Моменты жизни жителей Брайтсайда

-У нее хорошие шансы, — говорит медсестра, по-доброму улыбаясь. Он хочет верить ей, и видя ее улыбающиеся, хоть и уставшие, голубые глаза, начинает понимать, что так оно и будет. Его дама сердца выкарабкается. Но теперь в его сердце две ячейки, для двух дам. Для той, что лежит на кровати с трубкой в горле, и для той, что кричит на все помещение, мешая всем остальным спать. Он теперь счастливый и гордый отец самой красивой девочки на свете. Ушки и губки мамины, а вот глаза, лоб и нос — папины. Самая красивая девочка, которую он когда-либо видел. И такая крошечная. Когда ему вынесли эти малышку, и дали на руки, он разревелся от радости и умиления. Улыбка разрывала его лицо, настолько она была широкой. А потом ему сказали, что мать его ребенка может не выжить, и он еще сильнее прижал ребёнка к себе. Не специально. Он не хотел удушить или навредить ребёнку. Он хотел защитить малышку от горя и зла. И хотел защитить себя от преждевременной истерики и скорби. -Что мне ей принести? -Ну, пока она без сознания, но организм-то работает. Ей бы пару пачек влажных салфеток и памперсы. А то у нас заканчиваются памперсы для людей. -У нее же, как вы сказали, катетер. -Но, пардон, она какать в этот катетер не может. -Оу. А малышке что принести? -Малышке пока ничего не нужно. А вот когда мы ее выпишем, вам тогда понадобятся пинетки, памперсы, присыпки, шапочки, носочки… -Обязательно говорить так слащаво? -Но это детки! Рядом с детьми не замечаешь, как начинаешь все слова произносить в уменьшительно-ласкательном ключе. -Хорошо. Я приеду через пару часов. -Ну как она? — спрашивает Лиззи, что первая приехала, узнав плохие новости. Она всегда нравилась ему. Отзывчивая. Добрая. И никогда не показывает, что ей плохо. Лиззи знает, что есть вещи и похуже. -Говорят, что выкарабкается. -Это очень хорошо! А малышка? -Вроде, по больше части, похожа на меня. Здоровая и счастливая девочка, что решительно не хочет спать в тихий час. -Хулиганка какая, — смеется блондинка. Беннет обнимает молодого отца и похлопывает его по спине. Она верит в лучшее. В их городе каждый наполовину искалечен, но все выкарабкиваются. *** -Я хочу сесть. -Ты уверена? -Да. У меня уже спина болит. Но мне не позволяют. -Привееееет! — Влетает в палату Тиана, снося своими каблуками пустое судно, что летит в другой конец палаты, — ой. -Привет, Тиана. — молодая мать широко улыбается и тянет ручки, дабы пообниматься с Роузен. -Где мой маленький пирожок? Я хочу ее потискать! -Ее только недавно увели после кормёжки. -Ну ёпт блять. Джек, из-за тебя мы опоздали. Из-за двери выплывает Хард, что явно чувствовал себя крайне неловко в роддоме. И в синем халате. -Как самочувствие? -Горло болит, а так неплохо. -Пройдёт. Хард помогает девушке сесть, а Тиана аккуратно массирует ей плечи и спину, дабы улучшить кровоток, и пролежни поскорее исчезли. Тиана знает, что такое лежать долго в одном положении, да еще не шевелясь. Она знает не понаслышке. Ведь каждый в этом городе наполовину искалечен. И она в том числе. *** -Как Гвени? Алекс пожимает плечами. Он не любит говорить о том, что сейчас происходит с его возлюбленной. Это слишком грустно. Особенно для ушек новоявленной мамочки. -Уже лучше. Хотя бы не падает с крыши. Сама как? Блондин садится на стул перед кроватью, и следит за тем, чтобы исхудавшая мамочка не решила резко встать. -Хочу ходить. Я хожу понемногу