Гриффиндорец

      Сьюзен вместе с тетей шла в гости. Иногда Амелия Боунс на вечер забирала племянницу из школы, чтобы посетить какое-нибудь мероприятие, это не было проблемой с учетом хорошей работы волшебных каминов и хороших отношений с деканом Хаффлпаффа, к тому же профессор травологии сама нередко бывала приглашена на эти мероприятия.       Диггори в последнее время часто устраивали званые ужины. Когда Седрика выбрал кубок огня, в доме Диггори было особенно людно, помимо декана и Боунсов тут были Смиты, Макмилланы, Джонсы, Энгисты, Абботы, Стампы, Стеббинсы и даже Фаджи. Но отец Седрика Амос был взволнован последними событиями, не смотря на победу Седрика и его превосходство в очках по результатам первого испытания, Амос был напряжен и немного мрачен. Он должен был отметить победу, поэтому на следующий день после испытания снова было приглашено много гостей, но за столом все чаще вспоминали Гарри Поттера и его победу над драконом, которая многим казалась весомее победы в испытании, а также заодно вспоминали и других чемпионов, которые бросили вызов именно дракону. Подобные разговоры не нравились Диггори, поэтому в течение следующей недели он никого не приглашал. На его столе всю эту неделю лежала мятая газета, которую он регулярно открывал и пересматривал по новой снова и снова. — Оно, конечно да… Но убить дракона… Но ведь и с другой стороны… Хотя и мой Седрик справился… — разговаривая сам с собой, по несколько раз на дню произносил Диггори, но не находил нужных слов, не мог сформулировать мысль. — Но не убивал же дракона, в самом деле…       И вот сейчас, спустя неделю, на ужин были приглашены только Боунсы, их пригласила миссис Диггори, чтобы отвлечь мужа и вывести его из этой глубокой задумчивости, которая ему обычно была несвойственна. Боунсы и Диггори всегда были дружны, к тому же были в родстве, впрочем, как и большинство других чистокровных семей. Седрика на ужин тоже вытащили из школы.       Во время разговора все избегали темы первого испытания, но Амос Диггори сам завел ее. — Нет, вы представляете, Гарри Поттер убил дракона. Все только о нем и говорят, а ведь это и не входило в задание, пусть это и большое достижение, — в который раз произнес мистер Диггори. — Я уверена, что Седрик тоже бы смог убить дракона, если бы это потребовалось. Просто такой задачи не стояло, — подала голос Сьюзен, чем заслужила одобрительные кивки Амоса. — Кстати, завтра ведь будет слушание по делу мистера Поттера. Он претендует досрочно получить статус совершеннолетнего, — как бы между прочим, поделилась новостями Амелия, чтобы сменить тему разговора на близкую, но не связанную непосредственно с Турниром трех школ. — Но зачем ему это? Он ведь только на четвертом курсе, ему еще рано. К тому же его опекун сам министр, я знаю, что Корнелиус — замечательный человек, как и его супруга, я уверена, что они очень хорошие опекуны, и что мальчику с ними хорошо, — подала голос миссис Диггори. — Гарри жаждет свободы, он хочет как можно быстрее освободиться от опеки и получить возможность влиять на дела… — расплывчато сказала Сьюзен. — Его неуемный пыл, амбиции и рвение в купе с его возможностями, известностью и деньгами могут причинить вред нам всем… — Какие дела? — хмуро спросила мадам Боунс. — Что за вред может причинить твой приятель? — Он очень недоволен работой министерства. По его мнению… простите, — запнулась Сьюзен и опустила глаза, чтобы показать, как она расстроена мнением Гарри Поттера. — По его мнению, вы ничего не делаете. Министерство бездействует… Я пыталась его переубедить, но он очень упрям… — Действительно, неприятная ситуация, — хмуро проговорил Амос. — Что взять с молодежи? Он просто еще неспособен понять всех нюансов нашей работы. Со стороны всем кажется виднее. — Он и не желает разбираться в этих нюанса. У Гарри есть свое представление о правильном и о неправильном. Но проблема в том, что он не один так думает, и к нему прислушиваются, — заявила Сьюзен. — И если он получит контроль над своим наследством, получит место в совете родов, затем начнет претендовать на место в Визенгамоте, а ведь его многие поддержат, тогда может возрасти радикализм в обществе. А доступ к наследству… это только мое мнение, но мне кажется, что Гарри может попытаться выйти на рынок наемников, — сказала Сьюзен. — Мне кажется, что ты сгущаешь краски, — недоверчиво сказал Амос. — Кто станет поддерживать радикализм? В самом деле, какие наемники? Кого он собрался, прошу прощения, убивать? — Ну, Гарри Поттер очень известный, а благодаря Турниру он сейчас на пике популярности. Но даже без этого Уизли его поддержат, по вине Малфоя и подброшенного им артефакта Сам-Знаете-Кого погибла дочь мистера Уизли, сэр. Кстати, тетушка, вы ведь заметили, что мистер Уизли принял повышение именно после смерти своей дочери, он тоже жаждет действий. А еще у мистера Уизли есть сын Персиваль, он сейчас работает