Микаса/Леви. Слишком эмоционально, Аккерман.

      Пока Аккерман была занята спасением Эрена, Леви продолжал безжалостно и хладнокровно уничтожать титанов один за другим, не давая себя им задеть. Ловко и быстро маневрируя в пространстве, он ускользал от их лап, одаривая смертельными ударами острых клинков. " Черт, опять новые жертвы..Трупы...Столько трупов, меня сейчас стошнит...!"- думала брюнетка. Комок тошноты прикатил к горлу сероглазой, она немного отдалилась от всей группы и её стошнило, несмотря на то, что её желудок опустошил сам себя, её все еще мутило, затем, немного оправившись, она отправилась к остальным, дабы продолжить бой с кусками мяса, все видели, что азиатке нехорошо, но им было не до этого, как и самой Микасе, и та вовсе прекратила обращать на это внимание. За всю вылазку она убила не более пяти этих тварей, спасла от смерти пару новичков, и опять-таки неуклюжую Браус, но эти моральные переживание и все увиденное сказывалось на её физическом состоянии, лицо сильно побледнело, её до сих пор мутило, а комок тошноты все никак не откатывал от её горла, темноволосая выглядела, так сказать, не очень. " Черт, что же со мной не так? С-сейчас снова стошнит.."- думала Микаса.       Микаса отлучилась от отряда и мужчина сразу это заметил, так как не отводил от нее взгляда даже при борьбе с гигантами. То, чего он действительно боялся в этот миг, так это лишь того, что с брюнеткой что-то случится. "Ей плохо, я так и знал, снова. Снова я отпустил ее, снова сделал ошибку. Сколько можно?" - спрашивал себя Леви. Титаны не давали ему передохнуть ни на секунду, даже чтобы как-то помочь азиатке, постоянно всячески пытаясь заполучить обед, тянув к нему лапы. Одному даже удалось схватить Леви за ногу, повредив ее, за что тот вмиг лишился руки. Травма была не серьезная, но все же Леви посчитал это позорным."Да что на меня нашло... Чуть не проиграл титану. Как же..."Наконец, было приказано отступать. Вылазка была завершена, но на этот раз не слишком благополучно.       Сапоги её были полны воды, волосы окончательно промокли, как и одежда, которая неприятно прилипала к телу, все тело постепенно охватил жар, было трудно дышать, ей было очень жарко и холодно одновременно, тело тряслось, руки еле держались за поводья. Когда её состояние ухудшилось и в голове зашумело, она оперлась на плечо Эрена, который теперь ехал рядом, вскоре её дыханье участилось, в глазах зарябило, а руки отпустили поводья и она чуть не упала в грязь, если бы зеленоглазый не поймал её. - Микаса? М-микаса с тобой..все хорошо?- спросил её названный брат.       "На этот раз погибло куда больше трети" - подумал капрал, окинув опустошенным взглядом телеги с погибшими. Промокшие до нитки от непрекращающегося ливня солдаты более никуда не торопились. Леви оглянулся и стал высматривать среди них Микасу, но, увидев, что с ней был Эрен, немного успокоился и решил оставить их на время, дабы не встревать в "семейные" дела. Зеленоглазый вновь хотел спросить Аккерман о утреннем инциденте, но решил промолчать, так как та была явно не в состоянии разговаривать.       Паренек помог девушке перебраться на его лошадь так, как она уже чуть не свалилась со своего жеребца, одной рукой он придерживал Микасу, а другой привязывал поводья черного коня к своему седлу, чтобы лошадь азиатки следовала за ним, наконец он сделал это дело и посмотрел Микасе в глаза. Эрен был зол на неё, он давно предполагал, что между ней и капралом что-то есть, но даже и не предполагал что это может быть правдой, он долго и нудно смотрел в её серые глаза, которые казались пустыми и затуманенными, холодная рука его дотронулась до горячего лба той и тут шатен понял, что Микасе нужна медицинская помощь. Аккерман слишком устала, чтобы о чем-либо думать или же отвечать на тревогу брата, мир для неё остановился и она более не замечала ничего, температура подскочила за сорок градусов, от этого стало невыносимо жарко, и она хотела было снять с себя плащ, но зеленоглазый не дал ей этого сделать и получше укатал её, девушка была слаба, поэтому молча смирилась с этим, ни говоря, ни оказывая каких-либо действия по сопротивлению. Вскоре это привлекло внимание ребят, и шепот об этом Саши заставил Армина вполне испугаться за жизнь брюнетки, поэтому он нарушил строй и попросил Конни поменяться с ним местами, для того чтобы быть ближе к ней и к Йегеру, дождь все-таки прекратился спустя некоторое время, лишь изредка капли падали с деревьев, а строй молча шел через лес, солдаты скорбели о погибших товарищах,впрочем как и всегда. - Эрен, что с ней? Она поранилась за вылазке?