Роман с солнцем

Глава 48 Когда Бэлла проснулась, в комнате было темно – плотные шторы не пропускали солнечного света. Девушка, охваченная ужасом, с криком вскочила. Даниэль болен – лежит в коме, один, а она его бросила! – Все в порядке, Бэлла, – поспешно проговорил подбежавший Давид. – Дани, мой сын, без сознания! Я должна ехать к нему! Она спустила ноги с постели, но Вилья осторожно удержал ее. – Даниэль пришел в себя, поел, ему дали воды, и нам больше нечего бояться, детка. Детка. Сколько лет прошло с тех пор, как она слышала нежные слова, произнесенные этим глубоким низким голосом. Они никогда не понимали друг друга. Давид предал ее доверие, растоптал, унизил, довел в свое время до того, что она чуть было не опустила руки, превратил в тень прежней себя. И вот с Даниэлем произошел несчастный случай и она послала за Давидом. Он бросил Барселону в разгар сезона, жену, дочерей, и приехал. Он по первому зову явился к женщине, с которой в свое время провел лишь одну ночь. Он бросился к сыну, о котором до недавнего времени даже не подозревал. Бэлла вспомнила все. Свое отчаянье, неуемное горе, страх, что ее Дани, ее малыш умрет у нее на руках, а она ничего не сможет с этим поделать. Девушка боялась звонить родителям и Энцо с Лусией. Она думала, что если произнесет вслух страшные слова «Дани в коме и может не очнуться», то она визуально приблизит их. Они станут реальными. Но она позвала Давида. Каким то шестым чувством Бэла понимала, знала, что Вилья не оставит ее в беде. Ни ее, ни сына. И оказалась права. Через все обиды, ненависть и ложь, Давид оказался рядом именно тогда, когда она больше всего нуждалась в нем. А Дани открыл глаза и улыбнулся. Он посмотрел на них своими красивыми темными глазками и мир словно снова стал на место. Сын жив. Давид рядом. И доктор сказал, что теперь все будет хорошо. Малыш пойдет на поправку. Самое страшное позади. Бэлла испытала такое громадное облегчение, что почти упала в объятия Вильи. Она порывисто приподнялась на кровати и обхватила парня за шею, наконец, прижимаясь к нему и испытывая ни с чем не сравнимые ощущения. Она обо всем подумает позже. О дальнейшей их судьбе, о Патрисии и Олайле с Заирой. Сейчас она, измученная неделей страха и безысходности просто прижималась к своему любимому мужчине. Мужчине, который никогда не принадлежал ей, но ее сердце было навеки сжато в его больших и сильных ладонях. Давид судорожно прижимал ее к себе, зарываясь лицом в пышные, пахнущие цветочным шампунем волосы. Его руки беспорядочно гладили напряженные плечи и спину, он шептал что-то нежное и безумно приятное. Но Бэла не слышала. Все ее внимание было сосредоточено на крепких и таких желанных объятиях. На ровном и сильном стуке такого дорогого сердца. То, что он приехал слишком многое значило для Бэлы, чтобы продолжать цепляться за прошлое. Она отстранилась и нежно провела рукой по щеке Вильи: – Звонили из больницы, пока я спала? Давид кивнул, нежно глядя ей в глаза. Бархатный голос произнес такие желанные слова, возвращающие все на круги своя: – Да. Дани неплохо себя чувствует. Все говорит за то, что необратимых явлений не предвидится, но, возможно, некоторое время у него будут сильные головные боли. Врачи хотят подержать его под наблюдением еще с неделю. – Он слегка приподнял ее подбородок. – А ты проспала почти десять часов. Бэлла повернула голову. Она спала одна. – А ты? – шепнула она с бешено заколотившимся сердцем. Давид улыбнулся ей. – Я ждал, – просто ответил он и, приблизившись, накрыл ее губы своими. Несколько секунд девушка не шевелилась. Она позабыла на сколько приятно ощущать его рядом вот так. Где то в глубине души шевельнулось предательское «Нельзя», но первый раз за такое долгое время она загнала робкий голос совести и разума поглубже и пошла на поводу у сердца, которое рванулось на встречу любимому. Внезапно Бэла словно оттаяла, и ее губы слегка приоткрылись, как иссохшая земля навстречу весеннему ливню. Поцелуй был неспешным и долгим, изгоняющим прошлое со всей его болью. Когда Давид, наконец, поднял голову, Бэла, отбрасывая прочь годы страданий, которые поработили ее рассудок произнесла слова, жившие в ее сердце. Слова, которые возможно делают ее худшей из женщин. Она ни на секунду не забывала, что говорит их женатому мужчине, но по другому не могла. Пора быть честной самой с собой. Да и Давид должен знать. Они оба обязаны принять решение о дальнейшей судьбе ради дочерей Вильи. Ради Даниэля. И Бэла, глядя в такие любимые глаза, сказала: – Я люблю тебя. И всегда любила.