Микаса/Леви. Слишком эмоционально, Аккерман.

Декабрь. Зима в этом году была довольно холодная, все улицы замело плотным слоем снега, сугробы становились все больше и больше, а снег все сыпал и сыпал белыми хлопьями. Леви никогда не любил никакие праздники. Для Микасы новый год был самым ожидаемым и счастливым праздником, праздником семьи, год назад этот праздник был для неё обычным и не важным, но, в этом году, когда у неё появилось уже почти два новых члена семьи, она была в предвкушении новогодней ночи. Несмотря на это, темноволосая ненавидела предновогоднюю суету, украшение и прочее, для неё это было семейным праздником, и хотела она его отпраздновать со своей семьей, а не со всем шумным отрядом , а точнее с Армином, Эреном и Риваем. Недавно на ярмарке в Тросте она уже купила подарки для Йегеря и Арлерта, но для своего любимого мужа Аккерман хотела сделать подарок собственными руками и решила связать шарф, такой же красный, как и её. "Все вокруг суетятся, куда-то спешат, пытаются все успеть. Вся эта мишура, украшения... от этого рябит в глазах. Как же надоело. А кому потом ликвидировать последствия бурного "веселья"? Правильно, мне" - размышлял Ривай, обходя штаб во время утренней проверки. Тот факт, что вскоре должна быть проведена тренировка в лесу, похоже, никого особо не интересовал: каждый находился в предвкушении празднования. Это волновало только капрала и еще парочку более-менее ответственных солдат. - Лучше бы полы отдраили, чем тащить сюда эту дрянь. - раздраженно отзывался мужчина о всевозможных украшениях, уже развешанных кругом. - А мне нравится! - восторженно восклицала Ханджи. - Уже придумал, что своей Микасе подаришь? - спросила она. Но брюнет был слишком занят нескончаемой возней с бумагами, чтобы думать о подарках. Он отвел взгляд. - Еще придумаю. - ответил Аккерман. Руки брюнетки сами собой на автомате набирали петли, создавая шарф, ей осталось совсем чуть-чуть, чтобы закончить его, для её любимого, конечно, это должно было остаться тайной до новогоднего утра, ещё мама выучила ту вязать, как бы ей хотелось вернуть её сейчас, чтобы её мама узнала, как же теперь счастлива её дочка. Девица уже была на седьмом месяце, на вылазки Леви не отпускал её, честно, она была рада побыть дома, и всё-таки волновалась каждый раз, когда тот отправлялся на очередное задание, живот стал достаточно большим, поэтому она стала носить длинные и просторные платья, постоянные перепады её настроения, наверное, трепали нервы бедному мужчине. Она сидела в комнате, в их с Леви комнате, ведь они были уже женаты, выходить в коридор, где все шумели, та не считала нужным, да и к вечеру шарф нужно было закончить, но все-таки Микаса решила немного передохнуть и вышла из комнаты. Её не очень нравилось то, что все слишком явно стали замечать её беременность, которую невозможно стало скрывать, в толпе снующихся солдат глазами она нашла капрала, подошла ближе и обняла сзади. - Мм..тренировка скоро?- спросила та. - Да, тренировка. Хоть бы не одному пришлось тренироваться, ведь все заняты такими "важными" делами. - саркастично молвил капрал, указав подбородком на Йегера, стоящего на стремянке и клеящего на потолок бумажные снежинки, которые ему подавал Арлерт. Похоже, парней это весьма забавляло. - Может, не пойдешь?- наивно спросила Аккерман, хотя знала ответ. - Можешь не волноваться, просто тренировка и ничего способного нанести вред. Я вернусь к вечеру. - выкрикнул он из дальнего конца коридора, и, помахав Аккерман, скрылся за дверью, ведущую в каморку, где хранились боевая экипировка и оружие. - Никогда они не повзрослеют. - усмехнулся по-доброму Леви, затем принял весьма серьезное выражение лица. - Ну, им всего-то восемнадцать, поэтому им свойственно ребячество, пускай улыбаются, пока могут, я не сомневаюсь, что кто-то из отряда опять-таки умрет на тренировке, - в конце её голос задрожал. - Титаны зимой не дремлют, ни снег, ни дождь им не помеха. Да и холода не чувствуют... - при этих словах мужчина слегка поежился. - Не идти я не могу. Мне следует подточить навыки и некоторые приемы. - ответил Ривай, прижав руки Микасы к груди, затем к губам, и, поцеловав их, отошел от девушки. - Береги себя, пожалуйста..