Опушка — и развилка двух дорог. Я выбирал с великой неохотой, Но выбрать сразу две никак не мог И просеку, которой пренебрег, Глазами пробежал до поворота. Вторая — та, которую избрал, — Нетоптаной травою привлекала: Примять ее — цель выше всех похвал, Хоть тех, кто здесь когда-то путь пытал, Она сама изрядно потоптала. И обе выстилали шаг листвой И выбор, всю печаль его, смягчали. Неизбранная, час пробьет и твой! Но, помня, как извилист путь любой, Я на развилку, знал, вернусь едва ли. И если станет жить невмоготу, Я вспомню давний выбор поневоле: Развилка двух дорог — я выбрал ту, Где путников обходишь за версту. Все остальное не играет роли! © Роберт Фрост
***
Бумага исписана корявыми буквами и пестрит схематичными рисунками. Конохомару никогда не умел вести документацию. Наруто пробегается по каракулям взглядом, выцепляя самое важное: все живы, никто не ранен, миссия завершена успешно. Сарада молодец, Мицуки отличился, Боруто, как всегда, много шумел и бездельничал, но тоже молодец. Наруто откладывает бумагу на край стола, сцепляет перед собой руки — чужой, пришлый жест, ставший почти родным, — и смотрит в окно, на озаренную огнями Коноху. Из Резиденции виден шпиль… места, где он живет. Боруто сейчас, наверное, разбирает вещи, моется, приводит себя в порядок. Вряд ли он сильно устал на миссии класса «В», так что ему хватит сил спуститься и поужинать. И было бы неплохо, если бы Наруто был там, рядом с ним. Слушал бы о том, как прошла миссия, хвалил и трепал по голове. Но это выше его сил. Наруто отправляет туда клона — Боруто снова обидится и не поймет, но что уж тут поделать. Он еще слишком маленький, чтобы понимать, но уже достаточно взрослый, чтобы обижаться. Сын — не малышка Химавари, ему нужен отец рядом. А Наруто — дерьмовый отец. И никак уже это не исправить. Впереди еще полчища документов. Наруто окидывает их сумрачным взглядом, трет уставшие глаза. Резиденция давно уже пуста; только АНБУ бдительно замерли на постах. Поздний вечер, почти ночь, а идти… в место, где Наруто периодически ночует, нет никаких сил. Уж лучше он опять просидит всю ночь за работой. Утром, в тихой предрассветной Конохе, можно будет посетить Ичираку-рамен. Старик будет ворчать и ругаться — ему тяжело последнее время вставать тут же, как Хокаге приспичит поесть рамен, но он встанет и нальет тарелку побольше. Можно будет посидеть в тишине, слушая причитание старика, и представить на миг, что все как раньше. И впереди ждет миссия, где азарт и свист кунаев над ухом, а не документы перед носом и полная невозможность выбраться из кабинета хоть на час. Но еще не утро, до него далеко: легионы отчетов и маленькие орды запросов. Хватит на всю ночь и чуточку больше. Наруто вздыхает и притягивает к себе ближайшую стопку. Он сильно устал и пора бы устроить себе выходной, но… не хочется. Врать, лгать, юлить, глядя в некогда любимые глаза. Нет, лучше уж тут. Дверь открывается бесшумно. Наруто, задумавшийся над очередной бумагой, даже вздрагивает, машинально вскидывая голову. Кого АНБУ вздумали пропустить в такое время?.. - Не идешь домой? — без приветствий спрашивает Саске, останавливаясь напротив стола. Наруто окидывает его жадным взглядом: потрепанный, грязный плащ, уставший вид. В груди тут же теплеет; давно они не встречались. Сколько прошло времени после битвы с Момошики? Два месяца, три?.. - Саске, — говорит Наруто незнамо зачем. Произносить его имя приятно, а Учиха и не возражает вроде, только склоняет голову чуть набок. Сомневается, стало быть, во вменяемости Узумаки. И раньше бы не преминул сообщить об этом, но раньше — было раньше. Слишком много воды утекло, и Саске молчит. - Нет, много работы. Что-то случилось? - Нет, — медленно произносит Саске. Наруто цепляется взглядом за жесткую морщинку у его губ и тут же отводит глаза. — Разобрался с Замком Кагуи. - Ничего нового? - Нет. Все тихо, — пожимает плечами Саске. От движения полы его плаща чуть расходятся. Стальным блеском мелькает протектор. Наруто сглатывает внезапно пересохшим горлом. - Ты забрал его у Боруто? Саске смотрит