Гриффиндорец

      Поттер устало и напряженно смотрел на своих друзей, которые собирались поехать в Хогвартс. — Блез, я думаю, пришло время для нашего старого фокуса. Помнишь, мы всем говорили об уникальной методике обучения анимагии… — напомнил Поттер, доставая записи, которые они делали несколько лет назад, в том числе и записи профессора Крамера по теме анимагии. — Конечно, помню, — ответил Блез, а затем посмотрел на Гермиону, он уже предугадывал ее вопросы и продолжил говорить. — Крайне болезненный метод, даже специальный подбор чар и зелий не мог полностью убрать ту боль, что он причинял, этот метод требовал овладения окклюменцией и легилименцией. Мы всем говорили об этом методе, чтобы придать себе важности, но воплощать его в жизнь мы не могли, это слишком трудно и затратно по времени. Для этого надо было бы начать всех учеников Хогвартса обучать окклюменции и легилименции, а это очень индивидуальный процесс, нельзя перед классом поставить одного лектора по ментальной магии. Гарри каким-то образом научился этому сам, у нас со Сьюзен были начальные навыки окклюменции, и Гарри начал нас обучать тому, что умел, Луна — прирожденный менталист. Обучить всему этому разом всю школу мы не сможем. При этом после овладения основам ментальной магии учить анимагии должен маг, который владеет и ментальной магией, и анимагией, работая с каждым учеником по индивидуальной программе. И опять же боль, многие бы не захотели ее терпеть, а если кто-нибудь бы пожаловался на болезненные ощущения, то метод сочли бы опасным и запретили. В какой-то момент и Крамер тогда понял, что все бесполезно. Мы тогда еще радовались, что из-за кучи событий об этой методике все забыли. — Верно, но, сейчас ситуация поменялась. Луна очень одарена в ментальной магии, — сказал Гарри и посмотрел на равенкловку. — Я поручил ей заняться этим направлением. — Я думаю, я смогла бы обучить небольшую группу, если ты мне поможешь, Блез, — сказала Лавгуд. — Гарри уже выделил внутри дуэльного клуба группу учеников, которые готовы следовать за нами. Они потерпят некоторые неудобства, которых все же стало гораздо меньше после доработок методики, они не будут разглашать наши тайны и жаловаться кому-то. — В этом есть смысл? Зачем нам обучать их анимагии? За прошедшие годы мне уже самому это умение начинает казаться бесполезным. Как я выяснил, анимагическую форму можно улучшить, но это все равно не дает по-настоящему серьезного преимущества, — сказал Забини. — Не совсем, причин для обучения, на самом деле, немало. Основы ментальной магии, которыми они овладеют на начальном этапе, не будут лишними. Как всем известно, овладение новыми магическими навыками увеличивает общий магический потенциал мага, анимагия дает существенное увеличение магической силы. Все же анимагические форму у кого-то могут оказаться полезными. А еще это значительно поднимет их статус, а что еще важнее — это поднимет наш статус, мы объявим, что несколько десятков учеников стали анимагами благодаря нам. Затем мы сможем увеличить число обучаемых этому навыку учеников. Представь себе эту картину, все лояльные нам ученики стали анимагами, а не лояльные — нет. Это подействует и на их родителей, на всю общественность, — перечислял Гарри. — А еще ты только что сказал, что смог улучшить анимагическую форму, вот и покажешь миру свои достижения, это обеспечит тебя степенью магистра, о которой ты так долго мечтал, у тебя будет полно материала для исследования, опишешь улучшенную форму каждого нового анимага. — Все это очень заманчиво, но нас мало. Пусть Луна и одарена, и я готов помогать, но нас мало. Сьюзен может нас не поддержать, и ты не едешь в Хогвартс, — возразил слизеринец. — Я буду помогать, меня Гарри и Луна обучали… — тихо сказала Чжоу Чанг и быстро превратилась в черношейного журавля, а потом обратно. — Это оказалось не так уж трудно. — За оставшееся до вашей отправки в Хогвартс время мы успеем обучить Гермиону и Невилла. Основы окклюменции они знают, — заявил Гарри. — Тогда у вас будет целая команда. — Гарри, а ты точно не поедешь в Хогвартс? — спросила Гермиона. — Мне пришло письмо от Макгонагалл, она просила, чтобы я поговорила с тобой, ей не нравится, что ты бросаешь школу. — Что ж, это ее проблемы, а у меня другие планы, — ответил Гарри. — Мне она тоже присылала письмо, предлагала значок старосты. Даже не смотря на то, что я не в ладах с ней и директором, я из-за своих успехов как бы повышаю статус Хогвартса и ее собственный, как декана Гриффиндора. — Мне писал Крам, он предлагал переехать, говорил, что в Англии слишком опасно, — добавила Грейнджер. — Виктор говорил, что поможет устроиться мне в одну болгарскую школу магии, у которой репутация пусть и хуже Хогвартса и Дурмстранга, но зато безопасная и вполне приличная. — И что ты ответила? Согласилась? — спросил Гарри, а сам медленно встал и повернулся к окну. — Нет, я не могу уехать, Волан-де-Морт восстал, я должна сражаться с ним и