на мистера Крауча. И Перси всегда хорошо ладил с Гарри. Еще Лонгботомы в долгу перед ним. Скримджеры вряд ли станут поддерживать радикализм, но они очень лояльны к Гарри, — ответила Сьюзен. — Так вот, Гарри может посчитать наиболее правильным и легким путем нанести удар по пожирателям смерти из числа тех, кто на свободе, кто имеет много денег и влияния, например, Нотт, а для этого и понадобятся наемники. — Но зачем ему это? — удивился мистер Диггори. — Неужели мальчик так одержим местью? — Нет, не совсем… Как я уже сказала, погибла дочь мистера Уизли, при этом были и другие нападения, за которыми стояли Малфой и артефакт Сами-Знаете-Кого, а до этого была та история с философским камнем. Потом из Азкабана случилось два побега, Блэка и Руквуда не нашли. Затем неизвестный анимаг сбежал из Хогвартса, устроив взрыв в башне Гриффиндора, а Гарри считает, что это пожиратель смерти. После этого были беспорядки на чемпионате, где были опять же пожиратели смерти. Берта Джоркинс пропала. Кто-то подкинул имя Гарри в кубок огня, — перечислила Сьюзен. — Гарри хочет нанести упреждающий удар, чтобы затем лишить врага возможностей в будущем. А еще лучше, как он считает, заранее полностью уничтожить врага. — Из этих разрозненных событий мальчик увидел какой-то заговор? — удивился Амос. — Но ведь… но ведь нельзя же лишь из одного подозрения нанимать убийц! Да и война повредит экономике, ведь все эти люди не попали в Азкабан, потому что министерство понимало, что их капитал должен оставаться в обращении, чтобы они продолжали держать свои предприятия, открывать новые, вкладываться в проекты министерства. Это рабочие места, это налоги… — То есть им можно было убивать Джинни Уизли? — неожиданно спросил Седрик. — Что за глупости ты говоришь, сын?! — возмутился Амос Диггори и сердито стукнул по столу. — Но ведь ее смерть не повредила экономике. И соответственно наказания не последовало, Малфой избежал тюрьмы. И хоть он и покинул Англию, но его люди продолжают контролировать здесь его вложения, — заметил Седрик. — Погибни я, ты бы им тоже это простил, отец? — Прекрати, сын! Ты сам не понимаешь, что говоришь! Причем здесь вообще дочь Артура?! — возмутился отец Седрика. — Мы не судьи, в конце концов. И вина Малфоев не была доказана. — Отец, потом не спрашивай, откуда у Поттера появятся сторонники, — пожал плечами Седрик. — Вот поэтому будет лучше, если Гарри не выиграет это дело. Если он побудет еще несколько лет под опекой мистера Фаджа, то он не сможет сделать что-то очень плохое, к тому же за это время Гарри повзрослеет и многое поймет. А авторитет Гарри поможет министру, — сказала мисс Боунс. — Сьюзен, но Гарри твой друг, — удивился Седрик. — Почему ты его не поддерживаешь? — Он друг, поэтому я думаю о том, что будет лучше для него, — возразила юная хаффлпаффка. — Я думаю, что мы с Амелией сможем убедить многих членов Визенгамота в том, что не стоит голосовать за признание совершеннолетия, — произнес Амос Диггори. — Хотя это и так очевидно. — Отец, послушай, проголосовав против Поттера, мы покажем, что мы против него, — возразил Седрик. — Ведь даже если он не получит статус совершеннолетнего сейчас, то он получит его через год или через два, но все равно получит, и тогда мы будем для него противниками. — Глупости, мы голосуем не против Гарри Поттера, мы лишь выражаем свое мнение, что ему рано становиться совершеннолетним. К тому же по твоей логике мы должны проголосовать против Корнелиуса, а он, между прочим, министр, вот чья лояльность важна, — возразил сыну Амос.       Мадам Боунс внимательно смотрела на всех, сидевших за столом, и думала. Слова Седрика о лояльности Гарри имели гораздо больше смысла, чем думал Амос, она не позволяла себе недооценивать Поттера, мальчишка сильнее и опаснее, чем кажется. Но вот то, что Сьюзен фактически настраивала их против своего друга, удивляло опытную женщину. Зачем ей это?       Седрик, извинившись, вышел из-за стола, ему хотелось выйти на улицу и вздохнуть свежего воздуха. Прохладный ветер ворвался через открытую дверь навстречу хаффлпаффцу, но парень не дал ему обосноваться в доме, закрыв дверь с другой стороны. Диггори не любил Поттера, Гарри раздражал его, у них бывали конфликты, а сейчас они стали соперниками, но Седрик уважал Гарри, а также чувствовал опасность, он не хотел мириться с той мерзостью, что творилась в министерстве. Седрик одновременно понимал и не понимал отца, он понимал все причины, всю мотивацию, весь расчет, но не понимал, как можно терпеть пожирателей смерти и знать, что они делали и что готовы делать, если представится возможность, и Малфои тому пример. И Гарри был единственным, кто мог действовать, кто хоть что-то делал в последние несколько лет. Седрик был так погружен в свои мысли, что не заметил, как дверь снова открылась и к нему подошла Сьюзен. — Седрик, — обратилась к нему хаффлпаффка. — Ты не против, если я