения, — ответил Гарри Поттер.       На несколько секунд повисла тишина, Чарлиус и Дорея смотрели удивленно на внука. — Что ж, ты не так уж сильно меня удивил, я всегда знал, что не бессмертен, — наконец, спокойно произнес старый волшебник. — Ты лучше расскажи о своем шраме на лице. — Какой шрам? На щеке или на лбу? — спросил Гарри. — Сначала про один, затем про второй, — сказал его дед. — Вам не понравится то, что вы услышите, — заметил Гарри. — Жизнь вообще любит преподносить неприятные сюрпризы, — пожал плечами Чарлиус. — Вы уже слышали про Темного Лорда Волан-де-Морта? — для начала спросил Гарри. — Да, довольно амбициозный темный волшебник, он очень силен и искусен, называет себя наследником Слизерина, претендует на власть и не гнушается грязными приемами. Его подозревают в нескольких политических убийствах, поговаривают, что он набирает сторонников… Открыто он победил нескольких противников на дуэлях, одного со смертельным исходом, что, впрочем, позволялось теми условиями дуэли, которые он и его оппонент обговорили. Ну и титул Темного Лорда он получил не просто так, он один из ведущих специалистов во всех темных искусствах, а так же в чарах, боевой магии, трансфигурации и ментальной магии, а так же владение магическими видами письменности, вроде тех же рун, — ответил Чарлиус. — Верно… Спустя какое-то время он перейдет к открытой борьбе со всеми противниками, включая министерство магии и Дамблдора. Появится пророчество, в котором будет говориться, что появится тот, из-за кого он падет. Все условия будут указывать на меня. И он придет в этот дом, когда мне будет один год, Волан-де-Морт убьет моих родителей, но из-за их жертвы и магии рода его собственное заклинание отразится в него самого, плюс по нему ударит магия нашего рода, в итоге его просто размажет по стене, его тело будет полностью уничтожено. Так закончится его восстание, — ответил Гарри. — Хм… это многое объясняет, — неожиданно заявила Дорея.       Все удивленно посмотрели на нее. — Отчужденность, отстраненность, замкнутость, недоверчивость, какую-то скованность в тебе, Гарри, — сообщила она. — Ты меня вначале очень удивил… не такой я реакции ожидала от внука. — Простите, — тихо сказал Гарри. — Тебе не за что извиняться, — поспешно заявила Дорея. — Так, а что за шрамы? — напомнил Чарлиус. — На лбу шрам остался от заклинания Волан-де-Морта. Но, несмотря на уничтожение тела, сам он не был уничтожен. Когда мне было одиннадцать, он смог вселиться в тело одного из учителей, вместе они хотели похитить философский камень, который Фламель отдал на хранение Дамблдору. А я с друзьями встал у него на пути, к счастью, он был очень ослаблен, и мы смогли снова уничтожить его тело. Так же жертва моей матери оставила мне особую защитную магию, он не может ко мне прикоснуться, так как начинает сразу сгорать, вот его горящая рука и поранила осколком кости мне лицо, — сообщил Гарри.       Услышав эту короткую историю, шокированная Дорея закрыла лицо руками, а вот у Чарлиуса глаза загорелись. — Просто удивительно, а ты не промах… — похвалил его дед. — А кто твоя мама? — спросила Дорея. — Что это за замечательная волшебница, которая защитила тебя собой и подарила такую защиту. — Ее звали Лили, до замужества ее фамилия была Эванс, — сообщил Гарри. — Хм… никогда не слышала такой фамилии, — задумчиво сказала Дорея. — Наверное, это потому, что она маглорожденная, — ответил гриффиндорец.       Дорея удивленно посмотрела на Гарри. В ней боролось воспитание Блэков и… все остальное. Ко всему остальному относилось общение с мужем и его окружением, а они вполне положительно относились к маглам и их детям, да и сама она не разделяла радикальные взгляды своей семьи, так же эта гипотетическая Эванс станет матерью ее внука и защитит его ценой своей жизни. — Так с кем ты рос? — спросил Гарри дедушка.       