Гриффиндорец

      Джеймс Поттер выпрыгнул из камина в своем доме, он не знал, зачем отец попросил его явится домой, и очень надеялся, что причиной этому не его проказы в школе. Профессор Макгонагалл тоже не знала, в чем причина, она просто отправила его через камин. Не добавляло оптимизма то, что его отец выглядел очень серьезным и напряженным. — Джеймс, я позвал, чтобы ты посмотрел на один спарринг, тебе будет полезным посмотреть, — серьезно сказал Чарлиус Поттер. — А кто будет сражаться, — заинтересованно спросил гриффиндорец, глаза сразу загорелись, как только он понял, что ругать его не собираются. — Я и один мальчик лет тринадцати, — улыбнулся мужчина. — Ты шутишь? — спросил четверокурсник. — Нет, отнюдь. Просто подожди, Джеймс, и ты все увидишь, — без намека на улыбку сказал взрослый волшебник. — Но… — попытался что-то сказать сын отцу. — Нет, подожди, ты сам все увидишь, — твердо сказал Чарлиус.       Через несколько минут Джеймс вместе со своей матерью стоял возле небольшой площадки позади дома, эта площадка, была закрыта мощными защитными чарами, чтобы магия не выходила за пределы площадки. А так же эти чары не позволяли участникам дуэли увидеть то, что происходит снаружи, так что Гарри даже не знал, что посмотреть на этот спарринг пришел его отец. — Использовать можно все, что угодно? — спросил Гарри. — Ну, авадой в меня не бросай. Ну и вообще… в общем, ты понимаешь… — Чарлиус сделал неопределенный жест рукой.       Оба Поттера не любили церемоний, поэтому просто кивнули друг другу и сразу взмахнули палочками. Чарлиус хотел посмотреть, на что способен его внук, поэтому дал ему атаковать первым. Не тратя время на вербальную формулировку, Гарри бросил обездвиживающим, а так же почти одновременно беспалочковое оглушающее. И, не останавливаясь, Гарри стал быстро отправлять в противника множество простых атакующих заклинаний. Таким способом неслабый волшебник может, не уставая, довольно долго на большой скорости атаковать противника.       Но эта атака была прервана ответным мощным ударом огненным кнутом. Вернее, это больше похоже на плеть с множеством огненных хвостов, которые поглощали все летящие со стороны Гарри заклинания. Но Гарри уже мог производить подобные заклинания, хоть и не в такой мощной форме, но и этого хватило, чтобы своим огненным хлыстом отвести атаку деда.       Гарри решил перейти на следующий уровень и отправил в оппонента несколько темных проклятий и серьезных боевых заклинаний, способных пробить бетонные плиты. Его дед сидел в глухой обороне, давая внуку возможность показать себя. Одно за другим летели темные проклятья, направленные на поражение тела, разума, магии, ауры противника, чередуясь с грубыми взрывными и режущими заклятьями. От некоторых заклинаний Чарлиусу приходилось отклоняться, так как он не был уверен, что правильно подбирает щит.       Но это быстро надоело старшему магу и он выпустил из палочки нечто похожее на облако, из которого в Гарри полетел целый дождь из оглушающих заклинаний, не сильных, но в огромном количестве. Только трансфигурация спасла Гарри, он успел создать нечто, напоминающее стальной навес. После чего быстро сделал взмах палочкой, и в Чарлиуса полетело множество стальных осколков, а следом почти одновременно было создано заклинание дыма, в котором Гарри попытался атаковать деда с разных сторон проклятьями невидимыми глазу. Мальчишка быстро перемещался, стреляя туда, где должен был стоять противник, но к его удивлению откуда-то сбоку прилетело простенькое заклинание подножки, после которого Гарри кубарем прокатился по земле, но сразу же вскочил и создал заклинание адского пламени.       