- спросил блондин напугано. - Нет, кажется, у неё температура,- развеял по ковылю его опасения парень. - Да..? Ханджи же неплохо знает медицину, она бы могла проверить и назначить Микасе лекарства, ведь врач уехал на несколько дней - пролепетал Арлерт. - Хорошо, скажем Зоэ после того, как доберемся в штаб- тихо произнес тот. Сероглазая постепенно закрывала свои тяжелые веки, в голове девицы что-то настойчиво шумело и она быстро заснула, сквозь сон она слышала разговор братьев, правда, смутно.       По прибытии в штаб, азиатку, уже потерявшую сознание, отправили в больничный корпус, разлучив ее с Эреном. В помещение не пускали посторонних, поэтому зеленоглазый не мог более с оставаться с Аккерман, он так и не получил ответа на свой вопрос и оставался в неведении того, кем на самом деле являются друг другу Микаса и Ривай. Капрала не особо волновали какие-либо запреты. Он все прошел в лазарет, и, найдя ее кровать, сел рядом. "Сколько можно ошибаться, сколько можно? Твою ж мать... Я знал, что ей следует остаться в штабе. Она опять обещала и опять не сдержала слово. Но это ведь я во всем виноват! Почему я отпустил ее, поверил ее словам? Еще раз, как глупо" - думал Ривай, сидя перед койкой, на которой лежала Микаса. Он не сводил взгляда с ее бледного лица и сомкнутых глаз. Конечно, его тревожило состояние здоровья девушки, но мужчина все же был невероятно зол на то, что она упрямилась и на то, что он сам вновь оплошал, доверившись брюнетке. - М-да, - раздался внезапно откуда-то сзади тяжелый вздох, - Действительно неудачная вылазка. Погибших куда больше, чем обычно, даже ты, Леви, пострадал, - сказала Ханджи, неожиданно вышедшая откуда-то из темноты. - А, это... Не серьезно. Скажи лучше, что с Микасой, насколько тяжело состояние... - произнес сероглазый без каких-либо эмоций, не поворачиваясь, продолжая гладить ладонью руку темноволосой. Зоэ отвела взгляд и что-то еле слышно промямлила. - Эмм... Я не знаю, как тебе об этом говорить, но..но.. в общем, высока вероятность выкидыша... - тихо заявила она, присев на край кровати и опустив голову. В комнате на минуту воцарилась мертвая тишина. "Что? Из-за меня мы можем лишиться ребенка, нашей радости, нашего счастья. Из-за меня. Но... как же так? Идиот, идиот, идиот" - корил в мыслях себя Аккерман. - Нет. - лишь смог вымолвить капрал, - Этого не будет, я не позволю подобному случиться... Чего ты расселась? Давай, делай же что-нибудь! - нервно приказал Леви. - Ч-что я могу? - с отчаянием в голосе спросила шатенка, встрепенувшись, - От меня мало что зависит, Леви, поверь, я... - Делай все, чтобы спасти Микасу и ребенка, я приказываю тебе: все, что можно, - продолжал мужчина. - Болезнь и беременность - это дело серьезное, но у неё всего лишь температура, поэтому я смогу дать ей лекарство и она спадет, но...Ривай, отпускать её на последующие вылазки нельзя, все, что там происходит видеть беременной не стоит, видела, как её рвало...А также не стоит заставлять её нервничать и стоит подумать о том, как сообщить об этом Ирвину. Ты все понял?- посмотрела на него шатенка, сняв с уставших глаз очки. - Больше никаких вылазок, однозначно, об этом и речи идти не может... Да, все понял. - хмуро ответил мужчина, вновь переведя взгляд на брюнетку, - С Ирвином разберусь, придумаю что-нибудь.       Микаса все еще не приходила в себя, температура никак не проходила, изредка она постанывала во сне, грудную клетку сдавливало от жара, дышать было довольно тяжело, часто та кашляла во сне, лицо все еще выглядело бледным и уставшим. Из аптечки Ханджи извлекла пузырек с горьким содержанием и вылила в чайную ложку, а затем осторожно влила жидкость в рот азиатки, во сне брюнетка поморщилась от горького вкуса и повернула голову на другой бок, её неровное дыханье было слышно по всей комнате. Зоэ встала с постели темноволосой и вскоре пришла с тазиком холодной воды и тряпкой, вручив это капралу, время близилось к ночи, очкастая решила пойти спать, поняв, что той лучше и помощь её не понадобится, та положила руку капралу на плечо и сказала: - Я пойду спать, оставайся здесь, если хочешь, герой любовник- при этом та ухмыльнулась и забрала свои очки. - Куда же я теперь от нее денусь? - протянул Леви, слегка улыбнувшись, - Спокойной, Ханджи.       