Я убегу

Перебирая в руке свой нож-бабочку, я сидел в кресле и попивал ром. В камине потрескивало и искрилось пламя. А я смотрел на него и мне казалось, что я вижу этого щенка. — Черт! Мой кулак ударил по подлокотнику, из второй руки ножик улетел куда-то под кровать. — Ну что за придурок, а?! Одни, сука, проблемы от него! Чтобы так задеть меня за живое… Я не понимал, как он это сделал… Его огромные зареванные голубые глаза молили меня спасти его. Все его тело прижималось ко мне, он был похож на испуганного и избитого рыжего котенка. Даже эта поганая кровь не смущала меня… Я держал его в своих руках, а он дрожал…Черт… Как такое забыть? Он был похож на него… — Бля! С этим нужно что-то делать… Я не могу вот так. Не могу. Я же крутой, я же классный. Да я всех ножом направо и налево! Сука, за что?! Мои пальцы впились в голову, сжимая в ладонях волосы. Мне хотелось их выдергать. Я не мог. Это просто помутнение… Просто всплеск чувств и воспоминаний. В дверь постучали. — Войдите, — я откинул голову на спинку кресла. — Крис, мы уже закончили, можешь доделать дело… — Да-да… — я помахал рукой перед собой, чтобы Котовски вышел. Этот мужик меня раздражал, даже не так сильно, как Пэриш. Я встал с места и пошел к своему ящику для оружия. — Ты еще здесь? — Хватит говорить со мной таким тоном… Почему у тебя опять по всему полу разбросаны ножи? — Не твоего ума дела… — я обернулся к нему, достав из ящика свои любимые ножи-кастеты. Они были отлиты из чистой стали, с золотыми вставками и красным серебром по бокам от основания до острия ножа. — Ладно уж, проводи меня, расскажи, насколько они живы… — полюбовавшись на свое оружие, я не удержался и облизал огненный язык пламени, почувствовав холодное и гладкое лезвие. Отлично, даже язык немножко порезал. Вкус крови быстро растворился в выделившейся слюне. Котовски улыбнулся во всю ширь своего рта, показывая желтоватые огромные зубы. Его глаза в мгновение ока стали какими-то сумасшедшими… За это перевоплощение я и не любил его. Он сразу себя выдает, не то что я… Все всегда держу под контролем. Когда я пришел в комнату для допросов, то увидел только куски мяса. Двое жались у стенки, третий был привязан к стулу. — Оставьте нас наедине… — маниакально пропел я, проходя в комнату. Закусив губу от мгновенной реакции этих отбросов, я прошелся вокруг сидящего на стуле. — На выход, — Котовски подождал, пока выйдут псы* и охранники, а потом вышел сам, напоследок сверкнув не только глазами, но и своей противной улыбкой. — Ну что, дорогие сучата, я очень горд сообщить вам, что вы будете отныне работать в самой жопе. Нет, радуйтесь, я не буду вас убивать… Какая-то из этих тварей заревела. Все были в мешках, так что по звуку я понял, что это был хуесос у стенки. — Я все понимаю… Вы были пьяны, под наркотой и прочее… Но наше заведение вроде отличается особой… М, скажем так, особо чистым поведением в плане насилия, — с улыбкой на лице моя рука дернулась, и нож сверкнул, разрывая грязную кожу мудака на стуле. Он заорал, а я продолжил: — Вы поступили совершенно неподобающе, а еще я узнал знаете что, котята? — агрессивно забасил я, направляясь к двум «мешкам» у стены. — Что это не первая ваша проказа… Потом мой рассудок словно помутнел. Я опять разошелся… Но как и обещал, все остались целы. А есть ли у них желание жить, то от такой боли и страха не задохнуться. Сколько уже времени прошло с тех событий? Да еще и этот ублюдок из «Черной розы»… Маришка хорошо постаралась. Последние две недели Ян сам не свой был. Хорошо, что он вроде приходит в норму сейчас. Я постучал в дверь, и оттуда послышался слащавый голосок моей сестрицы. — Боже! Да ты весь в крови, чего пришел ко мне? — Тебя послушать, так я вообще не могу оказаться в своей крови, например? — саркастично выдавил я, проходя внутрь мед-кабинета. — Мне нужно что-нибудь от живота, головы и боли. — Оп-па, — ее губы надулись, как булки, которые только что испекли. — Припоминаю эту манию к таблеткам…Ты влюб… — Закрой свой рот! — я панически