Джеймс смотрел на это зрелище удивленно, раскрыв рот, на его глазах потоки пламени из палочки тринадцатилетнего мальчишки заполнили все пространство арены. А вот Чарлиус улыбнулся, его внук перешел на высшую магию разрушения, взрослый маг успел закрыть себя стеной магии и теперь любовался, как вокруг него бурлят потоки огня. Через какое-то время огонь стих, его заменил вымораживающий дух, а следом пошли и другие заклинания хаоса. Наконец, старшему Поттеру это надоело, и он развернул щит во всю ширь, таким образом, ударив им оппонента. А после этого в юного гриффиндорца полетели сети, веревки, полотна прочной ткани, которые старались захватить его в плен.       Гарри не думал сдаваться, прыгая, уворачиваясь от атак, он достал из кармана осколки костей, тут были кошачьи клыки, мышиные скелеты, высушенные птичьи лапки, несколько купленных в Лютном переулке зубов покойника. Гарри Поттер стал шептать формулы из некромантии, делая пасы палочкой, не прекращая бегать и уворачиваться от атак. Затем он бросил всем этим в противника, одновременно взмахнув палочкой, пространство заполнил зловещий туман, веревки и ткань, что были разбросаны по площадке обратились в прах. Чарлиусу стало труднее колдовать, да и дышать стало неприятно, так как воздух наполнился запахами затхлости и разложения. Из тех мест, до куда земли коснулись остатки мертвых существ, стали вылезать земляные големы, вся земля арены немного приобрела свойства кладбищенской. Это были неповоротливые и довольно слабые антропоморфные силуэты из земли, поднятые некромантией, они были значительно слабее того, что могло бы получиться на настоящем кладбище или проклятой земле, но они были нужны лишь для отвлечения внимания. Гарри Поттер тем временем достал из кармана руку домовика, который когда-то покушался на него, и, используя ее вместе с палочкой, стал бросать в противника проклятьями магии смерти, теперь они стали сильнее. Но теперь сам Чарлиус выпустил из палочки огненное заклинание, очищая землю от скверны. Этот огонь не только уничтожал големов и сжигал с земли кусочки мертвых существ, но и служил щитом, поглощал магию противника.       Мужчина пришел к выводу, что пора заканчивать бой и резко перешел в наступление, пытаясь достать внука своим потоком заклинаний. Но Гарри счел это лишь переходом на новый уровень и начал быстро носиться вокруг деда, уворачиваясь от атак, ускоряя свое тело магией. Парень и не думал сдаваться, он использовал на себе заклинание, превращающее кожу в чешую, а затем трансфигурировал ее в сталь, что удивило Чарлиуса, так как он никогда не использовал каких-либо модификаций своего тела. А теперь Гарри не приходилось избегать столкновения с осколками камней, так же часть простых заклинаний не могли причинить теперь ему вред, что заставило его деда перейти только на мощные чары. Сам Гарри так же перешел исключительно на мощные заклятья, не применяя оглушающих, обезоруживающих и тому подобных чар.       Чарлиус отправил в бой против Гарри стаю трансфигурированных собак, но мальчишка ответил демонологией, превративших всю стаю в одного кривого, уродливого, бесноватого монстра, одержимого темной сущностью. Бешенная тварь со множеством голов, глаз, лап и клыкастых пастей рванула на старшего мага. Чарлиуса передернуло от отвращения к этой мерзости, он применил заклятье пламени чистилища, чтобы полностью сжечь это дрянь так, чтобы его внук не смог и труп даже использовать. Струя проклятого пепла летела в Чарлиуса, а за ней чары пустоты, всепоглощающей желчи, проклятья некролиза, проклятье некромантии духа, заклинание ментального разрушения. Теперь мужчина пришел к выводу, что бой нужно срочно завершить, иначе его внук может натворить ошибок, он уже не сдерживается и использует опаснейшие заклинания. Бой перешел на полную мощность, Чарлиус использовал всевозможные заклинания огня, так как он имел титул пироманта, а так же он использовал высшую трансфигурацию и светлую магию, в которой так же неплохо разбирался.       