ради ме..ради нас..Мы будем ждать тебя, - сказала напоследок Аккерман ему. Помимо наскучившей возни с рапортами, подготовкой планов вылазок и тренировок, перед Риваем стояла не менее важная задача: уважить традиции, которые были заведены в семье Микасы и всё же подарить жене новогодний подарок. "Что же это может быть? Что вообще можно подарить в новогоднюю ночь?" - терзали его вопросы, из-за которых в последний месяц мужчина уже не спал по ночам. В его "семье", если можно так сказать, такого заведено не было и детство Аккерман прошло на печальной ноте. Разумеется, даже обычная тренировка крайне важна не только для капрала Леви, но и для всего отряда в целом, хотя солдаты и не принимали ее всерьез. Но нельзя было упускать и то, что сероглазому стоило уделить внимание и своей беременной жене; он и сам замечал, что в последнее время проводит с ней очень мало времени, когда ей этого так не хватает. Тем более, на носу был праздник, и что мужчина его никогда до этого не праздновал и вообще не знал, как это правильно делается, было не важно. « А, что, если он не вернется? Что, если уйдет и не вернется, что, если я никогда больше не увижу его?»- всегда думала об этом Микаса, отпуская его одного на вылазку, впрочем, как и сейчас. Эти тревоги всегда беспокоили её разум, заставляли её не спать иногда по ночам, она боялась потерять его навсегда, вдвойне боялась так, как хотела, чтобы он был хорошим отцом. Нежный поцелуй её рук его губами отвлёк брюнетку от дрожи в коленях и мурашек, к глазам, буквально, прилили слёзы, но она уговаривала себя, что должна быть сильной, сильной ради себя, Леви и ребенка, поэтому заставила себя успокоиться и не расплакаться на виду у всех. Девушка сама себя упрекала за чрезмерную чувствительность, но, эти мысли никак не вылетали из её головы, заставляя переживать по поводу и без, хотелось его обнять, прижать к себе покрепче, но он вовремя отошёл от неё, ведь, если бы та обняла его, слез уже было бы невозможно сдержать. Затем она вся взбудораженная подошла к солдатам и косо посмотрела на них, намекая на то, чтобы они пошевеливались на тренировку, увидев на себе суровый взгляд сероглазой, они тут же зашевелились, бедный Эрен чуть не упал со стремянки, но его вовремя поддержал Армин. На их взгляд Микаса ответила дружелюбным кивком, затем похлопала и по плечу, и вернулась в свою комнату, окно выходило на улицу и она, прислонившись лицом к стеклу, стала смотреть на то, как из конюшни выводят и седлают лошадей, пристально разглядывая Аккермана, Арлерта и Йегера. Надев необходимую экипировку, Леви вышел. Так как зима выдалась довольно снежная и холодная, отряду выдали новую, более тёплую форму. За последнее время активность титанов значительно снизилась, они почти перестали подходить близко к стенам. Что это означало - просто что-то вроде зимней спячки или же их количество и в правду сократилось, было пока неизвестно. Капрал помнил о своём обещании: ребёнок не должен увидеть ни одной особи, но не был уверен в том, что сумеет его сдержать. До родов оставались считанные недели, но никто до сих пор и не заикался о победе человечества над этими существами. Ривай в какой-то степени чувствовал себя виноватым. - Леви, приди в себя! - прервали раздумья брюнета слова Ирвина и толчок сзади. - Жаль, что титаны тут картонные. - вздохнула Зоэ. Окно запотело от её прерывистого дыхания, и черноволосая протерла его рукой, дабы разглядеть все получше, она наблюдала за отрядом, пока тот не скрылся в лесу, а затем подошла к креслу и села в него, взяв в руки спицы, начала вязать. В лесу снег шел еще сильнее, и это были не просто снежинки, а огромные хлопья снега. Время от времени дул пронизывающий до костей холодный ветер, закручивая хлопья, создавая метель. Новая форма вовсе не спасала, руки коченели. - Представьте, что это реальный бой и вас могут съесть. В атаку! - скомандовал Ирвин и солдаты тотчас