тоже тут постою рядом? — Тут же холодно, — усмехнулся Диггори и накинул на девушку свою мантию. — Сьюз… — Послушай меня, я все понимаю. Но нельзя, чтобы Гарри и министр разделились. Только Гарри может влиять на министра, только так можно что-то изменить в министерстве. Но если у него получится добиться совершеннолетия, то он окажется в оппозиции. Гарри ничего не сможет сделать полезного, он будет совершать глупые и необдуманные поступки один за другим. А министр начнет искать союзников, он может снова сблизиться с влиятельными пожирателями смерти. Гарри не будет готовить Фаджа к опасностям, министерство окажется не готово к активным действиям. Пресловутая жажда свободы, которая мешает Гарри думать, лишит его возможности распоряжаться ресурсами министерства. А ведь это он убедил Фаджа увеличить финансирование департамента правопорядка и Аврората, он не дал замять случай с беглым анимагом и убедил Фаджа начать расследование и объявить анимага в розыск. Именно из-за Гарри стало невозможным после истории с Тайной Комнатой какие-либо отношения Малфоев и вообще их нахождение здесь. Из-за Гарри министр не может открыто вступать в союз с Ноттом, Мальсибером, Селвином, Яксли и остальными, брать их деньги. Пока Фадж не стал опекуном Гарри, никто и помыслить не мог, что против Малфоя вообще может быть заведено хоть какое-то расследование. Гарри поддержал Артура Уизли, его повышение, его обыски, его инициативы по ужесточению законов, и министр поддержал Артура вслед за Гарри, — объясняла Сьюзен. — Но если разъединить министра и Гарри Поттера, то все это будет потеряно. Начнется конфликт Фаджа и Гарри. Сейчас он может сдержать противостояние министра с гоблинами, но в случае конфликта министра с Гарри гоблины решат сами использовать Гарри Поттера в качестве оружия против министерства. И ведь братья Скримджеры тоже могут поссориться с министром из-за Гарри.       Седрик внимательно слушал Сьюзен, он смотрел на нее совершенно по-другому, стал замечать то, чего не видел раньше. Сьюзен была умна и расчетлива, она холодно просчитывала, как можно использовать Гарри без ведома его самого и даже против его собственных желаний. — Но сам Гарри не догадывается о твоей позиции и роли, что ты сейчас убеждаешь моего отца и свою тетю помешать ему, — уточнил Диггори. — Это не единственное, что ты предприняла? — Знаешь, когда мы шли за философским камнем и потом в Тайной Комнате с василиском и тем безумным призраком, Гарри было все равно, выживем ли мы… Он четко представлял, что нужно, и следовал к своей цели. Его не волновало, что я ранена, что Джинни умирает, он всеми силами пытался дотянуться до врага. Тогда во время похода за философским камнем он оставил меня, как ненужный балласт со сломанной ногой, единственное, о чем он озаботился, это спрятать меня, чтобы я могла из-за укрытия нанести удар Сам-Знаешь-Кому в затылок. При этом он рассчитывал, что и его, и Блеза убьют, ведь Сам-Знаешь-Кто прошел бы мимо меня только после того, как убил бы там Гарри и Блеза, — вспоминала мисс Боунс. — Когда-то я обижалась на него, меня злило такое отношение, я даже ненавидела его, но я поняла, что он прав, цели, которые он преследовал, были первостепенными, их достижение определяло все. Вот и я теперь учусь действовать также. Какая разница, чего хочет Гарри Поттер? Важно, что мы считаем правильным. Поттеровская жажда свободы и независимости — это блажь, от его независимости не будет никакой пользы.       Седрик не спешил отвечать, он обдумывал все, что сказала девушка. Оказывается, у самой знаменитой в Хогвартсе четверки друзей все гораздо сложнее, чем кажется. Все привыкли видеть четырех друзей с четырех факультетов, которые друг другу всегда помогают, проводят много времени вместе, вместе учатся, вместе вляпываются в истории, сражаются с врагами и получают награды. Но за внешним видом этой дружбы скрываются непростые отношения… Можно ли их действительно назвать друзьями? Кто они друг другу: просто соратники, товарищи по оружию, или просто союзники, преследующие общие цели? Диггори жалел Сьюзен, он знал ее с самого детства, они всегда дружили, и сейчас он видел, как сильно Сьюзен была вынуждена измениться, стать холодной и расчетливой, лишь сохраняя внешнюю маску доброжелательности и наивности. — Ты вся дрожишь, пойдем в дом, а то ты тут совсем замерзнешь, — наконец, произнес Седрик с улыбкой, открывая дверь. — Но вы не должны рисковать одни, тем более если это так важно, то вам должен кто-то помогать. Запомни, если что-то случится опять, зови меня, я помогу вам.       