Удивительно, но даже в таком режиме боя Гарри Поттер смог выстоять несколько минут, прежде чем особенно сильный удар разбил вдребезги его защиту, и мальчишка лишился сознания. Это казалось невероятным, пусть это были лишь несколько минут, но ни один другой третьекурсник не смог бы и десяти секунд выдержать против опытного боевого мага, участвовавшего в свое время в войне против Гриндевальда. И Чарлиус не мог сказать, что его это очень радовало, он, конечно же, гордился внуком, но так же он видел, что тот действует на износ, не жалея себя, не заботясь о самочувствии, здоровье. Было очевидно, что этот бой не мог не вызвать у мальчика магическое истощение. Но тот сражался не смотря ни на что, стремясь только к победе. Чарлиус не сомневался, что его внук заслужит много побед, но вот долго ли он проживет с таким подходом, этот вопрос оставался открытым.       Стоило Чарлиусу выйти снять защиту, как Дорея подбежала к Гарри, а Джеймс стал задавать кучу вопросов. — Пап, как это он так дрался? Что это были за заклинания? Почему я такое в Хогвартсе не проходил? Он ведь младше меня? Ты так долго не мог его победить… Он так силен? И почему он так похож на нас с тобой? — расспрашивал четверокурсник. — Это наш потомок из будущего. Он случайно переместился во времени. Его зовут Гарри. Его несколько раз пытались убить, в его времени за ним охотился Волан-де-Морт. Поэтому он усиленно занимается боевой магией. Он даже в квиддитч не играет, чтобы не тратить время зря. Поэтому он так силен и так хорошо сражается. Он сильнее тебя, Джеймс. Гарри сказал, что в будущем будет война, и ты к ней совершенно не готов. Поставь тебя сейчас против него, и Гарри просто вытрет об тебя ноги, заставит землю есть, а он всего лишь третьекурсник. Он анимагом стал на первом курсе, — рассказал Чарлиус. — Папа, я же хорошо учусь… — Этого недостаточно, если начнется война. Мне приходят жалобы на тебя за твое поведения, за драки, но я не ругаю тебя, ты тренируешься, что-то изобретаешь, тренируешься в драках, учишься делать ловушки, и это все неплохо. Но Гарри на первом курсе оглушил одного учителя, а в конце года прикончил другого, когда оказалось, что тот служит врагу. А еще сражался с троллями, нежитью, василиском… Ты понимаешь, какое это будущее? Готов ли ты к такому будущему? — спросил Чарлиус.       Джеймс опустил голову, ему нечего было сказать. Нет, отец не ругал его, не повышал голос, но им обоим были известны ответы на эти вопросы. — Значит, это правда, что поговаривают в школе на счет этого Темного Лорда? — неожиданно спросил Джеймс. — А что говорят в школе? — поинтересовался Чарлиус. — Что есть наследник Слизерина, его зовут Темный Лорд Волан-де-Морт, что он собирает армию чистокровных, чтобы они очистили весь мир от маглорожденных. Из-за этого мы часто деремся со слизеринцами, половина там чуть ли не молится на этого Волан-де-Морта, они ведут себя так, будто бы этот их главарь уже захватил власть в министерстве, они утверждают, что это лишь вопрос времени, — рассказал Джеймс. — Да, он будет пытаться захватить власть… — А я могу поговорить с Гарри? — Нет, не стоит. У этого есть свои причины, — ответил Чарлиус. — Но ты и так с ним увидишься еще, когда он родится… А вот мне предстоит умереть довольно рано, так что будь готов… — Отец, не говори так… — Нет, ты должен быть готов ко всему, и к этому тоже! — четко сказал старший волшебник.       