кинулись уничтожать псевдо-гигантов. - Ха! Это просто, они ведь ненастоящие! - как всегда был абсолютно уверен в себе Йегер, и, с азартом во взгляде, выпустил трос с целью вонзить его наконечник в дерево. Металлическая пика, достигнув промерзшего ствола, лишь отскочила. Из пальцев Леви, не способных от онемения сгибаться, выпадали клинки. Снег забивался в глаза, все плыло. Ветер сильно подливал масло в огонь, сбивая их с курса. Солдаты промахивались. Был бы это настоящий бой - они бы несомненно погибли. Продолжать тренировку, очевидно, не было смысла. Сам Смит уже не видел в этой затее ничего дельного. В который раз маневрировав для нанесения удара муляжу титана и снова и снова безрезультатно, капрал, последовав примеру командора, оставил попытки. - Д-для чего мы во-о-обще пр-рипер-рлись? - еле произнес Спрингер, вернувшись на коня после нескольких попыток уничтожить "титана". Вопреки тревожным предположениям Микасы, на тренировке никто не погиб. Это всегда было исключено. Капрал считал, что жена слишком беспокоится за него, Армина и Эрена. Любовь к семье - понятное дело, но порой это выходило за рамки. Такая забота, конечно, очень мила, но иногда излишня. Все солдаты вернулись на своих жеребцов и ехали, трясясь от холода. Прежде, чем вернуться, отряд должен был выполнить еще одну "цель". Цель - привезти в штаб то, без чего новогодней атмосферы не будет - елку. Леви сия затея не слишком радовала, но традиции есть традиции. В лесу елей было довольно много - встречались они практически на каждом шагу, но командор все не приказывал срубать конкретную. - Ирвин, вон та! - подпрыгивая на месте от нетерпения, указывала очкастая. - Вон та, Ирвин. - повторяла она с надеждой. А для Аккерман они все были одинаковыми. Отряд продолжал ехать вперед, снег продолжал сыпать с прежней силой. Время близилось к вечеру. Зимой темнело довольно рано и вскоре стало смеркаться. Наконец, завидев где-то в дали нечто, Смит ускорился, лошади остальных рванулись вперел за ним. Остановился он у темной ели высотой метра два. - Рубим эту! - заявил блондин. Вязание хорошо снимало стресс уже на протяжении месяца, за это время она успела связать кучу вязаных вещей для ребенка, иногда шила, все это очень занимало девицу, заставляло забыть о плохом, конечно, времени на общение с любимым мужем почти не было, ведь зима и проблем стало еще больше, как и его бумаг. Азиатка понимала, как ему нелегко, но с бумагами особо помочь не могла, хоть и пыталась, Ривай отгородил её от тяжелого труда, что, как она считала, ущемляло её человеческие права, и в то же время темноволосая считала, что мужчина прав. Не заметя времени, она довязала шарф и уставилась на часы, было уже примерно десяти вечера, та подошла к окну и посмотрела на снег за окном, везде было темно, только свет одного фонаря освещал дорогу, рука легла на её живот, немного погладила, изредка малыш толкался, иногда было больно, а иногда щекотно. В этот раз это был просто ощущаемый толчок, не больно и не щекотно, обычно, к этому она уже привыкла и была рада, что её ребенок дает о себе знать. Срубив дерево и положив его на повозку, они, наконец, отправились обратно в штаб. К вечеру, когда окончательно стемнело, метель поутихла и снова с неба сыпались редкие маленькие снежинки. Освещая себе дорогу небольшим фонарем, каждый тихо следовал на коне за командором. Солдаты дрожали. Снег облепил их одежду, волосы и лицо. Не спеша, они добрались в штаб, где их ожидала Микаса. - Приехали! Давайте быстрее, не успеем. - суетился Йегер. Леви слез с коня. Парни из отряда, обхватив ель, быстро потащили ее внутрь, забыв о холоде и усталости. Для нее они выбрали самое видное место - центральный зал. Снег с ее ветвей начал потихоньку оттаивать, а ветви словно оживали. На стволе кое-где выступила душистая смола, наполняя воздух своим свежим приятным ароматом, создавая некую романтическую атмосферу, которая не оставила равнодушным даже капрала. Однако сейчас Аккерман хотелось увидеть любимую жену, по которой он так соскучился. Протиснувшись сквозь поток солдат, тащущих к ели всевозможные украшения и желая украсить ее, Ривай направился к их общей комнате в надежде застать любимую там. « Тише малыш, все хорошо. Папа обязательно вернется, ведь он очень любит нас двоих и никогда не оставит нас одних, да, именно так!»