всеми его слугами вместе с тобой, — заявила гриффиндорка. — Я не имею права прятаться в безопасной норе. Может быть, когда-нибудь я уеду в Болгарию, но только после окончания войны, не раньше. — Спасибо, Гермиона! Учти, победители получат абсолютно все, полный контроль над страной, возможность переписать законы, правила, традиции. А проигравших просто не станет, — ответил гриффиндорец. — Наши старшие друзья этого пока не понимают, к сожалению. Но ты должна это понимать, вы все должны это понять, у проигравших в этой войне не будет никакого будущего, — Гарри повернулся к другу. — Блез, кстати, пока ты здесь, покажешь, как улучшить анимагическую форму. Возможно, это окажется полезным мне, никогда не угадаешь, что может пригодиться. — Я покажу, конечно. Но это вряд ли тебе поможет, разве что потенциал разовьет. В настоящем бою с боевым магом медведь бесполезен, даже если у него будут ядовитые когти и зубы, или огненное дыхание, или восемь лап, или рога — это не сильно поможет против авады, — пожал плечами Забини. — Дополнительная трансфигурация анимагической формы занятно, но не более. — Мне писала Сьюзен, она меня зовет в какую-то организацию, — сообщила Лавгуд. — Я, конечно, отказалась. Я думаю, мы должны следить за этой организацией. — Спасибо… Я знаю об этой структуре. С одной стороны жаль, что ты, Луна, отказалась, мне бы не помешал там осведомитель. Но с другой стороны, она бы все равно видела в тебе моего человека. Я думаю, что вы, Блез и Гермиона, сможете следить за ней. Ты, как явный слизеринец, не должен производить впечатление чересчур преданного кому-то человека. А ты, Гермиона, считаешься одной из лучших учениц, у тебя идеальное поведение без нареканий, ты не была замешана в наших делах, и Сьюзен не знает, что ты здесь была в моем доме. Впрочем… — гриффиндорец задумался, подбирая слова. — Впрочем, не стоит сильно беспокоиться, Сьюзен посовещалась со мной, прежде чем начала создавать свою организацию, это дополнительная структура для противостояния пожирателям смерти и… и мне… — выдал Поттер, выстукивая пальцами по столу какой-то ритм. — Все, кто против меня, будут действовать против Темного Лорда без меня. И, как я вижу, Сьюзи справляется, она молодец. Пусть все они все равно потом попрячутся, когда Волан-де-Морт развернется, но пока война не началась, они могут его ослабить. — Что-нибудь еще? — спросил Невилл. — Мы можем еще как-то помочь тебе? — Да, конечно, — кивнул Поттер, собираясь духом, чтобы сказать то, что откладывал. — Устройте травлю детей пожирателей смерти. Бейте их в Хогвартсе и в Хогсмиде, унижайте, портите их домашнее задания, подставляйте и так далее, превратите их жизнь в ад. Это окажет давление на их родителей, заставит их нервничать, переживать. Если появится шанс подкинуть кому-то что-то запрещенное, из-за чего могут отчислить, делайте это. Мы их должны уничтожить. А заодно оттолкнет других школьников от этой мрази, ведь никто не захочет оказаться на их месте. — Гарри, это отвратительно, — заявила Луна, а стоявшая рядом Гермиона сжала кулаки, готовая присоединиться к ней с критикой идей Поттера. — Мы не должны, дети не обязаны отвечать за… — Ну перестань, Луна. Ну можете избивать не всех, а только тех, кто явно и открыто поддерживает взгляды пожирателей смерти, — отмахнулся Гарри Поттер. — И, Гермиона, даже не начинай, я знаю, что ты собираешься сказать. Но сначала, дорогая госпожа староста, подумай, что сделают эти школьники с тобой и твоими родителями перед Волан-де-Мортом, чтобы заслужить его расположение и получить черную метку? Можешь спросить у Блеза, что именно они хотели сделать с тобой, когда обсуждали в гостиной Слизерина. Можешь почитать газеты или отчеты старых дел, чтобы узнать, что делали их родители с маглорожденными и маглами. И я не вижу особых причин, почему дети должны отличаться в этом плане от своих родителей. — Это не совсем прилично говорить о том, что они хотели сделать с привлекательными маглорожденными волшебницами, — сказал Блез. — И я не знаю никого на Слизерине среди детей пожирателей смерти, кто не разделял бы взгляды родителей. — И ты считаешь, что можешь их судить? — спросила Грейнджер у Поттера, пропустив мимо ушей слова Забини. — Ты имеешь право сам выносить приговор и определять, кого и как карать? — Нет, нет, и еще раз нет, Гермиона! Выбрось это дерьмо из головы. Я не собираюсь их судить, я собираюсь с ними воевать, — раздраженно ответил Поттер. — Это не суд, это боевые действия. Я не планирую наказание, я планирую маневры. Моя цель — не правосудие, моя цель — наше выживание, наша победа, уничтожение противника, и я надеюсь, что это и ваша цель. Я не набираю команду юристов, присяжных или судей, я собираю бойцов, воинов, защитников, убийц. — Ты нас не слышишь, Гарри, ты ничего не понял из того, что мы хотим сказать… — начала говорить Луна, пытаясь выстроить новую цепочку аргументов, но была перебита Поттером. — Зато ты меня хорошо поняла, Луна, ты меня хорошо услышала, и это сейчас главное. Так вот запомни все, что я сказал, и что я имел ввиду, и постарайся не забыть, — хмуро сказал Поттер.       