долго и внимательно. Не понимает. Наруто готов уже растянуть губы в улыбке, посмеяться, и все равно, что давит и болит где-то в груди. - Разумеется, я его забрал, — холодно отвечает Саске, и слова застревают в горле. Большим, не проглатываемым комком. — С чего бы мне его оставлять? Наруто неловко пожимает плечами и отводит взгляд. Не смотреть — проще. Много, много проще. Еще бы не чувствовать… Но много ты просишь, Узумаки Наруто. Радуйся вообще, что стены, выстроенные вокруг сознания — толстые, необъятные, непробиваемые, — скрывают большую часть твоих никчемных переживаний. Саске достаточно того, что он чувствует чакру, и ни к чему ему знать, какой хаос творится в голове. - Насколько много у тебя работы? — спрашивает Саске, не дождавшись ответа. Наруто удивленно моргает и машинально окидывает скалящиеся армии документов тоскливым взглядом. — И насколько она срочная? Я голоден. Наруто прикусывает губу. Оставаться в Резиденции, когда Саске в Конохе? Вот еще. К черту. - Не сильно срочная и не много, даттебае, — кивает он и резким прыжком перемахивает через стол. Саске мгновенно оказывается слишком близко, дыхание привычно перехватывает, сжимается на сердце болезненный комок — знакомый, почти родной, — и тут же сжимается сильнее, когда Саске отстраняется. Мазохист ты, Узумаки. Мазохист и придурок. Наруто весело скалится. — Пойдем в Ичираку, тебае? - Только через мой труп, — отзывается Учиха и направляется к двери. Наруто показывает язык ему в спину, Саске тут же вскидывает руку в неприличном жесте. Учиха же — глаза на затылке. — Давай посетим что-то более приличное. - Более приличное, посмотрите на него!.. — бурчит Наруто себе под нос, прикрывая дверь в кабинет. — Ичираку-рамен — это очень прилично, даттебае! Там завтракает, обедает и ужинает сам Хокаге! Короткий смешок Саске разжимает ледяную хватку на сердце. Наруто спешит следом и думает, насколько далеко зайдет его мазохистская глупость. Наверное, очень далеко.***
Наруто не может сказать, когда это началось. Когда он начал смотреть на Хинату и видеть просто Хинату — красивую куноичи, опрятную, изысканную, умную. Когда перестал замечать, как сияют ее глаза в лунном свете, как струятся тяжелые волосы, какая у нее тонкая талия и красивая грудь, как прячется солнце в ее редкой улыбке. Когда? До рождения Боруто или все же после? Или… или сразу же, как они сыграли свадьбу и Наруто понял — нет больше назад ни путей, ни дорог. Ни единого шанса вернуться. Да и зачем возвращаться? А Саске не пришел. Тогда, на свадьбе, Наруто был слишком счастлив и слишком пьян от осознания того, что прекрасная, мудрая, легкая и изящная Хината — рядом. А после, когда он упивался ей, ее запахом и телом, ее тихими стонами, подумалось — а где же Саске? Нехорошо, ой нехорошо думать о лучшем друге в свою первую брачную ночь. Тогда все это показалось обидным, но не сильно важным. К тому же Саске прислал письмо с извинениями и подарком: изящная заколка хорошо смотрелась в темных волосах сияющей Хинаты. Саске сильно извинялся и сетовал, что его задержали дела. Наруто побурчал, но отправил ему ответное письмо. Написал, что ничего страшного. Что он не в обиде. А через месяц Саске неожиданно вернулся в Коноху и еще через неделю как снег на голову свалилась их с Сакурой свадьба. Наруто улыбался во все тридцать два, прижимая к себе Хинату, и поздравлял счастливую Сакуру и как всегда безэмоционального Саске искренне и от души. Слишком пьяный от собственного счастья. Слишком глупый. Идиот Узумаки Наруто — до Войны это было почти нарицательно. Понравилось тебе, идиот Узумаки Наруто, как позже, много позже, когда Сакура устало улыбалась, прижимая к себе попискивающий сверток, тебя прошибло осознанием того, что поздно исправлять совершенные ошибки? Что думать надо было раньше, до того, как Хината со счастливой улыбкой принимала твое предложение, до того, как тебе показалось, что ее глаза прекраснее всех глаз на свете, и даже до того, как годами лежащий под сердцем хитай сжали пальцы его истинного хозяина. Понравилось тебе, идиот Узумаки Наруто, как