Никогда ведь не знаешь, насколько ты привязан к человеку, пока эта связь не оборвется.
Октавии всего одиннадцать. Она потирает кулачком уставшие глаза, дергая старшего брата за края черного пиджака. Октавия ничего не понимает, прячась за спину Беллами от пронзающих, сочувствующих взглядов взрослых. Бабушка почему-то плачет, постоянно вытирая беспрерывно льющиеся слезы белым платком с красивой вышивкой, а осунувшийся дедушка молча сидит в кресле-качалке, уставившись в одну точку. Маленькая Блейк повсюду слышит тихие голоса, видит черные брюки и юбки с начищенными до блеска туфлями. Она не поднимает голову, утыкаясь лбом в поясницу напряженного брата. Семнадцатилетний парень одергивает младшую сестру, раздражаясь. Он зол, наполнен ненавистью и чувством жестокой несправедливости. Внутри у него не пусто. Боль переполняет до самых краев. Брюнет хочет накричать, выгнать Октавию прочь, лишь бы не возилась под ногами, выбешивая своим присутствием. Но когда карие глаза встречаются с растерянным взглядом голубых, Беллами начинает ненавидеть себя. Этот маленький, испуганный комочек его персонального счастья всего лишь не понимает. Она смотрит, будто умоляя объяснить, продолжая держать парня за надоевший ему пиджак. Туго затянутый галстук душит. Все вокруг душит. Хватая сестру за маленькую ладошку, Беллами выходит на задний двор, усаживая малышку на новые качели. Та сидит тихо, разглядывая черные туфельки, хотя больше всего на свете любит, когда старший брат катает ее. Блейк сбрасывает вещь, ослабляя галстук, вдыхает полную грудь чистого воздуха. Откашливается, чувствуя в нем повисшее напряжение, горечь и печаль. Только вот искренняя она только у четверых, остальные пришли просто потому что так надо. Надо. Блейку это нахер не надо! Ему хочется ворваться в зал, наполненный высокомерными, неестественными людишками и наорать, прогнать всех, чтобы оставили его семью в покое, чтобы дали им спокойно жить. Его снова трясет от злости, но когда маленькие пальчики касаются сжатого кулака, парень выдыхает, опуская взгляд на Октавию. Она не понимает. Весь день спрашивает, когда все вернутся, ведь папа пообещал новую куклу, как подарок на новый год. Их праздник не удался. Беллами поздно понимает, что на улице достаточно прохладно, под ногами лежит белый, сверкающий на солнце снег, деревья и крыши домов усыпаны множеством снежинок. Брюнет накидывает пиджак на сестру и просит побыть здесь, пока он не принесет ей теплую куртку и сапожки. Беллами уходит, оставляя за собой облако теплого пара и кусающую губы Окти. От скуки брюнетка легко раскачивается на качелях, которые начинают издавать неприятный, режущий звук. Но Октавия не слышит этого. Ее внимание отдано двум маленьким, прекрасным девочкам, таким родным и знакомым. Обе одеты в одинаковые розовые платья и Блейк хмурится от того, что у нее такого почему-то нет. Но радость вымещает детскую обиду, она соскакивает с качели, не чувствуя, как с плеч спадает тяжелая вещь. -Вы вернулись, - радостно верещит голубоглазая, подбегая ближе, но те останавливают ее, выставляя обе руки вперед. Окти раздраженно топает ножкой, упирая руки в бока. -Я хочу играть! В догонялки! - младшая Блейк морщит нос, не понимая, - Ну же… Она собирается произнести имя. Прокричать его громко и возмущенно, но внезапно одна из девочек прижимает холодный палец к губам Блейк и медленно качает головой. А потом громко смеется, касаясь ладошкой плеча брюнетки, передавая право водить и убегает, хватая за руку другую. Октавия не понимает. Никто не замечает, как невидимые ножки оставляют следы на снегу, убегая от счастливой малышки.***