Повисла тишина, Гарри давал всем понять, кто здесь главный. Он медленно стучал пальцами по столу, не спеша нарушать тишину, тянул паузу. Забини громко вздохнул, демонстративно поднял глаза к потолку, стараясь так поторопить друга, на что тот усмехнулся. — И Хогсмид… Это стратегическая точка, одна из главных магических деревень. Общайтесь с местными жителями, попытайтесь следить за ситуацией, вербовать сторонников, осведомителей, возможно, подкупать кого-то. Думаю, что вам не нужно рассказывать, как проникать в Хогсмид в будние дни, когда этого делать официально не положено. Я постараюсь посылать в Хогсмид своих помощников при необходимости, да и сам там буду иногда появляться, — добавил Поттер. — Появляйся почаще, Гарри, — ответил слизеринец. — А то я со скуки тоже Хогвартс брошу. — Твоя маменька очень расстроится, и вместо Хогвартса у тебя тогда будет домашнее обучение с Гаспаром, — усмехнулся гриффиндорец. — Да и видеться у нас не получится, на меня у нее тоже зуб. Я твоей маме очень не нравлюсь, она постарается тебя оградить от моего вредного влияния. — Она считает, что рядом с Гарри Поттером смертельно опасно, — заметил Забини. — Правда? С чего бы это? — задумчиво произнесла Лавгуд, и, как обычно, нельзя было понять, говорит ли она с сарказмом или нет. — Просто она сама не принимает участие в приключениях, поэтому не понимает, каково это на самом деле. Мой отец тоже не всегда понимает…       Гарри попрощался с друзьями, и все ушли по своим делам. А к Поттеру через какое-то время зашел сам Барти Крауч старший, это был усталый и дряхлый старик, который с трудом держался на ногах, опираясь при этом на трость, абсолютно седой, с трясущимися руками. Глаза старика казались потухшими и пустыми, он выглядел рассеянным, но лишь пока Гарри не заговорил о делах, тогда взгляд стал цепким и злым, он вцепился руками в край стола, не давая им трястись. — Мистер Поттер, я не думаю, что Темный Лорд просто так поведется на провокацию. Ваши планы, конечно же, неплохи, но мы говорим не об обычном преступнике, против Темного Лорда все недостаточно. Он будет тихо сидеть, пока не почувствует, что собрал достаточно сил, а потом атакует. Но если вы попытаетесь атаковать первым, то окажетесь на нелегальном положении, я уже наслышан, что Амелия Боунс давно подозревает вас в целом ряде преступлений и ждет возможности объявить на вас охоту, министр Фадж начинает вас опасаться, и Амбридж хочет убрать вас. Вам придется бороться с министерством, что на руку нашему врагу, — сказал Барти. — И моего «дорогого» сыночка Волан-де-Морт не выпустит, не допустит, чтобы тот попал в ловушку. — Всего лишь критика… Лучше что-нибудь посоветовал бы, Барти, — заметил раздраженно Гарри. — Что ж, мне не нравится твоя стратегия, твоя манера поведения, но раз ты так начал, то менять ее уже поздно, продолжай запугивать потенциальных сторонников Волан-де-Морта. Хоть какой-то результат, но это даст, — ответил Крауч. — Надо точечно выбрать наиболее крупные цели… Еще надо ударить экономически, пусть эта ваша Флер наведет справки, кто и куда вкладывает деньги. — У нее не так уже много влияния, она только недавно устроилась на работу, — возразил Поттер. — Тем хуже для тебя, Поттер. У тебя человек на работе в банке, ты должен сам обеспечить этого человека связями, деньгами, а не ждать чуда, — устало сказал старый волшебник. — Сделай через эту свою Флер кучу больших заказов, чтобы она распоряжалась большими деньгами, получила повышение, заняла высокое положение в иерархии гоблинов, прикажи сделать тоже и своим людям, чтобы все знали, что у нее важные покровители. Черт побери, мне приходится объяснять элементарные вещи. Делай это быстрее, Флер только начала работать, а хороший старт очень важен, на это быстро обратят внимание. Зачастую старт важнее нескольких лет работы, — Крауч задумался, прежде чем продолжил говорить. — Я тоже помогу, вложу деньги, воспользовавшись услугами мисс Делакур. Но вернемся к делу, нам нужно точечно ударить по нескольким лордам… ***       Гринграсс шел по министерскому залу в сторону лифтов, за ним шли несколько магов, но, когда Гринграсс оказался в лифте, он неожиданно заметил, что в лифте пусто. В лифте с ним был только Поттер. Это очень не понравилось Лиаму Гринграссу, он смотрел на Поттера с презрением. — Добрый день мистер Гринграсс, — сказал Гарри Поттер с недоброй улыбкой. Гринграсс не удостоил Поттера приветствие, только взгляд стал презрительнее. Он был наслышан о наглом гриффиндорце, который устраивает скандалы и потасовки, постоянно привлекает к себе внимание и не умеет себя вести. Мальчишка был не только ему противен, но и грозил навредить его делам, причинить вред прямо или косвенно, ведь у Гринграсса было много общих дел с теми, кого Поттер посчитал своими врагами, многие