- говорила она себе, гладя свой большой живот. Конечно, она волновалась, и ребенок в утробе понимал это, отчего и выражал свое недовольство толчками, Микаса постаралась успокоиться ради здоровья будущего малыша, она с трепетом относилась к доверенному ей сокровищу. До родов осталось всего два месяца, и последний завершающий период был самым значительным на этой стадии, поэтому волноваться ей сейчас было нельзя, и брюнетка прекрасно это понимала, хотя со сложной работой капрала на войне, она не могла не волноваться. Оказывается у беременных много запретов, например: нельзя ходить на вылазки, тренироваться, носить тяжести и прочее, и все это не очень устраивало Аккерман, но ради ребенка, конечно, она ничего из этого не делала. В последнее время девушка стала думать, что с ней обращаются как с маленьким балованным ребёнком, хотя единственный ребенок в штабе находится в животе азиатки, что ей конкретно не нравилось. В конце концов, девица постаралась успокоиться и села в кресло, затем в темноте за окном мелькнули огни, то бишь солдаты освещали дорогу фонарями, темноволосая спохватилась и ринулась к окну, но было, темно и лиц было не разглядеть. «С ним все хорошо, он в порядке, жив и здоров, да, определенно с ним все хорошо! Микаса, все хорошо, хорошо!» - твердила себе сероглазая. Сердце её бешено стучало, в горле пересохло, ноги немного подкашивались, но она вовремя взяла себя в руки и вышла из комнаты, ища в толпе капрала, не успев опомниться темноволосая врезалась лбом прямо в грудь Ривая. Микаса сама вышла из кабинета и Леви, почти сразу заметив ее, ринулся к ней навстречу, кинувшись в объятия. Сначала не сумев среагировать, она хотела было возмутиться, мол: «Ты чего, холоп, в беременную врезаешься», но тут же увидела серые глаза любимого и крепко обняла его, прижимая к себе довольно крепко, сердце все также бешено стучало, тело дрожало. -Леви..больше не оставляй меня одну. Мы с малышом очень сильно волновались, - сказала та, продолжив крепко обнимать его. Микаса... нашел. Все хорошо. Тебе нельзя волноваться, ведь ребенок очень чувствителен, - сказал серьезно капрал, прижимая девушку к себе, осыпая поцелуями ее темные волосы и розоватые щеки. - Я скучал, наконец-то я с тобой. - выдохнул с облегчением Ривай, - Теперь точно все хорошо, вылазок не будет до самой весны и все смогут как следует отдохнуть. " Он жив и здоров, как славно, а я зря так переживала, он никогда не оставит нас одних, да. Он рядышком, а больше и не надо...всем тепло и хорошо, вот бы так было всегда! Но..так не будет, ведь война с титанами еще не закончена и неизвестно долго еще она будет продолжаться" - думала Микаса. - Да, я знаю, но ты рядом, теперь все хорошо, - мило улыбнулась брюнетка. Его поцелуи внушали ей доверие, теплоту и заботу, все тревоги сразу же отошли на второй план, объятие было для неё одним из самых важных атрибутов их отношений. – Я тоже скучала по тебе, милый, - ответила ему та. - Ох..он..опять толкается, -на выдохе прошептала та, кладя руку на живот. Затем он немного отстранился от азиатки. Мужчина положил руку на ее живот, ожидая нового толчка. И он ощутил, но не совсем такой, какой бы хотел. То была Браус с огромной коробкой с игрушками в руках, которую шатенка тащила к елке. Проходя мимо, девушка задела Ривая. - И-извините, капрал... - поклонилась Саша по привычке, наклонившись вместе с коробкой. Из нее тут же посыпалась блестящая мишура и цветные шарики. Когда тот положил руку ей на живот, это заставило её опять улыбнуться, ведь таким образом все три этих человека были связана между собой, отец, мать и их ребенок, вся семья в сборе в новогоднюю ночь, лучше и быть не может. И толчок ребенка произошел, вот только это прервала Браус, на что нарвалась на возмущение со стороны Микасы, вечно их прерывают.