За границами книги

"В соседнем доме окна жолты. По вечерам — по вечерам Скрипят задумчивые болты, Подходят люди к воротам..." (А.Блок "Фабрика") Мной овладевало чувство радости и гордости одновременно. Догнать Уилла казалось проще простого. К тому же, я был уверен, что он не ушёл с завода тогда. Оставив горящую свечу в комнате, я не спеша поднялся на второй этаж и еле слышно позвал и, безусловно, не получил ответа. Наша мастерская была пуста. Без света она выглядела устрашающей. Веяло холодом, гудел басистый страшный голос, но то был лишь ветер, что-то рухнуло, промелькнула чья-то тень, но по силуэту я узнал уборщика. — Уилл, это не смешно, — крикнул я в темноту. На фабрике было пусто и темно. Но никак не спокойно и тихо. Всё время то что-то щёлкнет, то послышатся шаги, то злобные смутно-видные предметы начнут шевелиться. Я с усилием помотал головой. Что за глупый страх. Я зашёл в открытую комнату, рукой попытался нащупать несколько предметов внутри, чтобы понять, где нахожусь. На столе среди прочего я нашёл несколько листов, скребнул спичкой о шкаф и зажёг свечу, которую брал с собой в запас. Я часто заморгал, оттого, что глаза уже привыкли к темноте. И понял, где нахожусь. В кабинете Маркеса всё было так, точно владелец только что вышел: неровно стоящие в шкафу книги, спешно сложенные в стопку предметы на столе и раскачивающаяся из стороны в сторону дверь. Я взял со стола один из листков и в свете свечи прочитал: «Уилл Джеймс Стеккер». Почерк у Маркеса не то, что у меня — понятливый и довольно аккуратный. Я взял следующий листок. Ну, ничего себе. Тоже досье, но уже на меня. Читать про себя было скучно — ничего нового не написано, никакой неправды нет — я схватил со стола всю папку листков и стал читать их один за другим. Первое время шли только знакомые имена с первого сектора, затем – со второго. Я собрался бросить это занятие, но один из листков привлёк моё внимание. На потёртой (очевидно, резинкой)бумаге был нарисован мой собственный чертёж, но явно не мной. Дальше – лучше. В одном чертеже не было двигающего механизма, в другом таких механизмов было чересчур много – в общем, все мои изобретения были перерисованы и искорёжены чёрт знает как. Догадка пронзила меня острой болью в голову. Крепко сжимая листы, я развернулся, чтобы бежать прочь из кабинета, но с силой был повёрнут обратно и схвачен кем-то за руку. — А теперь, Корбес, — раздался ледяной голос у меня за спиной, так что я ужаснулся, - настолько, до боли он был знакомым. — Вы проведёте меня к шкафу. Холодный, кажется стальной, предмет больно сдавил мне висок.