Еще некоторое время он разговаривал с сыном. По словам Гарри, Джеймс с женой несколько раз бросали вызов самому могущественному темному магу своего поколения. На данный момент такая перспектива маловероятна, Джеймс отличник и неслабый волшебник, но до такого уровня он явно не дотягивает, а это значит, что и здесь Чарлиусу придется постараться, чтобы будущее соответствовало тому, что рассказал Гарри. — Джеймс, можешь в школе драться со слизеринцами, сколько влезет, тебя за это не исключат, уж я постараюсь, это можно считать тренировкой. В квиддитч тоже играй… Но не трать время на праздные занятия, школьной программы недостаточно, чтобы драться так, как ты сегодня видел. Более того, даже этого недостаточно для того, что вас ждет в будущем, и Гарри это понимает, поэтому он продолжает учиться и тренироваться с все возрастающим упорством, — сообщил Чарлиус. — Ты сказал, что Гарри наш потомок… А можно конкретнее? — спросил Джеймс. — У него глаза матери… Такие же зеленые, как у Лили, — усмехнулся Чарлиус, выдав немного информации, что ему как-то сообщил сам Гарри. Джеймс выглядел ошарашенным, ведь он ничего такого не говорил родителям, он никогда не упоминал при них о Лили. — Тебе пора в школу… И постарайся не испортить свое будущее, не сделай его хуже, — сказал Чарлиус и проводил сына до камина.       Мистер Поттер не сомневался, что сегодняшний день изменит его сына, конечно же, не так радикально, как он хотел бы, но то, что он будет усерднее изучать боевую магию.       Как и ожидалось, у Гарри действительно было небольшое магическое истощение. Говорить что-то по этому поводу мальчишке Чарлиус считал бесполезным, так как он его все равно не послушает, и вряд ли у кого-нибудь когда-нибудь получится изменить его мировоззрение. Но это и не было его целью на данный момент, его устраивал такой внук, который в кратчайшие сроки освоит тот максимум, который дедушка сможет ему дать.       В первую очередь мистер Поттер решил дать своему внуку уроки родовой магии, он хотел обучить его тем заклятьям, приемам, формулам, которые были известные семье Поттер. Он собирался дать основы, а остальное подготовить в записях, которые оставит внуку. Помимо родовой магии, есть еще несколько уровней чистокровного наследия, следующими были знания, доступные группе родственных родов. Затем идут знания национальные, так на территории Британии можно выделить кельтскую, англо-саксонскую и норманнскую группы, так же была небольшая римская группа и совсем маленькая французская, часть этих знаний в некоторых случаях становились достоянием всех волшебников, включая маглорожденных. И есть магия, которая считается общей для Европы, но маглорожденные при должных желании и упорстве могут найти необходимые книги и даже учителей. Помимо этих знаний, Чарлиус надеялся обучить внука широкому спектру огненных чар, так как он имел звание пироманта, а так же хотел обучить его многим полезным чарам из светлой магии, так как у Гарри в этой области был один сплошной пробел.       На следующий день Чарлиус принялся учить внука, у Гарри отлично получалось освоить практически все, что показывал дед, кроме светлой магии… Гарри уже давно научился ненавидеть, злиться, желать смерти, желать причинить боль и получать от этого удовольствие, благодаря окклюменции, он мог добиться отрешенности и безразличия, но все это было не тем, что требовалось для светлой магии. Разве что праведный гнев и отвращение к скверне Гарри вполне мог испытывать и создавать некоторые боевые светлые чары. И это очень печалило Чарлиуса, темная магия не сделает Гарри счастливым. И было еще кое-что, о чем старший Поттер волновался… — Гарри, есть еще один вопрос, который мы обязаны обсудить. Времени у нас мало, а, может быть, его у нас вообще нет, хотя, в нашем с тобой положении говорить о времени вообще трудновато. Я не хочу, чтобы род Поттеров пресекся, поэтому постарайся не тянуть с этим делом… Я умру до твоего рождения, меня не волнуют в данном вопросе многие нюансы, в данной ситуации не важно, сколько тебе лет, меня не интересует происхождение невесты, меня даже не интересует, будет ли брак… Лишь наличие наследника. Наш род несколько раз оказывался на краю гибели, полного исчезновения, и сейчас это