Гарри вздохнул и принялся рассказывать о своей интересной жизни среди маглов, этот рассказ немало удивил пожилую чету Поттеров, они, раскрыв рты, слушали внука, поражаясь каждой новой детали. Мальчишка же почти ничего не утаивал, кроме чего-то, что и сам уже подзабыл. Когда же Гарри рассказал об убийстве учителя рисования, его дедушка встал и начал ходить по столовой, а бабушка испугано посмотрела на него. — У вас есть омут памяти? — спросил Гарри.       Чарлиус сделал жест, будто что-то зачерпывает из воздуха, после чего у него в руке появился белый сгусток магии, который он бросил на стол, через мгновение там появилась каменная чаша. — Это магия рода и дома… На сегодня это заменит нам омут памяти, — объяснил мужчина. — А меня научишь так делать? — спросил его внук. — Конечно, — усмехнулся старик.       Гарри начал им показывать сцены из своей жизни, включая драку с «полицейским» на пустыре, а потом рассказ перешел на его жизнь в Хогвартсе, где он начал радовать своего деда сценами драки с троллем. Когда же они дошли до полосы препятствий, битв с нежитью и встречи с Волан-де-Мортом, Дорея заявила, что не может это больше смотреть, что ей вполне хватает того, что Гарри сейчас здесь перед ней, а значит, тогда все хорошо закончилось. Гарри рассказал, как вылечил «узников» больницы Мунго, пострадавших от рук Волан-де-Морта и его пожирателей смерти. Дедушка и бабушка стали его переспрашивать, вытаскивать из него многочисленные детали, узнавая все больше и больше о жизни внука, их интересовали его отношения с друзьями, обучение ментальной магии и анимагии, организация дуэльного клуба, конфликты с профессором Дамблдором и Снейпом, конфликты с некоторыми слизеринцами и их отцами, драки, приключения, жизнь у Фаджей, успехи в учебе и так далее… Второй год так же потрясал супругов Поттеров насыщенностью событий в жизни их внука. Конечно же, они знали знаменитого магистра темных искусств Крамера, и это было удивительно, что он согласился обучать их внука и его друзей. Когда же Гарри бросил в омут воспоминание о битве с василиском, то Дорея даже и не подумала их смотреть, а вот Чарлиус сразу туда нырнул. — Значит, я сказал этому Скримеджеру, чтобы он сказал тебе забрать сердце василиска? Ну, хорошо! Значит, я могу влиять на будущее. Я оставлю и тебе все необходимые инструкции, я покажу тебе, куда их спрячу, и ты найдешь их, когда вернешься в свое время… Надо было еще кому-нибудь поручить, чтобы тебе и сердце Квирелла досталось, наш колодец и его бы принял… А, впрочем, почему бы мне этого не сделать… А чтобы у нас не возникло новых проблем с временем, я поручу передать тебе все это добро после твоего третьего курса. У меня достаточно связей в Аврорате, департаменте правопорядка и Отделе Тайн, чтобы найти тех, кто смог бы с этим справиться, — заявил Чарлиус. — Сэр, вы о чем? — удивленно спросил его внук. — Называй меня дедушкой! — потребовал Чарлиус. — А говорю я о том, чтобы ты после того, как вернешься в свое время, получил сердца Квирелла, тех троллей и других монстров, с которыми дрался на первом курсе, да и сердце Локонса лишним не будет… Колодец все проглотит, и магия рода будет сильнее! — Хорошо, это будет здорово… дедушка, — кивнул Гарри. — Так! А еще я, когда придет время, напишу пару документов, накажу Джеймсу и твоей матери кое-что написать, чтобы ни Фадж, ни кто-либо другой не имел возможности женить тебя против твоей воли. Каждый Поттер сам решает, на ком жениться, — заявил старый волшебник. — Так, ну рассказывай, что там дальше, а то я уже боюсь, что там на третьем курсе, — сказала Дорея.       