из них были родственниками семьи Гринграсс. — Я слышал, что вы планируете обвенчать свою дочь с Драко Малфоем… — продолжил Гарри. — Мои дела тебя не касаются, и обсуждать их с тобой я точно не собираюсь, Поттер, — сквозь зубы раздраженно произнес Лиам, пытаясь вложить в эти слова как можно больше презрения. — Зато мои дела касаются тебя, Лиам, — резко ответил гриффиндорец и сделал шаг вперед, встав вплотную к оппоненту. Гарри напряг свою ауру, чтобы начать давить своей магией на противника, давить физически и ментально, внушить ему страх и слабость, а силы у Поттера были уже весьма значительными. — Малфой — пожиратель смерти, он и вся его семья сдохнут, и любой, кто будет вместе с ним, будет в списке моих врагов, запомни это. Любой, кто встанет на сторону Волан-де-Морта, обречен на смерть. Это касается и тебя, и твоих дочерей. Ну и твоей жены с Гектором… — Я не служу Тому-Кого-Нельзя-Называть, это клевета, — прорычал Гринграсс, испытывая страх. — Я не потерплю угроз и оскорблений от глупого и наглого мальчишки. Ты пожалеешь, Поттер… — Если породнишься с Малфоем, то будешь в списке прислуги Волан-де-Морта, как и твои дочери. И я смею тебе угрожать, — ответил Поттер и оттолкнул Гринграсса к стенке. Лиам чуть не упал от толчка, он во время схватился за стенку лифта, а затем достал палочку, но гриффиндорец вцепился ему в руку и отвел в сторону. Возможно, действовали татуировки, зелья или какой-то артефакт, или Поттер усиливал свою физическую силу магической, но хватка Поттера была железной. Лиам не мог вырвать руку из хватки Поттера, его палочка оказалась бесполезна, пальцы Поттера сжимались, причиняя боль и грозя сломать кости, вызывая у Гринграсса ужас. — Отпусти меня! — требовал Лиам Гринграсс, безрезультатно пытаясь вырвать руку из хватки. — Идиот, если бы я хотел твоей смерти или смерти твоих дочерей, твоей жены и других твоих родственников, то я бы не стал тебя предупреждать. Твой брат Гектор ведет много общих дел с Ноттом и Паркинсоном, поговори с ним, скажи, что вам грозит смерть, ему и его деткам грозит смерть, я не собираюсь никого жалеть, я сотру любую семью с земли, — сказал Гарри.       Когда двери лифта открылись, Гарри отпустил его руку, и Гринграсс попытался высокчить, но в дверях оказался Крауч, он ткнул палочкой в грудь Гринграссу, и того опять бросило в лифт. — Похоже, ты ничего не понял, — произнес Барти, вступая в разговор, когда за ним закрылись двери лифта. — Необязательно, что тебя прикончит сам Поттер, у Волан-де-Морта и его прислуги много врагов. Даже я могу убить тебя прямо сейчас, мне нечего терять, мне уже нечего терять. — А если по-прежнему чувствуешь себя оскорбленным, то вызови меня на дуэль, — сказал Гарри. — Я с удовольствием приму вызов от тебя, Лиам, от Гектора, от любого твоего родственника.       На следующем этаже Лиам все же выскочил из лифта, несколько чиновников удивленно смотрели на быстро шагающего, почти бегущего лорда Гринграсса, но вскоре он взял себя в руки и стал идти обычным шагом, но все же он периодически оглядывался по сторонам и осторожно выбирал направления, не желая снова попасть в ловушку. Теперь он подумывал нанять телохранителей. — Вы думаете, он отпрянет от Малфоев и Волан-де-Морта, сэр? — спросил Гарри.       Крауч про себя хмыкнул, Поттер изменил к нему свое отношение, он уже не обращается просто по имени, выбрал более уважительное обращение. Мальчишка старается ценить полезных людей. — Вряд ли, хотя это, конечно же, напугает его. И он начнет разносить этот страх дальше, он будет общаться с другими людьми своего круга, обсуждать случившееся и пугать их всех, — ответил Крауч. — Тогда, какое-то количество магов решит не связываться ни с ними, ни с нами.       А тем временем Лиам Гринграсс, неожиданно для самого себя, вошел в кабинет мадам Боунс. Он сам не знал, что толкнуло его именно туда, Амелия смотрела на гостя заинтересованно и с легким удивлением, у нее никогда не было общих дел с Лиамом, хотя, конечно, она была с ним знакома, но не близко. Гринграсс быстро собрался с мыслями, прежде чем пауза слишком затянется. — Сегодня прямо здесь в министерстве Гарри Поттер угрожал расправой мне и моей семье, его поддерживал мистер Крауч, — заявил Гринграсс. — Это возмутительно! Я требую расследования! Мадам Боунс, я не потерплю такого отношения к себе! Министерство должно защитить меня. — Да! Это возмутительно! — громко сказала Боунс и ударила кулаком по столу, от чего Гринграсс вздрогнул. — Мистер Гринграсс, давайте расследовать! Рассказывайте, что конкретно говорили Поттер и Крауч! Я должна знать все подробности! Ведь имел место быть шантаж, я права? — Амелия встала со своего места и стала быстро ходить по кабинету, рассуждая и развивая мысль. — Ведь он не мог просто ни с того, ни с сего угрожать? Это глупо и бессмысленно даже для Поттера, тем более это невероятно для Крауча — просто угрожать без причины. Они вымогали у вас деньги или информацию, требовали