Тем временем Эрен стоял под дверью и слышал то, о чем говорили Ханджи и Ривай, он был шокирован и в тоже время рад, ведь он недавно потерял привычную семью и появление племянника или племянницы залечит эту демографическую рану, которая была в их семье и в его сердце, пускай даже от человека, которому Йегер не очень-то доверял, но все же, ничто и никто не разрушит их семьи и парень это знал. Когда Ханжи выходила то удивилась тому, кто шпионил за дверью и махнув рукой дала понять, что здесь больше делать нечего и парень может спокойно отправится в казарму, зеленоглазый лишь кивнул и отправился к своей койке, на которой мгновенно уснул так, как устал за этот тяжелый день.       Он смочил тряпку в тазу с прохладной водой, выжал ее и принялся аккуратно протирать все еще разгоряченное тело Микасы. Закончив с этим, он заботливо прикрыл сероглазую одеялом. Леви так и продолжил сидеть на краю кровати, наблюдая за Аккерман. Сквозь свой тревожный сон девушка чувствовала прикосновения холодной и мокрой тряпки, которые помогали жару немного сбавить обороты, а затем и вовсе пропасть, тело её было мокрым под теплым одеялом, дыхание все еще было прерывистым, но сердце билось равномерно и грудь больше ничего не сдавливало, во сне она что-то неясно бормотала, сжимая руками простынь.Глаза уже слипались, веки стали словно чугунными, но капрал делал все, чтобы побороть в себе сонное состояние. Когда сильный жар, наконец, спал, та начала постепенно приходить в себя, беспокойно ворочаясь, а потом и вовсе проснулась, вскрикнув, по-видимому, от навестившего ее ночного кошмара. -Р-Ривай!!- испуганно закричала Аккерман и тут же резко открыла глаза.       В её серых глазах блестели слезы, которые скатились непрошено по щекам, но тут девица увидела перед собой знакомое и так любимое ею лицо и успокоилась, поудобнее улегшись в кровати, слезы высохли, рука её коснулась живота и погладила его, так как ей снился дурной сон о потере ребенка, но все хорошо и ребенок в животе, и любимый человек рядом, о большем Микаса и мечтать не могла. - Я с тобой, все хорошо, - тихо произнес мужчина, успокаивая ее, обняв и поглаживая рукой по спине брюнетки. - Я люблю тебя...ложись рядом со мной, ты, наверное, устал- сонно произнесла сероглазая. - Я тоже люблю, - сказал шепотом он, нагнувшись над азиаткой, и, поцеловав ее в щеку, лег рядом, слегка приобняв плечи. - Я буду всегда рядом, - повторил Ривай и сон практически сразу захватил его в свой плен. - Да, хорошо, что ты со мной, любимый,- тихо улыбнулась брюнетка.       Его объятие, поцелуй, просто прикосновение придавало сил и успокаивало одновременно, без этих казалось бы элементарных и ненужных вещей более прожить она не могла так, как привыкла к теплу излучаемому от него, все, что ей хотелось - быть рядом с ним, не взирая ни на что и ни на кого. Так странно, странно ощущать то, что не можешь больше дышать, жить без человека, он будто наполняет тебя и без него уже больше не будет тебя, вот, что чувствовала Аккерман по отношению к Леви и это даже больше, чем любовь и привязанность, больше чем сами чувства, которые сейчас наполняли её и пусть весь мир подождет, пока она она опять тает в его теплых объятьях.       Он приобнял её и тут же заснул, та заботливо укрыла его своим одеяло, дабы согреть его своим теплом, сероглазая не хотела спать, голова была все еще тяжела от недавней температуры, и это заставило ту попробовать лечь поудобней, но от резкого движения голова тут же заболела, призывая более не двигаться какое-то время, на улице было темно, но видно было, что скоро вместо ночи придет рассвет и все посветлеет. Микаса смотрела в окно, в которое ярко светила луна, наполняя комнату своим спокойным и тихим цветом, почему то именно ночью ей становиться грустно, но, когда её обнимает близкий человек, все переживания и грусть уходят и остается только чувство уюта и комфорта, от этого тепло и приятно, девушка рада тому, что самый дорогой человек сейчас мило сопит с немного хмурым, хотя и умиротворенным выражением лица, веки постепенно тяжелеют и закрываются, не то от болезни, не то от усталости и она погружается в легкий и невесомый сон.       