особенно чувствуется. Линии моих братьев и кузенов резко прервались… Джеймс — довольно поздний ребенок, у нас с Дореей долгое время не получалось завести детей. Что было или будет дальше, ты знаешь лучше меня. Из твоих рассказов следует, что тебе, последнему Поттеру, постоянно грозила опасность, ты слишком часто оказывался на краю гибели. Из этого следует то, что либо судьба хочет нас погубить, либо что судьба по очень узкой тропинке через игольное ушко между Сциллой и Харибдой выводит нас к спасению. В любом случае ты должен подумать о том, как обезопасить род Поттеров, — сказал Чарлиус.       Эта область была для Гарри малоисследованной, поэтому он не спешил спорить или соглашаться… — Я приму это во внимание и обдумаю, — кивнул Гарри.       Дед подавил в себе желание расспрашивать внука о девушках, есть ли у него кто-то на примете, у него не было желания дразнить этого серьезного молодого человека, который точно не стал бы так смешно возмущаться, как Джеймс. Гарри же в этом случае просто сослался бы на слова самого деда, что ему безразлично происхождение невесты. — Гарри, если ситуация станет критической, то советую… не класть все яйца в одну корзину… Один или два бастарда не помешают роду в тяжелое время. Я даже не имею ничего против полукровок, лишь бы наш потомок был волшебником, — добавил старший маг. — Прав будет тот, кто выживет и победит. К тому же некоторые из наших предков брали в жены и маглорожденных, и магловок, а иногда и тех, в чьих жилах текла кровь существ, эта кровь теперь течет и в наших жилах. ***       Профессор Крамер и трое друзей внимательно выслушали Луну, было видно, что она говорит абсолютно серьезно, хотя уровень бреда просто зашкаливал. Так, например, Гарри точно не помнил, чтобы он куда-то пропадал. Неожиданно из памяти Блеза и Сьюзен пропали те минуты споров, когда они были свидетелями одного и того же события, но говорили диаметрально противоположные вещи. Калисто Крамер же даже сделала некоторые пометки в своем блокноте. — Мисс Лавгуд, возможно, что вы правы, но это ничего не меняет. Одной из особенностью «прорыва дракона» является то, что никаким образом повлиять на него нельзя. Если время действительно порвалось, то нам лишь остается ждать, когда мы минуем «испорченный» отрезок времени. Более того, в этом состоянии любое событие может происходить одновременно со своим альтернативным вариантом, как бы сильно они друг другу не противоречили. И это относится и к нашей памяти, в следующий момент мы, может быть, будем помнить другой вариант событий, поэтому невероятно трудно отследить и доказать, что произошел разрыв времени, пока ты сам находишься внутри него, только за его пределами, оценивая все произошедшее, это становится очевидным, — ответила профессор Крамер. — Профессор, вы можете рассказать об этом своему отцу профессору Крамеру? — спросила Лавгуд. — Мисс Лавгуд, мой отец готовится закончить свой жизненный путь, он отдает последние распоряжения, касающиеся преимущественно его собственных похорон. Он мало бодрствует, много спит, его разум медленно угасает, поэтому он мало чем сможет помочь, хотя я и попытаюсь ему рассказать о ваших подозрениях, — ответила женщина. — Знаете, мне кажется, что Луна права, я тоже замечаю что-то странное, в моей памяти будто бы что-то вспыхивает, странные вещи, которых я не мог видеть, — добавил Гарри Поттер. — Это сны о прошлом или о будущем? — спросила равенкловка. — Мне кажется, что о прошлом, будто бы я вижу своих родителей в школе, своего деда, хотя он умер до моего рождения, — ответил Гарри. — Как я уже сказала, мы ничего сделать не сможем, поэтому лучше сейчас заняться непосредственно тем, ради чего вы здесь… Насколько я поняла, вы уже начали изучать все три направления темных искусств. Вы наиболее далеко продвинулись в магии хаоса, какое-то время