заключить или не заключить с кем-то договор, отдать какой-то артефакт? Может быть, они хотели заманить вас в какую-то организацию или принудить к чему-то? — Ну… я не то… я не помню точно… Они говорили путано, — вздрогнув, сказал маг. — Мистер Гринграсс! — громко сказала мадам Боунс, резко обернувшись к собеседнику. — Вы выдвинули серьезное обвинение против волшебников, известных граждан нашей страны, кавалеров ордена Мерлина, членов совета лордов. Вы уже выдвинули обвинения, и вы уже не можете отказаться от своих слов, вы только что обратились к главе департамента правопорядка, вы должны понимать, что это значит, мистер Гринграсс. Иначе последствия коснуться вас…       Амелия Боунс собиралась выжать все из растерянного волшебника, она старалась не ослаблять хватку, не давать ему собраться с мыслями, чтобы он проговорился, не контролировал себя полностью. На столе перед ним стояла чашка с горячим чаем, конечно, по привычке он не трогал угощение на чужой территории, но чай испарялся, пар содержал кучу зелий, Амелия и не рассчитывала, что такой гость будет пить чай… Кабинет содержал разные действующие на посетителя артефакты, даже у стула, на котором сидел Гринграсс, дно было покрыто специфичной рунной вязью. И, конечно же, сама Боунс владела на некотором уровне легилименцией. — Да, я понимаю, они… они знали, что я и Люциус Малфой собираемся заключить помолвку между нашими детьми, у меня есть дочери, а у него сын. И Поттер заявил, что подобная помолвка означает, что я на стороне Того-Кого-Нельзя-Называть. Что он будет готов расправиться с любыми слугами Темного Лорда, включая моих дочерей, моего брата, его детей… Крауч сказал, что ему уже нечего терять, что он сам может это сделать, — ответил Лиам Гринграсс. — А что Темный Лорд? Он угрожал тебе? Твоей семье? — спросила неожиданно Боунс. — Что? Нет, он не угрожал напрямую, но ему выгоден такой союз, Люциус дал понять, что Темный Лорд… — начал говорить Гринграсс, но затем вздрогнул и пришел в себя, он понял, что проговорился, сказал лишнее, мозг мучительно боролся с наваждением. Мадам Боунс села назад в свое кресло, теперь она молча и холодно смотрела на гостя. — Ну что, Лиам, все еще хочешь строчить жалобы на Поттера и Крауча? — спросила Амелия совершенно другим холодным и строгим голосом, казавшимся как будто равнодушным. — Или… мы можем поговорить серьезно о твоем положении… Каково это оказаться между Гарри Поттером и Темным Лордом? Ты действительно хочешь отдать им свою дочь?       Лиам Гринграсс помассировал пальцами виски, а затем веки, после чего посмотрел на хозяйку кабинета новым взглядом. На лице появилась грустная ухмылка, взгляд стал заинтересованным. — Ну, конечно, я хотел досадить Поттеру и натравить тебя на него и Крауча, дать тебе еще один официальный повод портить ему жизнь. Это порадовало бы и… некоторых моих знакомых. Вы и ваш департамент отвлекли бы Поттера от моей персоны. Но это не главная моя цель, мне хотелось получше узнать вас, мадам… И вы смогли меня весьма удивить, возможно, не все предопределено в приближающем противостоянии. Нужно определиться со стороной. Малфой и другие мои старые знакомые казались до недавнего времени единственным вариантом. В самом деле, не на Поттера же мне ставить. Дамблдор стар и его дни сочтены, к тому же мы никогда друг другу не симпатизировали. Но сейчас я увидел еще один вариант, — произнес Гринграсс. — Мы с вами друг другу тоже никогда не симпатизировали, — ответила Амелия. — Если вы готовы сотрудничать, то дайте показания, дайте всю информацию. Сообщите обо всем, все имена, базы, заграничные связи, ближайшие планы… А также организуйте для департамента правопорядка доступ к тому месту, где будет собираться ваши знакомые и их главарь, чтобы мы могли их схватить, обыскать и допросить, — спокойно сказал Амелия. — Если вы этого сделать не можете, то и говорить о нашем сотрудничестве преждевременно, но вы окажитесь под наблюдением, вы будете в списке подозреваемых, ваше взаимодействие со всем министерством будет затруднено. Это касается не только вас, ваш брат Гектор тоже теперь под нашим пристальным вниманием.       Когда Гринграсс покинул кабинет, Амелия достала бумаги, списки с именами, фотографиями и стала раскладывать их на столе. Поттер, Уизли, Скримдждеры, Крауч, Грюм, Забини, Блэк, Уокман, Тонксы, Лонгботтомы, Лавгуды и другие… Все линии вели к Поттеру, он оказался на пересечении их всех, и даже ее собственная племянница как-то с ним связана. Гарри Поттер ведет дела с министром и его заместительницей, ведет дела с иностранными лицами и организациями. Если бы удалось арестовать Поттера, выбить из него признания, набрать папку с компроматом на него и всех его друзей, то все эти связи вели бы к ней, она Амелия Боунс глава департамента правопорядка взяла бы всю эту фракцию и все эти нити в свои руки. А Поттер бы просто делал то, что должен делать, не выходя за очерченные ею границы. Она бы заключила союз с Дамблдором на особых условиях, и вся борьба с Волан-де-Мортом велась бы под ее руководством.       