Утро. Ясное и превосходное ранее утро, роса выпала за ночь и все дышит жизнью и свободой, середина лета, многообещающего лета, ведь у легиона разведки много планов и затей на этот год, штаб еще покрыт тишиной, солдаты спят в казармах, никто не где не шныряет, все спокойно и тихо. Сероглазая открывает томные веки и оглядывает комнату, свет неяркого утреннего солнца кое-где заполняет комнату, а луч светит ей прямо в глаза, Ривай все еще обнимает её, а она во сне успела закинуть на него свою ногу, тут она аккуратно убирает ногу с дремлющего брюнета, и, отвернувшись от него кашляет в кулак из-за того, что в горле запершило. В тумбочке она пытается отыскать платок, но вспоминает то, что это не её комнаты и это ту не очень радует, но вроде бы кашлять больше не хочется и она поворачивается лицом к капралу и смотрит на него. - Милый, уже утро пора вставать,- не хотя будит она его, смотря на часы, - Ну же вставай...а то не то подумают, когда увидят нас здесь,- будит та его нежными словами на ухо.       От нежного голоса Микасы по телу капрала разлилось приятное тепло, которое взбудоражило его еще спящее сознание. Наверное, он так бы и провел здесь в лазарете, не выпуская возлюбленную из своих теплых объятий всю ночь и все утро, умиротворенно дремля, и при этом ревностно оберегая девушку от всяких напастей. Но вставать все же было необходимо. - Нуу... еще минуту... Какая разница, кто что подумает? - невнятно сонным голосом произнес Леви, чуть приподнявшись, а затем вновь упав лицом на подушку и тихонько засопев. - Большая, ты же капрал, поэтому должен вставать раньше других, конечно, ты почти не спал..из-за меня, но ты сам в этом виноват. Не заставляй меня волноваться и хорошо спи, - надулась Микаса.       Вновь полностью погрузиться в сон ему не дал все тот же мягкий голосок Аккерман, она снова пыталась разбудить мужчину, на этот раз более настойчиво. - Хорошоо, уже встаю, - протянул Ривай, нехотя поднявшись. - Доброе утро, любимая, - с трепетом произнес сероглазый, протянув к ней свою руку и слегка погладив щеку брюнетки. - Доброе, - протянула брюнетка и потерлась своей щекой о его руку.       Затем он опустился вниз и прижался головой к животу Микасы, обвив ее спину руками. Леви прикрыл глаза, прислушался и чуть ли не расплылся в улыбке. - Наше счастье. - прошептал мужчина.       Разумеется, он ничего не услышал, но просто ощущать сейчас некую связь между ними троими уже приносило ему радость. Капрал уже представлял, как увидит это маленькое чудо впервые, как услышит звонкий смех, как в первый раз возьмет дите на руки и долго-долго не будет отпускать, любуясь на живые глазки, маленькую головку и ручки, тянущиеся к родителям. Слыша жалобный плач, сердце Ривая будет сжиматься от боли. Микаса будет тихонько напевать колыбельную, а он, успокоившись, мирно засыпать. Кто родится: сын, похожий на отца, или дочь - вылитая мать? Каков бы ни был ответ - Леви был бы счастлив. - Ахх..Л-леви..м..не..н-надо, - смутилась Аккерман, - Д-да, наше, правда, он маленький и его ты не услышишь, - покраснела девушка. - Сегодня я должен ехать в Трост по неотложным делам... - объявил Ривай, отстранившись от Аккерман и встав с постели. Так как вчера ночью он лег, не раздевшись полностью, мужчине оставалось только накинуть на себя куртку, ремни и натянуть ботфорты. - Но...оставить я тебя без присмотра не могу, и другим это не доверяю. Поедешь со мной? - спросил он, стоя у зеркала рядом с койкой, приподняв голову, завязывая на шее жабо. - Нужно сдать кое-какие документы, и... прежде всего, прикупить что-нибудь для тебя и нашего ребенка, ведь живот будет расти, а одежда не должна стеснять движений. - продолжал брюнет, надевая сапоги. - Да, я поеду с тобою, я не хочу оставаться здесь без тебя! – твердо сказала та.       Девушка была в ночнушке, не понимая, как оказалась в ней, поэтому, когда Ривай встал с кровати и стал одеваться, она тоже стала искать свои вещи, которые мирно лежали на стуле, сначала сероглазая сняла ночнушку и одела рубашку. Затем застегнула её на пуговицы и стала натягивать брюки, для того, чтобы их натянуть пришлось, очень сильно потрудиться, но наконец, они были одеты. « Ну вот, я стала действительно толстухой, а ведь это только второй месяц идёт, хотя, может это брюки слишком обтягивающие..Скоро я совсем растолстею и не смогу пролезть в дверной проем, а капрал меня разлюбит и не взглянет больше даже. Надо что-то с этим делать! Сесть на диету, тренироваться еще больше» - огорчилась азиатка. Тут молчание их перебил урчащий живот темноволосой, который говорил о том, что девушке давно надо было подкрепиться, конечно, ведь та не почти не ела вчера, несмотря на то, что температура спала девица выглядела все еще бледной. Аккерман даже уже не пыталась одеть ремни, а одела лишь куртку и ботфорты, затем с улыбкой повернулась к Леви и сказала: - Мне неудобно просить новую форму, ты не мог бы взять её за меня?