до туалета, но я хочу выйти на улицу. Но меня держат тут и тыкают иголки с лекарствами. Еще и кровь каждый день переливают. Я устала… -Потерпи. Совсем скоро мы заберём тебя и малышку. Да и Гвен, я думаю, станет лучше, когда она увидит нашу маленькую принцессу. -Хулиганка это, а не принцесса. У меня на руках, она самый настоящий ангел. А стоит кому-то другому взять ее на руки, так она тут же срыгивает на них, или писается. -Мамина девочка. Как вы решили ее назвать? Столько времени уже прошло, а она все без имени. -Я не знаю. Я не хочу, чтобы ее кто-то звал. Я хочу, чтобы она была только моей поганкой. Только моей. А я могу называть ее как угодно. -Типичная мама. -Ой, иди ты. Они смеются. Но Алекс лишь изображает, что ему смешно и радостно. Ведь он, как и все, в этом городе, наполовину искалечен. И ему слишком тяжело находиться вместе, где даются жизни. Покуда он сам забирал чужие. *** -Обязательно зови меня, если понадобится посидеть с малышкой, — наставляет Шарло, что так и норовит выкрасть ребенка из лап матери, и затискать ребёнка. Шарлен хочет детей, но, в силу своего возраста, и нежелания Коня, не имеет их даже в планах. -Хорошо, Шарлен, я обязательно позову тебя, а чтобы сидеть с тобой, буду звать Тиану. -Ты сомневаешься во мне? -Я сомневаюсь, что ты с ней справишься. Они идут по территории больницы. Хард придерживает девушку под руку, дабы та не упала, если потеряет равновесие. -Так как вы ее назовёте? -Кассандра, я думаю. -Касик-ананасик? Ооооо, я готова съесть этот ананасик, ибо она такая аппетитная. -Лучше просто подержи ее, я устала. Шарлен аккуратно берёт ребенка на руки. Копна ее волос падают на лицо, закрывая от внешнего мира. И девушка плачет. Плачет, что слишком плохо себя вела. Слишком глупо себя вела. Что ее не воспринимают всерьез. Что она всегда будет для всех принцессой Хард из воздушного замка, что слишком ветрена, для серьезных дел. И она как все в этом городе, как и Коннор, наполовину искалечена. *** -Будем вместе водить их в школу, — говорит мужчина другу, попивая пиво. — Тщательно выбирать ухажеров. И ходить за ними на все дискотеки, чтобы никто не позарился на наших крошек. -Ты так думаешь, что у вас тоже будет девочка? -Да. Мы даже имя уже придумали. Джорджия. -Как штат? -Нет. Просто и мне нравится, и Брес. -Кассандра и Джорджия… Главное, чтобы они не устроили розовые бутерброды, а то я не слишком горю желанием родниться с тобой именно таким образом, — смеётся Нос, отпивая пиво и поглядывая на часы. -Пойдёмте уже! — Ноет пузатая Бреслин, что не терпится поскорее отдать свой подарок Стокли, которую сегодня выписывают вместе с малышкой. Они идут к больнице, где уже собралась огромная толпа. И вся эта толпа ждала Стокли, девушку-негритянку, что прожила всю свою жизнь в сточной трубе, не имея ни гроша за спиной. А теперь у нее огромная семья. Все эти люди были ее семьей. Каждый из них со своими тараканами, каждый по-своему искалечен. -Вон она! Рид бежит к Стокс и на лице его лучезарная улыбка. Она с ним. Живая. Счастливая. С их ребёнком на руках. И она идёт к нему уверенным шагом, не боясь потерять равновесие от слабости. Рид прекрасно знает, что не смотря ни на что, он горы свернёт, дабы Стокли и Кассандра были живы и ни в чем не нуждались. И не смотря на то, что он, как и всем в этом городе, наполовину искалечен, его травмы менее заметны, чем у остальных. И он сможет тащить на себе свою семью.