Она бежит впереди тебя, и звонкий смех разносится по всей улице. Ты улыбаешься так широко, что скулы болят от напряжения, но ничего не можешь с собой поделать. Ты счастлив. Счастлив так, что не описать словами. Наверно, со стороны вы кажитесь сумасшедшими. Давно уже не дети, а ведете себя именно так. Видимо, правду говорят – у влюбленных свой мир. Ведь только они могут сидеть дома, а услышав, как по крыше начали хлестать капли дождя, переглянуться и побежать на улицу. Ты ловишь свою красавицу и прижимаешь к себе. Эль задыхается, но продолжает смеяться. Поворачивается к тебе и ее искрящиеся счастьем глаза – это отражение твоих собственных глаз. Весь твой мир сосредоточен в одном взгляде ее карих омутов. Твоя малышка обнимает тебя за талию, пытаясь прижаться к тебе сильнее изо всех сил, и ты помогаешь ей. Обнимаешь еще крепче, и улыбаешься шире. Если бы тебя сейчас увидел Чеширский кот, он позавидовал бы твоему оскалу. — Давай станцуем, м? – Говорит твоя девочка, опираясь подбородком на твою грудь. – Давай станцуем, - снова повторяет она, закусив губу. – Как на нашем первом свидании. — Я же тебе все ноги отдавил тогда, - смеешься, убирая с лица Элеанор прилипшую прядь. Вспоминаешь ваше первое свидание, и сердце увеличивается в груди, мешая дышать. Твоя малышка была невероятно красива в тот вечер. Если ты будешь жить сто лет, то все эти сто лет ты будешь помнить это. И то чувство счастья и невесомости, которое испытывал весь вечер, держа ее маленькую теплую ладошку. Эль пожимает плечами и мило улыбается, на что твое бедное сердце делает кульбит и начинает стучать с неимоверной силой. Качаешь головой и, взяв ее ладошку, приподнимаешь чуть выше. Прямо как в первый раз. Отходишь на один шаг; вторую руку кладешь на ее талию и, наклонившись к уху любимой, тихо напеваешь: — Я в тебе нашел… Абсолютно все… - Приподнимаешь ваши руки и кружишь свою малышку, затем притягивая ее к себе сильнее. – Все, что надо мне… И чуть-чуть еще, - обнимая Эль, наклоняешься к полу. Она смеется, а ты улыбаешься и, продолжая петь, вновь возвращаешься в вертикальное положение. – Вот моя спина… Вот мое плечо… Это все твое… Абсолютно все. Эль останавливается и, встав на носочки, быстро прижимается своими губами к твоим. Замираешь на секунду, удивленный таким поворотом событий, но тут же приходишь в себя. Обнимаешь крепко, чуть ли не до хруста девичьих костей, и отвечаешь на поцелуй. И сейчас, стоя под проливным дождем посреди небольшой лондонской улицы, стуча зубами от холода, целуясь и обнимаясь с потрясающей девушкой, ты понимаешь, что такое истинное счастье. Счастье – это любить и быть любимым. И кто может просить о большем? — Пообещай мне, что это навсегда, - разорвав поцелуй, произносит Эль, держа твое лицо в руках. Ее глаза закрыты, а на лбу морщинка от слегка нахмуренных бровей. — Обещаю, - тихо шепчешь ты, беря ее лицо в свои руки и вновь приникая к губам любимой.