И Гарри им показал получение титула магистра легилименции и окклюмении и разговор с главным магистром, который объяснил ему, что это лишь фикция. Гарри рассказывал о профессоре Люпине, о слепоте других болезнях профессора Крамера, о маховике времени, о куче уроков, занятий, тренировках и о сбежавшем из Азкабана преступнике Сириусе Блэке. Слушая все это, Чарлиус и Дорея сильно хмурились, они явно были чем-то крайне недовольны. — Этого не может быть! — твердо сказала Дорея.       Ее супруг согласно кивнул. — Не может Сириус Блэк быть предателем! Если хочешь, то я могу завтра же зайти в Хогвартс, где он принесет непреложный объект, что не предаст Джеймса! — твердо сказал Чарлиус Поттер. — Клятвы он принесет любые без проблем… Но это ничего не изменит, так как он в любом случае этого не сделал бы. — У Блэков много недостатков, но мы не предатели, — сказала Дорея. — Сириус Блэк — это концентрированное воплощение всех черт характера, присущих Блэкам и гриффиндорцам одновременно. Скорее я бы поверил, что это Люпин — предатель… — Почему? — удивился Гарри. — Он оборотень, — заявил Чарлиус Поттер. — В данном случае — это неважно, — возразила Дорея. — Оборотень? — удивился Гарри. — Я не знал. Но как? Почему? — Видишь ли… Его отец как-то оскорбил одного очень опасного оборотня, и тот в отместку укусил его сына, когда тот был совсем маленький. Тут такая ситуация, когда оборотень кусает волшебника, то тот, если у него есть честь и мужество, приносит себя в жертву. Так он может послужить на благо своего рода, принеся себя в жертву свою жизнь с помощью некоторых ритуалов. Если у него есть честь, но не хватает мужества, то он просит друзей и близких убить его… В противном случае он становится всеми презираемым изгоем, проклятье оборотней не было искоренено лишь из-за таких предателей. К тому же, некоторые из них являются редкостной мразью, которая начинает пытаться заразить как можно больше людей своей скверной, — объяснил Чарлиус Поттер. — Но к Ремусу Люпину это не относится, он был укушен еще совсем ребенком, конечно же, его родители не смогли убить своего единственного сына. Вот он и вырос, будучи, оборотнем, так что тут нет его вины. Он не был взрослым волшебником, из него вырос вполне достойный волшебник… Но Чарлиус прав, подавляющее большинство оборотней не такие хорошие… — добавила Дорея. — Хорошо, раз уж я взялся за эту борьбу с судьбой, то заставьте Блэка принести все возможные клятвы, посмотрим, как выкрутится время… — сказал Гарри. — Гарри, время — это не то, с чем стоит бороться, оно очень хрупкое и такое беззащитное… Выбери себе другого противника, — посоветовала Дорея. — Кстати, Гарри, а покажешь мне этого своего карнифекса? Очень уж интересное у тебя заклинание получилось, — попросил Чарлиус. — Хорошо, но мне нужен какой-то объект, который бы я мог ненавидеть, чтобы мой палач его уничтожил, — ответил Гарри. — Ну…, а хотя бы вон тот стул, — махнул рукой Чарлиус.       Гарри Поттер посмотрел на стул, этот враг не заслуживает пощады, гриффиндорец представил, как его раздражает этот стул, он, наверняка, служит Волан-де-Морту. Гарри взмахнул палочкой и произнес нужное заклинание, после чего оттуда появился бледно-прозрачный красный контур медведя, который, не спеша, подошел к стулу и ударил его лапой, после чего тот развалился на тлеющие щепки. Ненавидеть стул, в общем-то, было не за что, поэтому и чары получились довольно слабыми, уставший Гарри не смог вызвать достаточно злости, чтобы показать полноценного объятого пламенем карнифекса. — А покажи анимагию, — попросила его бабушка.       