- немного смутилась Микаса.       Девушке было неловко за свою беременность, да и за то, что она растолстела перед всем отрядом, поэтому называть причину для получения новой формы не хотелось, ведь это было бы на ушах у всех солдат в казарме. Собственно, говорить кому-то покамест ей не хотелось, но, если бы спросили, то та не теряя времени, ответила бы, что любит капрала и ждёт от него ребёнка, но всем было плевать и никто не о чем не догадывался, девушки, которые знали о её беременности никому не говорили и не предавали этому значения. - Насчет формы не беспокойся, не проблема. - ответил капрал, застегивая ремень. - Насчет одежды и всего прочего для ребенка. Я все могу купить сама на свои деньги так, что не беспокойся на этот счет, - сказала азиатка, одевая шарф. - Я пойду, поем в столовой, хорошо? Скажи, когда мы поедем в Трост. Дело в том, что форма мне немного мала, стала, и мне немного тяжело совершать движения в некоторых местах, - спокойно сказала та. - Нет, не ходи. - произнес Леви, положив руки девушке на плечи, призывая ее смиренно сесть на койку. - У тебя еще ночью была высокая температура, и тебе лучше не стоит выходить. Я принесу все сам. И, да. Это не обсуждается. С меня хватит твоих ослушаний. - довольно серьезно твердо заявил Ривай. - Хорошо. Стоп, что, но…как же..это…я, - возмущалась темноволосая.        И в правду, все это непослушание, самовольное поведение и решительные упрямые заявления со стороны темноволосой не устраивали весьма властного, но и к тому же заботливого мужчину, и он, как будущий отец и глава семьи, теперь всячески старался их искоренить. Накинув на себя куртку, прижав брюнетку к себе и поцеловав Аккерман в макушку, капрал вышел из лазарета и направился в столовую за завтраком для Микасы.       Он так быстро все расставил ей по полочкам, что девушка даже среагировать не успела, а он уже прошмыгнул прочь из лазарета, сказать, что Микаса была в шоке – ничего не сказать, у неё чуть челюсть не отвисла от его настойчивости, вот чего-чего, а когда лишают её выбора она не любит, даже, когда это делает любимый человек. Да, она привыкла быть главной во всем, так сказать «рулить ситуацией» в чем бы то ни было, и ненавидела то, что кому-то нужно подчиняться, своевольная и своенравная девушка с явно завышенной самооценкой, которую вряд ли можно было занизить, но, увы, капралу это удалось. Сначала она слишком долго ходила кругами по комнате, пережевывая все то, что сказал ей Ривай, подумывая о том, что в последнее время она слишком часто во всем ему уступает, нет, не то, чтобы ей это не нравилось, но это все же задевает её в плане вольности, да, она все-таки свободолюбивая девушка и не привыкла к тому, что её свободу ограничивают. Конечно, она сама виновата в том, что чуть не умерла недавно, конечно, он волнуется, но все же ей было как-то не по себе, почти никто и никогда не заботился о ней, она росла, как дикий цветок и за жизнь приходилось бороться, никак иначе. «Черт возьми, вот почему он такой обходительный, почему он вообще думает обо мне? Только потому, что я ношу его ребенка или же он такой всегда со мною!? Нет-нет, конечно, только из-за ребенка, да, ему важно лишь здоровье ребенка..или, нет, абсолютно точно, ему важно только здоровье ребенка, а не я» - опять таки забивала странными мыслями она свою голову.       Темноволосая села на койку и, опершись руками, стала тупо смотреть в окно на рассвет, да уж, а что ей еще надо было делать в столь поздний час, затем она довольно громко зевнула, прикрывая рот рукой, потянулась и снова приняла исходное положение. Ей нравилось летнее утро, мягкий свет солнца, воздух еще не прогрет и веет прохладой, да не холодно и не жарко, так как любит Аккерман, умеренно и хорошо. Тут снова заурчал живот, и азиатке захотелось чего-то сладко-соленного, маринованного огурца и сладкого пирожка, причем одновременно, да её вкусы начинали её пугать, и все-таки этого так хотелось, что Микаса старалась об этом не думать, хотя это не очень-то помогало.       