закрыл ее смазливый рот рукой. — Нет! Я просто хочу, чтобы голова так не гудела, а утром я позавтракал… И, видимо, что-то не то съел. Так что дай мне эти чертовы таблетки — и я пошел. Она хмыкнула, убирая мои окровавленную руку от себя. Теперь ее идеально чистое лицо было испачкано. Смешно и красиво… Сестра сейчас выглядела очень развратной. — Ладно-ладно, но если «это» повторится вновь, то ко мне не беги… Хотя ты все равно это сделаешь, — она прошла к стеклянному стеллажу и достала оттуда то, что мне было нужно. Протянула мне их. — Спасибо, — сунув их в карман, я пошел к двери. — Вытрись, — показал ей на лицо. Она взяла какую-то тетрадь со стола и хотела кинуть в меня ей, но я уже выскочил из комнаты. — Черт, — выдохнул. — А ведь и вправду симптомы, как и в тот раз… *** — Украшайте как следует! Что ты там за дерьмо повесил?! — кричал управляющий на каких-то молоденьких пареньков, которые недавно к нам прибыли. Вокруг все суетились, бегали, украшали холл, залы, окна… Все, что угодно, только чтобы мерцало и искрилось на свету, придавая «замку» праздничный вид. Я стоял у елки и медленно развешивал елочные игрушки. Такие блестящие и красивые…Мерцающую мишуру, фальшивые коробки в оберточной бумаге, словно это были подарки — все доставал из пыльных мешков, что мы сами принесли с чердака. Хоть до нового года было далеко, бал-маскарад устраивали в конце ноября. Мне не было грустно от того, что я не участвовал в танцевальных постановках. Крутить жопой сейчас было не по мне. Да, возможно, я все проебал. Но это все случилось не по моей вине… В глазах снова заискрило, а нос защипало. Но я не должен реветь. Нет, только не тут. Повернулся к окну, чтобы никто не видел моего унылого лица. Присел на корточки и стал копаться в коробке со всей этой мерцающей чепухой. Ненавижу этот праздник. — Эй, как твое здоровье? — знакомый голос. — Гляжу, ты приходишь в себя после всего, что с тобой произошло. Бедняга… Я промолчал. Меня это очень раздражало. Буквально бесило. — Пант, не лезь к парню, ему и так тяжело… — Да ладно тебе, поговорить-то я могу с ним. Бля. — Не надо меня жалеть, — я встал и посмотрел на Панта с его другом. — А хочешь поболтать, так давай за обедом, сейчас дел по горло. Они оба уставились на меня. Парень, что был с этим кудрявым блондином, подтолкнул его локтем в бок и тот словно очнулся ото сна. — Д-да. Пф… — ангелок упорхнул в свою обитель с удивленным выражением лица. А я продолжил наряжать эту поганую елку. В обед ко мне так никто и не подошел для разговора, поэтому после него я сразу направился в свою лачугу. Это была маленькая комната пять на пять, чуть ли не на чердаке. Пришлось отжать ее у какого-то танцующего паренька из малой группы. Да, после этого меня там невзлюбили, хотя парни из старшей группы все-таки здоровались со мной, поэтому я вел себя как обычно. На двери я сорвал пару листков с гневными проклятиями. Позже я узнал, что не только танцоры из малой меня ненавидят, так еще и некоторые в самом притоне. Насрать. Отворив железную дверь, я прошел внутрь и закрылся. Сейчас нужно было быстро переодеться и идти на улицу счищать снег с дорожек. Небольшое оконце, за которым медленно валил снежок большими хлопьями, кровать, тумбочка, старый комод — это все, чем я располагал на данный момент. Мне этого хватало. Этому я был рад. Бросив гневные послания в мусорку, я подошел к комоду и стал доставать теплые вещи. В дверь вдруг стукнули один раз. Я повернулся и увидел на полу под ней небольшую белую карточку. Снова послание от Яна. Одевшись, я причесал свои взлохмаченные волосы, одел ободок, чтобы они не мешали. Посмотрелся в маленькое круглое зеркальце, что весело над комодом. Что ж, выгляжу нормально. Нехотя я присел и взял пальцами эту белую бумажку. Открыл. «В восемь у моей двери. Одень костюм». И откуда я возьму костюм? К черту… Выбросив записку в мусорку без раздумий, я перевел дух и все-таки вышел из комнаты. Закрыл дверь и быстрым шагом пошел вниз по лестнице на улицу, разгребать снег.