Кларк
-Как первый день в колледже? - отец сидит во главе стола, накладывая приготовленный Рейвен салат. Смотрю на сестру, мысленно умоляя не рассказывать Джейку об утреннем приступе. Я бы и ей о нем не стала говорить, но Рейес умеет появляться вовремя. Обнаружив меня – дрожащую, в поту, на холодном полу, брюнетка орала так, как никогда прежде. Я не обижаюсь, понимаю, что она слишком сильно переживает, поэтому порой не сдерживает свои бурные эмоции. -Отлично, - улыбается сестра, накалывая на вилку кусочек курицы, - Мне рассказали об отличном спортивном клубе, там есть все, что душе угодно. Кларк… Внимательно смотрит на меня, ожидая ответа, видимо. Ну, вот чего она хочет? Не люблю я все это! Мне хватит вечерних пробежек. -Ты же знаешь, что тебе надо, Гриффин! И не хмурься, Бога ради, а то морщины раньше времени появятся. Мычу, запихивая в рот листья салата. Смотрю на довольного как котяра Мерфи, ожидая, что он разбавит своей болтовней наш разговор. Но Джон молчит, медленно поворачивая голову к окну. Щурится, вглядываясь в кромешную темноту, отец не стал включать уличный фонарь, поэтому теперь складывается такое впечатление, будто наш дом окутан беспросветным мраком. Будто мы единственные в этом мире. Вмиг все замолкают, прислушиваясь. Тишину, которая окружает нас, можно потрогать руками, но она растворяется, утекая сквозь пальцы, после приглушенного стука. Он повторяется снова и снова, словно кто-то, там, в темноте, пинает мячом по внешним стенам дома. -Дети… - обреченно выдыхает отец, наверняка думая о новом заборе. -Хэй, говорящая с призраками, может, пойдешь, разузнаешь, что да как? -Прекрати называть меня так, Мерфи! - шикаю, толкая его ногой под столом. Он со скрипом резко отодвигается назад, усмехаясь, - Я была маленькой, и это было лишь раз. Придумала себе воображаемых друзей, а тебе лишь бы поиздеваться. -Ага. Воображаемых мертвых друзей. -Джон, - папа переводит строгий взгляд на него, а потом поглядывает на окно, - Сходи, включи свет. Брат допивает сок и без слов направляется к выключателям, находящимся у входной двери. Я слышу, как он открывает ее, через секунду захлопывая, оказываясь снаружи. Благодарю Рейвен за ужин, стараясь не думать, что завтра готовить его мне, целую отца в щеку и направляюсь к выходу. К Джону. Он стоит, прислонившись спиной к стене и курит, разглядывая соседние дома. -Лампочка перегорела, - оповещает брат, когда я уже собираюсь спросить про не горящий фонарь. Но здесь не так уж и темно. Яркий свет из окон немного освещает дорогу и дотягивается до нас, позволяя хоть что-то видеть. Подхожу ближе к Мерфи, утыкаясь лбом в плечо, прижимаясь к его теплому телу. Он знает, что мне нужно. -А вдруг увидят? Отрицательно качаю головой, тянусь к сигарете и делаю глубокую затяжку. Улыбаюсь, чувствуя, как гадкий, но такой успокаивающий дым, растекается по внутренностям, венам, обволакивая с ног до головы. Несколько секунд держу в себе и медленно выдыхаю, обхватывая руку брата крепче. Голова начинает слегка кружиться от непривычки, я хихикаю и хочу попросить еще, но Джон тушит сигарету о деревянный столб, выкидывая бычок в специально предоставленную отцом пепельницу. -Здесь никого нет, - сначала я не понимаю, что он имеет в виду, но когда туман в черепной коробке рассеивается, вспоминаю, - Когда вышел, здесь никого не было. -Убежали? - шепчу, будто опасаясь потревожить то, что живет в темноте. Или кто? Джон не отвечает, перемещает руку на мое плечо, обнимая, прижимая к своей груди. Мне тепло и уютно, по-семейному. Его объятия такие родные и привычные, что без очередной