Дневник Великого Пруссии

— Гень, подожд!.. — но не успел я даже слово договорить, как его и след простыл. Вообще-то, его зовут Гилберт, но мне удобнее звать его по-русски. К тому же, выводить его из себя — это святое. А выводить и не огребать за это — талант. Такое подвластно только мне и Люде. Люда — это еще один немец. И, судя по всему, он не знает, что это женское имя. Иначе, от него бы я точно получил. Но не во время уроков. Он слишком серьезен и ботаничен, чтобы драться на уроках. Он лучше подкараулит меня в подворотне поздно вечером. Хотя нет,меня нет. Он прекрасно знает, что я прекрасно подкован и экипирован. Впрочем, я определенно отвлекся. Я хотел сказать Гене, что он забыл тетрадку. Я быстро пролистал страницы, и на моем лице зависла еще более гадкая улыбка, чем всегда. Это не просто тетрадка, это его личный дневник! Дневник!! Нет, вы осознайте всю прелесть ситуации! Один из самых суровых парней школы ведет дневник, как какая-то семиклашка! Это ж какой простор для творчества! Я же могу заставить его вылизать мои ботинки и мне вот совсем ничего не будет! Надо будет сделать подборочку особо позорных моментов и на всякий случай переписать. Дважды. Такой шанс упускать нельзя. К слову сказать, тетрадь ни на первый, ни на второй, ни на какой взгляд на личный дневник похожа не была. Ну, если не считать криво нашкрябанной фигурки в короне и мантии. А сама тетрадка в девяносто шесть листов была вполне спокойного синего цвета без всего постороннего. Помня о том, что перемена не резиновая, я спрятал тетрадку как можно глубже в рюкзак. Весь последующий день Генка рылся в сумке с ужасом и рвением, но я упорно делал лицо кирпичом, иногда похихикивая в шарф, прикрывая все это дело кашлем. Не, ну а что? У меня хронический насморк, кашель или что там еще! Мне положено! Мы разбежались сразу же после звонка с последнего урока. Он хотел пробежаться по всем кабинетам в поисках "тетрааучебника по матем.. эм.. истории". Наивный. В расписание хоть бы сначала посмотрел. Не думаю, что у него внезапно проснулась любовь к средневековой Англии. Его в истории вообще ничего кроме Третьего Рейха в жизни не интересовало. Кстати, он все клянется, что прямой потомок Гитлера. Ну, или по крайней мере какого-нибудь знатного прусского рода. Интресно, он сам в это верит? За всеми этими мыслями я и дошел до дома. Благо, живу не слишком далеко. Но дневник даже достать не успел — старшая сестра ушла на вторую работу и дала огромную кучу работы по дому. Но я не жалуюсь. Я же понимаю, как тяжело ей в одиночку нас с Наташкой поднимать. Остался всего год до окончания школы, и я смогу ей помогать не только редкими вечерними подработками. Я планировал этим же вечером заняться чтением дневника, но в связи с некоторыми обстоятельствами, дневник оказался забыт еще на несколько дней.