Когда Боунсы попрощались с Диггори и ушли, Сьюзен сказала, что тете не помешает поговорить с директором Хогвартса и его заместительницей деканом Гриффиндора, чтобы объединить усилия. ***       Гарри готовился к процессу, он быстро оделся, привел себя в порядок и отправился в кабинет декана, чтобы воспользоваться ее камином. У гриффиндорца был большой запас времени, но он считал, что лучше пораньше прибыть в министерство. Поттер решил не завтракать перед судом, в сложных ситуациях он лучше себя чувствовал на пустой желудок. Неожиданно навстречу Гарри выскочила Луна Лавгуд, она остановила Гарри на подходе к кабинету Маконагалл. — Гарри, в кабинете Макгонагалл очень сильный старый легилименист, наверное, магистр, — поспешно сообщила равенкловка. — Они попытаются тебя задержать, не выпустить на суд. — Просто отлично, наверное, опять этот Александр Брукс… — раздраженно сказал Гарри Поттер, вспоминая прошлую встречу с этим магом. — У него может получиться меня задержать. Я ожидал, что мне будут ставить палки в колеса, Сьюзен предупреждала, что меня захотят задержать с помощью какой-нибудь бюрократической ерунды, но не ожидал таких грубых приемов. — Нет! Постой! — неожиданно твердо сказала Луна. — Гарри, ты плохой окклюменист, защита не для тебя, но ты можешь перейти в наступление, просто атаковать первым со всей силы.       Гарри кивнул и даже улыбнулся, он попрощался с Лавгуд и постучал в дверь. Войдя в кабинет профессора трансфигурации, Поттер сразу же узнал старого менталиста, это действительно был Александр Брукс. Старик добродушно улыбнулся, но, встретившись взглядом с Гарри, вздрогнул. — Здравствуйте, мистер Поттер, присаживайтесь. Магистр Брукс выразил желание обсудить с вами ваше желание получить статус совершеннолетия, — произнесла профессор Макгонагалл.       Гарри лишь кивнул, но сам неотрывно смотрел в глаза оппонента. Поттер использовал крестраж, кусок чужой души постоянно испытывал адскую непрерывную боль, ужас и отчаяние, он страдал, находясь в шраме Поттера, и все это гриффиндорец прямым потоком отправил навстречу Бруксу, добавив свои собственные удары, свою ярость. Гарри про себя произнес слова заклинания вызова карнифекса, но не вызвал его материально, а потоком злости и ярости отправил в сознание противника. Гарри с удовольствием наблюдал, как побелевшие пальцы старика сжимали край стола, а голова тряслась, он пытался не отводить взгляд, его щиты были сильны, но атака Гарри не ослабевала, ему не нужно было много сил, чтобы испытывать ярость, а крестраж испытывал боль постоянно с самого момента своего создания, это был не источаемый источник боли и страданий. — Я очень спешу, магистр, так что, пожалуйста, быстрее говорите, что вы хотели сказать, — попросил Гарри, а про себя проклинал старика, пылая ненавистью к сообщнику Дамблдора. — Да… я… — начал говорить старик, но закашлялся. Гарри перешел в прямое наступление, он добавил к ментальным атакам невербальные проклятья, целясь в мозг, сердце и легкие. Пусть в легилименции и окклюменции он уступал магистру, но в боевой магии у него было преимущество, битву на двух планах одновременно старик проигрывал, пальцы тряслись, лицо бледнело. — Сэр, пожалуйста, говорите, я жду, у меня есть дела, я спешу на суд, — громко потребовал Гарри Потер и, вставая, немного толкнул стол, за которым они сидели, чем сбил Брукса.       Из носа магистра брызнула кровь, он опустил голову вниз и сокрушенно поднял руки вверх. — Нет, простите, лучше обсудить все потом, я… простите меня, мне надо идти, до-свидание, — произнес старик и двинулся к камину, чтобы затем сбежать. А Гарри победно посмотрел на своего декана. Он понимал, что это еще не все, но чувствовал, что это был самый главный их козырь, Поттеру понравилось растерянное выражение лица Минервы Макгонагалл. — Профессор, мне нужно отправиться в министерство на заседание Визенгамота, — спокойно произнес Гарри. — Я зашел, только чтобы уведомить вас и воспользоваться вашим камином. — К сожалению, мистер Поттер, я не могу вам позволить это сделать, — взяв себя в руки, строго произнесла профессор Макгонагалл. — Вы по-прежнему считаетесь несовершеннолетним, а ваш опекун и директор не давали вам разрешения покидать Хогвартс. Более того, они распорядились, чтобы вы оставались в школе. Я уверена, что судебный процесс нормально пройдет и без вас.       Гарри спокойно кивнул, чем удивил профессора и щелкнул пальцами, после чего рядом появился феникс Луны. Профессор думала, что Поттер планирует сбежать, и уже собиралась отправиться в министерство, чтобы там его перехватить, она с самого начала предполагала такой вариант. Но к ее удивлению четверокурсник лишь дал огненной птице какую-то записку, после чего феникс переместился. Но спустя считанные минуты в камине вспыхнуло зеленое пламя, и из него стали выходить знатные волшебники в дорогих мантиях, среди которых Макгонагалл узнала трех членов попечительского совета, а также адвоката Поттера Бенджамина Джонсона, который появлялся во время церемонии выбора участников Турнира и даже нескольких чародеев-судей Визенгамота. — Добрый день, опекун мистера Поттера разрешил ему присутствовать на суде и предоставил мне возможность его сопровождать, что письменно