Третьекурсник сказу же превратился в медведя, чем сразу зааплодировали его дедушка и бабушка. — Ну, думаю, что скоро ты мне покажешь, что умеешь. Было бы неплохо нам с тобой попрактиковаться в боевой магии. А заодно мне многому надо тебя успеть научить, я, конечно же, оставлю тебе книги, которые ты сможешь прочесть в будущем, но этого недостаточно, ведь не все можно выучить по учебникам. Да и школьную программу нельзя запускать. В, общем, завтра этим и займемся, — объявил Чарлиус Поттер. — Я тоже кое-что тебе оставлю тебе в будущем, уж не знаю, как там в будущем у тебя сложится с Блэками, но ты, как мой внук, имеешь право овладеть некоторой частью знаний моего рода, — сообщила Дорея. — Да, и раз ты там совсем один, то тебе не помешает стать совершеннолетним. Я попытаюсь это как-нибудь оформить, — решил Чарлиус. — В общем, когда ты вернешься в будущее, тебя будет ждать множество сюрпризов. — Кстати, ты ничего не сказал о квиддитче, — заметила Дорея. — Я не играю в него, — ответил гриффиндорец. — У меня слишком много дел, чтобы еще и квиддитчем заниматься. Хотя, я один раз пробовал играть, но… все сочли мою игру слишком жесткой.       Еще какое-то время Чарлиус и Дорея расспрашивали своего внука о его жизни, а потом начали рассказывать о себе, они рассказывали Гарри много разных историй из своей жизни, жизни своих родственников. Вскоре наступила ночь, и мальчишке показали, где ванная комната, а затем отправили его спать, домовики быстро приготовили ему спальню. И вот чета Поттеров осталась наедине. — Это ужасно, он сирота, — произнесла Дорея. — Я даже не знаю, как себя вести с ним. — Да, я вначале думал, что неплохо бы ему показать Джеймса, но потом передумал, ведь он тоже мертв… Черт, мне жутко даже произносить это. Если я правильно понял, то он погибнет, когда ему будет двадцать один год, — произнес Чарлиус. — Нет, не говори мне этого, я не хочу об этом даже думать. Да, я знала, что мы не бессмертны, но все это просто ужасно. Мне кажется, что эта новость и будет причиной нашей смерти… Пока Гарри все это рассказывал, у меня несколько раз начинала голова кружиться и сердце болело. Только одна эта информация сократит нам жизнь лет на десять. Я весь вечер старалась сохранять спокойствие, но это выше моих сил, — сказала Дорея, по ее лицу текли слезы.       Мужчина подошел к своей жене и обнял ее, ему тоже было тяжело. К своей смерти он был готов, но вот то, что его родной сын умрет в двадцать один год — заставляло его сердце болеть. — Зато Гарри живой и здоровый, он очень сильный, он так много всего добился, — успокаивал любимую женщину мистер Поттер. — Эта сила дорого стоит, эта сила слишком дорого обошлась нашей семье, — сказала Дорея. — И Гарри… меня бросает в дрожь, когда я на него смотрю, от него веет холодом, ему много пришлось пережить, в нем живет что-то жуткое и неправильное. Наш Джеймс такой веселый, жизнерадостный, а Гарри… он слишком мрачный. А еще он очень увлечен темной магией, ты знаешь, что у меня нет предрассудков, я все-таки из Блэков, но все же эта магия очень опасна, а он совсем ребенок… — Мы должны с этим просто смириться, Дорея, главное, что с ним все хорошо, — успокаивал ее муж. — Я уверен, что Гарри со всем справится.       Чарлиус и Дорея Поттер стояли, обнявшись, и смотрели, молча, в окно.       На следующей день их ждали новые неприятности, Гарри не смог встать с постели, его тошнило, домовики убирали его рвоту с пола. Супругам Поттер пришлось вызывать своего домашнего целителя, который принес им клятву хранить их тайну, ведь лучше никому не знать, что у них дома находится их внук из будущего. Осмотрев мальчика, целитель заключил, что ребенок долгое время употреблял множество различных стимуляторов, но целых два дня Гарри не употреблял этих препаратов, и теперь у его организма шел процесс восстановления. В Хогвартсе к концу учебного года собирались мягко менять набор принимаемых учениками стимуляторов, а после выдать им специальный комплекс эликсиров, который бы помог им избежать последствий. Но Гарри в своей ситуации испытывал именно эти последствия из-за резкого прерывания курса приема стимуляторов.       