Этот своенравный неисправимый характер девушки, конечно, во многом был ей в ущерб. Как бы ни старался капрал смягчить ее нрав на ее же пользу — это было безуспешно. Возможно, даже и к лучшему, ведь перед Риваем была все та же прежняя Микаса, такой, какой он ее и полюбил и любит по сей день. Можно даже сказать, что упрямость и схожесть характеров в какой-то мере упрочила их союз, даже при том, что, согласно поговорке "противоположности притягиваются". Это был совсем иной случай, когда мужчина и женщина не дополняют друг друга, а уже изначально являются единым целым. Эти отношения, несомненно, поменяли обоих, но отнюдь не в худшую сторону. Ребенок, которого с недавнего времени носила девушка под сердцем был не основой, но, очевидно, важнейшей составляющей. Именно об этом и говорило намерение мужчины защитить и оберегать теперь уже обоих — Микасу и будущего сына. Хотя, возможно, и дочь.       Разумеется, Аккерман не располагал большим опытом в уходе за беременными (а если говорить точнее, то не опыта за плечами не имел вовсе), однако даже само желание заботиться о любимом человеке делало свое, хоть пока и незначительное, дело.       Однако вернемся к делам насущным, проблемам реальным. Беременность так или иначе влияла на организм молодой девушки и, в конце концов, в ходе сих метаморфоз она вынуждена была регулярно менять военную форму, не говоря уже о том, что вкусовые предпочтения становились немного странными. И если удовлетворить потребности Микасы в чем-либо необычном из съестного особого труда не составляло, то с формой была некоторая проблема. Повар в столовой, что поднялся раньше всех, чтобы подоспеть к завтраку, кулинарными шедеврами сегодня (впрочем, как и обычно) никого не радовал. Привычное для лета меню: каша из некоторых круп на выбор, ломтики мяса, картофельный суп на горячее, овощной салат и чай. Учитывая тот факт, что Микаса не уточнила, чего именно она желала бы отведать на завтрак, Ривай, поступив довольно рационально, набрал всего, да понемногу. Подозвав дежурного, что стоял по стойке смирно на посте в столовой, брюнет кратко и доходчиво объяснил, что довольно внушительный поднос со множеством яств, хоть и неизысканных, следовало отнести в лазарет и подать Аккерман. Приказы, как известно, не обсуждаются, поэтому кадет, отсалютовав, осторожно взялся за поднос и, нервно глядя под ноги, поплелся к лазарету, который находился в соседнем корпусе. Уронить его было не к добру.       Оставался еще один не менее важный вопрос — одежда для нее. Конечно, военная форма была уже не уместна ввиду ее интересного положения, поэтому Ривай решил обсудить это с ней лично. Мужчина отправился в лазарет вслед за несчастным дежурным.       Рассвет. Красиво и заманчиво. Кажется, оторваться от столь завораживающего вида невозможно, но брюнетке это удалось, взгляд её серых глаз перенесся на комнату лазарета, она была просторная, чистая и пустая. По бокам койки две тумбочки, а рядом с койкой небольшой стул, на котором аккуратно разложены её вещи, включая её излюбленный шарф. Одна тумбочка, что ближе к окну забита разными медикаментами, на другой же стоит миниатюрная прозрачная вазочка с белой лилией в прохладной воде. С нежных кремовых лепестков все еще стекает роса, возможно, её притащили Эрен с Армином, пока она спала, а может кто-нибудь другой, особо сейчас это ту не волновало, хоть цветок и вправду был красивым. Микаса поудобнее устраивается лежа на кровати, зарывается в одеяло, ложиться набок и наблюдает, как маленькая капелька срывается с цветка и разбивается о поверхность тумбочки, образуя некое подобие лужицы. И вот, дверь со скрипом открывает и в неё заходит какой-то щуплый паренёк-дежурный, которого ранее Аккерман никогда не замечала или просто не хотела замечать, а возможно и то, и другое. Ожидая, что ей принесли завтрак, та оторвала голову от подушки и присела, поправляя свою серую длинную ночнушку, которая скрывала недостатки её фигуры. Неизвестно, что именно его смутило, взгляд капрала, девушки или же у него ноги схватило судорогой, но факт остается фактом, тот споткнулся и бревном упал на пол, куда вслед за ним отправился и завтрак молодой особы, стакан и тарелка с супом тут же разлетелись вдребезги, оставляя одну огромную лужу с едой. Удивилась ли этому сероглазая? Нет. По нему было видно, что это было огромной, совершенно непосильной ношей. Темноволосая лишь пожала плечами, отведя свой томный взгляд, а затем плюхнулась своей тушей обратно в кровать, накрываясь с головой одеялом. Поесть не удалось, тогда она хотя бы еще поспит.       