задокументировано, — заявил адвокат Джонсон. — Опекун — министр Фадж, он четко заявил, что мистер Поттер должен оставаться в Хогвартсе, — поспешно возразила Минерва Макгонагалл. — У меня даже есть его письменное заявление. — Родители мистера Поттера указали в завещании другого человека. А Чарлиус Поттер, когда был жив и являлся главой дома Поттеров, завещал, что его внук Гарри Джеймс Поттер, рожденный в тысяча девятьсот восьмидесятом году по его требованию становится совершеннолетним после своего четырнадцатилетия и получает право свободного перемещения. Корнелиус Фадж оформил опеку над мистером Поттером в магловском учреждении, которое в данном случае не имеет силы. И на данный момент желание настоящего опекуна и желание самого Поттера совпадают, поэтому независимо от приоритета завещания родителей или завещания деда мистера Поттера, нет причин, которые помешали бы ему попасть на заседание Визенгамота, — ответил адвокат. — Какой еще опекун? Что за завещание родителей? — удивилась профессор Макгонагалл. — Вот документы, — Бенджамин Джонсон, передал копии завещаний и распоряжение Блэка. — Но Сириус Блэк — разыскиваемый преступник! — попыталась возразить декан Гриффиндора. — Что не отменяет завещания родителей моего клиента, а также прав и обязанностей мистера Блэка в качестве опекуна, — ответил адвокат. — А расследование преступлений мистера Блэка, если такие действительно были, находятся в ведении министерства, а не администрации школы. — Я должна сама немедленно отправиться в министерство и доложить обо всем директору Дамблдору и министру Фаджу, — заявила Макгонагалл, вставая и уже направляясь к камину. — Вы собираетесь покинуть Хогвартс? — притворно удивился один из членов попечительского совета. — Но ведь вы заместитель директора, а он отсутствует сейчас в школе, как член совета попечителей, я не могу это одобрить. Это прямое пренебрежение своими обязанностями. В любом случае, я и мои коллеги настаиваем, чтобы вы остались в Хогвартсе. Как вы знаете, Минерва, мы трое гриффиндорских попечителей имеем право накладывать вето на решения декана Гриффиндора и устраивать внеплановые проверки на нашем факультет. Мы считаем, что вы не можете сейчас задерживать мистера Поттера, а также вы не можете сейчас в отсутствии директора оставлять Хогвартс без присмотра. Я также считаю, что нам есть, что обсудить, ведь в Хогвартсе и особенно на вашем факультете накопилось немало проблем, Минерва.       Гарри вместе со своим адвокатом и несколькими членами Визенгамота прошел в камин, Макгонагалл провожала его расстроенным взглядом полным бессилия, члены попечительского совета крепко держали ее. Что ж, попечители осознавали, что у них должок перед Гарри Поттером, ведь парень несколько раз спасал Хогвартс и отправил Малфоя в отставку. Но дело было не в банальной благодарности, попечители понимали, что Поттер может пригодиться и в будущем, он с каждым годом становился все более влиятельным, и это нужно учитывать, а время Дамблдора неминуемо проходит. Выбор стоял исключительно между министром и Поттером.       Выйдя из камина, Гарри пришлось подойти к стойке с магом на входе, где проходила регистрация палочек. Адвоката проверили быстро, а вот с палочкой Гарри выходила какая-то задержка, маг долго ее рассматривал, сверяясь с документами и результатами проверки. — Не могу понять, вроде все сходится, но есть какие-то помехи, будто вашей палочке сто лет, хотя вот рядом результат, что всего три с половиной года… — пробормотал охранник на входе. — Все в порядке, это семейная магия, моя палочка связана с несколькими палочками моих родителей и других более далеких предков, — ответил Гарри, не желая говорить, что это за связь. — Ну… тогда, наверное, все в порядке. В общем-то, нет закона против использования палочек предков или создания каких-то таких связей, — пробормотал волшебник и вернул палочку Гарри. — Так, Гарри, у нас есть большой запас времени, но лучше не гулять по министерству, а где-нибудь тихо отсидеться, чтобы не наткнуться на министра или Дамблдора, — порекомендовал адвокат. — А то они могут снова попытаться тебя убрать до суда.       В нужное время Поттер вместе со своим сопровождением вошел в зал заседания Визенгамота. Гарри увидел, как Дамблдор, Фадж и Боунс о чем-то говорили еще с несколькими судьями, затем все удивленно посмотрели на Гарри, значит, Макгонагалл ничего не дали сообщить, а Брукс не оправился после встречи с Поттером. Министр поспешил подойти к Гарри. — Гарри, еще не поздно все это отменить, ты же можешь просто извиниться перед Визенгамотом за отнятое время, — предложил Корнелиус. — Незачем доводить дело до еще большего абсурда. — Нет, сэр, это слишком важно, — возразил Гарри. — Вы поймете, я знаю. — Начинается дело о признании Гарри Джеймса Поттера совершеннолетним. Председателем буду я Альбус Персеваль Вульфрик Брайен Дамблдор верховный чародей Визенгамота, — объявил