Тихий щелчок, такой тихий, что в жизни бы не расслышал никто, какой бы прекрасный слух у человека не был, в твоих ушах кажется целым взрывом. Неприятное чувство закрадывается в душу даже в таком приятном сне, и ты просыпаешься, будто от толчка. Резко садишься на кровати и с минуту смотришь в никуда, пытаясь успокоить свое сердце, что несется галопом. Вроде бы получается, пульс приходит в норму, а в ушах больше ничего не бухает. Вздыхаешь с облегчением и проводишь руками по лицу - давняя привычка, которую ты позаимствовал от своей любимой. Поворачиваешь голову в сторону, чтобы полюбоваться своей девочкой, пока она не видит, но любоваться некем… Эль нет на ее половине кровати. Нахмурившись, поворачиваешь голову в другую сторону, узнать, который час. Взгляд лениво скользит по поверхности тумбочки, пока не натыкается на твою кружку, стоящую на сложенном листике бумаги. Включив своего внутреннего Шерлока и порывшись в чертогах своего, еще сонного, разума, приходишь к выводу, что кофе ты тут не оставлял. Как и сложенного листа бумаги. Сердце противно екает, а разум подбрасывает один другого краше вариант содержания записки. Отказываешься признаваться в этом и осознавать, но все факты на лицо. И все же ты берешь листик в руки, в надежде, что твоя интуиция тебя подводит и все эти домыслы – плод твоего воображения. Что записка вовсе не прощальная, а обычное напоминание сдать вещи в химчистку и погулять с Брюсом. Кое-как, едва трясущимися руками, ты открываешь листок. И с первых строк понимаешь, что никакое это не напоминание. И никакого напоминания больше не будет. Никогда.«It's inevitable everything that's good comes to an end It's impossible to know if after this we could still be friends, yeah I know you're saying you don't want to hurt me And maybe you should show a little mercy The way you look I know you didn't come to apologize Unforgettable together the whole world in my hands Unexplainable the love that only we could understand, yeah I know there's nothing I can do to change it But is this something that could be negotiated My heart's already breaking baby go on twist the knife*»
И вот ты остался один. И тишина вокруг, совсем непривычная для этого города, в котором вечно раздаются какие-то звуки. Тишина, в которой тебя разносит на куски, как в безвоздушном пространстве. Тишина, которая оглушает. От которой хочется бежать. И все. что ты сейчас чувствуешь - холод, от которого не сбежишь и не согреешься. Ведь он внутри, где-то там. В душе. И во сколько бы ты одеял не завернул свое бренное тело, согреться не выйдет вовсе. Даже если ты в печь себя в этих одеялах сунешь, тебе все равно будет дико холодно. Строчки расплываются перед глазами, но ты все же упрямо продолжаешь перечитывать их. Еще на днях ты показывал Эль первые куплеты вашей будущей песни, а теперь ты читаешь их сам. Какая, однако, непредсказуемая эта штука - судьба. И какая ироничная. Резко поднимаешься с кровати и, схватив кружку с кофе, швыряешь ее в стену напротив. Такое странное ощущение - голова и грудь, будто в огне, а ноги проваливаются в ледяную трясину. Все, чего тебе хочется - это крушить. Ломать. Делать больно. Так, как больно сейчас тебе. Будто ты - это Халк. И сейчас Халк хочет...отправить недавно купленные электронные часы к кружке с кофе. И награду за "видео года" туда. А еще там будут хорошо смотреться недавно выпущенные духи. О да! Кидаешься вещами, как безумный, вымещая в этом всю ярость, обиду, боль, гнев. Только вот легче не становится. Твое единственное лекарство - твоя любимая малышка. А она ушла. И больше не вернется. Хватаешь ваше фото с комода, собираясь и из него сделать горстку осколков, но случайно брошенный взгляд на рамку, зажатую в руке, в корне меняет твое решение. Без сил опускаешься на пол, держа фото обеими руками. Ваша первая фотография в качестве пары. С вашего первого свидания. С момента, когда жизнь заиграла яркими красками и когда ты понял, для чего ты искал ее. Свою единственную. Почувствовав на левой щеке обжигающую влагу, прижимаешь фото к груди и закидываешь голову к потолку, зажмурившись. В горле саднит. Хочется рычать от бессилия и боли, разъедающей, словно кислота, все внутренности. Боже, как это больно! Как же это больно, расставаться с теми, кого ты любишь! Божепомогиунятьэтубольумоляю! И в голове, будто насмехаясь над тобой, вновь проносится твой сон-воспоминание. И последней мыслью, которая приходит к тебе в голову перед тем, как боль и ярость накатывают на тебя лавиной, поглощая с головой, является:Прости, малышка. Я не смог сдержать обещание...
*Все хорошее неизбежно подходит к концу, И невозможно узнать, останемся ли мы друзьями после всего, что с нами случилось, да, Я знаю, ты говоришь, что не хочешь ранить меня, И, быть может, тебе нужно было проявить хоть немного милосердия, То, как ты смотришь на меня - я понимаю, ты здесь не для того, чтобы извиниться. Вместе нам было незабываемо, казалось, в своих ладонях я держу целый мир, Мы не могли объяснить нашу любовь - только мы могли ее понять, да Я знаю, я ничего не могу изменить, Но кое-что все-таки стоит обсудить, Мое сердце уже разбито, детка, давай, поверни нож в моей ране.