Нельзя было сказать, что сегодняшний день у капрала не задался, но можно сказать однозначно: дежурному после сего проступка еще долго не избавиться от своего "гордого" звания дежурного. Первое, что увидел мужчина, войдя следом за подчиненным — неуклюже расположившийся на полу солдат чуть ли не лицом окунутый в лужу только что приготовленной горячей еды и, конечно, осколки разлетевшейся по углам посуды. Бросив на того снисходительно-укоризненный взгляд, который говорил больше любых слов, Ривай кратко произнес: — Убери это.       Встрепенувшись, дежурный хотел было предпринять попытку сейчас же встать, но чертыхнулся и, подскользнувшись о лужицу до недавнего времени аппетитного супа, упал снова. Взвыв, не то от боли, не то от досады от по-настоящему неловкой ситуации, паренек поднялся и стал поспешно собирать острые осколки в ладонь. Чувствуя на себе немигающий взор, он попытался сделать это быстрее, дабы не действовать тому на нервы, но, вновь просчитавшись, порезался. — Простите, я с-сейчас, — еще пуще засуетился он, говоря заикаясь, но был проигнорирован. — Никакого толку, — изрек брюнет, потеряв к жалкому неумехе всякий интерес, сокрушенно выдохнув и более не взглянув на рядового. Этот уж точно не заслуживает никакого внимания — новичок, что с него взять?       Медленно обойдя койку, сероглазый осторожно присел на ее край и оглядел прикрытую одеялом фигуру девушки. — Я попрошу другую порцию, — скорее утверждая, чем предлагая, произнес Аккерман. Юноша же буквально вылетел из больничного корпуса не то за тряпкой для уборки, не то боясь нового приказа, не то не желая мешать разговору. - Да, спасибо, не нужно, я не голодна, - тихо вдавила из себя брюнетка, прячущаяся от мира сего, правда, её вранье прервал урчащий звук живота. - Ну, разве что чуть-чуть, - оправдала себя та.       Ривай перевёл взгляд с входной двери в ожидании возвращения нерадивого дежурного на Микасу, что всё ещё лежала на койке. - Ты ничего не ела со вчерашнего вечера, - констатировал факт тот, накрыв ладонью и большим пальцем поглаживая руку темноволосой. Конечно, она сама должна была понимать важность правильного питания для поддержания крепкого иммунитета самой Микасы и их ребёнка, поэтому Аккерман воздержался от совершенно ненужных сейчас объяснений.       Когда этот несмышленый солдат покинул комнату, темноволосая высунулась из-под одеяла, но не до конца, наблюдая за сероглазым. Её бледная рука потянулась к его рубашке и пару раз подергала за белоснежную ткань, привлекая к себе любимой внимание. - Ривай, я люблю вас, - уверенно и четко произнесла Микаса, улыбнувшись. - Я-я просто решила, что стоит говорить это чаще, - смущенно промямлила та, убрав свою руку от его одежды.       Он молча выслушал её слова, второй ладонью мужчина коснулся щеки сероглазой, нежно проведя по гладкой коже, давая понять девушке, что она в безопасности, по крайней мере тогда, когда он рядом и он будет оберегать её до тех пор, пока всё не закончится. - Я тоже люблю тебя, - произнёс тот. - Знаешь, после того, что произошло, я очень сильно боюсь тебя потерять, Аккерман, - тяжело выдохнула девушка.       Ривай хотел было возразить на её слова, но эти утешения уже не имели смысла, да и безрассудно было в такое время делать вид, что всё хорошо, не принимая и не желая принимать проблемы действительности, создавая для себя несуществующую утопию и живя в ней. - И я не хочу, чтобы ты говорил мне о том, что всё будет хорошо. Все будут живы и здоровы…Это сказки. Но, будь рядом, пожалуйста, пока это возможно, - говорила та дрожащим голосом.       Казалось, сероглазая была готова расплакаться, но она сдерживала все эти, отнюдь не радостные эмоции. Эта женская сентиментальность, разыгравшиеся гормоны и чувство страха, они не оставляли её, она боялась отпускать его одного на вылазки, боялась, что даже не узнает о том, что с ним произошло, даже не успеет обнять на прощание.       Скрипнув, дверь распахнулась. Солдат послушно вернулся на место, вооруженный тряпкой и, припав к полу, принялся ликвидировать последствия своей небрежности. - Принеси другую порцию, и поаккуратнее, - обратился тот к дежурному, когда пол был уже чист и тот вновь упорхнул прочь.       На вошедшего в помещение неловкого солдата Микаса никак не обратила внимания, куда больше её волновало все происходящее с ней за последний месяц. - Через пару дней нам необходимо посетить город, чтобы приобрести новый комплект одежды для тебя. Форма тебе больше не нужна, - разъяснил Леви, вставая с койки. - Тебе следует слушать указания мед. сестры, чтобы выздороветь к тому времени. - Я-я…я…хочу продолжать участвовать в вылазках, хотя бы еще чуть-чуть. Я не хочу быть слабой и сидеть здесь, когда другие рискуют своими жизнями, - голос брюнетки опять-таки дрожал, они опять крутят ту же самую шарманку.       