сердце разбилось, разлетелось на крошечные осколки прямо к твоим ногам и стало ясно, что ничего не исправить? Ничего уже не исправить. Не изменить и не повернуть время вспять — Узумаки Наруто силен, но так не умеет даже он. И Хината улыбается все реже, и плачет редкими ночами, когда Наруто ютится на диванчике в зале. И Наруто чувствует себя подонком, полным ублюдком, но лгать ей — выше его сил. Она не заслуживает — этого. Ее надо любить, боготворить, носить на руках, как хрупкое совершенство, а Наруто слишком покорежен войной, слишком долго он прожил, имея в голове лишь одну цель. И цель эта — вовсе не стать Хокаге. Он посчитал, что изменился достаточно сильно, чтобы зажить обычной жизнью, но оказалось, что не изменился ничуть. И теплая, мягкая, родная Хината — отголосок той жизни, которую он посчитал своей мечтой. И ошибся. Еще раз. Он не хочет ей лгать. Он и не стал. И, возможно, это было жестоко. Точнее, не «возможно» — это было жестоко, Узумаки Наруто, и ты это знаешь. Он предложил: «Давай расстанемся». Не ради себя — ему-то некуда отступать, все совершенные ошибки уже совершены, кости брошены и счастье вильнуло иллюзией перед глазами. Но у нее — у нее был шанс. Найти того, кто может восхитится — ей. А не чужой проекцией на ее образ. «Нет, — сказала она. — Дети». И Наруто согласился. Дети. Наруто так сильно хочет ей счастья. Хотя бы ей. Хотя бы. Жаль, он не может ей его дать.***
- Ты надолго? — спрашивает Наруто, тоскливо просматривая строчки. В единственной работающей ночью забегаловке, которую Саске посчитал приличным местом, рамен не подают. Официантка суетливо порхает вокруг, раскладывая приборы и начисто игнорируя остальных посетителей, а Саске долго и придирчиво изучает меню. Наруто отбирает у него папку, сует захрипевшей от восторга девушке и говорит: — Принесите нам чего-нибудь побольше и погорячее. На ваш вкус. Официантка торопливо кивает и убегает, напоследок награждая Саске жадным, раздевающим взглядом. Наруто сумрачно смотрит ей вслед, а Учиха даже не замечает, хмурится и раздраженно постукивает затянутой в перчатку рукой по столу: - Побольше и погорячее, Узумаки, серьезно? - Сам же говоришь, что голодный, даттебае! — оправдывается Наруто. Саске долго смотрит на него, а потом качает головой. Наруто почти с предвкушением ждет нелестного замечания про свой интеллект, но Саске молчит, только плещется в радужке раздражение. Наруто вымученно улыбается, чувствуя, как снова затягивается ледяная цепь на сердце. — Так ты надолго? - Не знаю, — пожимает плечами Саске. — Твой сын прислал мне письмо. - Боруто?.. — глупо моргает Наруто, будто у него табун сыновей. Саске вскидывает бровь — ехидно, насмешливо. И молчит. Оскорблять Хокаге — нарушение субординации, билет на Трибунал. Наруто ненавидит субординацию и ненавидит Учиху, который вдруг ее полюбил. — Что он хотел? - Сообщил мне, что я, как его учитель, обязан его учить, — говорит Саске. Наруто может поклясться, что с нежностью. Голову на отсечение дать. — И не могу это делать, пока нахожусь за пределами Конохи. Поинтересовался, когда я приступлю к своим непосредственным обязанностям. И в кого он такой наглый, не подскажешь? - Не знаю, — говорит Наруто, тупо уставляясь в свою тарелку. Официантка обворожительно улыбается и, пожелав приятного аппетита и сожрав Учиху взглядом, уходит. — Я в свое время тебе писем не писал. Саске с силой сжимает губы, становится отчетливее жесткая складка у края рта. Это опасная тема, запретная. Но сердце едва бьется, а от боли в солнечном сплетении трудно дышать, и Наруто все равно. Обидно до дрожи, хотя обида и глупая, никчемная. С чего бы Учихе Саске быть в Конохе рядом с ним — они всего лишь друзья, без обязательств, без взаимного долга. Другое дело, ученик. Ученик — это важно. Это ответственность. - Узумаки, — окликает его Саске. Голос серьезный, холодный — еще чуть чуть и замерзнет вода в стакане. — Закажем саке? Это настолько неожиданно, что Наруто изумленно приоткрывает рот. Саске смотрит прямо и открыто, спадает на глаз длинная челка, мягкие отсветы мерцают на прямых