дозы каждодневных обнимашек я, кажется, не проживу. Он дышит глубоко, ровно, утыкаясь носом в мой затылок. -Как ты думаешь, - его голос приглушен, но я слышу, - они хотя бы иногда вспоминают обо мне? Дергаюсь, вырываясь из удобных рук. Мне не нравится, когда он вспоминает, когда говорит об этом, но, к сожалению, не могу вычеркнуть, грубо стереть ластиком его прошлое. Оно всегда с ним. -Без понятия, - беру брата за руку, стискивая ладонь, - Но, Джон, в одном я уверена точно: мы тебя любим. Мы твоя семья, опора и поддержка, и я знаю, что ты ответишь тем же в любую секунду. Не забывай о том, что у тебя есть я, Рейвен и папа. -Так и быть, - очередная усмешка. Бью кулаком в грудь парня и зачем-то смотрю на дом справа. Он какой-то пустой и безжизненный. -Что, Беллами приглянулся? - интересуется Мерфи, закуривая очередную сигарету. Жалобно смотрю на брата, но он лишь качает головой, оставляя меня ни с чем. Ладно уж. -Кто такой Беллами? -Ну, красавчик брюнет, проживающий там, - кивает в сторону дома. -И когда вы успели познакомиться? -В первый день нашего переезда. Как раз когда ты амебничала. Ай! - не успевает увернуться от удара, показывая язык, - Больная. -Сам такой! - ворчу, обхватывая себя руками. Легкий, прохладный ветерок щекочет голые ноги и руки, нахально забираясь под одежду. Джон делает последнюю затяжку и повторяет процесс с сигаретой. Откашливаюсь, чувствуя горечь во рту. Срочно воды. -Посуда сегодня на тебе, - напоминаю, следуя в кухню за братом. Он недовольно бубнит что-то себе под нос, шаркая тапочками по паркету. Меня слегка раздражает этот звук, но я ничего не говорю, забирая бутылку воды из холодильника. Отец и Рейвен разошлись по комнатам. Папа, скорее всего, опять будет работать до утра, а вот Рей, после нанесения вечерних кремов, почитает книжку о физиках и уляжется спать, обязательно не позже одиннадцати, чтобы на утро не обнаружить ужасных мешков под глазами. Да уж. Мне б такую силу воли и умение рано отрубаться. Целую брата в щеку, поднимаясь на носочки, и, получив в ответ улыбку, уношусь на второй этаж, оставляя его в одиночестве. Тусклый свет льется из двух комнат. Рейвен подпевает своей любимой группе, внезапно распахнув дверь, когда прохожу мимо. -Чур, я первая купаться. Прищуриваюсь и стартую с места, залетая в ванную, пританцовываю, показывая сестре язык, и закрываюсь на щеколду. -Маленькая дрянь, - доносится из-за двери, заставляя засмеяться в голос. Нежусь под душем минут тридцать, прекрасно зная, как Рейвен ненавидит ждать. Что ж, мне бы пришлось ждать еще дольше. Надо будет словить Мерфи, чтобы он успел первым. Черт, из-за Рейес забыла прихватить майку в которой сплю, поэтому приходится обернуться в махровое полотенце. В коридоре темно и пусто, дверь в комнату сестры приоткрыта, но свет не горит. Странно. Пожимаю плечами, направляясь к себе. Закрываюсь. Невольно смотрю на окно соседского дома, вспоминая сон. Там все так же темно и пусто. Ежусь от холода, перебирая босыми пятками по деревянному полу. Чувствую, как усталость наваливается с огромной силой, у меня нет желания готовиться к завтрашним лекциям, что-нибудь читать или смотреть. Голова кружится, а ноги вновь начинают ныть, только теперь ко всему этому присоединяется спина, отчего я замираю, молясь, чтобы боль прошла. Укутываюсь плотнее в одеяло, прислушиваясь к разным звукам. Но в доме подозрительно тихо. Даже Рейвен не устремилась в душ. Становится холодней. Мурашки табуном бегут по телу, заполняя собой кожу. Укладываю руку на оголившийся живот, проводя пальцем по маленьким шрамикам. К сожалению, я не знаю, откуда