Целитель дал своему пациенту несколько лечебных бальзамов, после которых ему стало лучше. Затем целитель переговорил с Дореей и оставил ей некоторые рекомендации по поводу ухода за пациентом и ушел. Лишь на следующей день организм Гарри вернулся в норму. Почти все это время Дорея сидела рядом с внуком.       Придя в себя, Гарри напомнил дедушке о поездке в Хогвартс, чтобы обсудить с Сириусом клятву, а заодно узнать, как дела у Дамблдора. В Хогвартс можно попасть через камин, но хорошим тоном считалось именно прийти туда из Хогсмида, что Поттеры и сделали. — Дедушка, я хочу немного пройтись по школе, — сказал Гарри. — Хм… хорошо, но, пожалуйста, не пытайся ничего изменить в своем времени, — сказал Чарлиус. — Даже и не думал, — ответил гриффиндорец.       Чарлиус сразу направился к профессору Макгонагалл. Он сообщил ей, что хочет поговорить с сыном и Сириусом, Минерва дружила с Чарлиусом, поэтому быстро сказала, какой у них сейчас урок. Это была травология, и после нее мистер Поттер перехватил Джеймса и Сириуса, после чего отвел их в заброшенный класс. Эти мальчишки были очень дружны и оба очень доверяли мистеру Поттеру, поэтому Блэк сразу же согласился поклясться, никогда не предавать Джеймса Поттера, не выдавать его тайн, если он станет магическим хранителем тайны, а так же еще пару аналогичных клятв.       После этого Чарлиус попрощался с мальчишками и отправился в кабинет Дамблдора. Горгулья без лишних проблем пропустила мужчину, и он вошел в кабинет директора, где застал сразу двоих Альбусов Дамблдоров.       У обоих Альбусов Дамблдоров болела голова с похмелья, ведь не так часто встречается человек, который полностью может тебя понять, выслушать, с которым можно многое вспомнить, в итоге оба всю ночь пили и разговаривали обо всем и ни о чем одновременно. — А как это понимать, Альбус? И тебя, второй, это тоже касается! Я требую объяснений! Что, черт побери, все это значит? Волан-де-Морт! Ложное обвинение Сириуса Блэка! Мой внук сирота! Дурсли и магловский приют! Философский камень и одержимый Квирелл! Василиск в Тайной Комнате! Проклятый дневник! Путешествия во времени! Что за дерьмо ты вываливаешь на моего внука, Альбус?! — начал громко кричать мистер Поттер.       Каждое громкое слово отдавалось болью в голове. Младший Альбус Дамблдор растерялся, а вот его вариант из будущего чего-то такого ожидал. Конечно же, Гарри все рассказал своему дедушке, а рассказать он мог многое… — А где сам Гарри? — спросил Дамблдор. — Где-то на территории Хогвартса, после нашего с вами разговора мы с ним встретимся, — ответил Дамблдор. — Что?! Мы должны его остановить, ведь он может встретить своих родителей… — испугался Дамблдор и направился к двери. — Нет, — остановил его Чарлиус. — Дела моей семьи вас не касаются. Я не позволял вам вмешиваться в дела моего сына или внука. А если будут затронуты дела мисс Эванс, то они будут касаться в первую очередь семьи Эванс, а не вас. — Ты сумасшедший! — хором воскликнули Альбусы Дамблдоры. — А кем были вы, когда выдавали ученикам маховик, даже не объяснив о теории несовершенства мира, его дефектности? — возмущался в ответ мистер Поттер.       С сыном хулиганом, из-за которого ему регулярно приходилось посещать Хогвартс для разборок, Чарлиус давно уже научился разговаривать с администрацией школы, он всегда старался первым успеть во всем обвинить профессоров. Еще долго он выговаривал двум Дамблдорам все, что он думает о них, об идее хранить философский камень в Хогвартсе, о троллях, о неспособности распознать одержимого профессора, пьющего кровь единорогов, о неспособности выявить виновного в открытии Тайной Комнаты среди учеников.       