уделили некромантии, а так же недавно коснулись демонологии. Так же он разделил вас, чтобы каждому давать индивидуальную программу. Я не могу понять, почему он сразу начал изучать с вами столь опасные приемы и заклинания, это довольно вредно для вашего молодого здоровья. Обычно молодых людей обучают несколько позже и начинают с более простых вещей из междисциплинарной темной магии. Я не хочу подвергать сомнению действия своего наставника и отца, но это похоже на какой-то эксперимент, возможно, что некоторые необратимые процессы начались с ним не несколько дней назад, а еще в прошлом году. Мне трудно представить, чтобы он, находясь в здравом уме, обучал бы вас заклинанию адского пламени, как он это делал год назад, когда трое из вас были на втором курсе, а мисс Лавгуд на первом. Не зная его лично и не разбираясь в темной магии, большинство бы посчитали это просто некоторой экстравагантностью древнего волшебника, который прожил более чем полтора века, никто из профессоров Хогвартса и не заподозрил неладное. Ученики, у которых он вел занятия на старших курсах заметили некоторую рассеянность и забывчивость, хотя и не придали этому большого значения, — поведала дочь темного магистр. — Поэтому такая манера преподавания могла нанести серьезный вред вам. Я не буду продолжать учить вас темным искусством такого уровня, пока не посчитаю, что вы для них действительно готовы, мы займемся медитативными практиками.       Занятия проходили очень трудно, их новый учитель требовала их выворачивать наизнанку свои души, ученики были обязаны рассказывать каждую мысль, эмоцию, каждое чувство, описывать в мельчайших деталях все образы, которые им являлись при использовании темной магии. Она задала им настоящее домашнее задание, они были обязаны написать два сочинения. Первое сочинение касалось истории темных искусств, они должны были написать, когда, как и откуда появились те иные приемы и заклинания, которым они успели обучиться, с какой культурой они связаны, на что похожи. Второе сочинение было еще труднее, оно обязывало их расписать их еще более подробно свое отношение к темным искусствам, все свои переживания, объяснить причины, зачем они им нужны, зачем они их изучают, подробно расписать, что для них представляют собой темные искусства, что вообще такое темная магия.       Больше всех чертыхался Гарри, ему совершенно это не нравилось, так как он считал все это бесполезной тратой времени, сразу после занятия он попрощался с друзьями и ушел куда-то. ***       На следующее утро, как обычно, несколько учеников встали очень рано, чтобы принять различные стимуляторы в больничном крыле. После этого они шли в Большой зал, но все равно было очень рано, что практически никого, кроме них, не было. Среди таких учеников были Гермиона и Блез, они подсели к Сьюзен, которая так же была среди таких ранних учеников. Стол Хаффлпаффа, будучи наиболее гостеприимным и относительно нейтральным, был тем местом, где проще всего было общаться ученикам разных факультетов. Сьюзен и Гермиона начали что-то обсуждать, а Блез принялся читать газету. — Что пишут? — поинтересовалась Гермиона. — Среди кентавров опять объявился умный представитель, который догадался требовать больше прав для своего вида. Наследие Кроноса, как ни странно, еще живо, и среди кентавров иногда рождаются те, чей интеллект сопоставим с человеческим, — ответил Блез. — Что ты хочешь этим сказать? Интеллект кентавров такой же, как у людей. Среди них было немало знаменитых астрономов, предсказателей, философов, исследователей природы, магии, — спросила Гермиона. — Это и называется наследием Кроноса. Большинство кентавров лишь слегка умнее троллей, это полулошади полусквибы, но в каждом поколении рождается два или три особых кентавра, они наделены магией и разумом, а остальные в лучшем случае