Амелия глубоко задумалась, арест Поттера маловероятен, по-крайней мере, пока. Но можно попытаться войти к нему в доверие и взять ситуацию под контроль другими путями, пока не стало слишком поздно. Темный Лорд правда восстал, он крайне опасен, но в это не верят министр и его окружение. Дамблдор слишком стар, он теряет хватку. А Скримджеры ее сильно разочаровали, кажется, они совсем поглупели, раз влезли в детские игры Поттера и позволили этому мальчишке взять все в свои руки, позволили ему установить такой контроль. Артур и Грюм никогда не были стратегами или политиками, они ничего не смыслят в большой игре. Кроме нее самой Амелии Боунс больше некому взять контроль в свои руки. Надо еще разобраться со своей племянницей, Сьюзен, кажется, пытается вести свою игру, собирает людей, что-то обсуждает с ними, и кажется, что она заинтересовала не только школьников… возможно, девочка подает большие надежды.       Что касается Гринграсса, то он был ей не интересен, она не верила ему, что он может действительно сделать на нее ставку против Темного Лорда. Он просто пытался выкрутиться, пришел досадить Поттеру, а вместо этого попался в ловушку и проговорился. Впрочем, Амелия все равно попытается из него что-нибудь выжить, принудить стать информатором. ***       Поттер сидел в кабинете толстого волшебника в дорогой мантии, все вокруг было заставлено дорогими вещами, которые просто кричали о богатстве своего хозяина. Хозяева драконьих заповедников всегда очень богаты, это одни из самых богатых волшебников в мире. Позади хозяина кабинета стояли его помощники и секретари, они что-то советовали своего начальнику и подсовывали бумаги, отчеты, записки. Но затем вошел еще один в не менее дорогой мантии и что-то шепнул коллеге, тогда тот махнул рукой, и все, кроме него самого и Поттера, вышли прочь. — Легендарный Гарри Поттер опять хочет драться с драконом… Что ж, мы можем предоставить вам только особи высшей категории. После хватки с взрослой наседкой венгерской хвостороги, после тысячелетнего василиска нет смысла предоставлять вам других младших драконов. Разве что с двумя сразу, — сказал хозяин заповедника. — Если вас это не устраивает, мистер Поттер… — Мистер Вульф, почему же я не могу сразиться с украинским железнобрюхим или гебридским черным? — спросил гриффиндорец. — Они не слабее венгерской хвостороги. — Мистер Поттер, вы, конечно же, не знаете о жизни драконов практически ничего, вы не удосужились это изучить, — раздраженно сказал старший маг. — Дело в том, что из яиц вылупляется самцов драконов раза в два больше, чем самок, но в период взросления самцы активно убивают друг друга, их численность сокращается раз в десять, а то и в двадцать. Один сильнейший самец на кучу самок… Поэтому мы отдаем для сражений молодых самцов, и в основном мы пускаем на ингредиенты, на кости и шкуру именно молодых самцов. Но и убиваем драконов мы осторожно, чтобы не попортить шкуру, кости и ингредиенты, — хозяин заповедник глубоко вздохнул, собираясь высказать все, что накопилось. — И если вы будете сражаться с драконом, то вы не будете аккуратны, вы попортите и шкуру, и органы. А еще вы убили взрослую самку наседку, она значительно сильнее молодых драконов. При этом вы убили ее без спроса, вы убили ее на школьных соревнованиях… Я уверен, что вы жульничали, вы использовали какие-нибудь артефакты, или где-то прятались ваши сообщники и насылали на дракона проклятья, возможно, вы заранее отравили питье… Пусть мы и не можем это доказать. Мы не собираемся идти вам навстречу, мы не дадим вам просто так дракона на расправу. Мы не хотим этого, вы не нравитесь ни мне, ни кому-либо из моих коллег. Хотите убиться, мы вам дадим дракона или пару. — Хорошо, мистер Вульф, я согласен, с какими драконами я могу сразиться? — спокойно спросил Гарри Поттер, проигнорировав выпады и попытки хозяина заповедника задеть его. — У нас есть гибрид бронебрюха и гебридского, адская тварь, скажу я вам. Конечно же, можете попытать счастье с трехголовым. Существуют мистические, нездешние драконы… они обитают в других мирах, некоторых из них могут вытащить демонологи, к другим у нас есть доступ, у Отдела Тайн есть доступ к некоторым таким видам, — сообщил Вульф. — Иди домой, Поттер, ничего… — Трехголовый! — четко ответил Потттер, перебив собеседника. — Я хочу сразиться с трехголовым драконом. Я принимаю ваши условия, и я готов биться прямо сейчас. — Ты совсем обезумел, парень. А впрочем, это исключительно твои проблемы, — ответил Фульф. — Насколько я знаю, допускается броня из кожи драконов с рунами, а также родовые реликвии, являющие обязательными атрибутами главы рода, — сказал Поттер. — У меня все с собой, если у вас есть трехглавый дракон, я готов к встрече с ним прямо сейчас. И после победы я претендую на сердце и скелет дракона. Вы готовы, мистер Вульф? — Да, черт тебя побери, один подходящий дракон сейчас как раз в пещере заповедника, поблизости нет других драконов, — сказал хозяин заповедника, рассматривая карту своих владений, на которой цветными точками были отмечены драконы разных видов и сотрудники заповедника. — Тебя проводят до туда. Только осторожней, этот трехголовый уже прибил нескольких и сожрал парочку своих братьев. Нам прислали группу для получения новых интересных гибридов, и, как обычно, самцы устроили резню… Эта особь как раз для тебя.       