волосах. Он красивый, неожиданно думает Наруто. Мысль отзывается привычной болью. Всегда так, думаешь, что больнее быть уже не может и вот тебе, пожалуйста. Рядом с Учихой нет ничего невозможного. Почти ничего. - А давай, — соглашается Наруто. И улыбается. Ни к чему Саске знать… что-либо. Вовсе ни к чему. — Только ты учти, даттебае, я мастер в пьянках! - Хм, — усмехается Саске. — Помню я, какой ты мастер. Наруто тоже вспоминает, как напился в хлам на свадьбе у Шикамару — не хилое дело, вылакать половину припасенных запасов спиртного в одну глотку, — а потом, по рассказам свидетелей, творил несусветные глупости, и краснеет. Саске усмехается. Он-то не пил тогда, и именно он тащил пьяного Узумаки домой. Это было… еще до Хинаты. - Всего один раз, даттебае! Такого больше не повторится! — возмущенно пыхтит Наруто. Саске усмехается еще шире, почти улыбается. — Я умею пить, теме! Поспорим?! - Ну поспорим, — тут же соглашается Саске и вскидывает руку: — Официант! Наруто смотрит на его четко очерченный профиль и думает, что боль, сопровождающая его всегда, стоит только подумать о Саске — невеликая плата. Совсем крошечная и ничтожная, если подумать.***
Он привычен к алкоголю, сказывается длительное взаимодействие с Эро-сеннином. Наруто затрудняется сказать, когда выпил в первый раз, но то, что пить он научился в то долгое, практически бесконечное путешествие с Джираей — это определенность, почти факт. Да и лис всегда ворчит, ругается, высасывая чакрой алкоголь из крови. Кураме не нравится запах и туман, застилающий сознание Наруто, тоже не нравится, и он усердно мешает Узумаки забыться в выпивке. Даже когда хочется. Сейчас — не хочется. Но картинка перед глазами почему-то плывет, лицо Саске то удаляется, то приближается. Наруто сквозь чашку пробулькивает просьбу прекратить. Не мудрено, вырвет еще, а он же Хокаге, ему нельзя. А Учиха, похоже, не понимает. Он вообще никогда ничего не понимает, о чем Наруто тут же ему сообщает, запивая фразу очередной чашкой. - Ты налакался, идиот, — вздыхает Саске. Его голос звучит над самым ухом, отдается в голове раскатом чидори. Приятно и тепло. Наруто ежится и пытается привалиться к Саске плечом, но коварный Учиха неожиданно оказывается намного дальше, чем был секунду назад, и Наруто почти пропарывает носом паркет. Его дергают за шиворот за секунду до близкого знакомства с грязным полом приличного заведения Конохи. Желудок скручивает комком, мир перед глазами мгновенно плывет, добавляя острых ощущений, и через секунду Наруто оказывается на улице, у большого куста. Куст красивый, очень удобно тут растет. Наруто складывается пополам, терпя приступ тошноты и дожидаясь, пока его вывернет. Но цепкий желудок шиноби, привыкший и не к таким выкрутасам, свое бережет и показывает Наруто большую и жирную фигу. Даже его желудок против него, думает Наруто, хватая ртом ледяной воздух. - Придурок, ты в порядке? — голос Саске совсем рядом. Наруто поворачивает голову и неожиданно утыкается носом прямо в лицо Учихи. Он очень близко, чересчур. Это немного слишком, но Наруто сверх меры пьян, чтобы вспомнить, почему. Почему-то хочется обниматься. Кандидатов других нет, слишком поздно, поэтому Наруто обхватывает плечи Саске руками, утыкается носом в теплую шею. Кожа пахнет пылью и потом, и кровью, и лунным светом, и тенью прошедшего дождя. А еще, кажется, у Наруто галлюцинации, причем не только запахов, но и ощущений. Иначе как объяснить, что он чувствует руку Саске на своей спине? - Уссуратонкачи, — тихо выдыхает Учиха. Подспудно хочется разрыдаться, но Наруто сдерживается, кусает губы и сильнее сжимает руки. Очень страшно, что Саске вывернется и уйдет. Наруто не сможет справиться с этим — сейчас. — Идиот, ну ты и нажрался. - Почему ты больше не называешь меня так? — жалобно бормочет Наруто. - Как? — спустя длинный выдох спрашивает Саске. Голос отстраненный и холодный, но рука все так же греет лопатку, а дыхание щекочет ухо. - Ну… — Наруто пытается поймать за хвост хоть одну мысль, но они и в трезвой-то голове прячутся по углам, а в хмельной вообще