могут лишь повторять за ними, — ответил Блез. — Почему ты называешь их наследием Кроноса? — осторожно спросила Грэнджер. — У бога и титана Кроноса, который был братом титанов и отцом первых богов олимпийцев, и у Филиры дочери Океана родился сын Хирон. Он был кентавром, он имел отчасти божественную природу, был, в общем-то, бессмертным и очень мудрым, Хирон обучил многих героев и мудрецов, например, это он обучил врачеванию Асклепия. Но в будущем один человек Иксион домогался Геры, а Зевс в шутку подсунул ему некую Нефелу, у них родились первые кентавры-люди, которые стали спариваться с кобылицами и породили тех кентавров, которых мы все знаем. Дикие животные, имеющие некое родство с людьми, были подобны Хирону телом, но разум и дух у них был звериный, да и магии в них не было. Геракл тоже был дружен с Хироном, но как-то в драке с обычными кентаврами по ошибке ранил друга. Яд гидры, коим были пропитаны стрелы Геракла, не мог убить бессмертного сына Кроноса, но мог вечно мучить его, поэтому Хирон отказался от бессмертия и умер, а боги сделали из него созвездие, — рассказал Блез. — Так вот о чем ты… Я когда-то читала об этом, — вспомнила Гермиона. — Но я не связывала эту легенду с настоящими кентаврами. Ведь это просто миф… — Миф… А магия — это всего лишь сказки, — усмехнувшись, добавила Сьюзен. — Иногда рождаются кентавры, наделенные умом и магией, они чувствуют в себе это, они к чему-то стремятся, некоторые из них пытаются отстаивать права кентавров перед людьми, другие пытаются чему-то научить соплеменников. Но им проще и легче быть среди тех, кто подобен им разумом и духом, а не телом. Как Хирон предпочитал учить людей, так и эти кентавры нередко уходят к нам, предпочитают жить среди волшебников, им слишком трудно в животной стае. Особенно им трудно приходится, пока они молоды, они уже гораздо умнее соплеменников, но не имеют авторитета в силу возраста, все их идеи раздражают стадо, нередко табуну проще прикончить или изгнать отличающегося от них кентавра, чем понять. Им повезет, если в табуне есть два таких, чтобы старший, уже завоевавший авторитет покровительствовал младшему, чтобы существовала преемственность, но когда в табуне несколько поколений не рождался наследник Кроноса, то такой табун резко деградирует, а потом новичку приходится очень трудно. Еще остальные им завидуют, ведь только такие редкие потомки Хирона владеют магией и могут предсказывать, остальным это не дано, — сообщил Забини. — Простые кентавры, если помнят хоть что-то из уроков старших, могут в лучшем случае с умным видом говорить, что какая-то звезда светит особенно ярко, но не более того. — Обычные кентавры в плане интеллекта, почти как тролли, — добавила Сьюзен. — Но вот периодически находится умник, который мечтает все изменить и создает министерству магии головную боль. Если где-то появится такой кентавр, то министерство, скорее всего, попытается привлечь его на свою сторону… В прошлом были даже случаи, когда такой кентавр становился профессором в Хогвартсе. Не то чтобы он был нам очень нужен, но лучше он будет среди людей, тогда больше шансов, что он принесет какую-то пользу, да и лучше, чтобы кентавры лишились этой ненужной для них искры Кроноса и полностью вернулись в естественную для них дикую природу. Без интеллектуалов они за пять поколений забудут полностью астрономию, а за десять человеческий язык.       