Дамблдор. — Защитник мистера Поттера — Бенджамин Альберт Джонсон. — Уважаемый Визенгамот, я и мой клиент протестуем! — неожиданно воскликнул адвокат. — Что именно вас не устраивает, мистер Джонсон? Суд еще не начался, — спросил Дамблдор. — Родители моего клиента оставили завещание, также было завещание его деда. Существуют определенные процедуры, которые нужны для определения опекунов для детей волшебников, потерявших родителей. Но мистер Дамблдор проигнорировал все это, он лично отдал годовалого ребенка из семьи волшебника маглам, хотя существуют определенные процедуры, установленные законом, с помощью которых министерство магии определяет и назначает опекунов детям-волшебникам, потерявшим родителей. Более того, люди, которым мистер Дамблдор передал моего клиента, никаким образом не были указаны ни в одном из завещаний. В последствие мистер Поттер покинул их и перешел в магловский приют, — рассказал мистер Джонсон. — Таким образом, мистер Дамблдор нарушил закон, он целенаправленно действовал во вред моему клиенту. Также я могу рассказать о нарушениях, происходивших в Хогвартсе… Поэтому я прошу достопочтимых чародеев Визенгамота назначить другого председателя. — Ну что ж, возможно, следовало провести голосование, но я готов на самоотвод, если так будет спокойнее мистеру Поттеру и его адвокату. Однако я заверяю всех присутствующих, что никогда намеренно не действовал во вред мистеру Поттеру, — заявил Дамлдор. — Но остается открытым вопрос, кто будет председателем? К счастью, здесь присутствует Амелия Боунс, она глава департамента магического правопорядка, у нее большой опыт ведения дел, поэтому я предлагаю ее, — произнес Дамблдор, а затем повернулся к Боунс. — Амелия, ты согласна?       Амелия Боунс кивнула, а после в процессе голосования большинство поддержало ее кандидатуру. — Так, дело касается… — начала мадам Боунс, но была неожиданно прервана. В зале поднялось более десяти волшебников, один из которых поднял руку, они потребовали слова, и Амелия была вынуждена им его предоставить. — Да, слово предоставляется чародею Визенгамота Адлеру. — Да, благодарю. Мы хотим поздравить мистера Поттера с его победой над драконом и присуждением титула! — произнес он и более половины присутствующих в зале начали аплодировать, а Гарри даже поднялся со своего места и приветственно помахал рукой всем. — Немедленно прекратите этот балаган! — потребовала Боунс и громко стукнула по трибуне. — Амелия, это не балаган, а выступление чародея Визенгамота, и каждый чародей имеет право высказать то, что считает нужным! — важно возразил какой-то бодрый старичок и потряс кулаком. — Вернемся к нашему делу. Ученик четвертого курса Хогвартса Гарри Джеймс Поттер выразил свои претензии на получения статуса совершеннолетнего волшебника, — объявила Амелия Боунс. — Я протестую, — снова встал адвокат Джонсон. — Назовите моего клиента согласно протоколу. — Ученик четвертого курса школы чародейства и волшебства Хогвартс, кавалер орденов Мерлина второй и третьей степени, убийца василиска, лауреат премии «за выдающиеся заслуги перед Францией», выданной за спасение философского камня, убийца дракона, чемпион Хогвартса на Турнире трех волшебников, наследник рода Поттеров — Гарри Джеймс Поттер, — раздраженно зачитала Бонус. — Представитель защиты Бенджамин Альберт Джонсон. У меня имеется также заявление кавалера ордена Мерлина первой степени министра магии Корнелиуса Освальда Фаджа, являющегося опекуном Гарри Джеймса Поттера, в котором он требует отказать мистеру Поттеру в получении искомого статуса. Далее… — Я протестую, — заявил вновь адвокат, чем вызвал уже смешки в зале. — Согласно завещанию деда моего клиента — Чарлиуса Вильгельма Поттера, он объявляет моего клиента совершеннолетним. А также есть завещание родителей моего клиента, в котором они назначают опекуном другого человека. Мистер Фадж оформил опекунство в магловском учреждении после того, как были написаны эти завещания. Магический мир может признать законность магловских инстанций и их документов, но не в том случае, если это противоречит магическим, тем более если указанные мной завещания были написаны раньше. Таким образом, мистер Фадж не может быть опекуном мистера Поттера. — Мистер Джонсон, может быть, назовете имя опекуна мистера Поттера, — весело попросил Фадж с издевкой, он уже давно смог получить копию завещания и узнать это имя. — Извольте… — начал адвокат, но был прерван. — Тишина в зале, мы должны придерживаться порядка, — строго произнесла Боунс. — Как уже было сказано вами, мистер Джонсон, существуют процедуры назначения опекуна. Кем бы не был этот указанный в завещании опекун, он не проходил процедур. И Визенгамот может назначить министра Фаджа опекуном. — Я протестую, госпожа председатель, — снова повторил адвокат. — Опекун моего клиента изначально не нуждается в получении статуса опекуна, он получает его автоматически после смерти родителей моего опекуна. Визенгамот имеет право лишить его статуса опекуна, а также назначить нового, но это совершенно другое дело, которого сегодня не рассматривается. И пока Визенгамот не распорядится по-другому, у моего клиента другой опекун, не мистер Фадж. — Тогда назовите его имя, — потребовала глава департамента правопорядка. — Извольте. Сириус Орион Блэк! Глава дома Блэков и действующий лорд, — произнес Джонсон.       