они. Медленно открываю глаза, когда слышу шорох. Хмурюсь, ощущая холод сильнее. Дверь приоткрыта. Готова поклясться, что закрывала ее! Липкий страх ползет от кончиков пальцев к затылку, лишая возможности двинуться. Дышать. Я слишком хорошо слышу противное шарканье по полу, но не вижу, кто бы мог издавать эти звуки. Цепляюсь за одеяло, будто оно спасет, защитит от пугающей неизвестности. Ей Богу, как маленькая, Кларк. Но сейчас мне плевать. Перестаю дышать, когда чьи-то длинные, костлявые пальцы, обтянутые кожей, постукивают пару раз по кровати. Мне хочется заорать от ужаса, но я не могу пошевелить абсолютно ничем. Даже глаза устремлены туда, куда не желают смотреть. Появляется вторая рука. Меня колотит изнутри, я вижу, как кто-то медленно приподнимается. Сначала показывается макушка, покрытая черными волосами. Умоляю себя позвать на помощь, сбросить сковавшее оцепенение. Ноги начинают болеть сильнее. Грязный, покрытый ожогами лоб. Кричи, Кларк. Пожалуйста! Нет! Это сон! Это всего лишь чертов сон. Надо только открыть глаза. Но они открыты. До моих ушей доносится противный скрежет, и почему-то я догадываюсь, что это издает он. Она? Оно? Кто? Зажмуриваюсь, прогоняя страх, животный ужас, но он не уходит. Когда лодыжки касается костлявая рука, я распахиваю глаза. На меня в упор смотрят пустые глазницы. Черные, как бездна. И я кричу, раздирая глотку.***
Джон
-Она должна знать, - шепчет Рейвен, расхаживая из стороны в сторону. -Нет! Хочешь снова пережить то, что было? Я со всей злости швыряю пустой стакан на столешницу. Звон отдается эхом. Рейес качает головой, опуская ладонь на сжатый кулак. Очередной удар о стену дома выбешивает, рычу, подлетая к окну, но меня отвлекает вибрация телефона, лежащего на барной стойке. Рей кусает щеку, поглядывая на дисплей, ее бровь медленно поднимается, а губы распахиваются в немом удивлении. -Что? - грубо спрашиваю, даже не посмотрев, кто звонит. -Зачем так резко, Джонни? Меня передергивает, хватаюсь за край стола, сдерживая порывы необъяснимого гнева. Так всегда, когда звонит она. -Чего тебе? - перехожу сразу к делу, хотя стоило вообще бросить трубку. -Надо поговорить. -О чем? -О ком, Джонни. -Никак не интересно, - слушать не хочется. Слышать ее голос до боли противно. Чувствую руку, сжимающую мое плечо. Рейвен рядом. Я им нужен. Они моя семья. -Не звони сюда никогда, слышишь? -Но ты сам дал мне номер, разве забыл? -Уже жалею. Сбрасываю, мечтая выкурить пару сигарет. Малышка Кларк, наверное, тоже хочет. Ощущаю тепло Рейес, которая крепко обнимает меня за шею, успокаивающе поглаживая по груди. Она чувствует, как скачет сердце. А потом мы слышим пронзительный, разбивающий хрупкую тишину крик.***
Октавия
-Зачем вы вернулись? - стою в темном коридоре больницы, не обращая никакого внимания на страх. -Мы и не уходили, Октавия. Она подходит ко мне, нет, плывет, совсем не касаясь ногами ледяного пола. Чувствую, насколько он холодный, ведь стою босиком. Колкие щупальца цепляются за икры, проползая выше, и теперь я мерзну полностью, съеживаясь. -Я больше не хочу вас видеть! -Но почему? - вторая девочка оказывается рядом. Неприятный запах касается моего носа, - Мы ведь так хорошо играли, Окти. -Это было раньше, - выкрикиваю, не боясь разбудить всех вокруг. Даже Беллами, - Очень давно. Теперь я не нуждаюсь в этом! Я отпустила! Смирилась. Отхожу назад, мечтая вновь оказаться на неудобной больничной койке. -Мы хотим играть, - требовательно, со всей злостью и недовольством. Замираю, перестаю дышать, когда тонкие детские пальчики обхватывают мое горло. -Ты будешь играть с нами, Октавия.