Гермиона удивленно смотрела на подругу. Ей казалось странным и чуждым такое отношение к этим сказочным существам, столь сильно похожим на людей. — Они, кстати, сюда попали так же, наверное, из-за какого-то умника, который решил вести их к лучшей жизни и повел из Греции в Британию, — добавил Блез. — Не прими мы их тогда, проблем было бы меньше. — Но… Разве греческие боги действительно существовали? — удивилась Гермиона. — Кто знает… — задумчиво сказал Блез. — Ответа на этот вопрос никому неизвестен. Были ли они? Кем они были? Были это цари или очень могущественные волшебники? Были ли это другие существа, чья мощь сильнее нашей? Ответов нет, есть только мифы и некоторые остатки тех времен, которые мы до сих пор находим и бережно храним. — О! Резко изменились ставки! Кто-то вступил в игру! — неожиданно произнесла Сьюзен, прочитав статью через плечо Блеза. — Есть у меня подозрения… — усмехнулся Блез. — Вы о чем? — спросила Гермиона. — О большом и очень жирном мозгошмыге, — печально ответила Луна Лавгуд. — О финансовом рынке, — ответила Сьюзен, недовольно посмотрев на равенкловку. — А что там? — поинтересовалась гриффиндорка. — Активизировался новый капитал, который ранее не был задействован, что-то покупает, что-то продает, во что-то вкладывается, — ответила Сьюзен. — Ну и что? Что тут такого удивительного? — не поняла Гермиона. — Я думаю, что это мог быть Сириус Блэк, который смог добраться до семейных денежных хранилищ и пустить их в дело, — ответил Блез. — Но как? Он же… — хотела возразить Гермиона. — Неужели преступник?! А мы и не знали! — с сарказмом произнес Блез. — Гермиона, послушай, гоблинам не так уж важно, что там натворил Блэк, к тому же он может действовать через подставные лица и подставные счета, а может просто слать письма в банк с указаниями. Если с гоблинами правильно договориться на выгодных для них условиях, то министерство ничего не узнает. А при активизации капитала Блэков, который ранее просто лежал мертвым грузом, улучшается экономическая ситуация в стране. При больших взятках должностным лицам министерство будет радо само не замечать активности денег Блэка. А при крупных пожертвованиях и финансировании прессы и радиостанций может и измениться общественное мнение о нем. В этом случае через пять лет активной деятельности, удач на рынке, наращивания капитала, увеличения влияния, а так же взяток и пожертвований его дело могут пересмотреть. Но это в том случае, если нет кого-то очень влиятельного и богатого, который бы этом очень сильно противился. Можно даже допустить, что он, сбежав из Азкабана, получил тайное убежище в какой-нибудь теплой стране в Латинской Америке, например, и оттуда ведет дела, — ответила Сьюзен. — Ну… оправдают вряд ли, но вот, что лет через двенадцать в Хогвартсе появятся новые наследники дома Блэков, это более чем вероятно, — добавил Блез. — Но он же преступник и убийца, он служил Сам-Знаете-Кому, — попыталась возразить Гермиона. — Поправка… он влиятельный и очень богатый преступник и убийца, помогавший официально покойному оппозиционеру, известному титулом Темного Лорда, — усмехнулся слизеринец.       Гермиона вновь захотела возразить, но не смогла, мир волшебства открывался для нее с новой неприглядной стороны, он казался гораздо более мрачным и жутким, чем привычный ей мир маглов. — Но почему так? Почему в мире волшебников все так плохо? Почему так паршиво работает министерство? — возмутилась гриффиндорка. — Наивная… Я же говорил, что мир один, его нельзя делить на магический и магловский. Я могу тебе дать целый список маглов пособников Гитлера, например, которые спокойно прожили остатки своих жизней во все той же Латинской Америке, и никто их не трогал. Мир маглов не лучше, просто ты о нем мало знаешь, — сообщил ей Блез.       И вновь Гермиона не смогла возразить, хотя вначале очень хотела, но затем вспомнила, как ее отец говорил о чем-то похожем. Мистер Гренджер тоже любит читать газету и обсуждать политику, и сейчас третьекурсница вспомнила, как он обсуждал шпионов, преступников, бизнесменов, которые разыскиваются одной страной, а другая им дает убежище. Она понимала, что Блез прав, и это ее раздражало, ее всегда раздражала очень сильно собственная неосведомленность, в которую ее тыкают носом.