В зале поднялся невообразимый шум, все начали спорить друг с другом и что-то выкрикивать. — Тишина! Тишина в зале! — пыталась успокоить Визенгамот Амелия. — Мистер Джонсон, вы утверждаете, что разыскиваемый преступник Сириус Блэк является опекуном Гарри Поттера? — Протестую! Я не согласен с вашей формулировкой, госпожа председатель. Но лорд Блэк действительно является опекуном мистера Поттера. Более того, он передал для суда свое письменное распоряжение удовлетворить претензии мистера Поттера. А также он назначил меня представлять свои интересы в суде, — объявил Бенджамин и передал приставу все документы. — Но ваша формулировка неверна, лорд Блэк не является преступником. Ему не было предъявлено обвинений, суд над ним не состоялся, приговор не был вынесен. Поэтому лорд Блэк не обязан находиться в Азкабане и на данный момент является законным опекуном мистера Поттера.       Все внимательно слушали представителя защиты, но стоило ему замолчать, как снова зал разразился криками. По требованию большинства в зал внесли личное дело Сириуса Блэка, которое полностью подтверждало, что суда над ним действительно не было. — Мистер Поттер, вы виделись со своим опекуном? — поинтересовался кто-то из зала. — Прошу прощение, достопочтимые члены Визенгамота, но данный вопрос не относится к рассматриваемому делу, а мой опекун рекомендовал мне не отвечать на подобные вопросы. Но у меня есть важный документ, который я прошу рассмотреть. Для этого я прошу судебного пристава отправиться в Гринготс и принести улику, оставленную на хранение, — потребовал Гарри и передал приставу листок, на котором был указан номер объекта на хранении и распоряжение выдать по требованию с кровавой подписью самого Гарри Поттера.       Буквально через пять минут вместе с приставом вошел человек в странной мантии, она была похожа на мантии большинства волшебников, но имела незнакомые символы и знаки отличия банка и гоблинских родов. Это был Герхард Гросс Заргар-Гох Ба, как ни странно, он был сыном двух полугоблинов, что удивительным образом давало ему возможность чувствовать себя своим одинаково у обоих народов. При этом он унаследовал от родителей именно такие черты внешности, которые более-менее нормально выглядели и у гоблинов, и у людей. И сейчас Герхард нес ларец и какие-то документы, которые он передал Амелии Боунс и что-то объяснил. — Так, данный ларец был запечатан в тысяча девятьсот семьдесят шестом году по распоряжению Чарлиуса Вильгельма Поттера. Он поместил в этот ларец некое послание, которое сам написал и подписал. С того момента ларец никогда не открывался, — объявила Амелия, а после открыла и достала письмо. — «Мне лорду Чарлиусу Вильгельму Поттеру стали известны будущие события. Природу таинственных сил, открывших мне эти знания, я оставляю в секрете. Но я взял с Сириуса Ориона Блэка непреложный обет, в котором он клялся никогда не поступать на службу Тому Марволо Реддлу, известному как Темный Лорд Волан-де-Морт, а также он клялся никогда не предавать моего сына, если он станет хранителем тайны нахождения его дома, то никому ее не выдавать», подписано кровью…       Зал буквально взорвался от шума, все пытались перекричать друг друга. А Гарри наблюдал за этим с интересом. Он повернулся голову и обнаружил среди присутствующих гостей Риту Скиттер, после чего улыбнулся и подмигнул ей, это была сенсация. — Почему только сейчас был обнародован этот документ? — спросил кто-то из членов Визенгамота. — Потому что после смерти моих родителей по вине мистера Дамблдора я оказался у маглов и ничего не знал о мире магии, а хранилища моей семьи были закрыты. Если бы министерство назначило мне опекуна волшебника, то об этом документе стало бы известно гораздо раньше, как только бы он начал разбираться в наследуемом мной архиве, — ответил Гарри Поттер. — Защита просит слово, — объявил адвокат, и в зале снова повисла тишина, все ждали, что он еще может сказать. — А до этого вы не говорили? Вас же не заткнуть! — выкрикнул покрасневший от злости Фадж. — Я протестую, это неуважение ко мне, моему клиенту и всем присутствующим. Защита требует слово, — снова заявил Бенджамин Джонсон. — Хорошо, слово предоставляется защите мистера Поттера, — кивнула Боунс. — Существует закон министерства магии, согласно которому совершеннолетний волшебник может стать анимагом, после чего обязан зарегистрироваться в министерстве. Также согласно распоряжению министерства магии в Турнире трех волшебников