А в это время Гарри прогуливался по территории Хогвартса. Гриффиндорец с некоторым удивлением небольшую потасовку, он сразу узнал своего отца, который действительно был похож на него, только глаза были, как у Дореи. Джеймс Поттер вместе с друзьями о чем-то спорил с рыжеволосой девушкой, позади которой лежал на земле бледный слизеринец с длинными сальными волосами, он держался за окровавленный нос. Гарри понял, что эта девушка — его мать, а в слизеринце он узнал Снейпа, но вот зачем она его защищала, Гарри понять не мог. — Лучше было бы тому человеку не родиться, — тихо прошептал Гарри, глядя на будущего ненавистного профессора зельеварения.       Тут подошли слизеринцы, и Лили пришлось отойти, так как те собирались защитить Снейпа, но вот маглорожденной гриффиндорке они добра точно не желали. Зрелище было интересное, теперь обе стороны не хотели спорить, они жаждали крови без лишних слов, поэтому трудно сказать, кто атаковал первым, но вскоре полетели боевые заклинания. Как бы Гарри ни хотелось вмешаться в бой и поразить чем-нибудь будущих пожирателей смерти, ну или хотя бы просто посмотреть на это зрелище, но он решил воспользоваться моментом и поговорить со своей будущей матерью. — Привет, — громко сказал Гарри, догнав гриффиндорку. — Привет… А мы знакомы? Я тебя не помню, — удивленно произнесла Лили. — Меня зовут Гарри. Ну, я не отсюда. Я зашел в Хогвартс, чтобы кое-что обсудить с Дамблдором. У меня к нему одно очень важное дело, — сказал Гарри. — Можешь не представляться, я знаю, что тебя зовут Лили Эванс. Я вообще очень много всего знаю. — И откуда ты? Откуда ты знаешь мое имя? И что за дело у тебя к профессору Дамблдору? — удивленно и с любопытством спросила мисс Эванс. — Кстати, ты похож на одного моего однокурсника… — Ну, если я тебе скажу, то ты не поверишь. Впрочем, это дало бы ответ на твой вопрос, — ответил Гарри. — А ты скажи, а уж я решу, верить тебе или нет, — предложила Лили. — Я из будущего, меня зовут Гарри Поттер, а похож я на этого твоего однокурсника, потому что я его потомок, — усмехнулся Гарри. — Но, никаких расспросов о будущем, а то это дело такое… — Твой предок — ужасный человек! — воскликнула Лили Эванс. — Я бы не сказал, я вот вижу, как он здорово сражается, уже третий попал под его заклятье, — усмехнулся Гарри, показав рукой на продолжающуюся битву. — Это варварство! Нельзя все вопросы решать дракой! Они же нападают на беззащитных, они нападают по несколько человек на одного, — возмутилась Лили. — Ну-ну, это естественно, это же война. Вернее, будет война. Ты ведь слышала о Волан-де-Морте, я уверен, что тут о нем часто говорят, — заметил Гарри. — А при чем здесь этот темный маг? — спросила Лили. — Он и его сторонники будут убивать противников, а так же тех, чьи родители маглы, ну и самих маглов. Стоит ли говорить, что ты для них при любом раскладе враг? — спросил Гарри. — Северус не такой? — попыталась возразить девушка. — Угу, а те слизеринцы такие? — спросил гриффиндорец. — Не сравнивай Северуса с остальными! Они нападают кучей на одного, задирают младшекурсников! — возмутилась Лили. — Они хотят извести таких… — Маглорожденных, — закончил за нее Гарри. — Я удивляюсь твоей наивности. Если бы Снейп не был таким же, не участвовал в их мерзких делишках, то они бы не принимали его за своего. Посмотри внимательно на эту драку, именно в таком составе через несколько лет после Хогвартса они же будут сражаться насмерть. Одни будут совершать рейды, истребляя таких, как ты, как твои родители, как твоя сестра. А другие будут им противостоять. — Но Северус не причинит мне вреда, — возразила мисс Эванс. — Конечно, у каждого эсэсовца есть любимый еврей. Вот только ты готова просто прятаться за его спиной, зная, что происходит, что погибают люди, зная, что он принимает в этом участие? — спросил парень. — НЕТ! — воскликнула гриффиндорка, сжав кулаки. — Тебе знакома психология? Это магловская наука, — спросил Гарри. — Да, — неуверенно ответила Лили, удивляясь такой смене темы. — Его судьба определена. Он ненавидит своего отца алкоголика, который бил его и жену, а поэтом ненавидит и маглов вообще, но при этом повторит удивительным образом путь своего отца. Если он женится, то вскоре сам начнет злоупотреблять алкоголем, бить жену и пытаться утверждать свой авторитет перед детьми грубой силой. Он обречен пройти по дорожке своего отца. Даже если он сможет защититься от своих дружков убийц, он не сможет защитить от самого себя, от своих демонов.       