царит дикий хаос. — Ну так! Как всегда. Как сейчас. Теме… - Ты идиот, — вздыхает Саске. Наруто едва заметно кивает. Это — не просто Хокаге, не просто Наруто, это личное, эмоциональная окраска, связь, давно потерянная в годах. Знак того, что безэмоциональному Учихе Саске не все равно. — И Хокаге. Наруто вздрагивает от мгновенно изменившегося тона и покрепче вцепляется в спину Саске пальцами. Но поздно: Учиха поднимается, увлекая его за собой, поддерживает, не давая упасть. Но пропасть — вот она, между ними. Растет с каждой секундой. Саске не без труда расцепляет его руки, оставляя одну у себя на шее, поддерживает за талию — ни дать ни взять, товарищ, спасающий раненого бойца. Вытаскивающий его с поля недавнего боя. Почему-то эта мысль кажется Наруто дико смешной. Он опирается на подставленное плечо, кусает губы, и все равно смеется: - Мы проиграли наш бой, да, теме? — Саске молчит, только бросает на него мимолетный взгляд. Наруто посмеивается, кружится перед глазами земля, и кажется дико смешным то, как он просрал свою жизнь. Саске молчит, а Наруто хочется хоть какой-нибудь реакции, поэтому он останавливается, пытается заглянуть Учихе в лицо: — Я сражался, слышишь? За тебя. И проиграл. Он пожимает плечами, извиняясь перед собой. Саске-то все равно, стоит истуканом, смотрит. Не понять, что творится в этой голове. - А знаешь, теме, — вздыхает Наруто. — Это не моя вина. Ты ведь за меня не сражался, а Какаши-сенсей всегда учил нас, что победить можно только в команде… - Узумаки, ты пьян. - Это да, — соглашается Наруто, сосредоточенно прислушиваясь к ощущениям. — В хлам. Нехорошо, даттебае. - Пошли, придурок, — говорит Саске. Наруто чудится недавняя нежность в его тоне, но это все саке и проклятые галлюцинации. — Тебе надо проспаться. - Только не домой! — жалобно вздыхает Наруто. Теперь перед глазами периодически темнеет, а ноги становятся будто ватные. Неожиданно хочется пожалеть себя, спрятаться от всего мира и сыграть в обиженную куноичи. Жаль, он Хокаге, и позволить себе спрятаться под чью-нибудь юбку он не может. — Не хочу домой. Пойдем лучше в Ичираку, теме… - Хватит тебе, — качает головой Саске и ловит его, когда Наруто пытается поближе познакомиться со стеной. — Иди ровно, Узумаки, не позорься! Шиноби ты или как? - Лучше бы или как, — неожиданно признается Наруто. — А как думаешь, теме, если бы мы не были шиноби, все было бы по-другому? А? - Ты пьян и несешь бред, — тихо отзывается Саске. Наруто чудится горечь в его голосе. — Проспишься и все пройдет. - Не пройдет, — жалуется Наруто, мотая головой. От резкого движения становится еще хуже, он почти виснет на Саске. Голос сливается в совсем уж жалкое бормотание, но говорить отчетливее выше его сил. — Я все ждал, ждал, а оно все не проходит и не проходит… Обидно, теме, что со мной не так? Вот ты, ты крутой, тебе все равно. А мне не все равно. - Ты просто идиот, Наруто, — тихо шепчет Саске, окончательно взваливая его на плечо. — Ты просто идиот.***
Наруто почти просыпается, когда его ставят на ноги. Чуть не падает, цепляется за подставленную ладонь. Вжимается лбом в чужое плечо. Пахнет бумагами, чернилами и пылью. Резиденция. Рядом слышен звук ровного дыхания. Наруто рад бы открыть глаза, но темнота такая теплая и приветливая, обволакивает плечи одеялом, дышит в висок, бормочет что-то успокаивающее и одновременно нелестное. Сомневается в его интеллекте. Это приятно, хоть кто-то не лебезит перед ним… Хоть кто-то. Его почти насильно укладывают на что-то умеренно мягкое. Наруто машинально обхватывает темноту руками, втягивает воздух. Пыль, пот, кровь, лунный свет и опасность. Темнота пытается отстраниться, но Наруто не пускает, сильнее сжимает руки. Он бормочет что-то жалобное, не достойное Хокаге. Просит остаться. И темнота вздыхает, ерошит дыханием ветра его волосы, обволакивает теплом плечи и грудь. Наруто вцепляется в нее покрепче и улыбается. По-настоящему — впервые за много лет. - Уссуратонкачи, — бормочет темнота. И прижимает его к себе — крепче. Наруто снится темнота и спокойствие. И тихое дыхание рядом.