Но сейчас было не всё так просто, теперь на кону не только её жизнь, но и жизнь её ребёнка, которая уже находилась под угрозой. Настало время принять самое серьёзное в её жизни решение, для некоторых это было бы слишком легко, но не для неё. - Ладно, хорошо, я поняла. Соблюдение режима…да-да, - наконец, приняла решение Аккерман. - Только, если ты иногда будешь ко мне приходить, - сказала та, приподнимаясь и провожая глазами своего мужчину.       Медицинская сестра - хрупкая миловидная девушка, посещала палату несколько раз в день, принося с собой лекарства и заботливо напоминая пациентке о том, что и когда ей нужно принять. Мужчина предполагал, что та будет против того, что тренировки, а уж тем более серьёзные миссии, ей теперь противопоказаны, но это мало волновало его, учитывая тот факт, что так будет лучше, нравится это Микасе или нет. Ей необходима была передышка, ведь не бывает так, что люди не знают усталости, пусть даже если они - одни из самых сильнейших воинов человечества.       Как раз таки отрядовая медсестра уже пришла с лекарствами, наверняка, по тому Леви и покинул эту комнату. - Вот, ваше лекарство, Аккерман, - проговорила та, отлив немного зеленой жидкости сероглазой в стакан. - А пока отдыхайте и набирайтесь сил, - добродушно произнесла девушка и отправилась по своим делам, оставив темноволосую в одиночестве.       Остановившись в дверном проеме, Ривай бросил взгляд сначала на мед.сестру, что пришла ему на замену, а затем на Микасу, после чего покинул лазарет.       И вот дверь в палату закрылась, все оставили девушку наедине со своим мыслями и еще не родившимся ребенком. Не то, чтобы Микасе было одиноко все эти дни, когда её любимый человек не приходил к ней, ведь к ней приходили многие из знакомых: например, Армин, прознавший о её беременности, непонятно откуда достал книгу о материнстве в старой подертой обложке с блаженной улыбкой подавая ее темноволосой. - Вот возьми, я подумал, что здесь есть очень важная для тебя информация, - ласково произносит блондин, с интересом наблюдая за реакцией своей подруги. - Ооо, Армин, твой подарок просто чудесен, - восклицает брюнетка, радостно улыбаясь и бережно проводя своими длинными пальцами по ветхим страницам.       Разумеется, новое поведение Микасы вывело голубоглазого из равновесия на какое-то время, но оно его обрадовало, отчего блаженная улыбка не слезала с его лица до конца разговора. - Думаю, мне уже пора, я рад, что с тобой все хорошо и с ребенком тоже, - тихо сказал парень, поднимаясь с края постели Аккерман. - Армин, постой. Я бы хотела узнать как Эрен? Почему он не заходит ко мне? Здоров ли он, хорошо ли ест? - вдруг стала расспрашивать его сероглазая, придержав за рукав. - Ааа...э-это, нет, с ним все хорошо, да и ест он тоже хорошо. Просто, сейчас он занят тренировками намного больше, чем обычно. Он корит себя за то...за ту вылазку, - побледнел солдат. - Аа...ясно. Вот, возьми, - сказала твердо Микаса, всовывая парню в руки, завернутые в ткань, булочки, - я итак уже располнела, вам нужнее, - добавила та. - Беременность - не полнота, Микаса. Не нужно, съешь сама, ты теперь ешь за двоих, - покачал головой тот и положил еду обратно на прикроватный столик. - Прощай, Микаса. И, ни в коем случае не переживай, это вредно, - выдавил из себя улыбку юноша и, посмотрев на в последний раз, покинул комнату.       Кроме Армина к ней также заходила Имир, жаловавшаяся на то, что посоревноваться больше не с кем и Энни, которая решила узнать, почему та пропускает положенные ей тренировки. Эта новость о её беременности появилась неизвестно откуда и уже успела порядком надоесть светлоглазой, которую, по её мнению, стали считать беззащитной. После того как Армин принес ей книгу, она все своё время посветила ей. Темноволосой было интересно узнать, как правильно пеленать ребенка, как лечить детские простуды или как вязать пинетки. Для её словарного запаса это было новое слово. Кто мог бы подумать,что "пинетки" - это вязанные тапочки для маленьких детей? Вот Микаса себе этого даже не представляла. Она твердо решила связать эти самые пи...пинетка, и, разумеется, упросить Ривая купить ей клубки пряжи, тем более они должны были сегодня отправиться на рынок в Тросте. И вот уже целые полдня брюнетка целеустремленно смотрит на дверь своей комнаты, ожидая своего возлюбленного.