А в это время к сражающимся уже подбежали профессора, начали их разнимать, забирать раненных. — Откуда ты это все знаешь? С чего ты вообще взял, что его отец такой? — удивленно спросила девушка.       Гарри усмехнулся, он вспомнил некоторые вещи, которые упоминал Соломон Принц, Гарри же требовалось лишь немного приукрасить. — Разве я неправ? Ну, расскажи, где живет твой приятель, как у него на самом деле обстоят дела с родителями? — спросил Поттер. — Мне кажется, что ты неправ, он хороший, он, на самом деле, добрый, — робко возразила Лили. — Знала бы ты, скольких хороших людей сгубили пороки. Но ты забываешь, что я из будущего, я не предполагаю, я знаю. Хотя ты и сама все поймешь, просто внимательно следи за своим приятелем, и он сам даст тебе повод разочароваться в нем. — Ты такой же, как твой отец! — разозлилась Лили. — Вы оба ненавидите его только за то, что он слизеринец. А Джеймс, по-твоему, святой?! — Нет, я не встречал в своей жизни святых людей, у каждого свои темные пятна в истории. Но мой отец хотя бы не пытал людей, доводя их до безумия, не убивал детей, не прислуживал маньяку, убийце и тирану, не ползал перед ним на коленях. По-настоящему еще ничего не началось, но уже в газетах все чаще пишут о таинственных смертях, исчезновениях людей, о крупных авариях с человеческими жертвами в магловских районах. Мой дед уже стар, но он будет этому противостоять на политическом уровне, а мой отец через несколько лет присоединится к активной борьбе, он будет свидетелем гибели многих своих друзей, будет рисковать собой ради того, что считает правильным. А некоторые мелкие недостатки можно и потерпеть, никто не идеален. — Я не верю тебе, — выдала Эванс. — И не надо. Ты просто следи за происходящим, не будь слепой, не упусти момент, когда станет слишком поздно, — посоветовал Гарри Поттер. — Ну, а мне пора.       Гарри сделал вид, что уходит, а сам взмахнул палочкой, корректируя воспоминания о себе, он оставит лишь некоторые обрывки, она будет помнить, как разговаривала с незнакомцем, но не будет помнить его внешности, кто он, откуда пришел. С этого момента Лили начнет подмечать все даже самые мелкие недостатки Снейпа, каждую не так сказанную фразу, каждую паузу в разговорах, будет обращать внимание на все неудобные ему темы. Теперь это бомба замедленного действия, придет время, и она взорвет все, что связывало Лили Эванс с этим невзрачным слизеринцем. У Снейпа не должно быть таких хороших друзей, Гарри считал, что этот мерзавец их не заслужил, не будет никого, кто поможет ему исправиться, он обречен. Когда-нибудь он покажет это воспоминание самому Снейпу, чтобы посмотреть на его реакцию. ***       Луна шла за извивающимся в воздухе существом, похожим на змею, ни девочка, ни ее отец еще не успели дать название этому созданию, но можно было сказать точно, что это лишь дело времени, и скоро появится в журнале «Придира» статья о нем. Существо вело девочку к заброшенному классу. Когда мисс Лавгуд вошла туда, она увидела на столе обычную стеклянную баночку. Существо стало кружиться вокруг этой баночки, что-то пытаясь этим сказать, затем прилетело в руку равенкловки и превратилось в ключ. Луна же подошла к банке и разбила ее, после чего в этом месте появилась зияющая пустота. Ключ в руке девочки нагрелся, и она шагнула во тьму.       