Гарри мрачно шел к месту нахождения трехголового дракона, его план удался, он застал хозяина заповедника врасплох, тот не ожидал такой инициативы от гриффиндорца и не устроил каких-либо проверок. В итоге Поттера практически не обыскали, не проверили на зелья, к тому же к дракону его вел Чарли Уизли, который тоже заранее спрятал у себя комплект полезных вещей. И, конечно же, спустя какое-то время Вульф поймет, что произошло, но будет поздно.       Гарри принял кучу зелий, надел амулеты и пошел в пещеру. Дракон его учуял Поттера и поднял головы, через мгновение Поттер создал щит из каменной породы пещеры, в который врезалось пламя. Мощь пламени было огромным, только постоянная трансфигураия каменного барьера мешала пламени его расплавить, а выдох все никак не кончался. Но когда дракон все же закончил, Гарри волной силы метнул в него все оплавленные камни, валуны. Дракон зарычал, удары причиняли ему боль, но урон был не существенный. Гарри метал в противника камни один за другим, стараясь попасть в головы. Но дракон отбивал большинство атак чистой сырой магией.       В ответ Гарри неожиданно ощутил ментальное давление, этот тип дракона за счет наличия трех голов обладал особенно развитым по меркам магических зверей мозгом, головы могли ментально общаться друг с другом и влиять на окружающих. Этот тип дракона мог бы считаться разумным, если бы не был подвержен и практически полностью подконтролен инстинктам и эмоциям. Поттер выдержал эту атаку, все же он был гораздо сильнее в области магии разума, чем животное, однако атаковать сам не мог, так как головы было три, когда он концентрировался на одной, две других атаковали его огнем или пытались укусить. Гарри устроил взрыв, от которого пещера начала обрушиваться, цельные куски породы стали обрушиваться на дракона. Дракон стал прорываться сквозь камни вверх, пытаясь вырваться на свободу, ломать своды пещеры. Поттер поспешно достал из тайного кармана с внутренним дополнительным пространством магическое копье и метнул его в дракона, этот артефакт пробил шкуру и ранил монстра, но не убил. Гриффиндорец призвал копье назад и уничтожил улику, чтобы никто не знал об использование нерегламентированного артефакта.       Гарри превращал материал пещеры в сталь, в лезвия, копья, иглы, чтобы ранить монстра, прорывающегося сквозь них, огромная тварь вырвалась на свободу, покрытая кучей царапин, но до крови повредить драконью шкуру не получилось, слишком она была крепкой. В след дракону полетели цепи, которые ухватили его за лапы, но на свободе дракон оказался гораздо сильнее, он легко их разорвал и выдохнул три струи пламени в маленького и наглого человечка. Дракон сменил тактику, три головы делали огненный выдох не одновременно, а посменно, чтобы он не прерывался. Не смотря на щиты, разогревался сам воздух, грозя поджарить самого волшебника. Гарри наколдовал из расплавленного камня статую копию самого себя, бросив ее высоко вверх, а сам постарался укрыться иллюзией. Это помогло, дракон отвлекся на статую и одним метким ударом лапы разбил ее на мелкие кусочки. — Мальчишка сдох, что ли? — удивленно спросил хозяин заповедника у драконолога. — Нет, мистер Вульф, Поттер не так прост, он затаился и скоро атакует снова, — ответил Чарли.       Из-за ментальной магии дракон чувствовал Поттера, поэтому дезолюминирующие чары тут были бесполезны, Гарри оставалось лишь с помощью самолевитации рвануть вверх максимально быстро, снова атакуя дракона снарядами из камня и трансфигурированной стали. Гарри пытался трансфигурировать воздух вокруг дракона в сталь, чтобы он не смог летать и упал на землю. В нужный момент Поттер бросил ослепляющее заклятье, но оно поразило только одну голову, все головы взревели, но струю пламени запустили метко, при этом две головы ментально настроили меткость пораженной головы. Поттеру приходилось очень быстро двигаться, чтобы и избежать яростных смертельных ударов. Аппарировать было слишком опасно, трехголовый дракон излучал слишком большой магический фон, который мог вызвать расщепление. Пламя трех струй прожигало землю, разрушало трансфигурированные преграды, и трансфигурация занимала больше сил, чем левитация, поэтому Поттер не ослаблял темп, только скорость его спасала. Но постоянная левитация самого себя медленно, но, не переставая, все равно расходовала его силы.       