должны принимать участие только совершеннолетние волшебники. И наконец, есть международные законы, один из них регламентирует возможность мага сразиться с драконом, только совершеннолетнему волшебнику может быть предоставлена такая возможность. Мой клиент стал анимагом и зарегистрировался в министерстве магии. Министерство магии в лице судей, среди которых есть глава департамента международного сотрудничества мистера Крауча, глава департамента магического спорта мистер Бэгмен и верховный чародей Визенгамота мистер Дамблдор, подтвердили участие моего клиента в Турнире. И наконец, министерство само организовало встречу моего клиента с драконом, а после его победы отстаивало его право на титул убийцы дракона. Таким образом, мистер Поттер уже является совершеннолетним, это решение министерства магии, — заявил адвокат. — Мы можем это изменить! Изменить закон об анимагах, отменить распоряжение, касающееся Турнира, установив исключительный случай, чтобы Гарри Поттер был участником Турнира, будучи несовершеннолетним! И ситуация в нашей стране не обязана совпадать с какими-то международными законами! — кричал Фадж. — Даже если вы сможете все это сделать, это будет после этого дела, а пока действуют те законы, о которых я сказал. И я буду рад, если вы сделаете все, о чем говорите, вы осчастливите всех адвокатов, — с улыбкой сказал Джонсон. — О чем ты там толкуешь, чертов адвокатишка? Что там сделает счастливым твое чертово племя? — кряхтя спросил старый мощный старик, он был очень высоким и широким, лицо красным и злым, это был один из самых старых членов Визенгамота и известный спорщик. — Тишина, не нарушайте регламент! — снова призвала всех к порядку Амелия. — Помолчи! — снова крикнул старик, грозя Амелии кулаком. — Я не тебе задал вопрос, Амелия! Я жду ответа от этого вертлявого ужа! — Мистер Якоб, соблюдайте порядок, иначе мне придется… — попыталась взять ситуацию в руки Боунс. — Да закроешь ты свой рот или нет, глупая девчонка?! — закричал, выпучив глаза, Якоб. — Сэр, если Визенгамот и министерство магии действительно пойдут против своих распоряжений, против своих и международных законов, против завещания родителей мистера Поттера, против распоряжения его законного опекуна, то представьте, сколько через минуту после этого появится желающих оспорить другие законы и распоряжения министерства, которые им не нравятся. Если все, что я сказал, вы объявите недействительным, то под сомнения попадут десятки или даже сотни тысяч документов. Каждый закон, каждое прошлое решение суда будет поставлено под сомнение. А это отличный способ заработать для адвокатов, мое, как вы выразились, чертово племя, будет пачками принимать дела, — ответил Джонсон. — Каждый заключенный в Азкабане, каждый оштрафованный, каждый, кому просто не нравится тот или иной закон, подаст в суд. И еще я хочу добавить, что были ведь прецеденты, когда волшебники становились совершеннолетними в четырнадцать лет, а иногда и даже раньше.       Теперь даже те, кто был против признания Гарри Поттера совершеннолетним, засомневались, никому не были нужны бесконечные заседания Визенгамота. После слов адвоката все это действительно становилось похоже на беззаконие. Даже старик Якоб не нашел, что сказать, он просто сел с открытым ртом.       Дальнейшее Гарри почти не слушал, Фадж и остальные говорили вяло. Дамблдор планировал в качестве свидетеля вызвать декана Гарри, но она оказалась заложницей попечителей, ведь пока директор в Визенгамоте, его заместителю не следует покидать Хогвартс. Джонсон вызывал в свидетели Лонгботтомов, других авроров и сотрудников министерства, которые подтверждали заслуги Гарри. Еще Бенджамин показывал суду различные документы, в том числе и свидетельства о досрочно сданных экзаменах СОВ. Несколько раз повторялось одно и тоже. В суд был вызван снова представитель Гринготтса, который объявил, что банк готов признать Гарри Поттера совершеннолетним.       Когда дело дошло до голосования, Гарри уже не так сильно нервничал, как вначале. Дело действительно касалось уже не союзников министра Фадж и поклонников Гарри Поттера, многие просто не хотели связываться с последствиями своих решений, поэтому воздержались. В итоге Гарри был объявлен большинством голосов совершеннолетним. Поттер подошел к министру. Корнелиус Фадж был красным от злости и смотрел на Гарри раздраженно. — Сэр, я хочу остаться вашим союзником, — произнес Гарри. — Мой дед умер до моего рождения, но написал свои распоряжения, касающиеся меня и этой ситуации. Я не мог что-то изменить, это план моего деда.       Министр устало вздохнул, его злость уменьшилась… — Давай потом это обсудим, — проговорил Фадж.       В школе Гарри объявил эту новость друзьям, на мгновение он увидел на лице Сьюзен странное неодобрительное выражение лица, но потом оно исчезло, и Гарри решил, что ему показалось. А в башне гриффиндорцы закатили вечеринку.