Мрак полностью объял девчонку, лишь ключ в ее руке пульсировал мягким светом, показывая Луне направление. Здесь не было ни стен, ни земли под ногами, не существовало направлений, но Луна двигалась к цели, которую указывал ей ключ. Без запоров, без дверей, без замков, без преград это было самое закрытое место. Трудно сказать, как долго Луна шла в этом месте, неизвестно, как тут вообще течет время.       Перед Луной появилось здание с колонами, вокруг него ходили высокие женские силуэты, закутанные в мантии, они не замечали гостьи, каждая занималась своими делами. Лавгуд направилась внутрь здания. Но неожиданно кто-то схватил равенкловку за руку. — Что ты здесь делаешь? — строго спросила одна из женщин. — Мама? — удивилась Луна. — Всего лишь тень ее. Здесь есть лишь тени в этой пустоте. — Я ищу ответы на вопросы. Куда делся мой друг Гарри Поттер, что вообще происходит в школе? Почему одни и те же события все описывают по-разному, будто они обе могли происходить одновременно? — спрашивала Луна. — Ключ привел меня сюда. — Мир треснул. Вернись домой, подожди немного, и все пройдет. Трещина мира — лишь короткое, небольшое явление в истории, оно существует лишь на определенном участке времени, надо лишь подождать, пока оно пройдет, — ответила тень матери Луны. — Но прошу, не заходи внутрь, просто вернись домой.       Луна уже собиралась послушать свою мать, но вдруг вспыхнуло пламя, и на ее плече появился феникс, он издал воодушевляющую трель, и Луна пошла вперед. Она зашла внутрь каменного храма. Там царил полумрак, лишь немного света давали редкие факелы, прикрепленные к стенам. И вот за поворотом была найдена комната, в которой находилось то, от чего Луну хотела уберечь ее мать.       Мерзкие голые старухи с дряблой свисающей до пола кожей стояли вокруг стола и пировали. Их пир был ужасен, на столе были маленькие дети, которых эти уродливые ведьмы пожирали. Эти слепые твари не видели Луну, они были слепы, но почувствовали ее запах. Развернувшись, они стали медленно идти в ее направлении, вытянув вперед немытые руки с длинными кривыми ногтями. Феникс Луны издал трель и полетел, отвлекая их звуком, он не пытался нападать, так как был в этом месте почти бессилен. А Луна тем временем увидела единственную ценную вещь в этом месте — треножник. Она бросилась к нему, схватила его, после чего феникс сел ей на плечо, и вихрь огненной магии стал уносить ее прочь.       Луна открыла глаза, она стояла в кабинете профессора Крамера, рядом с ней стояли Блез, Гарри и Сьюзен, а перед ними была темноволосая женщина с татуировкой ворона на щеке. Это была дочь профессора Крамера, и ее тоже звали Калисто. — Мой отец серьезно болен, поэтому он передал все свои дела мне, включая и индивидуальные занятия с вами, — сообщила волшебница. — Кое-что он мне рассказал, но все-таки мне следует самой лично оценить ваш уровень, чтобы я могла построить план наших будущих занятий.       Луна удивленно смотрела на Гарри Поттера, тот стоял, как ни в чем не бывало. — Мисс Лавгуд, что-то случилось? — спросила новая профессор Крамер. — Да, мир треснул. В истории на этом отрезке времени образовался дефект, в который сейчас попала школа, — сообщила равенкловка.       Все трое ее друзей удивленно посмотрели на подругу, а вот лицо учителя стало напряженным. — Это очень серьезное заявление, мисс Лавгуд, — строго сказала Калисто Крамер. — А еще на вас сейчас присутствует отпечаток очень темной и древней магии, который бывает обычно после какого-нибудь посвящения. Вы просто вошли в мой кабинет и вместе со всеми слушали меня, но вдруг на вас появился этот отпечаток. — Пока Хогвартс пребывает в трещине мира, можно находиться в двух местах одновременно, профессор.