Поттер уже жалел, что не взял собой метлу и вообще не практиковался с полетами. Поттер продолжал обстреливать драконов заклятьями слепоты, целясь по глазам, но дракон легко уворачивался, сбивал чары потоком пламени, а часть заклятий блокировались всплесками стихийной магии дракона. Периодически гриффиндорец трансфигурировал стайки птичек и рой насекомых, чтобы те атаковали глаза монстра, но их массово уничтожал огонь и всплески стихийной магии, а также едкое дыхание, вырывавшееся из его ноздрей. Гарри ждал, когда дракон устанет, производство огня расходовало силы, а у трехголового дракона расходовало в три раза больше. Когда дракон сменил тактику и начал пытаться ухватить наглого человечка, но Поттер не терял предосторожность, это могла быть хитрость, дракон мог все равно дыхнуть огнем в самый неожиданный момент. Волшебник наколдовал вихрь пыли, чтобы отвлечь дракона и на время скрыться от него. Поттер трансфигурировал из камня големов, вооруженных цепями, цепи были наброшены на гигантскую тварь, но его сила была огромна, она была сверхъестественной даже с учетом его размера, его зубы разгрызали цепи, он их рвал и разбрасывал гигантских каменных увальней. Но пока дракон возился со всем этим, Гарри подготовил новый удар, гигантская каменная глыба, частично трансфигуированная в сталь и укрепленная чарами, обрушилась на дракона, ломая ему крыло, рвя шкуру, ломая костяные наросты и шипы.       Гарри был на глыбе, его щиты с трудом выдержали этот удар, ревущий дракон и летящие во все стороны камни лишь чудом не пробили его защитные чары. Поттер стремился попасть поближе к открытой ране дракона, к кровоточащей рваной ране в том месте, которое пропахала каменная скала. Гриффиндорец сам себе нанес рану на ладони, из которой пошла кровь, дарованная матерью магия крови направила эту кровь в рану дракона. Светящиеся нити из крови, втекали в место, которое не защищала крепкая шкура, туда, где дракон не мог ничего сделать своим огнем. Трехголовый монстр почувствовал, что происходит что-то ужасное для него, он быстро сообразил, что этот ненавистный человечешко на нем и, ловко извернувшись, устремился перекусить его. У Поттера кружилась голова, он отдал, наверное, треть своей крови, это ослабило его физически и забрало часть магического запаса. Гарри не успел всего лишь на мгновение оторваться от дракона и отлететь в сторону, его нога оказалась в зубах монстр, Поттер наслал на свою ногу режущие и дробящие чары, чтобы вырвать ее, в какое бы месиво не превратилась нога, ее можно будет вылечить потом. Поттер летел вниз, он ускорял себя магией, одновременно с этим накладывая все чары, какие только мог, на свою ногу. Даже чары, отключающие боль и окклюменция не помогали полностью, слишком сильной была боль. А дракон преследовал Поттера, он летел за ним вниз, стремясь ухватить и разорвать его. Дракон пытался пару раз выдохнуть пламя, но встречный поток воздуха ему сильно мешал, ветер разбивал пламя, не позволяя ему достигнуть цели.       Гарри, пользуясь своим старым приемом, трансфигурировал в земле туннель, куда и провалился, но дракона это не останавливало, он на полной скорости врезался в землю, разрывая землю, вспахивая ее своей мордой, как тесто, пытаясь вырвать оттуда мальчишку. Поттер проваливался все ниже, а за ним, земля бурлила и тряслась под гневом дракона. Но Гарри превратил землю над собой в очень липкую и вязкую субстанцию, на подобии смолы. Он вложил очень много сил в это превращение, ведь чтобы захватить дракона, область превращения потребовалась очень большая. Поттер раскусил несколько фальшивых зубов, чтобы зелья помогли ему продержаться. Гриффиндорец выбрался наружу и, стоя на краю, заставлял смоляное озеро бурлить и закручиваться в воронку, он создавал в нем огромные щупальцы и лапы из смолы, которые хватали дракона и не давали ему выбраться, пытались заткнуть пасти. А магия крови продолжала действовать, подчиняясь Поттеру, она убивала дракона изнутри. Теперь шла борьба на время, успеет ли Гарри прикончить монстра раньше, чем у него кончатся силы. Трехголовый дракон все равно мог извернуться и вдохнуть воздух одной из голов, да и объем легких позволял ему надолго задерживать дыхание, поэтому волшебник не надеялся утопить его в смолянном болоте. Он обрушивал на гигантскую тварь огромные валуны, поднятые левитацией, но черепа дракона были слишком крепкими, чтобы их можно было пробить, только на шкуре оставались шрамы. Поттер полагался только на свою кровь, он чувствовал, как эта магия медленно уничтожает его врага, разрушая внутри него сосуды, ткани, органы.       Когда кровь Поттера окончательно лишила монстра сил, Гарри, опираясь на трансфигурированный посох, доковылял до его него и взрывными заклятьями уничтожил все шесть глаз, а через глазницы поразил и мозги. Магическая мощь дракона рванула во все стороны, заставляя бурно расти все растения вокруг. И Гарри Поттеру почувствовал облегчение, его тело и палочка жадно пили эту силу и заживляли раны, насколько могли. Осталось лишь вырезать сердце дракона.